"Разрешите доложить!" - читать интересную книгу автора (Лукин Евгений, Лукина Любовь)Глава 5Вышли снова к речке и двинулись по берегу в низовое овражье к ободранной пустоши. Присмирели гномики, притихли: бардак-то нарастает с каждым шагом… В общем, конечно, процесс естественный, товарищ старший лейтенант, но когда такими темпами – то жутковато… Бурьян вокруг – не продерешься, дички пошли целыми рощами. То ли неокультуренные еще, то ли уже выродившиеся… Плоды на них, правда, имеются, но, во-первых, толстокорые – полтора сантиметра железа, без взрывчатки не вскроешь… А во-вторых, даже если вскроешь, все равно тушенку эту есть невозможно – солидолом отдает. Проломились кое-как через бурелом дикой гуаши, а там посреди полянки гномик на пеньке сидит и не убегает. – Привет, – говорит, – проверяющий! И голос знакомый – развязный, даже слегка нагловатый. – Погоди-ка, – говорит Пиньков. – А это не ты тогда у селекционера за фанеркой сидел? – Я, – говорит. А зубы у самого длинные, как у зайца, верхняя губа короткая – все время скалится. Понравился он Пинькову. – Ну и как там твой селекционер поживает? – А он уже не поживает, – цинично отвечает гномик. – Сожрали вчера. – Как?! – А так! Колдуну лимфа в голову ударила – приказал выдавать селекционерам по банке в день. Тут же и сожрали. Теперь там пупырчатый сидит… селекционирует. «Эх…» – думает Пиньков. – Ну, а ты? – спрашивает. – А что я? – отвечает гномик. – Я как услышал, что банку в день будут выдавать, сразу же и сбежал. Что я, глупенький, что ли? Ясно же, чем дело пахнет! – Да уж… – соглашается со вздохом Пиньков. – Ну а зовут тебя как? Фомой, говорит. Он, кстати, из всех пиньковских гномиков самым толковым оказался. Только вот с дисциплиной у него неважно. Ну да это дело наживное, товарищ старший лейтенант: не можешь – научим, не хочешь – заставим… Идут дальше. Трофейная тушенка кончилась, жрать нечего. А места кругом дикие: пупырчатые – как бронетранспортеры. Те, что помоложе, даже о колдуне ни разу не слышали, а уж о каком-то там проверяющем – тем более… Такая вот обстановка. Боем? Да что вы, товарищ старший лейтенант! С пятью салагами, да без оружия, да против такой банды?.. Как хотите, а со стороны Пинькова, это был бы чистейший воды авантюризм… Но чем-то же кормить рядовой состав надо! «Ладно, – думает Пиньков. – Попробуем бить врага на его территории и его же оружием». Присмотрел тушеночное дерево, стал наблюдать. Разошлись пупырчатые на утреннее мародерство, а одного, как всегда, оставили сторожить. Начистил Пиньков сапоги, надраил бляху, подворотничок свежий подшил, а дальше на глазах у изумленных гномиков делает следующее: расстегивает крючок с верхней пуговицей, сдвигает голенища в гармонику, распускает ремень, пилотку – на левую бровь и направляется вразвалочка к дереву. Глаза – надменные, скучающие. Пупырчатый смотрит. – Чего уставился, шнурок? – лениво и нахально осведомляется рядовой Пиньков. – Дембеля ни разу не видал? Растерялся пупырчатый, глазенки забегали. А рядовой Пиньков тем временем все так же лениво протягивает руку и берется за банку. Только было пупырчатый зарычать собрался… – А?! – резко поворачиваясь к нему, спрашивает Пиньков. – Голосок прорезался? Зубки, блин, на фиг, прорезались? Я те щас в зубках проборчик сделаю! С-салабон!.. Пупырчатый от ужаса на спину перевернулся, хвост поджал и только лапами слегка подрыгивает. А брюхо такое розовое, нежное… Сорвал Пиньков одну банку, вторую, третью. Тянется за четвертой. Пупырчатый только поскуливает – рычать не смеет. Делает Пиньков паузу и смотрит ему в глаза. – Положено дедушке, – негромко, но со всей твердостью старослужащего говорит он. Срывает четвертую банку и некоторое время поигрывает ею над зажмурившимся пупырчатым. – Сынок, – цедит, – службы не знаешь. Ты давай ее узнавай. Тебе еще – как медному котелку… И с четырьмя банками неспешно, вразвалочку удаляется в неизвестном направлении… …А по-моему, яркий пример солдатской смекалки. И потом, товарищ старший лейтенант, сами подумайте: ну какой из Пинькова «дембель»? Пиньков по общепринятой терминологии «черпак». То есть до «дембеля» ему еще служить и служить! А этих четырех банок им, между прочим, на два дня хватило… Ночевали, конечно, где придется. На лужайке, к примеру, под скалой. Выставляли караул в количестве одного гномика, смену производили, все как положено. Утром гномик командует: – Подразделение… подъем! Открывает Пиньков