"Благие намерения" - читать интересную книгу автора
Руонгу, резиденция Старого. Шестьдесят первый год высадки. День двести шестой
Поскрипывали канаты. Шурша серым, высохшим до хрупкости маскировочным тряпьем, плетеная кабина подвесной дороги карабкалась все выше и выше вдоль зеленого склона Руонгу. Зелень, впрочем, была с белесым налетом, а подрагивающую кабину то и дело обдавало тухлыми запахами химического завода.
Полуобернувшись, Сехеи хмуро следил через плечо, как отступает подернутая мутной пленкой бухта, с каждым метром пути становясь все красивее. То здесь, то там беспорядочно мелькали ослепительные вспышки передающих зеркал.
Руонгу лихорадило. В порту происходило и вовсе что-то непонятное. Пока запрашивали по гелиографу подтверждение вызова, у Сехеи было время понаблюдать, как спешно ведется разгрузка только что загруженного к эвакуации каравана.
Обычная предвоенная неразбериха.
Между тем листва, проползающая под ногами, стала, как и положено листве, зеленой, тошнотворные запахи остались внизу, еще метров двадцать - и терраса... Вскоре кабина остановилась, покачнувшись, и Сехеи неловко выбрался наружу.
Его ждали. Хмурый паренек с легким ракетометом под мышкой отступил перед ним на шаг. В глаза не смотрит, но короткий ствол направлен прибывшему в живот. Судя по татуировке, новый пилот и телохранитель Старого... Странно, подумал Сехеи. Что могло случиться с Анги? Старый, помнится, был очень привязан к своему прежнему пилоту.
Паренек пропустил стратега вперед, и они двинулись мимо распяленной на бамбуковых шестах желто-зеленой мелкоячеистой сети, под которой уставила в небо туго набитые ракетами соты зенитная установка.
Далеко внизу за оперенными пальмами обрывом сияла жемчужная бухта Руонгу. На краю обрыва два связиста в поте лица работали с Большим Зеркалом. С тем самым зеркалом, что передало вчера неслыханный приказ - поверить парламентеру.
В целом здесь ничего не изменилось. Хижина Старого по-прежнему располагалась неподалеку от горного озерца. Она мало чем отличалась от хижины самого Сехеи - легкий разборный каркас и циновки, испятнанные с внешней стороны клочьями маскировочной зелени. У берега под естественным навесом из листвы покачивался на поплавках всегда готовый к старту двухместный ракетоплан. Поодаль в скальной стене зияла дыра - вход в пещеру-укрытие.
Они остановились перед распахнутой настежь стеной хижины.
Перед распахнутой настежь стеной на странной конструкции на бамбука, именуемой стулом, сидел ровесник мира. Сидел бог. В нем было пугающим все: и древнее - цвета песка - лицо, нетатуированное, как у оборотня, и то, что от горла до пят он всегда был закутан в белую тапу. Но главное, конечно, глаза. Нечеловеческие, водянисто-голубые, страшной глубины глаза.
- А ты располагайся, тамахи. Разговор будет долгий...
Те же слова, та же интонация, что и девять лет назад, когда Старый отстранил его от командования и загнал на год к южным хеури.
Сехеи опустился на циновку, и оба посмотрели вслед уходящему пилоту. Он даже со спины был хмур, этот подросток, даже ракетомет его на длинном ремне болтался так, словно готов был в любой момент огрызнуться короткой очередью. Сам по себе.
- Видел? - ни с того ни с сего ворчливо пожаловался Старый. - Оскорбили его!.. Вместо того, чтобы сжечь в первой стычке, взяли и приставили к старой развалине. Ни полетать, ни пострелять...
С личными пилотами Старому не везло. Каждый вновь назначенный молокосос на удивление быстро избавлялся от почтительного трепета, начинал капризничать, дерзить... Хотя, с другой стороны, все правильно: нельзя воину быть на побегушках. Пусть даже на побегушках у бога...
- А где Анги? - спросил Сехеи.
Уголки рта у Старого сразу опустились, морщинистое лицо застыло в скорбной маске.
- Не знаю, - брюзгливо отозвался он. - В нейтральных водах, надо полагать... Отпросился воевать, дурачок. Ему, видишь ли, уже двадцать лет, а он еще не убит! Сам понимаешь: неловко, люди коситься начинают...
