"Правила счастья" - читать интересную книгу автора (Уокер Фиона)

ГЛАВА 10

Было около двух часов ночи. Джуно очнулась от полузабытья меж сном и явью и с ужасом вспомнила, что лежит в пропитанной сексом постели, без противозачаточного колпачка.

Но ведь сегодня должны начаться ее критические дни, не так ли? Она знала, что не очень аккуратно следит за графиком, но в любом случае на этой неделе, не позже. Все будет хорошо.

И тут в ее мозгу загорелись большие красные буквы: СПИД. Она попыталась задавить эту мысль в зародыше.

В конце концов, Триона ведет себя так постоянно. Или, по крайней мере, вела до встречи с Шоном. Они там, в восьмидесятые годы, регулярно предавались незащищенному сексу – не говоря уже об огромном количестве алкоголя и прочего, и вот вам результат: Триона – самая здоровая женщина из всех, кого она знает. Она же позволила себе незащищенный секс всего один раз в жизни, с типом, который свихнулся на гигиене и здоровом образе жизни. И вот теперь она вбивает себе в голову, что у нее незапланированная беременность плюс СПИД. Это же просто смешно. Нужно успокоиться.

К трем часам утра ее тревога достигла стадии умопомешательства.

Джей спал рядом с ней крепким сном. Он ничего не ведал о том, сколько раз она уже была готова растолкать его, чтобы собрать сведения обо всех его предыдущих сексуальных партнерах.

В половине четвертого Джуно добралась до гостиной и перерыла сумку в поисках номера телефона ближайшей клиники Мэри Стоупс.

– Мне требуется экстренная контрацепция и анализ крови на СПИД, – прохрипела она истерическим шепотом, услышав в трубке спокойный голос. И тут только сообразила, что говорит с автоответчиком, сообщающим расписание работы клиники.

Джуно швырнула телефонную трубку и посмотрела на часы. Она знала, что в течение трех суток после незащищенного секса можно принять таблетку с последействующим эффектом. Поскольку первый непрерванный коитус произошел с таким оглушительным успехом на рассвете в субботу, у нее еще есть уйма времени.

Она зажгла сигарету и глубоко затянулась, краем глаза посматривая на Убо.

Неожиданно Джуно ощутила в животе спазму острой боли, переломившую ее надвое. И почти в тот же самый миг в высокие окна ударил раскат грома и заглушил преждевременное чириканье ранних пташек.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – Она посмотрела в направлении потолка с выражением раскаяния и благодарности – по крайней мере, она надеялась, что именно так.

Пуаро из-под своего покрывала издал жуткий вопль.

Когда первые капли дождя забарабанили по крыше, Джуно проковыляла в ванную, чтобы проглотить нурофен и принять ежемесячную пытку с улыбкой на лице.

Полчаса спустя улыбка покинула ее лицо. Никогда в жизни она не испытывала такой боли. Теперь она уже не сомневалась, что Бог существует, что он охраняет моральные устои и сейчас наказывает ее за измену католицизму, полное отсутствие силы воли и неспособность к воздержанию.

Спазмы следовали одна за другой, с каждым разом становясь все сильнее. Джуно покрылась холодным потом, у нее стучали зубы, живот скрутило от боли. Вдобавок ко всему начался дикий понос, и она провела в ванной, не выходя, несколько часов кряду.

Очередной приступ боли сокрушил ее. Джуно вскрикнула и зажмурила глаза. Когда чуть полегчало, она разобрала отчетливые стоны по ту сторону двери. Сидя на унитазе с куском туалетной бумаги в руках, она постаралась не стучать зубами, вытянула шею и прислушалась.

Звуки повторились – низкое, сдавленное рычание. Даже более, чем сексуальное.

– Джуно? – прошептал хриплый голос. – Ты тут?

Тембр голоса был глубоким, Джей явно пытался придать ему силу и убедительность. О боже, нет, только не сейчас, мелькнуло у нее в голове.

– Пусти меня, – прорычал Джей требовательно. Неужели он никогда не угомонится? – подумала она, теряя силы. А что, если он страдает какой-нибудь формой сексуального расстройства? Хронический приапизм или что-то вроде.

Она не могла даже шевельнуться на унитазе. Джей набрасывается на нее сейчас в порыве страсти – эта картинка вызвала бы у нее смех, если бы она не чувствовала себя так погано.

