"Город" - читать интересную книгу автора (Гришковец Евгений Валерьевич)Разговор с женойОн. Не могу, хуже пытки, издевательство какое-то. Спасу нет. Она. Он. Почему ты не купила какой-нибудь отравы от комаров? Она. А почему ты не купил? Он. Я же тебя просил… и давно. Она. Сережа, сейчас ночь. Негде сейчас, сию секунду, взять отраву… Ну чего ты хочешь?… Давай, я буду отгонять от тебя комаров. Он. Зачем ты глупости говоришь… Она. Не шуми… И можно хоть какой-то свет выключить, такая иллюминация из-за одного комара. Саша может проснуться. А ему тоже утром рано вставать. Он. Конечно, чего ты спрашиваешь? Она. Он. Сейчас он прилетит. Хотя бы отомщу. Она. Как я не люблю вот это… вот эти ночные бдения. Для меня такой тусклый свет ночью значит одно – кто-то болеет. Сашка маленький болеет или я, маленькая… Сразу такая тоска, такая тоска… Как тебе не стыдно, Сережа,… как тебе не стыдно. Он. Прости, Танечка, прости. Но ничего поделать не могу… Это не капризы, это что-то другое. Я отлично понимаю, что мне лучше быть одному сейчас… не побыть одному, а быть. Понимаешь? Она. Господи, ты все про одно и то же. Он. Наверное, это неприятно… Мне это тоже не нравится. Она. Это, Сережа, не неприятно, это невыносимо. Он. Да, наверное…, наверное, но ничего поделать с этим не могу. Не могу… Вот, смотри…, я отчетливо помню, как мы с тобой покупали наш диван. Как у нас не хватало денег, мы просили его нам оставить, потом радовались, когда его купили,… что удачно купили…, а теперь я не могу вспомнить само ощущение. Само ощущение радости. Я помню, что радовался, но не помню как. И не помню, как я мог радоваться покупке дивана… или вообще, радоваться. Не понимаю. И вообще, то, как я раньше понимал, ну, понимал, все… теперь не работает. Я теперь не понимаю даже самое элементарное. И из-за того, что ничего не понимаю, все вижу… Она. Что ты видишь, комаров? А то, как я живу, как Саша, как мы… Он. Она. Серьезно, давай говорить серьезно. Только не шуми… Так что ты такое видишь? Он. Зачем ты так грубо? Так нельзя спрашивать. Так ты ничего не услышишь или услышишь не то, что хочешь. А все слышат только то, что хотят услышать. Она. Не знаю, кто такие эти «все», а я от тебя выслушала так много того, чего не хотела слышать… так что это ко мне не относится… Дальше. Он. Танечка, смени этот тон, или мы не будем разговаривать. Понимаешь, вроде бы все нормально, то есть я вижу, что все вроде как я хотел… ты, Сашка, работа, город… Но я не помню, не могу вспомнить, как я мог всего этого хотеть. И как мог быть всем этим доволен. Понимаешь, я все теперь вижу по отдельности. И все это – отдельно от меня… А самое главное – время. Вот, казалось бы, совсем недавно, я ощущал время так: что-то было давно, что-то не очень давно, а что-то вчера… А сейчас для меня все давно. Все… Все было давно: и город этот был так давно, и страна… Танечка, ты меня слушаешь? Она. Я слушаю тебя, Сережа. Он. Мне так жалко того, которым я был раньше. Вот я хожу по городу, я его так знаю, здесь вся моя жизнь, за его пределами у меня ничего нет, и никого, почти никого, а сейчас я не чувствую его как город. Я его не чувствую… Я его вижу. И вижу я строения, между ними дороги,… в землю зарыты трубы, провода, люки кругом, чуть поглубже метро… Но на самом деле, относительно размеров планеты, не так уж глубоко, так…чуть-чуть. Много столбиков, тоже с проводами, фонариками, много деревьев. Но это не тот город, который я любил, или страна… Мне так жаль того мальчика, то есть меня, мальчика, который думал про себя давным-давно: «Господи, какое счастье, что я родился именно здесь! Вот родился бы где-нибудь… в Аргентине, и что бы я тогда делал?» А сейчас я не понимаю, что это. В смысле, не что это за страна, а почему я ее то так любил, то не любил, почему я здесь живу, почему живу именно так… Вот смотри, я говорю по-русски… и продавщица в нашем гастрономе говорит по-русски. Мы разговариваем с ней на одном языке. Но если бы она услышала то, что я сейчас сказал, а я ведь говорил по-русски, что бы она из этого поняла? Она. Почему ты уверен в том, что тебя никто не понимает? Что это за смешное такое высокомерие? И при чем здесь продавщица? Что за дурацкая интеллигентщина? Ты бы никогда не стал так говорить с продавщицей… с незнакомой тебе женщиной. А ты сейчас разговариваешь со мной, со мной. Он. Да, с тобой, да-да… Таня, помнишь, ты была беременна, ну, уже такая круглая совсем, и часто просила меня потрогать живот,… чтобы почувствовать, как там кто-то шевелится. Я помню… такой тугой живот и, действительно, движения, толчки. Я что-то тебе восторженное сказал, а сам подумал: «Бог мой, ужас! Это ужас!