Умолк с ядовитой полуулыбкой на сухих старческих губах. Сехеи ждал, но Старый, казалось, забыл о нем - остекленело смотрел куда-то поверх плеча стратега.
- Старый, - негромко позвал Сехеи. - Ты вызвал меня...
- Да, - сказал Старый. - Вызвал...
Глаза его ожили. Кроме личных пилотов, Сехеи, пожалуй, был единственным, кто мог долго и спокойно глядеть в глаза Старому. О Старых можно сплетничать, можно рассказывать шепотом страшные легенды об их происхождении, можно даже усомниться в их мудрости. Но все это - за спиной, тайком.
- Сехеи, - сказал Старый. - Так уж вышло, что мы гребем с тобой в одной лодке второй десяток лет. Ты был еще нетатуированным малышом на Детском острове, а я уже знал о тебе. А ты обо мне узнал и того раньше... Всю жизнь ты получал от меня советы, прислушивался к ним... Или не прислушивался. Чаще всего не прислушивался... Скажи, тебе никогда не приходило в голову: а кто они, собственно, такие, эти Старые? По какому, собственно, праву они решают твою судьбу?
Неужели он вызвал его сюда, на Руонгу, только для того, чтобы задать этот вопрос? Сехеи почувствовал раздражение. Иногда ему казалось, что Старый бессмертен: нужно было иметь огромный запас времени, чтобы растрачивать его с такой легкостью на пустые, ни к чему не ведущие разговоры.
- Я оставил флот, Старый, - напомнил он. - Я передал командование Таини тамуори, а она ненадежна...
Он не договорил, потому что Старый вдруг принялся хватать ртом воздух.
- Та... Таини? - жутко уставясь, выговорил он. - Какая Таини? Та, что сменила вымпелы? Ты что, не мог никого найти, кроме этой акулы?
- Нет, - сказал Сехеи. - Не мог. Что происходит, Старый? Вечерние что-то затевают. Вчера они подсунули нам...
Эти слова почему-то привели Старого в бешенство. Морщинистое лицо его затряслось.
- Когда же ты наконец поймешь! - злобно закричал он. - Нет больше ни утренних, ни вечерних! Нет! Каравеллы в водах архипелага! Четыре каравеллы!
Сехеи смотрел на него с тревогой, начиная уже опасаться, а не сошел ли Старый с ума?
- Каравеллы? - недоверчиво переспросил он. - Корабли, о которых говорится в Пророчестве?
- Да! - выкрикнул Старый. - Говорится! В Пророчестве! Или ты хочешь сказать, что тебе не посылали вчера парламентера с Настоящим Именем Врага!
- Посылали, и на «рутианги», - растерянно ответил Сехеи.
Старый дышал тяжело, с хрипом.
- Изолгались, запутались!.. - с отвращением выговорил он. - Ничему уже не верят, даже этому...
Последовала выматывающая душу пауза: Старый переводил дыхание.
- Я ведь не зря несколько дней назад послал тебе запрос, не твоих ли это рук дело... - заговорил он, отдышавшись. - Во время урагана один из авианосцев вечерних был отброшен к северу и там наткнулся на каравеллу. Капитан совершил глупость: вместо того, чтобы следовать за Врагом по пятам, известил Ледяной Клык, а сам пошел на предписанную базу. Подняли четвертый флот...
- Четвертый флот вечерних? - быстро спросил Сехеи.
- Ну естественно... - проворчал Старый. - Обшарили акваторию, но каравеллы уже и след простыл. Их обнаружили только вчера - с воздуха. Всю эскадру, четыре каравеллы... Ты даже представить не можешь, как нам помешал этот шторм. Мы ничего не успели предпринять. Каравеллы подошли к Аату-6 вечерних и первым делом дали залп по острову. Для устрашения. Сегодня, судя по всему, они высадят там десант...
Сехеи давно уже намеревался перебить Старого, но последняя фраза оглушила его.
- Десант - на Детский остров? - Прищур стратега был страшен.
- Да, - сказал Старый. - Десант на Детский остров... - Глаза его вдруг обессмыслились, речь перешла в невнятное бормотание: - Все, тамахи, все... Кончено... Завтра - Большой Круг... Табу с Атолла-27 уже снято... Так что давайте уж как-нибудь сами... Без нас...
