"Дивные пещеры" - читать интересную книгу автора (Дубровин Евгений Пантелеевич)

15. УТРОМ В БУХГАЛТЕРИИ

Первым во всем заводоуправлении на работу являлся Шкаф. Он проходил через проходную, кивнув вахтеру, брал со стены ключ от бухгалтерии и, зажав его в кулаке, пересекал заводской двор. Затем раздавался пушечный удар парадной двери управления, прикрепленной к косяку мощной пружиной – плод деятельности местных умельцев из кузнечного цеха, – и Шкаф скрывался из виду.

С этого момента главный бухгалтер становился единственным властелином большого здания управления. Для верности Шкаф громко спрашивал: «Есть тут кто-нибудь?», хотя твердо знал, что никто еще не пришел, а уборка здания делается вечером, сразу же после работы.

Главбух удовлетворенно хмыкал. Никто не мог подглядеть его тайну.

Да, у Семена Петровича была сокровенная тайна. Тайна стыдная, позорная, недостойная руководителя одного из главных отделов завода. Если бы она вдруг открылась, Семен Петрович сгорел бы со стыда…

Главный бухгалтер остановился в темном коридоре и спросил еще раз уже в полный голос:

– Эй! Есть ли здесь кто-нибудь?

«Будь!» – ответило старое здание гулким эхом.

Семен Петрович немного послушал эхо, настороженно подняв ухо, потом стал раздеваться. Он снял рубашку, брюки, положил их на подоконник и остался в трусах, носках и туфлях. Шкаф сделал несколько приседаний, с шумом выдохнул воздух и вдруг побежал в дальний конец коридора, топоча тяжелыми туфлями по рассохшимся доскам. Добежав до конца, он повернул назад. Случайный зритель вполне мог посчитать Шкафа сумасшедшим.

Главный бухгалтер в пустом здании управления по утрам занимался бегом трусцой.

Повальное увлечение «бегом от инфаркта» не обошло стороной и Петровск, но в отличие от других, более просвещенных, городов жители Петровска мало читали научно-популярную литературу, а потому первых трусящих по городу людей, в основном толстяков в линялых спортивных костюмах, восприняли с изумлением.

Сначала бегущих по тихим улицам, распугивающих гусей и кур «инфарктников» встречали с раскрытыми ртами, долго и пристально смотрели им вслед, особенно старухи, потом стали плеваться: «Срам один, задами перед народом вертят!»

Мальчишки нашли дальше: они улюлюкали и свистели, засунув два пальца в рот, а то а бежали следом, кидая камни.

Петровские же собаки, животные вовсе непросвещенные, с первого дня люто возненавидели бегущих трусцой. Они выходили из себя, рвались с цепи, а беспривязные так прямо преследовали бедняг «инфарктников» сколько хватало сил, рвали брюки на ногах, захлебывались пеной от бешенства.

В общем, чтобы заниматься бегом трусцой в Петровске, надо было обладать большим мужеством; когда бежал «инфарктник», было слышно за несколько километров.

Бегуны попробовали заниматься в городском парке, но, во-первых, парк был слишком мал, а желающих уже много, а, во-вторых, в Петровске люди вставали рано, особенно мальчишки, и когда бы ты ни пришел в парк, там уже было полно зрителей, как во время интересного матча.

– Жми! – кричали несознательные болельщики. – Эй, дядя, догоняй вон ту, т-тую! Гы-ы! Во дает! Обошел на повороте!

И так далее. Даже еще хлеще. Однако понять петровцев все-таки можно: развлечений в городе было мало, а тут такое бесплатное представление, прямо цирк.

Постепенно все занимающиеся бегом трусцой или бросили это дело, предпочитая инфаркт позору, или ушли в глухое подполье, как Семен Петрович.

Главный бухгалтер сразу и бесповоротно стал горячим поклонником нового способа продлять жизнь и поэтому особенно мучительно переживал травлю бегущих трусцой. Сад его просматривался тремя соседями сразу с трех сторон, дом стоял на оживленной улице, бегать было негде; тогда Семену Петровичу пришла оригинальная мысль заниматься трусцой в заводоуправлении. Тихо, свободно, никто не мешает…

Идея полностью себя оправдала. Вот уже несколько месяцев Шкаф бегал по темному коридору и ни разу никто не потревожил его. Никому в голову не приходило, что солидный, неразговорчивый бухгалтер, как мальчишка, носится по коридору, прыгает через колченогий стул, делает упражнения со шваброй, взятой напрокат из женского туалета.