… Это природа, космос…, космос! И я в этом участвую…» Я смотрел тогда на тебя с изумлением и пробовал представить себе, что у меня внутри, у меня в животе, вот здесь Она. Я не сказала, что понимаю, что с тобой творится. Хотя, конечно, мне кажется, что я по-своему понимаю… Я имела в виду, что я понимаю то, что ты говоришь. Я слушаю и понимаю. Он. Танечка, мы так по-разному устроены. Так по-разному! Я не могу понять, как ты можешь вот так терпеть все это, так от меня зависеть и ждать чего-то… Она. А почему ты решил, что я терплю и что мне плохо? Почему ты решил, что я чего-то жду? Почему ты опять решил за меня? Я живу так, как я хочу! Я живу с тобой, это мой дом,… это моя жизнь… Я устала, но мне не нравится, что ты определил мою жизнь как несчастную. А от тебя зависит не все, Сережа, далеко не все… Он. Не шуми, пожалуйста. Она. Ты уезжаешь. Ты уже целый месяц уезжаешь… Я тебе не мешаю… Я то вытаскиваю из тебя клещами какие-то слова, то выслушиваю длиннейшие твои рассуждения. Но я ведь это не терплю, для меня это все важно. Я не хочу быть несчастной… Я, конечно, не могу быть счастливой рядом с тобой, когда тебе так плохо, но я не хочу быть несчастной, не хочу, понимаешь?! Он. Тише, тише, Танечка… Она. Ты разве не можешь понять такую простую вещь, это так просто… я тебя люблю и хочу быть с тобой. А я и так с тобой… Почему я должна быть несчастной? Я просто устала. Он. Значит, я понятно все объяснил? Тебе понятно? Она. Ты все объяснил понятно. Ты очень хорошо говорил, а я…, я все-таки не дура… Он. Таня, скажи…, я хочу тебя спросить, но это такой… странный вопрос. Скажи, вот ты любишь, когда тебе дарят цветы? Подожди, подожди…, когда тебе дарят цветы, ты радуешься чему? Ты радуешься цветам или вот… вниманию? Или ты радуешься из вежливости? Я, честное слово, не понимаю. Женщинам принято дарить цветы, а мне интересно, цветы женщинам, то есть вам, нравятся? Нравятся сами цветы, ну, вот эти… цветки? Она. Ты мне очень редко дарил цветы. По-моему, всего-то раза четыре или пять. Он. Я в них ничего не понимаю. Мне их неприятно выбирать и покупать,… и с цветами по улице неприятно идти. Она. Потому-то ты всегда даришь мне то, что нравится тебе, а не мне… Да. Я очень люблю цветы. Вот именно вот эти цветки… Люблю. Очень. Он. Вот видишь, а ты говоришь, можно понять… Я могу понять только то, что ты их любишь. Но сам почувствовать это я не смогу. Сколько ни объясняй… Ни разбираться, ни любить не смогу. Она. И что? Что ты хочешь этим сказать? То, что мне тебя никогда не понять, и все? Он. Нет, Танечка, вовсе нет. Я хочу сказать, что мне иногда кажется, что я тоже тебя понимаю. А на самом деле, видишь, как все… И я тоже тебя люблю… И не могу без тебя,… А сам думаю,… но ты пойми меня правильно. Правильно! Я думаю: «Боже мой, как правильно было бы мне быть сейчас одному. Но с самого начала. То есть никогда тебя не знать. Потому что теперь я уже без тебя быть не хочу, не могу, без вас не могу… Не хочу». И при этом понимаю, что лучше быть одному. Она. Нет, Сережа, этого я не понимаю. И мне кажется, что тебе и не хочется, чтобы я это поняла. Мне кажется, что я не должна этого понимать. И может быть, тебе не надо было мне это говорить… Мне это больно слышать… Нет, нет, я не обижаюсь, мне просто больно это слышать. Он. Прости меня, я не должен был этого говорить. Я понимаю, я, честное слово, я не хочу быть таким беспомощным. И я не хочу, чтобы ты меня таким видела… Но я ничего не могу с этим поделать. Просто я не знаю, что делать. Вот так вот… А знаешь, почему я все еще не уехал, почему тяну с этим? Она. Знаю, знаю, Сережа, ты не хочешь… Я отлично знаю, как ты себя ведешь, когда чего-то не хочешь. Он. Не-а…неправильно. Я боюсь…Я боюсь того, что поеду куда-то, там что-то будет, не будет – неважно. А потом вернусь сюда, и все… В конце концов вернусь… и что дальше? Тогда и этой возможности, возможности уехать, не будет. А если еще честнее, то я