"Отряд-3. Контрольное измерение" - читать интересную книгу автора (Евтушенко Алексей)

Глава 13

Справа и слева лес вплотную подступал к дороге, и, глядя на золотящиеся под солнечными лучами высокие сосны, на тяжкие лапы елей, широкие кроны дубов, светлые и нарядные стволы берез, трудно было поверить, что там, в глубине, за ветвями и листьями, скрывается неизмеримая древняя и безжалостная сила, готовая в любой момент смять и уничтожить любого, кто осмелится посягнуть на ее нынешнее господство.

— Удивительно, — заметил Велга. — Такое впечатление, что с моего времени здесь, в Подмосковье, мало что изменилось. Тот же лес, дорога… Дороги, правда, были гораздо уже.

Отряд, взяв в проводники Соболя (молодого разведчика из племени Леонида Макаровича звали, как выяснилось, Иван Соболев) тронулся в путь полчаса назад, ранним утром, имея перед собой цель подобраться как можно ближе к Москве, а затем проникнуть и в сам город. И теперь «Ганс» и «Маша» со стремительной осторожностью хищников двигались по широкой, но изрядно запущенной дороге на восток.

— Мало что изменилось? — откликнулся Соболь с заднего сиденья. — Поверьте, если бы вы сюда попали до Исхода, то поняли бы, что изменилось многое. Не знаю уж, какие леса были под Москвой в ваше время, но в мое… Дикого зверья в них практически не оставалось, да и вырублены были изрядно. А уж загажены — словами не описать. Шагу нельзя было ступить, чтоб не наткнуться на пустую пластиковую бутылку, ржавую консервную банку или еще какую-нибудь дрянь. Я вообще подозреваю, что из-за этого природа тоже взбунтовалась. Ну, то есть не только потому, что мы ее использовали, так сказать, в глобальном масштабе — нефть там с газом качали бездумно, леса сводили подчистую, реки загрязняли промышленными стоками и все такое прочее… Нет, не только это нас сгубило, а еще и, прямо скажем, свинское поведение в бытовом, я бы сказал, плане. Приехал в лес на машине с друзьями там и девочками, погулял, водки попил, шашлыков поел, оттянулся, удовольствие получил — так убери за собой! Ямку выкопай, сложи туда все дерьмо, что от тебя осталось, закопай. Или с собой мусор забери, выброси его потом на помойку… Э, да что там говорить… Вели мы себя в лесу и вообще на природе самым похабным образом. Вот и довыеживались. Ну, а после Исхода Лес быстро раны залечил. Никогда бы не подумал, что деревья могут так быстро расти, а звери столь обильно размножаться! За пару-тройку лет все изменилось. Что там вырубки — села многие новый лес проглотил. К городам подступается. Не ко всем, конечно, а к тем, где машин нет. Да и не лес это уже вовсе… Это — Лес. С большой буквы. И не дай вам бог оказаться в нем с вашим оружием. Пяти минут не проживете.

— Мы в нем уже были, — сказал Валерка. — Позавчера. И не пять минут, а гораздо дольше. И ничего — живы, как видишь.

— Действительно, — поинтересовался из «Ганса» Дитц. — Почему так? Почему Лес нас не тронул?

— Я думаю, — сказала Аня, — потому, что мы были под защитой наших вездеходов. Они ведь наполовину живые существа. Вот Лес и не понял сразу, с кем имеет дело. А пока раздумывал, мы его уже покинули. Да и вреда мы ему не причиняли. Вообще я уверена, что в Лесу безопасно. Главное — не бояться и не думать о нем плохо.

— Легко сказать — не бояться, — пробурчал Соболь. — Я помню, когда нам удалось из Рязани выбраться, пришлось к Людям пробираться Лесом. Пятнадцать человек нас было. Это когда мы в Лес вошли. Вышло пятеро. Нет, там только Охотники могут жить. Вот они умеют и не бояться, и правильно с ним, Лесом, разговаривать. А нам, Людям, это недоступно.

— Вы просто не пробовали научиться, — сказал Михаил. — Научиться всему можно. Стоит только захотеть.