- Старый! - Это был почти окрик. - Я срочно лечу на базу! Я должен быть вместе с флотом! Почему ты не вызвал меня сразу на Атолл-27? Почему ты вызвал меня сюда?
- Сиди! - Старый подскочил как ужаленный. - Ишь наловчились!.. Словом уже не с кем перемолвиться! Стоит только рот раскрыть - кто куда, врассыпную!.. Тот - воевать, этому - флот... Не утонет твой флот!
Замолчал, гневно взглядывая на стратега. Потом ни с того ни с сего осведомился, который нынче год.
- Шестьдесят первый, - буркнул Сехеи. - Со дня Высадки.
- Шестьдесят первый год со дня Высадки... - медленно повторил Старый. - То есть этого дня я ждал шестьдесят один год...
Стало особенно заметно, как сильно дрожат его руки. Сехеи показалось даже, что Старый просто не знает, куда их деть. Вот правая, соскользнув с колена, опустилась зачем-то на крышку небольшого металлического ящика, покрытого облупившейся по углам серо-зеленой краской. Предмет, знакомый Сехеи с детства. Один из общеизвестных атрибутов Старого - как нелепая подставка из бамбука, именуемая стулом, или как белая тапа, только и способная, что сковывать движения да прикрывать наготу. Неясно, правда, с какой целью.
- Нет, - сказал вдруг Старый. - Не так...
Он запустил руку под стул и извлек оттуда два предмета: стеклянный сосуд с делениями и полированную круглую чашку из кокосового ореха. Вызывающе и насмешливо взглянув на стратега из-под пегой брови, он медленно, будто демонстрируя, как это надлежит делать по всем правилам, вынул стеклянную пробку, налил в чашку прозрачной жидкости и, снова закупорив склянку, поставил ее на циновку.
- Будешь?
Слегка отшатнувшись, Сехеи смотрел на протянутую ему чашку. За свою долгую, почти уже тридцатилетнюю жизнь, он устал пресекать дурацкие слухи о том, что Старые пьют горючее. И в самом деле - он видел это впервые.
- Ну и правильно, - сказал Старый и выпил.
Сехеи смотрел.
Некоторое время Старый сидел, уткнув большой пористый нос в белую тапу на плече. Потом вздохнул стонуще и выпрямился.
- Мы пришли из другого мира, тамахи, - торжественно сообщил он.
- Да, - сказал Сехеи, все еще не в силах отвести взгляд от кокосовой чашки. - Я знаю.
Старый запнулся и непонимающе уставился на стратега.
- Откуда?
- Ты сам мне об этом говорил. И не однажды.
- И ты ни разу не усомнился в моих словах?
«Источник! - с неожиданной злостью подумал Сехеи. - А когда мне было сомневаться? Когда я готовил десант на Тара-Амингу? Или когда хеури собирались спалить меня заживо вместе с миссией?»
- Можешь не отвечать, - сказал Старый. - Я понял... И все же тебе придется выслушать меня до конца. Собственно, за этим я тебя и вызвал...
Над краем обрыва летели вразброс полупрозрачные расплывающиеся клочья черного дыма. «Оружейный», - машинально отметил Сехеи и вдруг вспомнил, что оружейный завод на Руонгу остановлен четыре дня назад для демонтажа и последующей эвакуации. Источник! Они снова запустили оружейный! Да-да, и тот караван, разгрузку которого он только что видел в порту... Неужели все-таки правда? Каравеллы, Великий Враг...
- Совершенно иной мир, - говорил тем временем Старый. - Представь себе город - большой, как Руонгу... Многоэтажные каменные дома с окнами из стекла... Широкие ровные дороги, которые здесь даже не с чем сравнить... А вместо океана - земля. Во все стороны. До горизонта и дальше...
Однажды Сехеи пытался уже представить то, что Старый называет городом, и ему показалось тогда бессмысленной тратой сил возводить огромные, как форт, сооружения только для того, чтобы в них жили люди...
- Представь себе... - говорил Старый. - А, Источник? Ты просто не сможешь!.. Ну хотя бы попробуй... Попробуй представить компанию молодых людей, у которых очень много свободного времени... Которые могут - просто так! - собраться, поболтать, поспорить... О чем угодно. Хотя бы об истории. И вот один из них... из нас... гуляя за городом, случайно обнаружил некое уникальное явление природы - нечто вроде лазейки, соединяющей наши миры... Но, наверное, начать нужно не с этого...
