"Обреченный убивать" - читать интересную книгу автора (Гладкий Виталий Дмитриевич)КиллерЭто море, и эта орава людей, с утра до вечера галдящая и что-то жующая на пляжах, и озверевшее солнце, от которого нет спасу даже в тени, в конце концов сведут меня с ума. Я боюсь сорваться, из последних сил сдерживаю себя в мелких конфликтах, порой случающихся в бесконечных очередях за жратвой. Иногда мне хочется выхватить наган и стрелять, стрелять в эти потные, самодовольные рожи отдыхающих, а последней пулей разнести вдребезги свою башку, наполненную не мозгами, а, как мне кажется, горячей клокочущей грязью. Вот была бы потеха… Деньги… Их у меня много. Больше чем достаточно. Можно купить все, что душа пожелает. Но что у нас купишь? И зачем, кому? Одеваюсь я просто, мне особо "светиться" незачем, кутежи в ресторанах не по моей части, потому как спиртного в рот не беру, а женщины… Они у нас бесплатные. За исключением путан, но на этих крыс у меня душа не встанет, я ими брезгую. К спиртному у меня отвращение сызмала. Пьяные гульбища моей матери, забулдыжного вида хмыри, от которых за версту перло сивухой и грязным бельем, напрочь отшибли желание хотя бы попробовать этого зелья. Видимо, из-за упрямого неприятия шабаша, годами не прекращавшегося в нашей коммуналке, я и начал заниматься дзюдо. Учился я на удивление хорошо, меня даже, как мастера спорта, приняли в институт физкультуры. Все могло быть совершенно иначе в моей жизни, не случись стычки с очередным "папашей" – ему вздумалось поучить меня уму-разуму. Я его так отходил, что он месяц валялся в реанимации. Из института меня конечно же выперли… Ее я заметил сразу. Ужинал я обычно в ресторане; был один из порядком надоевших мне угарных кабацких вечеров. Она пришла с подругой, шикарной шлендрой в "фирме", лупоглазой и нахальной. Я как увидел ее, так и прикипел взглядом, хотя "фирмовая" деваха тоже была вполне ничего. Интересно, почему я люблю таких незаметных, серых мышек? Красота их неброска, по натуре они добры и чертовски наивны. Эта была к тому же еще и стеснительна до невероятия. Видно, чтобы уговорить ее пойти в ресторан, лупоглазой выдре пришлось немало потрудиться. Их столик находился неподалеку, до меня даже изредка долетали обрывки разговоров. Говорила больше лупоглазая, а "мышка" только кивала растерянно и сжималась в комочек, когда подходил очередной кавалер приглашать на танец. Она отказывала всем подряд, не поднимая глаз, что вызвало прямо-таки водопад гнева ее шустрой подруги, возле которой крутились два грузина. – Дурочка… шикарные ребята… Чего тебе еще нужно? – зло бубнила лупоглазая в перерывах между танцами. – Так и останешься старой девой… Корчишь из себя недотрогу… "Мышка" кивала, соглашаясь и едва сдерживая слезы, но проходила минута-другая и очередной фраер топал от нее не солоно хлебавши. Конечно, подойти к ней я не решился, знал, что откажет. Вышел я из ресторана раньше, чем они. Рассудил так: поначалу узнаю, где она живет, а потом… Впрочем, что будет потом, мне представлялось весьма смутно. Вскоре появились и они в компании трех грузин. Лупоглазую обнимали сразу двое, а третий что-то квохтал, бегая вокруг "мышки", видимо, уговаривал. Но она упрямо мотала головой и не спешила к автостоянке, где горделиво сверкала лаком машина "тружеников Востока", японская "тойота". – Ну чего ты? – цыкнула на нее лупоглазая. – Едем. И точка. Решено. – Извини, но я остаюсь, – впервые услышал я ее голос; он был тих, но ясен и мелодичен, как звон хрусталя. – Э-э, нэт, зачэм так гавариш? Подруга зовет – нэ хочэшь, да? На руках понэсу… – Ухажер "мышки" сгреб ее в охапку. Но она неожиданно резким и сильным движением для довольно хрупкого тела освободилась из его объятий и попыталась уйти. Тогда на помощь ее ухажеру пришел его товарищ, и вдвоем они потащили "мышку" к машине. – Я буду кричать. Отпустите меня. Сейчас же отпустите, – взмолилась она. – Молчи, дурочка! – прикрикнула на нее лупоглазая. – Иначе сейчас получишь от меня по башке. Я подошел к компании, когда "мышка" начала плакать. – Отпустите девчонку, генацвале, – как мог спокойно, обратился я к главному, здоровенному горбоносому бугаю. – Хватит вам и одной. Он молча, даже не глядя в мою сторону, оттолкнул меня и открыл дверцу машины. – Садитесь, – сказал он компании. – И поехали… Судя по всему, это были "кидалы", наши доморощенные гангстеры автомобильных рынков, и в другое время, при иных обстоятельствах я бы не рискнул с ними связываться. Но неделями копившаяся злость затуманила мне мозги. Я решительно шагнул вперед и оттер от грузин девчонку, которая тут же спряталась за мою спину. – Вы поедете, она останется, – твердо сказал я, едва ворочая непослушным от ярости языком. Я видел, как главный лениво повел бровью, и один из них, высокий, худощавый, с родинкой под глазом, молниеносно выбросил вперед кулак, целясь мне в челюсть. И попал в пустоту. Но удивиться не успел: мой ответный удар опрокинул его на землю, где он и затих. Все на какое-то мгновение остолбенели. Первым пришел в себя горбоносый бугай: – Мы тебя сейчас рэзать будэм… В этом у меня сомнений не было; такие ребята зря не суетятся и слов на ветер не бросают. – Не советую… Я взвел курок нагана и направил ствол в толстый живот бугая. – Свинец чересчур вреден для пищеварения, – сказал я назидательно. Они как-то вдруг отрезвели и сникли. Ребята были битые, сразу поняли, что у меня в руках не детский пугач, а настоящая "пушка", потому пробовать судьбу на авось не стали. – Мы с тобой еще встрэтимся… – выдавил из себя горбоносый, садясь за руль. – Лады, – ответил я, кипя от злобы и едва сдерживая палец на спусковом крючке. – Готов в любое время. А сейчас – проваливайте. Они затащили пришедшего в себя забияку на заднее сиденье и уехали, увозя с собой лупоглазую. – Пойдем… – пряча наган, обернулся я к тихо всхлипывающей "мышке". – Тебе куда? – Т-туда… – показала она в темноту. Некоторое время мы шли молча, а затем вдруг она остановилась и пролепетала в отчаянии: – Нет, туда… туда не пойду. – Почему? – Они могут быть там, на квартире, где мы с Никой живем… – Ты здесь отдыхаешь? – Д-да… – Дела-а… – задумался я. – Вот что… Как тебя зовут? – Ольга… – Значит, так, Ольга, как я понял, ночевать тебе негде. Поэтому пойдем ко мне. – Но… – робко пискнула она. – Никаких "но", – как можно строже прервал я ее. – У меня в комнате две кровати, есть комплект чистого белья. И не дрожи ты, все позади… Так она и вошла в мою неприкаянную жизнь – нечаянно, негаданно, не сказал бы, что тихо и незаметно, но по-будничному просто, будто я и она ждали этого момента долгие годы, ждали наверняка, не разменивая свои чувства на житейские мелочи, а храня их, как скупец свои сокровища. |
||
|