– Ступай, – простонала она. – Мне плохо. Наступила тишина, и Джуно показалось, что он вернулся в постель, но тут снова раздался его голос. На этот раз голос донесся откуда-то снизу – словно Джей присел на корточки и подглядывает в замочную скважину.

– Джуно, пожалуйста, пусти меня. – В его словах послышалось отчаяние. Она поняла, что ему очень сильно хочется. Он похож на этих обезьян, которые трахаются каждые десять минут и, чтобы утолить свой ненасытный аппетит, пользуются даже дуплом дерева, если рядом нет ничего получше.

И снова острый нож вонзился ей в живот и пронзил аж до позвоночника.

– Я не могу, – промычала она, сгибаясь и кусая зубами коленку. – Я подыхаю. Похоже, у меня критические дни или черт знает что.

– У меня тоже, – прохрипел он.

Джуно прижалась подбородком к коленям и наморщила лоб, уставившись на дверь. С каждой секундой Джей становится все эксцентричнее.

– Ты хочешь сказать, что у тебя тоже подошли критические дни?

– Да нет же, черт подери, – прорычал он, сползая все ниже вдоль двери, – Джуно решила, что он хочет подсматривать за ней сквозь щель между дверью и полом. Она смущенно сдвинула колени.

– А что тогда? – Она промокнула покрытое потом лицо куском туалетной бумаги. – Потому что, знаешь, у меня сейчас, честно, неподходящее настроение.

И тут ока погрузилась в темноту. Она подумала, что Джей выключил свет – выключатель находился за дверью. В темноте до нее донеслось:

– Мне очень нужно, Джуно… – И его голос снова перешел в рычание.

Джуно собралась с силами.

– Я не могу тебе сейчас помочь, – простонала она. – Вернись в постель и сделай все сам. И пожалуйста, включи мне свет.

Джей издал дикий яростный рев:

– Это пищевое отравление! Ты, сука, накормила нас какой-то отравой. А теперь пусти меня, или я уделаю весь ковер.

Когда Джей, рыча, ворвался в ванную, Джуно попятилась к выходу, добралась до своей комнаты и рухнула на кровать. Она страдала от слабости, жажды и тошноты, но все же чувствовала себя гораздо лучше. Гроза на улице стала затихать, и сквозь темные тучи проглянуло солнце.

От простыней исходил запах вчерашнего секса и потных тел. Джуно хотела поменять их, но не могла собраться с силами. Она лежала, совершенно опустошенная и подавленная.

– Никакой отравой я нас не кормила, – сказала она громко, стараясь разжечь в себе искру злости, но глубокая печаль подавила все прочие эмоции. Он назвал ее сукой. Это слово звенело у нее в ушах.

Да, прошлой ночью, когда она готовила, она была слишком возбуждена и заряжена страстью. Но несмотря на это, она все сделала правильно. Она готовила мясо под соусом чилли много лет – еще со времен студенчества. Это было одно из ее коронных блюд. Джей и сам то и дело повторял, что очень вкусно. Она могла бы приготовить чилли с закрытыми глазами. И все же нужно признаться – ей сразу показалось, что в кушанье что-то не так, как всегда.

Прислушиваясь к отдаленному рычанью, доносившемуся из ванной, Джуно закрыла глаза и от огорчения прикусила нижнюю губу. Они не созданы друг для друга, это ясно, как божий день. Малейшая трудность – и вот они уже не просто играют на нервах друг у друга, но готовы вцепиться друг другу в глотку. Ссора давних любовников – это одно, а вот размолвка между практически незнакомыми людьми, которые знают тела друг друга лучше, чем фамилии, – это гораздо более опасная вещь.

Джуно заснула лихорадочным сном и проспала несколько часов. Ей снилось, что Джей пытается наладить ирригационную систему в пересохших землях английских колоний, пока они путешествуют в переполненном автобусе номер 13.

К обеду она выползла из постели, чтобы посмотреть «Лондонцев», свою любимую мыльную оперу. Джуно по-прежнему мучилась от слабости и обезвоживания.

По дороге в холл она заметила, что дверь в ванную открыта и там работает вентилятор, отбивая ритм, как танцор фламенко кастаньетами. Дверь в спальню Джея, напротив, была плотно закрыта.