— Ага-ага, — криво усмехнулся Соболь. — Научишься тут, когда ОН убивает без предупреждения. У нас тоже многие так считали. Надо, мол, слушать древний и мудрый голос наших предков, который живет в каждом из нас… И где они теперь? Всех сожрал Лес. Да вообще не в этом дело.

— А в чем? — спросил Велга, не отрывая глаз от дороги.

— В том, что Охотником, наверное, можно стать, если, как правильно тут было сказано, очень захотеть. Но в том-то все и дело, что мы не хотим. Мы хотим оставаться Людьми. Может быть, другими, не такими, какими мы были до Исхода. Но — Людьми. Понимаете?

— Где-то — да, где-то — не очень, — ответил Вешняк. — А Охотники и Рабы — они что, не люди?

— Люди, конечно, но…

— Внимание! — предупредил Велга. — Приборы показывают движение впереди. Несколько живых объектов, а за ними что-то большое и железное. В количестве двух штук. Нам навстречу.

— Свернуть в лес? — спросил Валерка.

— Давай. Подберись скрытно, но как можно ближе вон к тому перекрестку, что впереди. Посмотрим, что это. «Ганс», вы за нами. Да, и режим невидимости включите. Светиться нам сейчас незачем.

— Я думаю — это патруль, — напряженным голосом сообщил Иван Соболев. — Если большое и железное в количестве двух штук, то больше некому. Или нечему. Обычный состав мобильного патруля — два танка «Т-2021». Им и до Исхода-то экипаж не особо был нужен, а уж теперь…

— Допустим, большое и железное — это патруль. А живые объекты — это кто? Так… Раз, два… четыре… восемь. Восемь единиц. Это Люди?

— Может быть, — ответил Соболь. — Не знаю. Если это Люди, то, значит, патруль их преследует. Тогда я им не завидую — от патруля редко кто уходил.

«Маша» и «Ганс» сбавили и так небыстрый ход и одновременно свернули в лес.

— Главное, зверушку никакую не задавить, — пробормотал Соболь.

— Не задавим, — успокоил его Валерка. — Мы над землей идем. Клиренс — пятнадцать сантиметров. Да и команда отдана — живое не давить. Хотя они, вездеходы наши, и сами никого не задавят без крайней на то необходимости. Воспитание не позволит.

— Какое у них вооружение? — осведомился Дитц, когда «Маша» и «Ганс» остановились в Лесу за кустами боярышника так, чтобы можно было увидеть перекресток.

— У «Т-2021»? — уточнил Иван.

— Разумеется. Вооружение наших вездеходов мне известно.

— Ракетная пушка калибром…

Но рассказать о вооружении неведомого отряду танка «Т-2021» Иван Соболев не успел.

— Вот они! — воскликнул Валерка Стихарь. — Мать честная, кавалерия!

Всадники плотной группой вылетели из-за дальнего поворота и, нахлестывая коней, понеслись к перекрестку.

— Если это погоня, — стараясь говорить спокойно, заметил Дитц, — то им не уйти. Танки от них в пятидесяти метрах. Что будем делать?

— Стрелять, — ответил Велга и, чуть пригнувшись к микрофону, крикнул: — Эй, кавалерия! В стороны, мы прикроем!! В стороны, мать вашу!!!

Третий раз повторять не пришлось. Всадники, разбившись на две группы, не сбавляя хода, прянули к обочинам дороги, и тут же в поле видимости показались танки.

Широкие, приземистые и обтекаемые, напоминающие знакомые отряду танки Второй мировой войны разве что наличием гусениц и пушки (то приплюснутое образование, что выступало у них сверху на корпусе, назвать «башней» можно было лишь с очень большой натяжкой), они вынырнули из-за поворота вслед за всадниками и, утробно взревев двигателями, прибавили скорость.

— Сейчас догонят и раздавят, — прокомментировал ситуацию Соболь. — Они ракеты берегут — запас-то пополнить некому, видать. А горючего — полно. Я такое уже видел.

— Наш — левый, «Ганса» — правый, — скомандовал Велга. — Плазмой — огонь!

