"На холмах любви" - читать интересную книгу автора (Ли Эйна)

Глава 10

Роберт Керкленд невидящим взглядом смотрел на бокал вина. «Что делать?» – думал молодой человек. Как лучше всего подойти к Элизабет? Оставить ее в эту ночь одну? Или последовать совету отца и подняться в ее спальню? Боже, она ведь страшно соблазнительна – красивая, живая! После поцелуя на постоялом дворе он думал только о том, как бы оказаться с ней в постели. А как же быть с ее презрением к нему, ко всем горцам вообще? «Она, конечно же, ждет, что я вернусь к ней и возьму ее силой». Может быть, ласка обезоружит ее?

– Черт, – вздохнул Роберт, – это ведь всего-навсего женщина! А я не зеленый юнец, неумелый и неловкий. Скоро она будет мурлыкать от прикосновения моих пальцев.

И, подмигнув самому себе, он со стуком поставил бокал на стол и произнес:

– Да, будем ласковы... В конце концов сегодня я женился.

Уверенность Роберта несколько поколебалась бы, знай он, что его жена тоже решила, как она будет себя вести в этот вечер. Долго после ухода Роберта Элизабет размышляла о своем положении. Бежать ей было некуда, спрятаться негде, и она поняла, от Роберта ей не уйти. Пока. А значит, сопротивляться бессмысленно. Лучшим способом будет просто отдаться в его власть и тем самым избежать многих неприятностей. Добившись своего, он оставит ее в покое и отправится искать более утонченных утех в объятиях хорошо известной Дезире дю Плесси.

Решив быть послушной мужу в эту ночь, Элизабет приготовилась к его приходу. Теперь она была в одной рубашке и с распущенными волосами.

Но все же, несмотря на внешнее спокойствие, у Элизабет все сжалось внутри и перехватило дыхание, когда дверь ее комнаты раскрылась и Роберт вошел небрежной походкой, словно привык это делать каждую ночь. Несколько мгновений он внимательно ее изучал, как противника на поединке. И был немного удивлен, что его жена готова лечь в постель. Молодой Керкленд взглянул на огромную кровать под балдахином.

– Сударыня, у этой кровати весьма заброшенный вид. Я разочарован – я-то надеялся, что вы уже легли.

Элизабет фыркнула:

– Советую вам, сударь, беречь силы для дальнейших разочарований, ибо у меня нет ни малейшего желания ложиться в эту постель. Подумайте, сударь. Может быть, вам все-таки стоит уйти?

Не обращая внимания на слова жены, Роберт подошел к кровати и снял сапоги. Потом, неторопливо поднявшись, налил два бокала вина из изящного хрустального графина, стоявшего на сундуке и подошел к Элизабет.

Он смотрел на нее с высоты своего роста, и Бет, чувствуя себя крошечной, протянула дрожащую руку и взяла один бокал. Роберт стал не спеша пить вино, не отрывая взгляда от лица девушки. Элизабет почувствовала, что щеки ее заливает краска. Она не могла заставить себя поднять глаза и взглянуть на Роберта.

– Как... ваш отец? – проговорила она запинаясь.

– Спит, – ответил Роберт, поставил стакан на полку камина и медленно развязал ленты ее пеньюара. Спуская кружевную пелерину с плеч жены, он почувствовал, как она напряжена.

– Эта ночь может стать приятной – или неприятной. Все зависит от того, какой вы ее сделаете, – тихо проговорил Роберт.

Элизабет не стала надевать соблазнительное одеяние из легкого шелка, которое было заранее подготовлено для ее брачной ночи, а надела вместо него простую ночную рубашку из белого батиста. Пышные рукава скреплялись у запястья тремя перламутровыми пуговками. Две такие же пуговицы скрепляли круглый вырез. Вопреки намерениям Бет это простое одеяние и темные волосы, которые сияли в отблесках камина, придавали ее красоте что-то неземное. У Роберта дух захватило.