После процедуры Семен Петрович обливался по пояс водой, теперь уже в мужском туалете, крепко вытирался принесенным с собой махровым полотенцем. Одевался и усаживался на свое рабочее место. Когда приходили сотрудники, они видели за столом, как всегда, угрюмого своего начальника, считавшего что-то на арифмометре, плечи уныло опущены, шея вытянута, как у черепахи, спина ссутулена, и никто даже не подозревал, как молодо и гулко билось его сердце, как горячо бежала кровь.

Главный бухгалтер делал по коридору уже двадцатый круг и вдруг споткнулся, закашлялся, чуть не упал, так поразила его вещь, которая попалась ему на глаза.

Под радиатором лежала десятка.

Семен Петрович вытаращился на десятку. За всю жизнь главному бухгалтеру не приходилось находить и рубля, потеря в бумагах двух копеек приводила его в ужас, а тут лежала целая бесхозная, никому не принадлежащая десятка!

Финансовый бог завода привычным профессиональным жестом схватил купюру. Десятка была новенькая, хрустящая, без единого перегиба. Это слегка удивило Семена Петровича. Такие купюры приходили только из банка. Странно…

Семен Петрович потрусил к своей одежде на подоконнике, чтобы положить находку в карман, и вдруг остолбенел. На купюре стояли цифры 69. Эти цифры поставил сам Семен Петрович карандашом, когда пересчитывал в порядке контроля распечатанные деньги, оставшиеся на ночь в сейфе и предназначенные для выдачи на следующий день цехам. Эту десятку никто не мог получить. Не могла же Перова раздавать деньги ночью?

Уже холодея от недоброго предчувствия, главный бухгалтер поспешно оделся и направился к бухгалтерии. Возле дверей вверенного ему отдела Шкаф увидел еще одну зловещую примету: на полу была рассыпана пригоршня меди.

Трясущимися руками Семен Петрович открыл дверь ключом и рывком распахнул ее. Прежде чем войти, главный бухгалтер уже знал, что сейф очищен. Откуда взялось это чувство, было непонятно. За все время работы Семена Петровича, а проработал он на заводе почти тридцать лет, не случилось ни одной кражи. Так что предчувствию вроде бы неоткуда было взяться, тем не менее оно оказалось правильным. Дверца сейфа оказалась широко открытой, на полу валялся выпотрошенный мешочек с мелочью и порванный рубль. Касса была ограблена. Это было первое в истории города ограбление. Ограбление века. Петровского века…

С минуту Шкаф отупело смотрел на следы преступления, затем машинально поднял рубль, расправил и аккуратно положил в сейф – сработала многолетняя бухгалтерская привычка.

Семен Петрович вспомнил детективные фильмы – там до приезда представителей власти опытные свидетели старались ни к чему не прикасаться, не затаптывать следы, а сразу бросались к телефону.

Осторожно ступая, главбух подошел к телефону, обернул руку носовым платком и снял трубку. Потом он набрал цифры 02.

– Дежурный по городу младший лейтенант Кобчиков слушает, – тотчас раздался подтянутый голос. – Алло! Алло!

– Говорит главный бухгалтер Петровского завода… Рудаков.,. У нас ограблена касса…

– Откуда вы звоните?

– Из бухгалтерии.

– Какого черта! – вдруг закричал на том конце провода младший лейтенант Кобчиков. – Я же опечатал вашу бухгалтерию! Я вахтера предупредил, чтобы не лезли!

– Мне никто не сказал… Вахтер сменился… Видно, забыл… А печать я не заметил…

– Как можно забыть про ограбление кассы? Что за дураки эти ваши вахтеры! У вас что, каждый день ограбления?

– Нет…

– Печать сломали и не заметили. У вас что, куриная слепота?

– Нет…

– Черт возьми! – расстроился младший лейтенант. – Теперь все затоптано, залапано…

– Я трубку носовым платком брал.

– Черт! Значит, стерли все следы! – Кобчиков чуть не плакал. – Ну какого дьявола вас принесло в такую рань?

– Я так всегда…

– У вас бессонница, дьявол вас забери?