Стихарь и Майер выстрелили одновременно, и оба танка, получив точно в лоб по мощному плазменному заряду, на долю рекунды окутались ослепительно синими коконами, после чего внутри сдетонировали боекомплекты. Оторванные взрывами башни, ломая кусты и ветви, тяжко рухнули в лес, а сами боевые машины, потеряв способность двигаться, обессиленно сползли в полузатянутые землей и травой кюветы по обе стороны дороги и замерли там окончательно. И только сорванный с оси гусеничный каток пробежал по инерции с десяток метров в напрасной попытке завершить погоню и, так никого и не догнав, лег набок.

— Ух ты! — цокнул языком Валерка Стихарь. — Вот это пушечка у нашей «Маши». Любо-дорого посмотреть на результат!

— Да и у «Ганса» не хуже, — отозвался Майер. — Ну что, нечего больше убивать?

Тем временем ошеломленные чудесным спасением всадники, осадив коней, недоуменно оглядывались в поисках нежданных союзников и благодетелей.

— Ну что, выползаем? — осведомился Дитц.

— Я бы не стал, — посоветовал Соболь. — У танкового патруля обычно прямая связь с вертолетами. «Горынычи» — страшная штука… Очень возможно, что они весьма скоро появятся — раз связь прервалась. Если эти ребята на лошадях не дураки, то они сейчас быстро отсюда уберутся, а всю кашу придется расхлебывать нам. Лично я бы на их месте скакал дальше и не оглядывался.

— Видно, что не дураки, — сказал Велга. — Уходят. Всадники действительно, так и не заметив вездеходов (в режиме невидимости «Маша» и «Ганс» маскировались под окружающую их местность и в данном случае были похожи на два оплывших и поросших травой бугра) и пришпорив лошадей, свернули с перекрестка на боковую дорогу и скрылись за деревьями.

— Вот и хорошо, — сказал Велга. — Меньше суеты. Так что за «Горынычи»?

— «Горыныч» — боевой вертолет последнего поколения. Не имел и, соответственно, не имеет аналогов в мире. Эх, понапридумывали мы их на свою голову да понастроили, но кто ж знал… Ваши вездеходы летать могут?

— Плохо и недалеко, — сказал Дитц. — А зачем? Надо будет, мы эти «Горынычи» и с земли собьем. Кстати, вот и они, наверное. Наш экран показывает два приближающихся по воздуху объекта.

— Наш тоже, — кивнул Велга. — Но еще довольно далеко. И чего это они все по два ходят?

— Наверное, потому что двоичная система исчисления, — непонятно пошутил Соболь. — Машины ее любят.

— Смешно, — прокомментировала его попытку сострить Аня.

— Обнаружить они нас могут? — спросил Велга. — То есть даже не обнаружить, а посчитать за противника?

— Хрен его знает, — ответил Соболь. — Я не такой знаток военной техники, как может показаться на первый взгляд. Просто интересовался. Я даже в армии не служил.

— Как же ты стал разведчиком? — удивился Шнайдер.

— Жизнь заставила. Я молодой, здоровый, рефлексы хорошие. Научился.

— Понятно, — сказал Велга. — Мы тоже, в общем, не по доброй воле разведчиками стали. Так что будем делать с вертолетами, Хельмут?

— Думаю, надо затаиться и переждать, — откликнулся Дитц. — Вооружены мы, конечно, лучше всех, но у тех, кто над тобой, в воздухе, всегда есть некоторое преимущество. Тем более что мы не знаем всех их боевых возможностей. Помнишь бой вертолета с бронепоездом, что мы видели на Земле-бис?

— Еще бы…

— Вот и я помню. Ничья ведь тогда вышла. А бронепоезд-то, как вроде казалось, помощнее был той пташки. Эти же пташки, боюсь, опасней будут. Опять же их две, а не одна. Так что сидим тихо и не рыпаемся.

— Согласен. Мы просто два неприметных холмика в лесу. Все, Хельмут, связь на время прерываем. Мало ли что.

— Понял, отключаюсь. Счастливо.

— И вам того же.