– Как вы прекрасны, – прошептал он. Элизабет внимательно посмотрела ему в лицо, удивленная чувством, прозвучавшим в его голосе.

– Мне неприятно положение, в котором я оказалась, сударь, – произнесла она.

– В таком случае расслабьтесь и позвольте мне сделать его приятным для вас.

Роберт взял ее руку своей горячей рукой и поднес к губам. Глаза Элизабет расширились – прикосновение его жарких губ вызвало у нее приятную дрожь. Она попыталась отнять руку, но он держал ее крепко, а его язык ласкал кончики ее пальцев. Легко и осторожно расстегнул он пуговки на запястье.

– Ваши действия лишают меня сил, сэр, – изумилась Бет.

В глазах Роберта заплясали веселые огоньки.

– Я собираюсь, Элизабет, лишить вас сорочки, а не сил. И я вовсе не хочу пугать вас.

Молодой человек отпустил ее руку, и Элизабет крепко прижала ее к губам, словно пытаясь остудить жар его прикосновений.

– Вы даже не пригубили вина. А ведь вино прекрасное. – Роберт взял бокал и сделал глоток. – Попробуйте хотя бы каплю, сударыня, вино поможет вам расслабиться.

Он поднес бокал к ее полураскрытым губам, и она отпила янтарного напитка, от которого по ее телу побежало приятное тепло.

– Вот славная девочка, – усмехнулся Роберт, отставляя бокал.

Он взглянул ей в глаза – широко раскрытые и испуганные, взял ее за другую руку и так же медленно расстегнул обе пуговки, а потом запечатлел на запястье томительный поцелуй. Когда же Роберт губами нашел ямку на шее жены, ее охватила дрожь и она закрыла глаза.

– О, прошу вас, сударь, – умоляюще проговорила Элизабет.

Губы Роберта скользнули к ее уху, и жар его дыхания заставил Бет задрожать еще больше.

– Прошу вас – что, Элизабет? Вы просите, чтобы я продолжал – или чтобы перестал?

Внутри Элизабет росло странное, мучительное и сладкое чувство. А руки мужа принялись ласкать ее плечи. Потом пальцем он проложил тропку к пуговкам у выреза ее сорочки. Его губы нашли обольстительную щелку между ее грудями, а пальцы в это время расстегивали маленькие пуговки, и вот его горячая рука нежно обхватила набухший холмик. Элизабет выгнулась назад, пытаясь освободиться, но в результате прижалась бедрами к его бедрам. И со страхом ощутила некую выпуклость, стиснутую его брюками.

– Неужели вы способны насильно овладеть женщиной, которая вас не хочет? – спросила она прерывающимся шепотом.

– У меня никогда не было необходимости овладевать женщинами насильно, – ответил Роберт. – Они все шли на это по своей воле, и вы сделаете то же самое.

Все страхи Элизабет, все ее заранее составленные планы исчезли, когда она услышала этот хвастливый ответ. Девушка оттолкнула Роберта.

– Ах вы, самодовольный хвастун! – выпалила она. – Вы осмеливаетесь бахвалиться своими прежними победами, пытаясь изнасиловать меня!

Несколько мгновений Роберт удивленно взирал на жену. Потом он разразился хохотом – веселым и легким.

– Слава Богу, – проговорил он сквозь смех, – мне-то казалось, что я собираюсь уложить в постель трепещущую покорную крошку. Но теперь я вижу, что эта ночь обещает мне восхитительные игры.

И его представление об Элизабет как о нежной и терпеливой любовнице исчезло так же быстро, как и ее планы быть податливой и кроткой. Роберт притянул жену к себе, и Элизабет оказалась в кольце его стальных рук. Он смотрел на нее смеющимися синими глазами, понимая, что в его объятиях она совершенно беспомощна.