Бедный Пуаро сидел, по-прежнему накрытый рубахой для рожениц, и когда Джуно стянула ее, отказался даже взглянуть на нее. Джуно покормила его, а потом Убо, которая приветливо захлопала плавниками и радостно высунула из воды свой длинный клюв.

Сериал уже начался, когда Джуно включила телевизор. Лили Фуллер, которую играла легендарная секс-киска Белль Винтер, громко спорила со своей норовистой дочуркой.

Вполглаза следя за экраном, Джуно подошла к автоответчику. Ни она, ни Джей не отвечали на звонки в течение 24 часов. Дисплей сердито мигал, показывая, что автоответчик переполнен.

Понимая, что большинство сообщений оставили ее друзья, Джуно виновато нажала кнопку «прослушивание» и сходила на кухню за минеральной водой.

Она пила воду и слушала, как Одетта и Элли, перебивая друг друга, спешат обменяться впечатлениями от пятничной вечеринки, Лулу приглашает на свое выступление в ночной клуб в субботу вечером, Эльза и Эйван назначают ей встречу в баре, а Джэз интересуется, не пообедает ли она с ним в воскресенье. Все эти приглашения безнадежно устарели. Кроме того, звонили ее мама – убедиться, что дочь «все еще жива», Триона – просто так, и Боб Уэрт – предложить ей освободившееся в последний момент место в новой комической программе «Машина смеха», в среду вечером.

Джуно почувствовала знакомое отвращение, услышав: «Джуно, это Джон. Ты дома, Джуно? Похоже, нет…»

Потом она рассеянно слушала, как Шон что-то говорит про свою заряжалку, но, не дослушав до конца, пошла на кухню, потому что раздался пронзительный свист закипевшего чайника. Затем следовал очень поздний звонок Лидии – она была в панике и хотела посоветоваться, в чем утром идти на свидание с Бруно.

И только одно сообщение предназначалось Джею. Это было последнее сообщение, его содержание – и личность звонившей – настолько заинтриговали Джуно, что она прекратила всякие попытки заварить чай и вернулась в гостиную, чтобы прослушать его еще раз.

– Джей, это я, – женский голос. Мягкий, хрипловатый, очень американский. – Ты просил меня не звонить, а я все-таки ослушалась. Мне очень жаль, что мы поссорились. Послушай, возвращайся домой. Я не хочу, чтобы ты занимался этим. И никто из наших не хочет. Это может очень плохо кончиться для тебя. Возвращайся в Нью-Йорк, малыш, и мы все обсудим.

Абсолютно ничего не соображая, Джуно, не глядя, нажала кнопку «сохранение» и поплелась на кухню. Там она прижалась лбом к ручке настенного шкафчика и сделала глубокий вдох.

Загадочное сообщение было, безусловно, от той особы, которая «не дала ему возможности полюбить себя». Его надо было срочно, срочно стереть. И в то же время она не могла опуститься до такой низости.

– Я слишком, я чертовски добропорядочна, – и она выругалась, направляясь в душ.

Там, стоя под струей воды, она начала строить другую версию. А что, если звонившая—тоже член нью-йоркской ячейки террористической организации и она пытается отговорить Джея от выполнения безумно опасной, связанной с риском для жизни миссии: «Никто из наших не хочет, чтобы ты это делал. Это может очень плохо кончиться для тебя». Похоже, он собирается пожертвовать собой ради дела.

Джуно решила нанести на волосы кондиционер и, пока он впитывается, прослушать сообщение еще раз. Разбрызгивая повсюду капли воды и оставляя на полу мокрые следы, она прошлепала в гостиную и наклонилась над автоответчиком. На индикаторе сообщений светилась цифра «О».

Она выглянула в коридор. Дверь в комнату Шона – точнее, Джея – была все так же плотно закрыта. Она нажала клавишу «прослушивание».

– На вашем автоответчике нет зарегистрированных сообщений. Время: 13 часов 37 минут, воскресенье, – объявил механический голос синтезатора речи.

– Черт! – Джуно прикусила губу. Значит, она нажала по ошибке не ту клавишу и удалила все сообщения, вместо того чтобы сохранить их. Теперь придется признаваться Джею, что она опять опростоволосилась. Да и потом, ей так хотелось снова прослушать это сообщение. Черт, черт и еще раз черт!

