"По Кабакам и Мирам" - читать интересную книгу автора (Лесин Евгений, Лукас Ольга)

Глава девятая. Мотаем с этой Земли

Да и нечего узнавать, потому что мы и не на аэродроме вовсе, а на лётном поле, широченном таком, конца-края не видать, а вдалеке какие-то ракеты виднеются.

– Лишнего билетика не найдётся? – окликнул нас задрипанный бородатый мужичок с чемоданом.

– А вам куда? – интересуемся. – На фашистскую оперу или на истинно германский балет?

– Чего? Какая ещё опера? – вылупился мужик.

– Метрополитен-опера, – говорит Лесин, – Где Танцует Николь Баскова.

– Ты его не путай, это вообще из другой оперы, давай лучше я объясню, – предлагает Лукас. – Дяденька, вы фашистов уже прогнали, да?

– Каких фашистов? – заистерил наш собеседник. – Все фашисты на Юпитере уже, а пока мне эти чёртовы бюрократы визу делали, льготные билеты на последний рейс раскупили! Хорошо ещё, если на Луну пустят, и то вряд ли.

– А чего тебе на Земле не сидится, Гагарин? – усмехнулся Лесин.

Мужичок покрылся красными пятнами, огляделся по сторонам.

– Чего озираешься, спёр небось что-то? – поддела Лукас, – Открывай чемодан, тут все свои, так что конфискуем только самое лучшее

– Вы поосторожнее всё же в выражениях. Святыню-то нашу всуе поминать не следует. Тем более, сравнивать меня, несовершенного, с величайшим учителем, ведущим нас к звёздному свету! Со святым Юрием…

– Так ты сектант! Из секты юристов, – определил Лесин. – А в чемодане у тебя – запрещённая к распространению на территории нашей страны сектантская литература!

– В чемодане у меня – курица, две перемены белья и пневматическая бритва, – оторопело признался мужичок. – А в святое Братство Всевеликих Юристов мне путь заказан: нужно быть Юрием в пятом поколении, а у меня прабабку не Юрией звали, а Луизой.

– Курица, небось, от гриппа подохла, белье несвежее, бритва ломаная. Луизу твою я помню. Первомаевну то есть. Зверь, а не баба. Да и сам ты нам тоже не нравишься, – строго сказала Лукас, – Мотай давай отсюда, космонавт.

– Да ведь я пытаюсь! – чуть не заплакал мужичок.

– Что-то не заметно, – наседали мы. – Тебя как зовут, доходяга?

– Марсианий! – представился тот.

– Марсианин? – отпрыгнули мы. – Живой марсианин?

– Пока живой, – вздохнул тот. – Да не марсианин я, нет. Мне на Марс не положено – разве что на Лунишку какую, и то вряд ли. С моей-то анкетой.

– Я что-то ничего не понимаю, – развёл руками Лесин, – У вас так смешно кабаки называются – Марс, Луна, или это действительно космодром?

– Нет, блин, Речной Вокзал! – взвыл Марсианий. – А сам-то как думаешь?

– Откуда ж мне знать, как Речной вокзал вблизи выглядит. Я том только пьяный был, да и то в ментовке – за то, что подводную лодку хотел украсть… А что, кабаков тут нет? – возмутился Лесин. – Где же мы тогда напьёмся? А вдруг мы тут у вас вообще не опьянеем?

– А вы что, отказники? – с жалостью спросил Марсианий. – А я тут к вам с билетами пристаю. Ну ладно, счастливо оставаться. Хотя счастьем, конечно, это не назовёшь.

– Ты погоди, не увиливай от разговора, гад марсианский, инопланетная твоя рожа! – схватила его за бородёнку Лукас. – В глаза смотри, сука, когда с прекрасной дамой разговариваешь! Поналетели тут с Марса да Венеры.

– Вас не поймёшь – то гоните, то останавливаете, – совсем запутался Марсианий.

– Мы сами себя понять не можем, – прихвастнул Лесин. – Веди нас, Сусанин, в кабак. И рассказывай, что у вас тут приключилось. Мы, видимо, самое интересное пропустили, пока от фашистов бегали.

– А, так вы из той самой деревни в Лодейном Поле, жители которой шестьдесят лет в коме пролежали и недавно проснулись? – с уважением промолвил наш новый приятель. – Читал о вас в газете «Нижнее обозрение». Тогда и выпить с вами не грех. Хотя я думал, что вас, как уникум научный, в первую очередь вывезли.

– Никуда нас не вывезли, – рассвирепела Лукас. – Сам ты уникум, марсиашка вонючий! Рассказывай давай, не томи!

И Марсианий, покорно подхватив свой чемодан с гриппозной курицей, несвежим бельём и поломанной бритвой, повёл нас в сторону от ракет, туда, где вдали высилось здание космопорта.

– Ну, если вы совсем ничего не знаете, то начать надо с того, что люди теперь умеют летать в космос. Всё началось с полёта великого Гагарина, да простит меня небо за то, что я упоминаю его имя всуе. Улетел он, стало быть, в другую галактику…

– Чего врёшь, чурка неземная? – закричал Лесин. – Никуда он не улетал, наши бы его и в другой галактике нашли и уничтожили, как врага народа!

– Прости их, открывший нам истинный свет, они при сталинизме жили, натерпелись всякого! – воздел глаза к небу придурковатый Марсианий, а потом продолжал уже нормальным, невоцерковленным, голосом: – Улетел, конечно. А как долетел до места – сразу же телеграмму прислал, мол, добрался хорошо, Вселенная наша велика и обильна, да порядка в ней нет, словом, разделяйте и властвуйте. Каждый месяц телеграфировал, к звёздам нас звал. Потом, когда у нас изобрели мобильную связь и Интернет – это вроде как индивидуальный телеграф – перешёл на эсэмэски и электронные письма.

