"Ширь и мах (Миллион)" - читать интересную книгу автора (Салиас Евгений Андреевич)ЧАСТЬ ВТОРАЯIПрошло две недели. Князь снова был здоров, весел и деятелен. Снова более чем прежде ухаживал он и просиживал вечера у Venus de Mitau. Однажды в Зимнем дворце, когда князь, выйдя от государыни, стоял окруженный придворными и беседовал с кем-то, он, чуткий на ухо, услышал за собой горячий спор вполголоса двух пожилых сенаторов. – Не я один. Уже многие слышали и знают! – говорил один. – Славны бубны за горами! – отозвался другой. – Да не за горами, а здесь… Понимаете: здесь! С собой привезла весь миллион! – Золотом? сколько же это весом будет? На это надо особый экипаж! Полноте. Питерские выдумки! – Персидскими, говорят, бумагами! Вот как наши новые ассигнации. Но миллион, батюшка! Миллион – чистоганом! А сама чистокровная персидская княжна и писаная красавица. – Верно, все враки! – Ох, маловерный! Ведь вот неловко только… А то бы сейчас спросили, и сам князь вам бы сказал… Он лучше нас с вами знает и что за принцесса, и какой такой миллион. – Почему? – Потому что она уже посылала к нему своих адъютантов, прося аудиенции по делу, из-за коего приехала сюда. Спросите вон князя. Князь сделал вид, что не слышит ничего, и быстро вышел и уехал. Вернувшись к себе и выйдя в подъезд, князь был тотчас окружен адъютантами-нахлебниками и дворовыми, которые всегда встречали его, а равно провожали при выездах. – Кто дежурный? – спросил князь. Один из адъютантов выдвинулся вперед, руки по швам. – Ты? – Я-с. – Присылали к нам справляться приезжие персиды? – Приезжал утром толмач княжны персидской, секретарь ее, спрашивал насчет приема у вашей светлости… – Чего ж ты мне не доложил?.. Я буду сам у вас дела выпытывать. А?.. И голос князя зазвенел гневно… Адъютант молчал и только слегка переменился в лице. – Ну? Столбняк нашел! – Я полагал, ваша светлость, что правитель канцелярии доложит, – дрожащим голосом проговорил офицер. – Секретарь прямо в канцелярию отнесся, а не ко мне… Я был наверху, у вашей свет… – То иное дело… Ну, прости, голубчик… Прав. Позвать дежурного по канцелярии. Несколько человек зараз бросились по коридору и рассыпались по нижнему этажу… Двое побежали на квартиру чиновника. Князь не двигался и ждал в швейцарской. «Загорелось!» – подумало несколько человек из офицеров. «Приспичило! – подумали и дворовые. – А может, и важное дело». – Кто там сегодня дежурный?.. – спросил князь. – Петушков, – отозвался кто-то. – Петушков? – повторил князь и что-то будто вспомнил… – Петушков? Что такое. Мне что-то сдается? А что?.. Все знали, что именно князю вспомнилось. Бумаги, подписанные светлейшим Петушковым Таврическим, еще вчера поминали здесь в швейцарской и хохотали опять до слез… Князь огляделся… все кругом улыбались и ухмылялись. – Чему вы, черти? – Да оный Петушков, – заговорил, выступая вперед, дворецкий Спиридонов. – Петушков тот самый, Григорий Лександрыч, что надысь распотешил. – Петушков? Что за дьявол! Не могу вспомнить. А что-то такое помню. Глупость он какую-то сделал. Князь вспомнил, но не спрашивал, и никто не осмеливался сказать сам. – Ему у нас теперь, – продолжал дворецкий, – другого звания во дворце нет, как «ваша светлость». – А-а! Помню! Помню… – вскрикнул Потемкин. – Князь Петушков Таврический. Князь рассмеялся, все подражали, и гулкий смех огласил швейцарскую как раз в то мгновение, когда черненький и вертлявый чиновник появился на рысях из коридора. – Ты, ваша светлость, дежурный сегодня? – спросил его князь. Петушков смутился и сразу оробел при этом титуле в устах самого князя… И он понял вопрос по-своему… – Я не виноват-с. Я сказывал сколько раз, – залепетал он. – Вот все знают… Запрещал, бранился, грозил, а они знай свое… Я не виноват. Вот как пред Богом. – Что? Что? Что?.. – произнес Потемкин. – Чучело огородное. Что ты плетешь! – Они все с того разу зовут… Я не вин… – Светлостью-то тебя величают? Пущай, поделом! Так ты и оставайся светлейший Петушков до скончания своего века. А ты отвечай мне теперь, как, будучи дежурным, смел не доложить мне об персиянах. А?.. Был сегодня секретарь? – Был-с… Господин Баур взялся сам доложить вашей светлости, сказал, что это дело важное… – И не доложил. Важное! А сам забыл. От чьего имени был секретарь? – От имени персидской княжны, что прибыла в столицу по делу своему… – Какое дело? – Ходатайствовать насчет обиды и претерпенья от властей тамошних. Просить хочет сия княжна заступничества российского… – Мне-то что ж! Нешто я могу персидским шахом командовать. Добро бы еще султан турецкий… Что ж я могу… – Так секретарь сказывал! – извинился Петушков. – Знаю, что не порешил… Прыток ты больно на ответ, – несколько серьезнее прибавил князь и сморщил брови. – Я еще, ваша светлость, у тебя в долгу. Петушков уже со слезами на глазах упал на колени и выговорил: – Простите! – Ну, кто старое помянет, тому ведь глаз… как у меня вот – будет!.. Как звать эту княжну? – Ея светлость, княжна Адидже-Халиль-Эмете-Изфагань, – скороговоркой протрещал бойко Петушков, стоя на коленях. – Молодец… Как отзубрил. За это одно простить тебя следовало… А ну, повтори! Повтори! Петушков шибко повторил длинное имя персидской княжны. Князь рассмеялся. – Коли персиянка, то и мирзой тоже должна быть. Фамилия же эта по городу – Испагань. А правда, сказывают во дворце, что эта княжна писаная красотка? – Не могу знать, – отозвался чиновник. – Так точно, ваша светлость, – вступился капитан Немцевич. – Я слышал в городе. Ей всего семнадцать лет… – Красавица?.. А? – Особенной красоты. Только ростом не взяла. Князь двинулся по лестнице, а в швейцарской на этот раз долго оставались, толпились и беседовали сошедшиеся к нему навстречу. Предметом толков была персидская княжна, красавица, которой князь, очевидно, даже заглазно заинтересовался. «Вот отчего ему „загорелось“ узнать о секретаре…» – решили все. И долго об этом толковали. |
||
|