Она натянула на себя кое-какую одежонку и отправилась в магазин за шоколадной взяткой.

Когда Джуно вернулась, Джей досматривал последние кадры «Лондонцев». Очевидно, он только что работал на своем замечательном ноутбуке, который тихонько жужжал на дубовом столе.

В данный момент, однако, Джей, растянувшись на диване, наблюдал за тем, как героиня Белль Винтер в пятнистом камуфляжном костюмчике шпионит за своей непослушной дочерью.

Прижав пакет с покупками к груди, Джуно остановилась на пороге и подождала несколько секунд, пока не зазвучала знакомая мелодия финала и не поплыли титры.

– А у вас в Нью-Йорке показывают «Лондонцев»? – спросила она, когда Джей заметил ее присутствие.

– Только по кабельному. У нас этот сериал не особенно популярен. Его находят слишком унылым.

Джуно почувствовала огромное облегчение – он все-таки разговаривает с ней.

– А я считаю его гораздо лучше прочего английского мыла – благодаря Белль Винтер, – закончил Джей.

– Ну да, она ведь снималась в Америке во всей этой культовой фантастике шестидесятых годов, – вспомнила Джуно, решив, что Джей, наверное, тайный поклонник Белль. Это хорошая новость, потому что Белль была блондинкой маленького роста со склонностью к полноте. Когда-то она страдала алкоголизмом, радостно вспомнила Джуно, а еще почти в каждой сцене «Лондонцев» Белль дымит длинными ментоловыми сигаретами. Тогда понятно, почему он проявил такой необузданный темперамент в эти дни. Получается, что я как раз в его вкусе, заключила Джуно.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, невольно воспроизводя акцент кокни, с которым говорила Белль Винтер.

– Паршиво, – он потер лоб. Выглядел он по-прежнему бледным и вялым.

– Как насчет порции шоколадных круассанов и воскресных газет? – Она протянула пакет, как мирный договор, размышляя, как бы приступить к теме стертых сообщений.

Одна из золотистых бровей насмешливо поползла вверх, и только тут Джуно заметила, что он СО всех сторон обложен воскресными газетами, причем там были не только «Обсервер» и «Ньюс оф уорлд», которые лежали у нее в сумке, но вообще все английские газеты.

– Я уже выходил поплавать. Ты еще спала.

– Ты сегодня плавал? – пакет чуть не выскользнул из рук Джуно.

– Да, мне это было необходимо. – Его интонация изменилась, как только они закончили обсуждать «Лондонцев». – Не мог же я весь день проваляться в постели, – это прозвучало уже как осуждение в ее адрес.

Именно так Джуно это и восприняла.

– По-моему, мне было гораздо хуже, чем тебе, – ровным голосом сказала она, понимая, что это его разозлит. – Поэтому мне и потребовалось больше времени, чтобы прийти в себя.

– Чушь собачья!

– Так, значит, ты отказываешься от шоколадных круассанов, я правильно понимаю?

– Да, черт подери, еще как отказываюсь, – и он склонился над компьютером.

– Прекрасно – мне больше достанется. – Джуно пошла на кухню за тарелкой. Проклятье! Опять они сцепились!

На кухне что-то изменилось, но она была слишком раздражена, чтобы задумываться над этой переменой.

Она вернулась в гостиную. Джей стучал по клавиатуре своего компьютера.

– Пойду в свою комнату, сделаю несколько звонков, – она вытащила телефон из розетки, чтобы взять его с собой.

– Не сделаешь, – он продолжал печатать. – Я подключил модем к телефонной линии.

– Вот что… – Она поставила телефон на место. – И надолго?

– На несколько часов, – он даже не взглянул на нее. – Я установил связь со Штатами. Буду работать до утра.

– И это ты называешь на несколько часов?

– Именно так, – он не собирался даже извиниться.

– Но мне нужно сделать кучу ответных звонков, – жалобно сказала она.

– Могла бы сделать их и раньше. Хотя ничего срочного там нет, правда?

Джуно спросила сквозь зубы:

– А тебе откуда известно?

– Я прослушал сообщения, – он оставил клавиатуру и защелкал мышкой.

