"Сказки на всякий случай" - читать интересную книгу автора (Клюев Евгений Васильевич)КИСТЬ РЯБИНЫКто же не любит рисовать кистью? Берёшь бумагу, потом берёшь кисть, обмакиваешь её сначала в воду, затем в краску – и рисуй себе на здоровье! Очень это замечательное дело – рисовать кистью. И когда-нибудь через сто лет твою картину повесят в музее на стену и подпишут снизу: «Такой-то и такой-то. Пейзаж». – А дальше, совсем маленькими буквами: – «Бумага. Кисть». Очень торжественно получится! – Вами скоро уже рисовать начнут? – спросил как-то Голый Кустарник у Кисти Рябины, прикрывая свою наготу чем пришлось, а пришлось – двумя чудом уцелевшими на нем листочками. Деликатно отвернувшись в сторону, чтобы не смущать Голый Кустарник, Кисть Рябины спросила: – Разве мной должны начать рисовать? – Конечно должны! – воскликнул Голый Кустарник. – Кистями всегда рисуют. Обмакивают сначала в воду, потом в краску – и рисуют себе на здоровье. – И что же рисуют? – заинтересовалась Кисть Рябины, которая не подозревала, что предназначена для рисования. – Да всё рисуют! – не особенно задумываясь, ответил Голый Кустарник. – Ну, там… портреты всякие, пейзажи… или обнажённую натуру. – Рисовали бы лучше портреты! – сразу же размечталась Кисть Рябины, осторожно взглянув на Голый Кустарник. – Обнажённую натуру мне как-то не очень хочется… А что такое пейзажи, я не знаю… – Пейзажи – это природа, – с радостью начал объяснять Голый Кустарник, даже забыв, что он голый, то есть обнажённый. – Если нарисовать землю, небо, воду и густые деревья, то будет пейзаж. – Тут он вспомнил, что забыл обидеться, обиделся и сказал: – Кстати, обнажённую натуру тоже очень интересно рисовать! При этом Голый Кустарник нарочно сбросил с себя два последних листка и с некоторой даже гордостью принялся глядеть вдаль. А Кисть Рябины задумалась. Конечно, было бы здорово, если бы ею начали рисовать. Только не очень приятно, когда тебя окунают… в воду ещё ладно, но в краску! Хотя, понятное дело, это вполне можно стерпеть, если иначе никак. Зато тобой нарисуют портрет – например, портрет президента! На худой конец – пейзаж… Только бы, конечно, не обнажённую натуру, потому что, вообще-то, он не очень прилично выглядит, этот Голый Кустарник… особенно теперь, когда два последних листа с себя сбросил и стоит как истукан… и глядит вдаль! А сам небось вдали ничего и не видит: уж больно он роста маленького. С этого дня Кисть Рябины принялась ждать, когда ею начнут рисовать. Она представляла себе, что происходить это будет так. К ней подойдёт какой-нибудь Знаменитый на Весь Мир Художник и вежливо поздоровается… например, скажет: – Доброе утро, мадам! А она тогда сделает вид, что не понимает, кто это с ней говорит, и удивлённо спросит: – Разве мы с Вами знакомы? И услышит в ответ: – Вы-то, конечно, со мной не знакомы, потому что я бедный и никому не известный художник… (Только она, понятное дело, будет знать, что он притворяется бедным и никому не известным, а на самом деле богат и знаменит на весь мир.) Зато я о Вас много слышал. Все только и говорят, что неподалёку отсюда растет одна совершенно замечательная Кисть Рябины. Вот я и пришел на Вас посмотреть. А она тогда подождёт немножко и нарочно скажет: – Посмотрели? Теперь можете уходить. Другие тоже хотят посмотреть. Тут Знаменитый на Весь Мир Художник начнет рыдать настоящими слезами и просить, чтобы она разрешила ему собой порисовать. А она тогда опять немножко подождёт и потом спросит очень строго: – Надеюсь, не обнажённую натуру? И не пейзаж? Тут Знаменитый на Весь Мир Художник прижмёт руку к самому сердцу и примется горячо уверять: – Да нет, конечно! Как Вы только могли такое подумать… Я как раз собирался нарисовать портрет президента. И вот только тогда она …а между тем давно уже настал ноябрь. Кисть Рябины с тревогой оглядывалась по сторонам: Знаменитый на Весь Мир Художник всё не шёл и не шёл. Да и густых деревьев поблизости почти не осталось… значит, уже и пейзажа не нарисуешь! Куда ни глянь – повсюду только эта ужасная обнажённая натура, а старый её знакомый, Голый Кустарник, давно ничего не говорит – трясётся от холода, да и всё. Тоже мне, мужчина! В начале декабря надеяться стало совсем не на что: бесследно пропала даже обнажённая натура… её завалил снег – Голый Кустарник, и тот перестал быть виден. Кисть Рябины, честно говоря, скучала по его пусть и давно уже молчаливому обществу. Но вдруг однажды утром… – Ты только посмотри! – услышала она около себя и взглянула вниз. Внизу стоял Знаменитый на Весь Мир Художник со своим Учеником и восторженно глядел на неё. – Ты только посмотри на эту кисть рябины! Какой изумительный цвет… Огненно-красный на белом. Хоть садись здесь и рисуй её! – Меня? – переспросила Кисть Рябины. – Я думала, Вы будете рисовать Только Знаменитый на Весь Мир Художник был настолько увлечён, что даже не слышал её слов, а повторял и повторял: – Боже, как хороша! Как хороша! И тогда Кисть Рябины, небрежно стряхнув с себя пару-тройку докучливых снежинок, подумала: «Какой же он всё-таки оболтус, этот Голый Кустарник! Придётся рассказать ему весной, что он всё перепутал». Потом она взглянула на то место, где Голый Кустарник стоял, по самую макушку занесённый снегом, и вдруг решила: «Пожалуй, я всё-таки выйду за него замуж… пусть только оденется во что-нибудь приличное». День постепенно подходил к концу, и скоро небо объял закат – огненно-красный закат, словно нарисованный кистью рябины. Хоть подписывай снизу: «Рябина. Закат». А дальше, совсем маленькими буквами: «Небо. Кисть». |
||
|