Сехеи осторожно скосил глаза на связистов. Большое Зеркало бросало очередную серию бликов в сторону Ана-Тиангу. «Всем флотам!» - удалось разобрать ему по колебанию рабочей плоскости. Там, на краю обрыва, в сжатой и ясной форме передавалось то, что с огромным количеством никому не нужных подробностей предстояло сейчас выслушать ему...
- ...начать, наверное, нужно вот с чего, - говорил Старый. - Примерно за две тысячи лет до моего рождения в том мире, откуда мы пришли, возникла вера в бога, который позволил людям убить себя, дабы примером своим научить их кротости и милосердию... Но вот что странно, тамахи: ни одна - даже самая кровожадная - религия не пролила столько крови, сколько эта - милосердная и кроткая! Именем убитого бога людей сжигали на кострах, именем его уничтожались целые цивилизации! Народы утрачивали свою историю и вырождались! Они подбирали объедки со стола европейцев... (Да-да, тамахи! Настоящее Имя Врага!)... они ходили в европейских обносках, они украшали себя блестящим мусором, выброшенным европейцами за ненадобностью!.. Можешь ты представить себя в ожерелье из стреляных гильз и с жестянкой от консервов на голове?..
«Неужели он решил пересказать мне все Пророчество? - ужаснувшись, подумал Сехеи. - Как вовремя я отстранил Хеанги от командования! Таини - та, по крайней мере!..»
- ...в каждой компании обязательно есть свой лидер, - говорил и говорил Старый. - Наш лидер собирался стать профессиональным историком. Он изучал завоевания европейцев. Изучал, ненавидя. Такой вот странный случай... Его сводило с ума, что никто и нигде не смог оказать им достойного сопротивления... И он убедил нас. Он доказал нам, что будет преступлением не воспользоваться лазейкой и упустить этот шанс - может быть, единственный шанс за всю историю человечества... Ах да, я же забыл о главном!.. Видишь ли, когда мы впервые проникли сюда и увидели атоллы, пальмовые рощи, не знающих металла островитян, - мы решили, что попали каким-то образом в наше собственное прошлое, на архипелаги Океании до прихода туда европейцев... Так вот, он убедил нас. Он умел убеждать. Он зачитывал нам старинные документы о том, что творили конкистадоры на завоеванных землях, - и хотелось драться. Насмерть. До последнего... Мы были молоды, Сехеи. Да-да, представь, Старые тоже когда-то были молоды... Что же касается меня... Меня даже и убеждать не стоило. Видишь ли, тамахи, мой прадед был миссионером... Европейским миссионером. Человеком, учившим покоренных островитян смирению, учившим их вере в убитого бога, отбирающим у них последние крохи их прошлого... Я шел сюда с мыслью об искуплении. Шел на бой с собственным прадедом...
С Пророчеством о Великом Враге Старый, надо полагать, покончил. Теперь он принялся излагать Историю Высадки. Своими словами... Еле слышный шелестящий звук отвлек внимание стратега. Рядом с зенитной установкой, с отвращением уставясь куда-то вдаль, сидел на траве личный пилот и телохранитель Старого. Вконец осатанев от безделья, он бросал бумеранг. Бросив, пребывал некоторое время в хмурой задумчивости, потом нехотя поднимал руку и, не глядя, брал вернувшийся бумеранг из воздуха...
- Может быть, ты все-таки отвлечешься от этого головореза? - в крайнем раздражении осведомился Старый. - Тем более, что я собираюсь сообщить тебе нечто действительно новое!..
Помолчал сердито. Успокоившись, заговорил снова:
- Мы скрыли от властей нашу лазейку и начали готовиться к Высадке. Геология, металлургия, медицина... Инструменты, приборы, вакцины против европейских болезней... Даже сахарный тростник. Мы, видишь ли, заранее знали, что до нефти нам здесь не добраться, и сразу делали ставку на спирт... И все это пошло прахом, Сехеи. Мы оказались не нужны островитянам.
Стратег взглянул на Старого с удивлением.