– Мы, горцы, любим, чтобы женщина была такой же горячей, как лошадь, и прекрасно умеем объезжать и тех и других, – похвастался он.

– Нет! – воскликнула она, безуспешно пытаясь вырваться. – Можете убираться с вашими гнусными мыслями, гнусным языком и гнусными поступками куда угодно. Я не кобыла, на которую вы вознамерились взобраться.

Роберт притянул к себе голову Бет так, что девушка не могла уклониться от его губ. Такая сила, такой жар были в его поцелуе, что Бет застонала. Хоть Уолтер Кэмпбелл и целовал ее, но она представить себе не могла, что можно целовать так... Голова у нее закружилась. Бет одновременно испытывала смущение и возбуждение, поднимавшееся откуда-то из глубин ее существа, в то время как сама она всячески сопротивлялась сокрушительному натиску. А потом, постепенно, против своей воли, раскрыла губы.

Когда наконец Роберт отпустил ее, на лицах у обоих были написаны удивление и восторг.

Элизабет подняла на Роберта умоляющие глаза. Смущенная, испуганная проснувшимися в ней чувствами, она проговорила:

– Прошу вас, милорд, пожалуйста, перестаньте.

– Я готов исполнить любую вашу просьбу, сударыня, но только не эту, – хрипло ответил Роберт и опять прильнул к ее губам.

Его губы, пьющие ее сладкий нектар, были на удивление нежны. Элизабет обняла Роберта за шею и прижалась к нему. Несколько мгновений она подумывала, не попытаться ли ей вырваться, но мысль эта сгорела в его жарких прикосновениях – его руки стянули с ее плеч ночную рубашку.

Вся дрожа, стояла Элизабет перед Робертом, пытаясь собрать остаток сил, чтобы сопротивляться; нагая, она чувствовала себя совершенно беззащитной.

А он пожирал взглядом ее тело, такое стройное, такое восхитительное.

– Я могу только еще раз повторить, сударыня: ваша красота просто ошеломляет, – проговорил он восторженно.

Будь Элизабет более искушенной в affaires d'amour[24], она поняла бы, что Роберт говорит искренне. Но неопытная девушка почувствовала себя оскорбленной этой похвалой.

– Неужели вы считаете необходимым, милорд, играть со мной как кошка с мышкой? У меня не хватит сил одолеть вас... Так что... делайте что хотите, и покончим с этим! Потом я хотела бы остаться одна.

– Я уже сказал вам, Элизабет, что у меня нет ни малейшего желания спать с каким-то безжизненным трупом, равно как и силой овладеть неопытной особой женского пола.

– Неопытной особой! – вспыхнула Элизабет. – Неужели в вашу надменную, властную, глупую голову никогда не приходила мысль, что есть женщины, которым вовсе не улыбается перспектива разделять с вами ложе?

– Как же, такая мысль в мою глупую голову приходила. Но сегодня настал момент проверить, может ли такая женщина существовать на самом деле. – Керкленд усмехнулся. Он поднял Бет на руки и отнес на постель. – Я буду рад подробно обсудить с вами брачные обычаи животного, именуемого человеком, но сейчас мне не дает сосредоточиться ваша обнаженная красота. Думаю, больше мы не должны мешкать. Перейдем к делу.

Зная, что Элизабет попытается сопротивляться, Роберт без всяких церемоний бросил ее на кровать и быстро стянул с себя одежду. Бет изумленно смотрела на него. Она первый раз в жизни видела обнаженного мужчину. Роберт, казалось, весь состоял из волос и мускулов. Тело его было словно литое.

Разглядывая Керкленда, Элизабет изумилась при виде его ствола. Глаза ее расширились, и она в ужасе замерла.

– Надеюсь, вы не собираетесь поместить это в меня? – с надеждой спросила Бет.

Роберта рассмешила такая непосредственность жены.