– То есть, он до сих пор где-то там живой? – обрадовалась Лукас. – А то я в детстве, когда узнала, что Гагарин умер, так плакала, что даже поужинать забыла.

– Это какой-такой Гагарин умер там, у вас, в Лодейном Поле? – удивился Марсианий.

– Другой Гагарин, князь, – поспешил выкрутиться Лесин. – Её первый любовник. Нурлумбек Амониязович Тохтамышев-Гагарин. По кличке Вася. Он в кому не впадал, как все наши, деревенские, и умер от алкоголизма, всеми покинутый.

– Я вам очень сочувствую, – вздохнул Марсианий. – А моя жена на Венеру улетела, к буржуям. А у меня анкета плохая.

– Еврей, что ли? – похлопал его по плечу Лесин. – То-то я смотрю, неплохой ты парень.

– Еврей – это ведь Ося Бродский, первый человек, вышедший в открытый космос, если я ничего не путаю, – начал вспоминать Марсианий. – Ну точно. У него-то с анкетой всё было в порядке. Кумир моей мамы. У нас на кухне его портрет висел. Про него даже песню сочинили: «Ни Смоленск и ни Питер, не хочу выбирать. На планету Юпитер я лечу умирать». Да, хороший портрет. Он там голый и на коне.

– Как Достоевский? – хором ахнули мы.

– Тьфу-тьфу-тьфу, ничего не слышал. Никакого Досто… не было, короче, это врага космонавтики в природе, его Иван Сталин выдумал. А портрет Бродского – был. Висел. Пока мама на стройку века на Марс не умотала, и портрет с собой не прихватила.

Наш попутчик всхлипнул, утёр глаза краешком бороды. Тут, ко всеобщему счастью, мы медленно, но верно подошли к огромному зданию космопорта. Перспектива опьянеть в этом межгалактическом дурдоме замаячила перед нами с новой силой.

– Только без паники! – запаниковал Лесин. – Иначе потом мы начнём пропадать, а после – погибать.

По зданию космопорта сновали отдельные люди и целые группы товарищей с чемоданами, билетами и паспортами. Тут же выстроились в две шеренги украинские сутенёры и узбекские торговцы наркотиками.

– А кому вот земной любви? Неземная – за отдельную плату!

– На Венеру со своими венерическими не ездят! К нам иди, хлопец!

– Комсомольцы-добровольцы, героинчику в дорогу завернуть?

– Спиды проверенные, патриархом и раввином всея Тибета одобренные! Преодолеваем земное притяжение, не отходя от кассы!

– Мы летали, мы летали, гениталии устали – кому скафандр-унитаз?

Марсианий совсем расклеился, но всё-таки довёл нас до уютного кафе, которое содержали почему-то австралийские дикари. Пока официант в набедренной повязке сцеживал нам экологически чистый алкогольный коктейль (водка с водкой, взболтать, но не смешивать) в кокосовую скорлупу, пока мы, кряхтя, подсчитывали доллары, которые затребовал с нас этот антиподский жулик, Марсианий продолжал свой рассказ.

Оказывается, сразу после знаменитой телеграммы от Гагарина, на красную планету, Марс, стало быть, отправились экспедиции комсомольцев пополам с зэками, обогатили тамошнюю атмосферу кислородом, протянули по экватору железную дорогу, построили хрущёвки и всех проверенных советских людей постепенно начали переправлять именно туда, а потом уже и дружественные китайцы подтянулись. В то же время американцы, а с ними ещё какие-то примкнувшие буржуи, принялись осваивать Венеру и построили там, говорят, капитализм с таким зверским лицом, что сами иногда пугаются. На Меркурий отправились латиноамериканцы, все скопом – там у них непрекращающийся карнавал: танцы, песни, рай для туристов, словом. Спутниками Юпитера завладели религиозные фанатики – как раз всем по одному досталось. Они иногда распоясываются и звёздные войны затевают, но шериф Солнечной системы, Скайвокер, строго за это наказывает. На Луну отправили бродяг и бомжей со всего мира, а Земля превратилась в полигон пополам с космодромом. Тут теперь анархия, бандитизм и торжество беззакония. Последние войска Свободной Капиталистической Венеры и Марсианского Социалистического Лагеря отбывают покорять новые планеты через две недели, и тогда уже на Земле начнётся форменный Апокалипсис, как и предсказывал Гагарин в своём последнем электронном послании к народу.

– Кому же он пишет-то, если вы все по разным планетам разбежались? – поинтересовалась Лукас.

– А он копии всем людям рассылает. Гагарин же! Трудно ему, что ли? – Марсианий глупо и торжественно улыбнулся.

– А на каком языке? – не отставала вредная баба. – Полиглот он у вас, что ли?

– Да идите вы на хрен! – ласково отвечал захмелевший от одной только пол-литровой рюмашки этот смешной бородач. – Билеты льготные закончились, а я так и не знаю, куда меня такого пустят? Может, пока не поздно, на Луну податься, там всем пособие выплачивают, поят-кормят бесплатно. Ночлежки в каждом кратере!

Когда мы ушли прочь, щедро расплатившись по счёту (Лесин по ошибке пытался засунуть деньги официанту под набедренную повязку, приняв его за стриптизершу), Марсианий уже сладко спал, положив непутёвую голову на стол.

– Надо было у него чемодан отобрать! – запоздало сообразила Лукас, но уже через несколько минут мы и думать забыли о чемодане!