- Да, не нужны, - уже с надрывом продолжал тот. - Они радушно приняли нас, они с интересом смотрели, как мы летаем на дельтапланах, поджигаем спирт и пользуемся металлическими орудиями... но перенимать ничего не хотели - зачем? Им неплохо жилось и без этого... А наши предупреждения о том, какую опасность представляют для них европейцы, они, опоэтизировав, превратили в Пророчество о Великом Враге. Одним пророчеством больше, одним меньше... И тогда мы пошли на страшный шаг, Сехеи. Мы разделились на две группы и предложили военную помощь двум враждующим племенам... И получили достойный ответ. Наши дубины, сказали нам, - из тяжелого дерева, наконечники копий - из острого камня, наши руки сильны, а сердца отважны... Теперь даже самые древние узлы архива не откроют тебе, кто первый обратился за помощью к Старым... Никто не обращался, Сехеи. Никто. Просто мы нанесли удар сразу по обоим племенам. Дельтапланы и плохонькие зажигательные бомбы. Но этого было достаточно. Видя, что противник настолько подл, что прибег к колдовству светлокожих пришельцев, ему решили ответить тем же... Вот с чего начинался мир, тамахи, в котором ты живешь...
Старый заставил себя поднять голову и поглядеть Сехеи в глаза. Трудно сказать, какой реакции он ожидал, но стратег теперь смотрел на него с уважением и любопытством.
- Провокация, - медленно и, как показалось Старому, со вкусом проговорил он.
- Да, - сказал Старый. - Провокация. Твое ремесло... В те времена в вашем языке даже слова такого не было...
Сехеи все еще оценивал уровень этого давнего деяния Старых и, кажется, оценил высоко.
- Не знал, - с сожалением обронил он. - Но вот все остальное... Прости, Старый, ты мне это уже рассказывал...
- Когда?
- Последний раз год назад. И ты уже спрашивал, могу ли я представить себя с жестянкой на голове и в ожерелье из стреляных гильз. Нет, не могу. Металл слишком дорог. Кроме того, это была бы очень хорошая мишень для снайпера.
- Ах вот как! - сказал Старый. - Значит, ты все давно знаешь, и удивить мне тебя нечем?
Сехеи промолчал. Он уже отчаялся добраться до сути. Вместо того, чтобы говорить о Великом Враге, они говорили непонятно о чем.
- Хорошо... - зловеще пробормотал Старый. - Хорошо же... А ты ни разу не задумывался, каким образом наши военно-промышленные секреты становятся известны вечерним?
- Задумывался, - сразу насторожившись, ответил Сехеи. - И не я один.
- И к какому же выводу вы пришли?
- Да, пожалуй, что ни к какому, - пристально глядя на Старого, сказал Сехеи. - Видимо, у них, как и у нас, есть личная разведка Старых...
Древние сухие губы покривились в невеселой усмешке.
- Моя личная разведка, - язвительно выговорил Старый. - Вездесущая и неуловимая. Неуловимая по очень простой причине. По причине своего отсутствия. Не было никакой личной разведки, Сехеи. Не было и нет...
Подрагивающая морщинистая рука снова легла на крышку металлического с обшарпанной краской ящика.
- Радиопередатчик, - отрывисто произнес Старый. - Нет, до этого вы еще не дошли... Хотя скоро дойдете, раз уж добрались до электричества... Запомни, что я тебе сейчас скажу, Сехеи. Запомни и постарайся понять... С помощью этого вот прибора Старые постоянно обменивались информацией своих штабов и лабораторий...
Еще на Детском острове в группе подготовки командного состава Сехеи поражал воспитателей своей способностью схватывать все на лету. Сейчас, похоже, эта способность ему изменила. Наморщив высокий татуированный лоб, стратег непонимающе глядел на Старого. И вдруг словно что-то взорвалось со звоном в его ушах. Со страшной ясностью он снова увидел перед собой горящие склоны Тара-Амингу, когда неизвестно откуда возникший второй флот вечерних ударил навесным и в считанные секунды довел плотность огня до такой степени, что первая волна десанта была испепелена буквально на глазах, когда огромное пламя с грохотом приподняло палубу подветренного корпуса «Мурены» - от кормы к носу, когда в ревущем небе потемнело от машин противника, и принесли обожженного Хромого - принесли, хотя никто уже не верил, что Хромой выживет и на этот раз...