– Ты не мог этого сделать, – она уставилась ему в затылок. – Я их стерла, случайно.

– Еще утром, тупица, – он раздраженно вздохнул. – Я прослушал их еще утром.

– А… хорошо, – тут до Джуно дошло, что он слышал все предназначавшиеся ей сообщения, в том числе и от Джона.

– По-моему, из слов Шона ясно, как тебе удалось нас отравить, – проговорил он, по-прежнему не глядя на нее.

– Что?

– Ты разве не слышала? Ты накормила нас собачьим кормом, Джуно!

– Чем-чем? – ужаснулась она.

– Ты ведь взяла мясо с нижней полки холодильника, не так ли?

– Да – и что из того? – Лучше бы он взглянул на нее, чем безотрывно пялиться в экран компьютера.

– Это был собачий корм, – ледяным голосом процедил он. – Шон говорит об этом в своем сообщении.

Джуно начала хихикать.

– Я не нахожу это столь забавным, – бросил он.

Она продолжала смеяться все громче и громче, потому что его неподвижная, склоненная над компьютером спина выводила ее из себя.

– Ничего удивительного, что ты не преуспела как комик, – прошипел Джей.

– Что? – Джуно смеялась и не могла остановиться. – Что ты сказал?

Наконец-то он обернулся к ней, критически глядя через плечо:

– Я нисколько не удивляюсь, что ты не можешь позволить себе уйти из редакции. Ведь чувство юмора у тебя весьма незрелое и примитивное.

Джуно сжала губы, но неуместный смех вырывался у нее из груди и застревал в горле:

– Кто тебе сказал, что я не могу уйти из редакции?

Он не ответил.

– Кто тебе это сказал? – повторила она, хотя какое это имело значение. Она действительно не могла – после четырех-то лет выступлений, это была горькая правда, и она этого бесконечно стыдилась.

Опять ничего не ответив, Джей просто повернулся к компьютеру и продолжил печатать. Затем он произнес:

– Мне это сказала ты, Джуно.

В этот момент ей показалось, что она люто ненавидит его. Она даже не в состоянии находиться в одной комнате с этим высокомерным выродком. Она совсем было собралась уйти с шоколадными круассанами в свою комнату, когда он бросил через плечо:

– Не хочешь ли ты меня поблагодарить?

– Поблагодарить – за что?

Холодно глядя на нее вполоборота, он кивнул в сторону кухни. Джуно понуро поплелась туда, чтобы взглянуть.

Там не было ни соринки, последствия вчерашнего пиршества были убраны, все сияло чистотой и порядком. Ничего удивительного, что он подкалывает ее. Он, конечно же, решил, что она все принимает как должное. И потом, никуда от этого не денешься – она накормила-таки его собачьим кормом прошлой ночью. Вернувшись в гостиную, она уже хотела поблагодарить его и попросить прощения, но тут он метнул в нее бомбу:

– Я решил переехать. Постараюсь подыскать себе что-нибудь к концу недели. Я не смогу жить здесь с тобой, Джуно.

Она смотрела на него, а он уже снова наблюдал за курсором, метавшимся по экрану.

– А как же…? – Слова застряли у нее в горле. Что она собиралась спросить? «А как же мы?» Она не смогла этого выговорить. Она осознала, что никакого «мы» не существует – есть только несколько постыдных сеансов игры в любовников. Они почти не разговаривали друг с другом, они не в состоянии нормально общаться, их ничто не объединяет. Они даже ни разу не вышли вместе за пределы квартиры. Все, что они могут делать вместе, – это заниматься сексом или ругаться. Поскольку сейчас секс не стоит на повестке дня, домашняя обстановка далека от идиллии.

– Послушай, мне жаль, что все так получилось, – произнесла она, подходя к нему. Она по-прежнему держала в руках тарелку с круассанами, как некий примирительный дар. Она хотела ее куда-нибудь поставить, но Джей по всему столу разложил диски и кабели, и она не смела поставить тарелку среди них, чтобы не вызвать еще большее неодобрение с его стороны.

– Тебе жаль, что ты нас отравила… или что мы спали вместе? – равнодушно спросил он.