боюсь и того, что будет там, если я туда в конце концов поеду… Потом куда – туда? Хотя это, в общем-то, неважно. Она. А тебя не волнует то, что я боюсь за тебя и буду волноваться, переживать. Что мне будет тяжело и плохо? Он. Конечно, меня это волнует. Но, опять-таки, пойми правильно,… меня это не останавливает… Танечка, я все-таки должен поехать, иначе опять втянусь, а этого я боюсь еще больше. А за меня чего волноваться? Я же не на Луну… Я просто уеду из города. Из города… куда-то в другое место… Как обычно, с одной лишь разницей. Цель другая: не быть где-то, а не быть здесь. Здесь. А я, между прочим, всегда волнуюсь, если ты куда-то поехала, ну, за рулем, и задерживаешься. Я знаю, что ты отлично водишь машину…, ничего особенного себе не фантазирую. Но всегда слегка тревожусь. Хотя знаю, что ты в этот момент, скорее всего, стоишь где-нибудь в пробке,… или другая какая-то неопасная ситуация. Просто я этого не вижу, и все… А если я уеду куда-то в другое место, ты меня видеть не будешь, то представь, что я еду в поезде, или автобусе, или иду по какой-то улице, или сплю… Просто в каком-то другом городе… Что со мной может случится? Я же не сумасшедший. Она. Я однажды, давно, видела какой-то документальный фильм или репортаж в новостях, про войну или про террористов, в какой это стране было или когда, я не помню, меня это и не интересовало. Я помню, что были такие кадры,… как человек какой-то стоял, а другие люди были с оружием, они его толкали, били, а потом его толкнули сильно, он упал. А когда стал подниматься, в него выстрелили… в голову, и он упал. Он дернулся и упал… так сразу, и по-другому. Совсем не как перед этим. И это было так просто, так быстро. Меня потом долго-долго не отпускало то, как он упал. Само его движение, и как его руки…, и как его голова дернулась… Мне стало плохо, я плакала. А потом старалась через дорогу переходить осторожнее, чтобы вот так же не упасть. Мне так было страшно… А теперь, когда я за Сашку или за тебя волнуюсь, всегда что-нибудь такое в голову лезет. Я себя ругаю, злюсь, потому что так думать нельзя… Он. Скажешь тоже… ты же знаешь, какой я осторожный, перехожу дорогу только на зеленый свет, и все равно смотрю по сторонам… А я помню, я еще маленький был и видел, как человек с девятого этажа упал. У нас девятиэтажка была недалеко от того дома, ну, когда мы в центре жили… Так вот, перед Новым годом мужики вешали гирлянды на дома, украшали…, а мы стояли смотрели. И вдруг один упал. Я не зажмурился, я просто не поверил, что это вижу. А он молча так летел и шевелил руками и ногами… Упал,… негромко, его подкинуло чуть-чуть, и он больше не шевелился. И все…Отчетливо помню этот звук, глухой, и как он ногами шевелил в воздухе. Тогда я не сильно испугался…, а потом, как вспомню, так даже дышать забываю. Ты же знаешь, как я высоты боюсь. У меня от высоты сразу все в ноги опускается и ноги холодеют. Или на колесе обозрения мне все время казалось, да и сейчас кажется, что вот эту люльку, ну, вот эту корзину, в которой сидишь, заклинит и она медленно будет переворачиваться. Медленно-медленно… Так что так думать нельзя. Ни в коем случае. Танечка, давай все-таки спать. А то так неизвестно, до чего договоримся. Она. В этом ты весь… сначала заведешь разговор в такие дебри… Ну как я сейчас усну? Он. Тогда давай сидеть,… но на такие страшные темы, чур, больше не говорим. Она. Как тебе не стыдно, ты всегда так, как только сам высказался, дальше начинаешь отшучиваться. Он. Нет. Я сейчас шутить не могу… и смеяться тоже. Давай спать, Тань… Она. Спи. Он. А ты? Она. А я буду комара убивать. Он. Да брось ты, я уж забыл про него. Она. Опять ты только про себя… Я ему теперь сама хочу отомстить за эти ночные бдения. Да и какой тут сон? Он. Тогда давай вместе его ловить. Точнее, ее. Она. Давай… Он. Сейчас выключим свет, и комар обязательно прилетит. Ты включаешь свет, а я его убиваю. Она. Видишь, я решила его ловить, а ты уже командуешь… Он. А так, как ты хочешь его искать, его так не отыщешь… Она. Ладно, давай сидеть в темноте. Он. Ой, уже светает! Извини, Танечка, совсем не дал тебе поспать. Она. Вот именно… все, я пошла умываться. Он. Хочешь, я кофе сварю? Она. Нет. Он. Почему? Она. Ты сваришь, а мне потом плиту отмывать от кофе… Он. Я аккуратно… |
|
|