- Зачем? - услышал он тихий сдавленный голос Сехеи.
- Чтобы сохранить равновесие, мальчик. - Старый хотел произнести это проникновенно - не получилось. - Ты вспомнил Тара-Амингу?.. Да, Сехеи, да! Я передал твои донесения Старым вечерних, и они навели на тебя второй флот... Но даже это не помогло! Ты был гениален при Тара-Амингу, мальчик. Ты бы просто разгромил их... А этого мы допустить не могли. Победа одной из сторон свела бы на нет все наши труды...
Стратег все еще сидел неподвижно, и лицо у него было - как в начале разговора, когда он услышал о бомбардировке европейцами Детского острова.
- Кроме того, - торопливо, словно убеждая самого себя, добавил Старый, - победа одной из сторон означала бы еще и конец архипелага... Вы бы уничтожили друг друга еще до прихода европейцев... Ты должен это понять, Сехеи! Ведь я следил за тобой, я видел: последние два года ты оттягивал войну как мог. Значит, понимал...
- Продолжай, - угрюмо сказал Сехеи.
- Будь логичен, мальчик! - с тоской проговорил Старый. - Ведь если ты простил нам сам факт Высадки, ты обязан простить нам и все остальное... Все наши последующие поступки были вынужденными. Не Старые командовали войной, Сехеи, - война командовала Старыми!.. Да, мы спровоцировали, мы искусственно вызвали к жизни страшный процесс. В нашем мире он назывался гонкой вооружений... Но остановить его мы уже не смогли... Вы оказались слишком способными учениками. Поначалу мы еще пытались направлять вас, подсказывали вам открытия, но потом... Потом мы просто перестали понимать, над чем работают в лабораториях... Что ни шаг - то неожиданность... Бумага, например. Пока мы ломали голову, как сделать ее непромокаемой, из узелкового письма Ана-Тарау развилась знаковая система такой сложности, что переучиваться пришлось уже не вам, а нам... Но первым сюрпризом, конечно, был напалм. Да, мы собирались познакомить вас и с напалмом, но... позже... А вы открыли его сами. И вот, чтобы сохранить равновесие... чтобы не утратить контроля над событиями... мы вынуждены были начать обмен информацией... Сначала технической. Только технической. Информацией, которую сами не всегда могли понять...
Старый остановился, тяжело дыша, - речь была слишком длинна для его изношенных легких. От него разило спиртом, как от развороченной взрывом турбины.
- И это еще не самое страшное, Сехеи, - сказал он. - Это еще не самое страшное...
С хищным вниманием, чуть подавшись вперед, к Старому, стратег ждал продолжения.
- Так вот... - с трудом одолевая каждое слово, заговорил Старый. - Самое страшное... Это выяснилось не сразу... Во-первых, ваш язык. Это был не полинезийский, как мы решили поначалу. Так, слегка похож по звучанию... Потом путаница с картами... Очертания островов упорно не желали соответствовать нашим картам... И таких несоответствий с каждым годом становилось все больше и больше, пока мы наконец не поняли... Мир, в который мы пришли, не имел никакого отношения к нашему прошлому! Никакого... Мы ужаснулись, тамахи! Мы хотели вернуться - и не смогли: лазейка между мирами то ли исчезла, то ли переместилась неизвестно куда...
Старый снова заставил себя поднять глаза на Сехеи. Судя по недоуменно сдвинутым бровям, последнее признание Старого не только не показалось стратегу страшным - оно даже не показалось ему существенным.
- Я вижу, ты не понимаешь, - с горечью сказал Старый. - Сехеи! Мальчик! Да ведь получается, что мы зря пустили в ход всю эту машину уничтожения! Сожгли острова, смешали народы, натравили их друг на друга... Совесть человеческая тоже имеет предел прочности. Один из нас покончил с собой. Другой стал опасен, и его пришлось убрать. Остальные... спились, - закончил он мрачно и зашарил рукой в поисках склянки.
- Не надо, Старый, - попросил Сехеи, с содроганием глядя, как едкая жидкость льется в чашку из полированного кокоса.
- Что бы ты понимал! - огрызнулся вдруг Старый. - Давай вон жуй свою жвачку! Это, по-моему, единственный способ, которым вы можете себя одурманивать...