– Нет…

– «Нет», «нет»! Я собаку из области вызвал! Понимаете, собаку с проводником! Что она теперь делать будет после вас? За вами гоняться?

– Но я ничего не знал, – оправдывался главный бухгалтер. – Я ушел, все было в порядке… Вы бы хоть сказали… Все-таки я главный бухгалтер. – Рудаков стал постепенно обижаться. В самом деле – он ответствен за материальные ценности, а его даже не ставят в известность. Опечатывают нахально его комнату, ничего не сообщив, да еще ругают, когда он приходит на работу. – Так не делают. Я буду жаловаться.

– Ладно, – смягчился младший лейтенант, – запарка произошла. Всю ночь на проводе висим, собаку просим. А телефона у вас дома нет.

– Как это хоть было? – спросил Рудаков почти строго. Теперь хозяином положения был он.

– Кассирша Перова осталась снимать кассу…

– Да. Это я знаю.

– Ночью ворвался ваш пьяный работник. Минаков. Угрожал убить. Избил. Забрал деньги и скрылся. Сейчас мы приедем… Прошу из бухгалтерии выйти и никого не пускать. Ясно?

– Ясно. Давно бы так, – проворчал Шкаф и положил трубку.

Первой прибежала Леночка. Сначала главный бухгалтер не узнал свою кассиршу: лицо распухло до неузнаваемости, вместо носа – груша, под левым глазом огромный синяк, бровь рассечена.

– Ну и ну, – только и сказал Семен Петрович. – Он что, с ума, сошел?

Леночка заплакала.

– Пьяный был… Накинулся как зверь… Как еще жива осталась…

Перова стала вытирать слезы, размазала косметику по лицу, волосы растрепались, и прекрасная кассирша стала похожа на ужасное привидение из средневекового замка.

– Ладно, не плачь. – Семен Петрович дотронулся до плеча Леночки. – Сейчас приедет милиция, потом я тебя отпущу. Пойдешь отдыхать.

– Ключом, разводным ключом замахивался… Хотел убить… – всхлипнула кассирша. – А потом кулаками по лицу, по лицу… Я деньги спасала…. А он в портфель – и бежать… Бандит… А я еще к нему на свидания бегала… Так мне и надо, дуре…

К восьми у дверей собралась вся бухгалтерия. Женщины ахали, охали, суетились вокруг Леночки, делали ей примочки, подкрашивали, подмазывали, причесывали.

– Считаю деньги, – десятый раз рассказывала кассирша. – Вдруг врывается пьяный с разводным ключом. «Убью! – кричит. – Давай деньги, а то убью!» Я стала защищать кассу, так. он набросился, начал бить кулаками в лицо… Я упала… Он запихал деньги в портфель и убежал. Бандит. А я еще к нему на свидания бегала… Так мне и надо, дуре…

Мужчины курили возле окна, качали головами.

– Странная история…

– Очень странная…

– Почти подозрительная.

– Такой скромный парень..,

– Пьяный был.

– Ну и что – пьяный? Мало ли что пьяный…

– Тут что-то не так.

– Приедет милиция с собакой – разберется.

– А что собака? Собака – она и есть собака.

– Ботинок дадут понюхать. По ботинку найдет.

– Ну и что – ботинок? Мало ли что ботинок… Если бы по ботинку всех находили…

– Собака-то из области.

– Ну и что – из области? Подумаешь, из области… Умнее, что ли, наших?

– Выходит, умнее, раз из области вызывают.

– Не мог он взять. Морду набить – это мог. Из ревности. Может, застал с кем. А деньги не мог.

– По пьянке-то!

– Ну и что – по пьянке? Мало ли что по пьянке…

– По пьянке чего не сделаешь.

– Предел есть. Через предел не сделаешь.

– А вот сделал.

– Может, и не сделал.

– Как это?

– А вот так.

– Собака приедет – разберется.

В десять часов милиция еще не прибыла, и возле дверей бухгалтерии собралась большая толпа, «Ограбление века» рассматривали со всех сторон. Мнения резко разделились; одни были на стороне Минакова, другие – на стороне Леночки. Сама кассирша закрылась в женском туалете и ревела там навзрыд.