глаза и видит на скале следующую надпись: «Нет Бога, кроме Бога, а рядовой Пиньков – Проверяющий Его». «Этого еще не хватало!» – думает. – Смыть, – командует, – в шесть секунд исламскую пропаганду! Смыли. – В следующий раз, – предупреждает, – замечу, кто этим занимается… Сзади – шорох. Обернулся – а там два гномика стоят, потупившись. Гномики – незнакомые. – Мы, – говорят, – занимаемся… – Два наряда вне очереди! – сгоряча объявляет Пиньков. – Есть, два наряда вне очереди! – просияв, кричат гномики. Короче, пока дошли до ободранной пустоши, у Пинькова под началом было уже двенадцать гномиков… Да нет же, товарищ старший лейтенант! Какие намеки? Просто число двенадцать – очень удобное число в смысле походного строя. Ведь двенадцать гномиков, согласитесь, это уже толпа, и не заметить ее просто невозможно. Так пусть хотя бы строем идут! Можно в колонну по два построить, в колонну по три, а если ширина дороги позволяет, то и по четыре. Ну, рядовой Пиньков – вы ж его знаете! – строевик, все уставы – назубок. Чуть утро – он им сначала теорию, потом – тренаж. – Повторяю еще раз! Ногу ставить твердо на всю ступню. Руками производить движения около тела. Пальцы рук полусогнуты… Рук, я сказал!.. До того дошло, что при встрече одиночные пупырчатые дорогу им уступать начали. Видимо, принимали строй за единое живое существо. Собственно, так оно и есть, товарищ старший лейтенант… Опять же самоподготовкой занялись. Как вечером личное время – собираются гномики вокруг костерка, и Голька, который все за Пиньковым записывал, начинает читать: – «Ибо сказал Проверяющий: даже если идешь один – все равно иди в ногу…» Услышал это Пиньков, поморщился. Во-первых, никогда он так не говорил, во-вторых, в Уставе об этом немного по-другому сказано… А потом подумал и решил: пусть их. В целом-то мысль правильная… А собственно, почему нет, товарищ старший лейтенант? Должен же человек во что-нибудь верить! Пусть не в Бога, но хотя бы в строевую подготовку… Ну вот… Добрались они, значит, до ободранной пустоши. Жуткое место, товарищ старший лейтенант. Голый камень кругом, как после ядерного удара. Дерн-то весь ободрали, когда колдун еще проверки боялся… Так точно, за пять лет должно было снова зарасти. Но вот не растет почему-то… Но пейзаж, конечно, угрюмый. Справа – скала, слева – скала, терновник и груды песка… Стихи? Какие стихи? Виноват, товарищ старший лейтенант, кто ж в стихах докладывает? Это вам показалось… И только это подошли они к скалам, за которыми даже и ободранная пустошь кончается, слышит Пиньков: что-то неладное у них в тылу делается… – Стой! – командует. Вслушались. А над зарослями низового овражья, товарищ старший лейтенант, тихий такой вой стоит. Тихий – потому что далекий. Но можно себе представить, что там, вверх по течению, творится… Возьмите нашу полковую сирену и помножьте на число пупырчатых! И что уж совсем неприятно: вой помаленьку приближается, становится все громче и громче… – Ну, – говорит рядовой Пиньков, – такого я здесь еще не слышал… – Я слышал… – дрожа отвечает один из гномиков. – Только давно очень – когда еще вылупился… – А что ж это такое? – недоумевает Пиньков. И оказывается, что страшная штука, товарищ старший лейтенант. Раз в несколько лет пупырчатые как бы сходят с ума и вместо того, чтобы грызться, как положено, друг с другом, набрасываются всем миром на гномиков. И скорее всего – с ведома того же колдуна… Так точно, на этот раз намек, товарищ старший лейтенант. Только не на нас, а и на них. «Охота за ведьмами» – слышали? Ну вот… – Бегом… марш! – командует Пиньков и бежит к скалам. – Товарищ проверяющий! – визжит сзади Голиаф. – Нельзя туда! Притормозил Пиньков – и вовремя. Скалы вдруг шевельнулись да как сдвинутся с грохотом! В Древней Греции, говорят, было подобное явление… «Надо будет Гольке благодарность объявить перед строем…» – машинально думает Пиньков и отступает на шаг. Скалы, видя такое дело, задрожали-задрожали да и разъехались по местам. А вой сзади все ближе, громче… Делает рядовой Пиньков шаг вперед, и скалы тут же – бабах! – перед самым его носом. Да как! Гранит брызжет, товарищ старший лейтенант… – А обойти их нельзя? – спрашивает Пиньков. – Это надо назад возвращаться… – нервно отвечает Фома. «Попали…» – думает Пиньков. И в страшную эту минуту перед внутренним взором его возникает вдруг первый пункт первой главы Дисциплинарного устава: «1. Воинская дисциплина есть строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил…» Отбегает Пиньков подальше и командует: – Отделение – ко мне! В две шеренги – становись! Нале-во! Строевым… шагом… марш! И ведет гномиков прямо в проход между скалами. – Резче шаг! Не чую запаха паленой резины! Ы-раз! Ы-раз! Ы-раз! Д(ы)ва! Т(ы)ри! «Не плачь девчонку» – запе… вай! И грянули гномики «Не плачь девчонку». …И вы не поверите, товарищ старший лейтенант, пока проходили – скалы стояли как вкопанные! Но, правда, и шли тогда гномики! Ах как шли!.. Чувствовали, видать: чуть с ноги собьешься – расплющит за милую душу!.. Да в общем-то все естественно, товарищ старший лейтенант. Самые замедленные процессы – какие? Геологические. Всякие там изменения в земной коре, скажем… Ну вот! В овраге давно бардак, а скалы всё еще живут по Уставу. В общем, прошли. – Бегом… марш! Побежали. А сзади уже – рев, давка. Явно настигают пупырчатые. И вдруг – грохот! Скалы сдвинулись! Визг – до небес! Мимо пупырчатый, вереща, как ошпаренный пролетел. Вместо хвоста – веревочка, как у крысы, в скалах защемило, стало быть… Вот и я говорю, товарищ старший лейтенант: забвение Устава до добра не доводит… А наши – бегут. Пещера вдали маячит. Весь вопрос: кто первый успеет. Пупырчатые-то в обход рванули, вокруг скал. Вот уже выворачивают из-за бурелома: глаза – угольками, пасти – как у экскаваторов… Так бы и полоснул по ним длинной очередью – было б только из чего полоснуть!.. Почему отставить? Лучше короткими?.. Да хоть бы и короткими, товарищ старший лейтенант, – все равно ведь не из чего!.. Все же опередили их наши. Пропустил Пиньков всех гномиков в пещеру, хотел было сам за ними нырнуть, а тут первый пупырчатый подлетает. А Пиньков его саперной лопаткой по морде – хрясь!.. Где взял? А в этой… в норе, когда автомат искали! Там, товарищ старший лейтенант, если пошарить, еще и не такое найдется… И потом – разве пупырчатого саперной лопаткой уделаешь? Лезвие только покорежил – пропеллером пошло… Залетает, короче, смотрит: длинная такая извилистая пещера. На стенах – надписи политического характера. Ну там типа: «Колдуну все до фени» или «Проверяющий вернется…» А у входа пупырчатые беснуются. Пролезть не могут – узко, а раскопать тоже не получается – камень. – Другого выхода нет? – спрашивает Пиньков гномиков. – Нет, – говорят. «Так, – думает Пиньков, – тогда вся надежда на автомат…» – Ну и где она тут, эта ваша реликвия? Разбежались гномики по пещере – ищут. – Здесь! – радостно кричит Голька. – Здесь! Пиньков – туда. Поворачивает за угол, а там – тупичок. Свечи теплятся… Кто зажег? Да Голька, наверное, и зажег – кому ж еще, товарищ старший лейтенант! Шустрый… А в самом тупичке, в нише, стоит деревянное изображение гномика в натуральную величину. Вот тебе и вся реликвия… У Пинькова аж руки опустились. «Эх…» – думает. Мысль, конечно, неуставная, но и ситуация, согласитесь, безвыходная. Смотрит Пиньков на статую и понимает, что изображает она не совсем гномика. Сапоги, френч, пилотка, ремень с бляхой… Так точно, товарищ старший лейтенант, это они рядового Пинькова из дерева выточили. Ну уж этого он никак не мог перенести – взорвался. – Раздолбаи! – кричит. – Только и можете что хреновины всякие вырезать! Проку от вас… Хватает он статую и со всего маху – об пол! Гномики ахнули, в стенки вжались от ужаса… Реликвия – в щепки! И вдруг что-то металлическое о камень – бряк! Ну, тишина, конечно, полнейшая. Слышно только, как пупырчатые у входа воют и землю скребут. Нагнулся Пиньков, поднял то, что из статуи выпало, и говорит: – Эх вы, шнурки!.. Ни черта-то вы, шнурки, не знаете, как положено с реликвиями обращаться… И, звучно передернув затвор, рядовой Пиньков твердым шагом направился к выходу из пещеры. Вот и вся история, товарищ старший лейтенант… Разрешите доложить, в овраге теперь – полный порядок. Пупырчатые – и те строем ходят, а уж про гномиков и говорить не приходится. Такая пошла в овраге замечательная жизнь, товарищ старший лейтенант, что никто без приказа и дыхнуть не смеет… Кто командует? Да колдун же и командует – кому ж еще? Не глупенький ведь – в шесть секунд все понял: нет Бога, кроме Бога, а рядовой Пиньков – Проверяющий Его… Так что докладывать командиру части об этих ста двадцати автоматных патронах, по-моему, не стоит… Так я ж к тому и веду, товарищ старший лейтенант: списать их – и все дела! Тем более, что потрачены они на восстановление социальной справедливости… |
|
|