Некоторое время прошло в полном молчании, только в динамиках, передающих внешние шумы, постепенно, заглушая шелест листвы и прочие лесные звуки, нарастал гул моторов.

— А вот и наши пташки, — негромко заметил Велга, внимательно глядя на экран. — Две, как и следовало ожидать.

— Цып-цып-цып… — дурашливо сложил пальцы в щепоть Стихарь, но, поймав красноречивый взгляд командира, осекся и умолк.

Вертолеты приблизились настолько, что попали в зону видимости камер слежения, и теперь люди (изображение проецировалось непосредственно на лобовое стекло кабины) могли наблюдать их во всей красе — тем более что «Горынычи» зависли над дорогой, там, где взорвались танки, и, казалось, внимательно изучают ситуацию внизу, поводя острыми хищными носами.

— Они нас могут услышать? — шепотом спросила Аня.

— Уверен, что нет, — покачал головой Велга. — Я в этом не очень разбираюсь, но помнишь, что рассказывал Распорядитель о наших машинах? В режиме полной маскировки нас не видно и не слышно.

— Да. Полное поглощение волн любой природы и спектра. А все равно боязно. Вон как хищно они… вынюхивают и высматривают. И еще почему-то жалко.

— Жалко? — недоуменно покосился на Аню Велга. — Кого?

— Их, — кивнула на экран девушка. — Где-то в другой жизни и в незапамятные времена я слышала, что вертолеты — это души погибших танков. И сейчас мне кажется, что мы с вами наблюдаем сцену прощания.

— Ну ты даешь, сестричка! — восхитился Валерка. — Чисто театр имени Горького. Я сижу в первом ряду и сейчас зарыдаю от полноты чувств! Души погибших танков… Эти души, дай им волю, наши души тут же на небеса отправят. Ахнуть не успеешь. — Да не об этом я, Валера, — вздохнула Аня.

— А о чем же? — спросил Велга, неотрывно глядя, как багровая точка прицела автоматически следует по экрану вслед за «их» вертолетом. — Объясни, пожалуйста. Мне, как твоему непосредственному командиру, очень интересны подобные мысли собственных подчиненных. Это — враг. Если ты его будешь жалеть, то считай, что уже потерпела поражение. Еще до боя. Я готов согласиться с тем, что поверженный враг может быть в некоторых случаях достоин жалости. Но только поверженный, а никак не тот, кто непосредственно тебе противостоит. Извини, что читаю тебе нотацию пополам с лекцией и вообще поучаю, но для всех остальных мои слова не требуют доказательств — это непререкаемая истина, которую они постигали на собственной шкуре.

— Вот я и говорю, — снова вздохнула Аня. — Не понимаете вы меня. Кто сказал, что перед нами враг?

— Ну, Анечка, — не выдержал Малышев. — Ты, родная, думай, что говоришь-то. Не враг… Кто ж тогда? Друг, что ли? Друзья, знаешь ли, так себя не ведут. Посмотри, что по их милости с людьми стало! Мало того, что выжила горстка, да и те… Э, да что там говорить… — он расстроенно махнул рукой и умолк.

— Обожаю спорить с красивыми девушками, — сообщил Валерка. — Они сразу становятся еще красивее и… О, глядите, поворачивают оглобли «Горынычи»-то! Улетают пташки, несолоно хлебавши. Может, все-таки сшибить их, а, товарищ лейтенант? Покуда пушки достают?

— Нет, — сказал Велга. — Не буди лихо, пока спит тихо. Мы и так чуть не раскрылись до поры, а сейчас в этом и вовсе нет необходимости. Ладно, Аня, я с удовольствием подискутирую с тобой на эту тему, но как-нибудь в другой раз. А пока я очень надеюсь, что твои оригинальные взгляды на существующее положение не помешают нам выполнить нашу миссию.

— Саша, я, кажется, до сих пор не давала повода усомниться в моей надежности, не так ли?

— Допустим. А что?

— А то, что не надо меня оскорблять.