Он выпил и закашлялся.
- Идиоты... - сипло проговорил он, вытирая слезящиеся глаза. - Архипелаг тонет в спирте, и при этом - ни одного алкоголика... Хотя, с другой стороны, - все правильно... Это все равно, если бы в моем мире начали пить бензин...
Он перевел дыхание и продолжал:
- Короче, мы нашли в себе силы довести дело до конца... У нас оставалась одна-единственная надежда: если этот мир до такой степени похож на наш, то здесь тоже может обнаружиться цивилизация, подобная европейской... Проще всего, конечно, было бы снарядить кругосветную экспедицию, но - ты не поверишь, тамахи! - каждый раз выяснялось, что война опять сожрала все средства...
Со стороны обрыва тянуло легким запахом гари, раскаленный полдень рушился на Руонгу, а Старый зябко кутался в белую тапу, как будто его бил озноб.
- Странно, тамахи... - еле слышно прозвучал его надтреснутый голос. - Я ведь должен радоваться. Каравеллы... Пусть в чужом мире, но все-таки мы их остановили. И я дожил до этого дня... Не могу радоваться. Оглядываюсь назад - и страшно, тамахи, страшно... Как же так вышло? Как же так получилось, тамахи, что, ненавидя миссионеров, мы и заметить не успели, что стали миссионерами сами! Миссионерами ракетометов...
За время этой речи лицо Старого сделалось настолько древним, что, казалось, перестало быть человеческим. Словно выплывшее из морских глубин исполненное скорби чудовище смотрело на стратега, и похожие на жабры щетинистые морщины его тряслись от горя.
- Простите ли вы нас? - с болью спросило оно.
Сехеи вздрогнул, и чудовище исчезло. Перед ним снова было искаженное страданием лицо Старого.
- Простить вас? За что?
- За то, что лекарство оказалось страшнее болезни. - Старый произнес это невнятно - устал. - Неужели ты сам не видишь, как он теперь уродлив, твой мир? Лаборатории, ракетопланы... И ожерелья из клыков врага на шее! И рецидивы каннибализма, которые вы от меня тщательно скрываете!.. Огромные потери... Еще более огромная рождаемость... Ваши женщины! Теперь это либо воины, либо машины для производства потомства, либо то и другое... Острова... Пальмовые рощи... Теперь это сточные канавы!.. Ты оттягивал войну, ты боялся сжечь архипелаг... А ты подумал: что тут осталось сжигать?.. Да ни один конкистадор не смог бы причинить вам столько зла, сколько его причинили мы...
Слезящиеся водянисто-голубые глаза слепо смотрели мимо стратега.
- Что мы наделали, мальчик, что мы наделали!..
И Сехеи подумал с сожалением, что Старый действительно очень стар.
- У вас не было иного выхода, - мягко напомнил он.
Резко выпрямившись, Старый вскинул голову.
- Был, - отрывисто бросил он. - Не приходить сюда. Не вмешиваться. Оставить все как было.
Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. И вдруг Сехеи улыбнулся. Понимающе, чуть ли не с нежностью. Так обычно улыбаются детям.
- Как зовут твоего нового пилота?
Старый удивился, потом насупился и сидел теперь прежний - вечно недовольный и брюзгливый.
- Анги, - буркнул он. - Точно так же, как и прежнего. Самое распространенное имя - Анги...
Они оглянулись. Личный пилот и телохранитель Старого сидел в прежней позе и с сомнением смотрел на бумеранг.
- Анги! - позвал Сехеи. - Ну-ка, подойди сюда...
Подросток сунул игрушку за ремешок рядом с обоймой и нехотя поднялся с земли. Приблизившись к хижине, исподлобья взглянул на стратега.
- Анги, - сказал Сехеи. - Хотел бы ты, чтобы на островах все было, как раньше - до Высадки Старых?
Подросток опешил.
- А как было до Высадки?
- Ну приблизительно, как сейчас у южных хеури...
Подросток изумленно уставился на стратега, на Старого - и неуверенно засмеялся.
Променять ракетомет - на резную дубину? Ракетоплан - грохот пороховых ускорителей, проваливающуюся вниз землю, стремительную круговерть воздушного боя - на копье с каменным наконечником?