Вскоре стали известны дополнительные обстоятельства, которые нанесли сокрушительный удар сторонникам Кости Минакова. Оказывается, накануне вечером младший бухгалтер получил какое-то письмо без марки и штампа. С этим письмом и гаечным ключом в кармане Минаков побежал в гостиницу «Тихие зори». Что он там делал – неизвестно, наверно, кого-то искал, во выбежал из гостиницы в крайне возбужденном состоянии.

Потом Минакова видели в парке, тоже с гаечным ключом, возле дома кассирши, на заводе – везде с гаечным ключом. Особенно удручающ был рассказ вахтера, который не оставлял сомнений, что Леночка говорила правду: младший бухгалтер действительно был пьян, возбужден, а когда возвращался назад, его лицо было в крови. Окровавленного Минакова видели на вокзале, где он «добавил» в ресторане и затем сел в автобус с какой-то красивой женщиной, вроде бы цыганкой, но не цыганкой. Гаечный ключ нашли в вокзальном туалете на подоконнике.

Поистине в Петровске ничего нельзя было скрыть.

В общем, картина стала ясна и до приезда милиции с областной сверхученой собакой.

В половине одиннадцатого прибыл младший лейтенант Кобчиков с овчаркой и проводником. Кобчиков быстро навел в коридоре порядок, отправив всех по рабочим местам, оставил лишь работников бухгалтерии.

Дело горело в руках младшего лейтенанта. Новый осмотр места происшествия, фотографирование – все это заняло несколько минут. Потом Кобчиков действительно дал понюхать овчарке ботинок Минакова и строгим голосом приказал областной знаменитости: «Искать!»

Собака тут же взяла след, заметалась по комнате, но потом остановилась с растерянным видом и стала лаять на главного бухгалтера.

– Ну, – зло прошипел Кобчиков, – что я вам говорил? Вот и придется вас брать за ограбление.

– Показания собаки не документ, – огрызнулся Рудаков.

– Ладно умничать…

Первой Кобчиков вызвал Леночку Перову. Допрос проходил в комнате с дверью без таблички, за которой кассирша уже раз побывала.

– Что-то мы часто стали встречаться, – усмехнулся Кобчиков. – Если дело так пойдет и дальше, боюсь наши свидания перерастут в любовь.

Леночка не поддержала шутку. Она мрачно смотрела в пол. Ее лицо превратилось в безвкусно раскрашенную маску.

– Собственного говоря, мне все ясно, – сказал Кобчиков. – Может быть, только у вас есть что добавить?

Леночка мотнула головой.

– Я все рассказала вам… вчера.

– Ну тогда закроем этот вопрос. Поговорим на отвлеченные темы.

Младший лейтенант Кобчиков недавно приехал в Петровск и поражал всех энергией и напористостью. Здешние милиционеры во главе с начальником милиции капитаном Яковлевым были неторопливые, уравновешенные, добродушные. Во-первых, они всех и про всех все знали и торопиться бежать узнавать им ничего не надо было, а, во-вторых, в Петровске никогда ничего серьезного не происходило.

Кобчиков же так рьяно, так горячо брался за любое дело, за любой пустяк, что, бывало, ставил в тупик самого начальника милиции. Иногда капитан даже сдерживал пыл своего горячего помощника: «Постой спокойно, не рой землю копытом».

– Дело с ограблением ясное и неинтересное, – продолжал младший лейтенант. – Поговорим лучше о том вечере.

– О каком вечере? – вздрогнула Леночка.

– Знаете. Когда вы заблудились в Пещерах.

– Но я вам все рассказала…

– Может, что и забыли?

– Не-нет… н-и-ичего…

– Я не для протокола. Это частное расследование.

– Да нет же…

Младший лейтенант быстро нагнулся и посмотрел Леночке в заплывшие глаза.

– А Старик?

– Какой Старик?

– Ну этот, привидение.

– Откуда вы взяли?

– Вы заблудились в Пещерах и не видели Старика? Такого не может быть.

– Не видела… Вы шутите?

Кобчиков откинулся на спинку стула, потом встрепенулся, рванулся к кассирше, прошипел:

– Ну? Только быстро и правду! Почему вы заблудились? Вы что-то увидели? Почему от вас ушел Токарев? Его кто-то поманил? Ну?

– Я вам все сказала… – Леночка закусила избитую губу, из ранки засочилась кровь. – Отпустите меня… Я себя плохо чувствую.