– Мне кажется, и то, и другое – досадное недоразумение, не так ли? – Джуно сказала неправду, потому что была уверена – он хочет это услышать. – Давай признаем, что во всем виновата я. Сначала я попользовалась тобой, потом попыталась убить, а в конце разозлила. Давай подведем подо всем этим черту. Я избавлю тебя от своего присутствия, когда Джон продаст дом. Я получу достаточно денег, чтобы уехать отсюда. Это будет примерно через пару недель. Кое-кто уже интересовался и…

– Ты попользовалась мной? – прервал ее Джей. Его челюсть опустилась в недоумении, угол рта изогнулся в защитной усмешке.

Джуно кивнула. Похоже, он уязвлен, подумала она. В его умишке мачо из Бронкса не укладывается мысль, что женщина способна на такое, – по крайней мере, уж только не с ним. Нет, голубчик, это был мой разгульный уикенд, а не твой!

– Я была пьяна в пятницу вечером, – насмешливо сказала Джуно. – И потом, я совершенно тронулась умом из-за того, что мне уже тридцать, и из-за этой истории с Джоном, и вообще… – она чуть было не рассказала про Бруно и Лидию, но вовремя одумалась. – А ты был здесь, рядом, совершенно доступный, и в тот момент показался мне очень привлекательным, вот я и совершила эту ошибку, которой позволила слишком затянуться. Я приношу тебе свои извинения. И давай покончим с этим, хорошо?

Его челюсть по-прежнему была опущена, а бровь изогнута.

– Так мне следовало прислушаться тогда к твоим словам?

– К каким словам?

– Ты сказала, что практикуешь случайные сексуальные связи, помнишь? – ядовито уточнил он. – Это похоже на секс с Джоном, только более регулярно, так ты сказала. Я подумал, что это всего лишь шутка. Представь, я не предполагал, что ты такая раскрепощенная. Выходит, это сущая правда. Скажи мне на милость, – глаза его сузились, – сколько точно любовников было у тебя и как ты можешь гарантировать, что все они здоровы? Я ни в чем теперь не полагаюсь на тебя, детка. Я далее пальцем не прикоснулся бы к тебе.

Шоколадные круассаны полетели с тарелки на пол – Джуно отскочила назад.

– Наши чувства взаимны, – проговорила она.

– Так, сообщи мне, где тут поблизости можно сделать анализ крови?

– Анализ крови? Ты намекаешь, что я тебя чем-нибудь заразила?

– Если учесть, что ты трахаешься как шлюха, пьешь почти как алкоголичка и еще – судя по тем сообщениям, которые я услышал сегодня утром, – водишь весьма сомнительные знакомства, такая возможность не исключена, ты согласна?

– Сволочь! – прошипела она. – Убирайся! Выметайся к черту из этой квартиры!

– Я передумал, – он откинулся на спинку стула. – Я никуда не поеду. Если кто-нибудь и уедет отсюда, то это ты.

– У меня сейчас нет денег, черт подери! – заорала Джуно.

– Ну что ж, прекрасно, – он вернулся к компьютеру. – В любом случае – держись от меня подальше, а я буду держаться подальше от тебя.

– Это меня устраивает! – и с единственным оставшимся на тарелке круассаном она пошла к себе в спальню.

– Джуно, подожди! – позвал он, и у нее на долю секунды мелькнула надежда.

– Два правила внутреннего распорядка, – он бесстрастно посмотрел на нее. – Ты не должна курить в квартире – раз, ты должна убирать за собой сама – два.

Она сжала зубы.

– В таком случае, у меня тоже есть одно требование.

– Какое же? – он спросил, как потерявший терпение начальник, которому смертельно надоел дебошир-подчиненный.

Последовала дурацкая пауза. Проклятье! Джуно не могла придумать ничего остроумного или хотя бы умного, поэтому брякнула первое, что пришло ей в голову:

– Ты не должен… ммм… разговаривать со мной, – совершенно по-детски выпалила она. – Мне отвратителен звук твоего голоса.

Он спокойно кивнул и снова отвернулся к компьютеру.

Единственным источником звуков, которые раздавались в их квартире той ночью, был Пуаро. Получив полную свободу слова перед молчащей аудиторией, он отвел душу, выдавая самое непристойное из своего репертуара, и больше двадцати раз назвал Джея подонком.

С чем Джуно, мрачно сидевшая в своей комнате, была всей душой согласна.