— Аня, я вовсе не хотел тебя… э-э… обидеть, но в данном случае…

— Все, товарищ лейтенант, хватит. Сами же сказали, что не хотите на эту тему дискутировать. Вот и я не хочу. Уже. Тем более что нам сейчас действительно не До дискуссий. Потому что за нами следят.

— Следят? — Велга недоуменно оглядел пульт управления. — Кто? Приборы ничего не показывают. Разве что вертолеты видно, но они уже далеко.

— Это не машины. Это кто-то живой. Я чувствую взгляд. Два взгляда.

— Давно? — нахмурился Велга.

— С минуту.

— Откуда смотрят? Направление?

— Из леса, оттуда. — Аня махнула рукой, показывая.

— Может, это какой-нибудь медведь? — предположил Валерка Стихарь. — Или волк?

— Или заяц, — в тон ему продолжила Аня. — Нет. Взгляд не звериный. Но и не совсем… как бы это сказать… обычный человеческий. Я думаю, что это те самые Охотники, о которых мы неоднократно слышали, но ни разу не видели.

— Интересно… — Велга протянул руку и включил связь с «Гансом». — Алло, Хельмут, как вы там?

— Все в порядке, — немедленно отозвался Дитц. — Вертолеты ушли, можно двигаться дальше.

— Погоди… Тут наша Аня утверждает, что за нами следят.

— Кто? Мы никого не видим. Ни мы, ни приборы.

— Аня говорит, что это, скорее всего, Охотники. Вроде бы их двое. Она их тоже не видит. Чувствует. Ты же знаешь, как может чувствовать Аня.

— Понял. Раз Аня чувствует, значит, точно следят. Что будем делать?

— С Охотниками мы пока еще не сталкивались. А надо бы, считаю, составить себе о них мнение. И не по рассказам.

— То есть предлагаешь познакомиться?

— Я бы рискнул.

— Я бы тоже. Как будем действовать?

— Товарищи и господа командиры, — сказала Аня. — Позвольте мне попробовать. Во-первых, я женщина, а значит, ко мне инстинктивно и доверия больше. Во-вторых, если я их чувствую, то и они меня, думаю, чувствовать должны. То есть им и без слов станет ясно, что я иду к ним с мирными намерениями. Тем более что пойду я без оружия. А вы для собственного и моего спокойствия прикроете меня отсюда парализаторами. По-моему, замечательный план. Разрешите?

— Одну не пущу, — тихо и твердо произнес Малышев. — Разрешите и мне с Аней, товарищ лейтенант? Если они действительно Охотники, то мы поймем друг друга. Я все-таки тоже не в городе вырос. А если нет, то тем более ей может понадобиться помощь.

— Михаил прав, — сказал Дитц. — Посылая одну женщину, мы как бы расписываемся в собственной трусости и неспособности вести мужской разговор. Вроде как прячемся за ее спиной, понимаешь? А Миша достаточно внушителен, чтобы вызвать именно мужское уважение. Иван, — обратился он к Соболю. — Чем обычно вооружены Охотники?

— Луками, — ответил тот. — Чем же еще? Луки, ножи, иногда дротики. Вообще-то, если это Охотники, то можно сильно не опасаться. Они сами никогда первыми не нападают. Я думаю, что стоит попробовать. Ьсли они не захотят идти на контакт, то просто уйдут, исчезнут. Всегда так было.

— Я извиняюсь, — подал голос Майер. — А зачем вообще рисковать? Давайте шарахнем в ту сторону из парализаторов — и все. Подберем тех, кто упадет, приведем в чувство и спросим, что нам надо. Потом отпустим на все четыре стороны. А?

— И навсегда потеряем к себе доверие Охотников, — добавил Соболь. — Они хоть и миролюбивы, но подобных штук не забывают и не прощают. Лично я бы не стал так делать. Лучше тогда уж вообще не высовываться и следовать своей дорогой.

— Ясно. — Велга развернулся вместе с креслом лицом к остальным. — Предложение Руди отклоняется. Все-таки мы рискнем. Тем более что Анино феноменальное чутье нас никогда не подводило. Давайте, ребята. Только предельно осторожно, медленно и дружелюбно. Мы вас прикрываем.