– Ладно. Идите, – бросил младший лейтенант. – Но мы еще поговорим на эту тему. Найдем вот Токарева, и если вы соврали…

– Я не соврала…

– Вы свободны. Позовите Рудакова.

Когда главный бухгалтер вошел, Кобчиков с задумчивым видом листал свой блокнот.

– Слушаю вас… – сказал Рудаков.

Семен Петрович стал перед милиционером. Тот некоторое время вчитывался в какую-то запись в блокноте явно с деланным видом – очевидно, это был научный психологический прием, потом рассеянно бросил:

– Ах, это вы… Присаживайтесь.

Рудаков присел на скрипучую табуретку. Младший лейтенант продолжал изучать запись. Воцарилась долгая, гнетущая тишина. Главный бухгалтер не выдержал первым.

– Слушаю вас, – повторил он.

– Рассказывайте, – процедил Кобчиков, не отрываясь от блокнота.

– Значит, прихожу я утром…

Младший лейтенант поморщился:

– Я не об этом. Здесь мне все ясно.

– А о чем же?

– Вообще о жизни.

– О жизни?

– Ну да.

– Да ничего нового. Живу – хлеб жую.

Кобчиков вдруг отбросил в сторону блокнот и впился острым взглядом в глаза главного бухгалтера, как только что в Леночкины.

– Вот что я вам скажу, Рудаков. Сейчас я не веду протокол. Я для вас частное лицо, Рудаков. И слушайте меня внимательно. После этого ограбления ваше положение усугубилось, надеюсь, вы это понимаете?

– Да, понимаю… – На лбу Семена Петровича выступил пот. – Еще бы не понимать…

– Ну вот… Хорошо, что понимаете… В таком случае, вот вам мой совет: признавайтесь.

– Мне не в чем признаваться.

– Не упорствуйте, Рудаков, – поморщился младший лейтенант. – Если неделя поисков не дала результатов, вы надеетесь, вообще не найдем? Не надейтесь! Вы знаете, что вам грозит, когда ее найдут?

– Что?

– Немало… Да плюс ваше упорство, да плюс это ограбление кассы. Конечно, я уверен, к ограблению вы никакого отношения не имеете, но все же, знаете, как это действует на суд? Начнут задумываться, почему это именно у вас случилось… В общем, врежут на полную железку.

– Вы меня не пугайте.

– Я не пугаю, я советую. А если признаетесь, то суд может учесть это. Да еще, мол, на почве ревности. Ведь на почве ревности?

– Вы меня не ловите, молодой человек. Вы слишком неопытны для этого.

Кобчиков вспыхнул.

– Вот как!

– Да. Так.

– Значит, все-таки было дело?

– Я же сказал – не надо ловить.

– Ну смотрите, Рудаков, – с угрозой сказал младший лейтенант. – У меня много энергии. Весь город, все окрестности перерою, а найду ее.

– Ваше дело искать, наше – прятать, – усмехнулся Семен Петрович.

– Ах вот даже как! Острить изволите!

– В меру своих возможностей, товарищ младший лейтенант.

Кобчиков опять вспыхнул. Хотел что-то сказать резкое, но сдержался.

– Ладно. Идите, Рудаков. Не хотите так, будет по-иному.

– Да, вот еще что, товарищ сыщик. Может, вас это заинтересует. Из сейфа пропали кое-какие документы, – сказал Семен Петрович и вышел.

В бухгалтерии никто не работал. Проводник собаки лил чай, любезно заваренный сотрудниками, Леночка ушла домой, а бедная оскандалившаяся овчарка все ходила и ходила кругами по комнате, отыскивая нужный запах…

В дверь заглянул младший лейтенант Кобчиков.

– Пойдем, – кивнул он проводнику.

Проводник торопливо допил чай и вышел, пропустив впереди себя овчарку. На вороге овчарка остановилась и посмотрела на Семеня Петровича долгим, пристальным взглядом.

Главный бухгалтер не выдержал и отвел глаза.

– Вот еще… и она туда же, – пробормотал Семен Петрович и плюхнулся на «трон Его Бухгалтерского Величества». – Хватит развлекаться, давайте работать, – буркнул он.

Через минуту в бухгалтерии как ни в чем не бывало щелкали арифмометры.