– Ей-богу, женщина, ты действительно превращаешь все мои попытки соблазнить тебя в настоящее tour de force[25]. – С этими словами он навалился на свою испуганную супругу. – В жизни у меня не было ночи, которая требовала бы столько терпения. И в результате – ничего.

Внезапно смех его оборвался, глаза потемнели и стали темно-фиолетовыми.

– А теперь хватит слов.

Его губы приблизились к ее губам. Элизабет закрыла глаза. Недра ее опять охватило волнующее напряжение. Почему-то – она не понимала почему – ей хотелось ощутить эту твердость внутри себя. Роберт осыпал поцелуями ее глаза и лицо, и каждый из них казался ей искрой, проникавшей в нее и разгорающейся там. Тело Бет содрогалось, руки Роберта ласкали ее округлые груди. Когда он принялся языком теребить ее сосок, с губ Элизабет сорвался восторженный стон. Другой холмик дрожал от ожидания, и, когда дело дошло до него, девушка вскрикнула от наслаждения.

Пламя страсти, охватившее Бет, разгоралось все ярче и ярче. Она ничего не могла поделать с этим пламенем. Ей казалось, что она не выдержит сладостной пытки. От каждого прикосновения рук Роберта Бет изгибалась, охваченная жаждой все новых и новых ласк.

Руки ее ласкали мускулистое тело мужа, а язык отвечал на дерзкие призывы. Когда он отрывался от ее губ, она прижимала его голову к своей груди, чтобы он повторил свои ласки. Каждое прикосновение к своим соскам она ощущала так, будто нечто зарождается в самой сердцевине ее женственности. Бет металась, словно в бреду.

– Что вы делаете со мной? – воскликнула она испуганно и в то же время восторженно. – Что со мной происходит? Мне страшно! Я сейчас умру!

Роберт заглянул в ее глаза, потемневшие от страсти, и нежно улыбнулся.

– Французы называют это «1а petit morte»[26], – страстно прошептал он и овладел ею.

Элизабет закричала от боли, но скоро забыла о ней, потому что палящий жар разгорелся с новой силой, и она застонала, охваченная экстазом. Роберт впился в ее губы, затрясся и застонал.

Они лежали молча. Роберт обнимал Элизабет, ее голова лежала у него на груди. Бет слышала, как колотится сердце мужа, и знала, что ее сердце бьется так же сильно.

Когда наконец они оба отдышались, Роберт уложил Элизабет на спину и приподнялся на локте, чтобы посмотреть на нее. Ее красоту не портили даже взлохмаченные волосы. Она была самым соблазнительным созданием, какое Керкленд когда-либо видел. Он понял, что за всю свою жизнь никогда еще не получал большего удовольствия от ласк, чем сейчас, и пока он внимательно рассматривал ее сочную, чувственную красоту, огонь, который совсем недавно обратился в тлеющие угли, снова стал разгораться в его недрах.

Элизабет открыла глаза и впервые взглянула на Роберта без ненависти и возмущения.

– Я и понятия не имела... – проговорила она, и на лице ее отразилось изумление. – Раньше я совершенно не знала мужчин, не знала, как им угождать. В любовных делах я совершенно неопытна.

Как объяснить ей то, что он, с его богатым опытом, уже понял? Ведь в ней, в Элизабет, только начинает пробуждаться женщина. А понял он, что эти мгновения восторга, пережитые ими, испортили их обоих, что им никогда уже не нужен будет никто другой, что таких восторгов ни один из них не испытает в чужих объятиях.

Роберт наклонился, нежно прикоснулся к губам жены и хрипло прошептал:

– Кто научил Евтерпу лирическим песнопениям? И разве у Терпсихоры был учитель танцев? Нет, Элизабет, подобно этим греческим музам, ты – тоже богиня, богиня в искусстве любви, ты действуешь по вдохновению.

Он взглянул на нее глазами, полными страсти, и привлек к себе.

– Так идите же ко мне, миледи, и унесите меня еще раз на прославленную вершину Олимпа.