"Обреченный убивать" - читать интересную книгу автора (Гладкий Виталий Дмитриевич)

Киллер

Город сошел с ума.

Безумие поразило всех, от домохозяек и старых пердунов, которые выползли на солнышко разогреть стылую кровь и размять языки, до импозантных бизнесменов и членов городского магистрата, с лихорадочной поспешностью принявшихся наводить порядок и чистоту на городских улицах.

Как оказалось, типичная для нас показуха, как и марксизм, воистину всепроникающие болезни мирового сообщества.

В город пришел большой футбол.

Я сидел в нашей операторской, тупо уставившись на огромный портрет звезды мирового футбола Марадоны. Этот плакат с изображением идола латиноамериканских болельщиков принес в подарок Эрнесто один из мафиози, старший группы наружного наблюдения.

Мой напарник по вынужденному затворничеству прилепил портрет на стену, украсил его разноцветными ленточками и зелеными ветками каких-то экзотических растений, и теперь с блаженной улыбкой на смуглом лице слушал по радио нескончаемые комментарии по поводу такого неординарного события, как приезд Диего в этот блошиный угол.

Но мне было не до футбола.

Наверное, в сотый раз я мысленно прорабатывал варианты предстоящей операции, и чем больше я думал о моем задании, тем больше оно мне не нравилось.

Ведь все зависело не от моих способностей и не от великолепного обеспечения предприятия, а от переменчивого, непостоянного случая. Вдруг по какой-то причине мой клиент не захочет покинуть свою бетонированную нору?

От этой мысли у меня по коже шел мороз. Если так случится, то я один пойду на штурм его "крепости"… и будь что будет… и будь оно все проклято!

Самое отвратительное в моем нынешнем положении было то, что я совершенно не чувствовал угрызений совести по поводу предстоящего убийства.

В свое время я поклялся никогда больше не становиться на ту скользкую от крови дорожку, по которой шагал почти шесть лет. Бессонными ночами я пытался найти оправдание моему возврату под черный флаг Вельзевула, иногда находил и, успокоенный, засыпал с мыслью о скорой встрече с женой и сыном…

Но чаще мною овладевало отчаяние, и глухая тоска о несбывшихся надеждах кроила сердце по живому, безжалостно и больно.

Тогда я вставал и, чтобы успокоить бурлящую кровь, готовую взорвать мозг, часами в полной темноте имитировал бой с несколькими противниками, пытаясь довести себя до изнеможения.

Увы – тщетно. Мои мышцы не знали усталости, сердце работало ровно и без сбоев, а ороговевшая кожа на руках и ногах совершенно не ощущала жестких ударов, которыми я щедро награждал ни в чем не повинную макивару.

Тогда я становился под холодный душ и начинал медитировать, ввергая себя в состояние транса.

Я представлял свой дух маленьким мячиком, стремительно несущимся по поверхности бурного потока.

Со всех сторон его атакуют хищные пираньи, но мячик-дух, с легкостью пушинки перепрыгивая с волны на волну, с изяществом избегает зубастых бестий, чтобы продолжить путь к тихой, безмятежной заводи.

И только когда мой дух-разум наконец обретает спокойствие и застывает в полной неподвижности посередине стеклянной водной глади, будто черная жемчужина, впаянная в тщательно отполированную серебряную пластину, я возвращаюсь к действительности, перекрываю кран и сажусь за стол, где неизвестно в какой раз перечитываю досье на моего "клиента".

И те подробности, которые я оттуда черпал, постепенно ожесточали мою душу, и у меня крепла уверенность – да, этот подонок, растлитель малолетних, должен умереть…

Сон приходит ко мне, едва голова касается подушки. Освобожденный от эмоций, я засыпаю, словно робот, четко следующий заданной программе.

Голова совершенно пуста, и только одна мысль брезжит в подсознании: я должен хорошо отдохнуть, потому что обязан быть в отличной форме.

В отличной форме, чтобы выполнить задание.

Задание – убить человека.

Хотя такое понятие, как "человек", для моего "клиента", судя по досье, вряд ли приемлемо… -…Эй, дружище, удача!

Счастливый Эрнесто орет так, будто приключился пожар.

– Он выполз, этот сын шакала и ехидны! О, благодарю тебя, Дева Мария…

Глядя на то, как мой напарник по затворничеству с ханжеским видом лобызает медальон с изображением Святой Девы, я вздрагиваю от омерзения.

Черт бы их всех побрал, этих набожных негодяев! Это же надо – он благодарит заступницу сирых и обездоленных за помощь в будущем смертоубийстве.

Сколько крови пролили люди, подобные Эрнесто, прикрываясь именем Господа, Аллаха и кого там еще… Притом с твердым убеждением, что во благо и по соизволению свыше, с заоблачных высот.

По-моему, боги всех времен и народов давным-давно прокляли человечество за его кровожадную, мерзопакостную сущность…

Чтобы не послать Эрнесто куда подальше, я резко отворачиваюсь от его сияющей восторгом рожи и обращаю взгляд на экраны мониторов.

Да, "клиент" вылез из своей норы.

Но пока проку от этого мало – его охраняли почище, нежели американского президента. Бронированный "мерседес" кандидата в покойники окружала целая свора телохранителей на машинах и мотоциклах.

Мало того, впереди и сзади кортежа, время от времени включая сирены, ехали полицейские машины с мигалками. Вот и толкуй после этого, что не в деньгах счастье…

Ну что же, мне пора.

Увы, на этот раз любое оружие исключается – стадион охраняют не только местные полицейские, но и опытные столичные детективы, не говоря уже о личных телохранителях Диего Марадоны, среди которых, насколько мне известно, есть суперасы спецслужб, немало повоевавшие на невидимых фронтах земного шара.

Так что, братец, тебе сегодня придется не сладко…

Я еду в машине сопровождения одного из боссов местной мафии. Меня пристроили к нему на время в качестве переводчика-референта, понятное дело – иностранца, якобы для помощи в переговорах по заключению какой-то важной торговой сделки.

В машине, кроме водителя, еще два подозрительных типа с уголовными рожами.

Мы едем молча, с напряженным выражением лиц, как это обычно бывает, когда случай собирает в ограниченном замкнутом пространстве – например, лифте – совершенно незнакомых людей. Ко всему прочему, похоже, что босс этих мордоворотов дал им указание относиться ко мне с почтением и запрятать языки подальше.

Стадион был в осаде. Его вместимость – где-то тысяч на двадцать зрителей – явно входила в противоречие с желаниями болельщиков (многие из которых приехали сюда из провинции) получить заветный пропуск на трибуны.

Пока мы в буквальном смысле продирались сквозь месиво человеческих тел, моим попутчикам несколько раз предлагали билеты, но их стоимость, судя по реакции окружающих, была совершенно фантастической.

В конце концов нам удалось почти без потерь (если не считать оторванных пуговиц) добраться до контролеров, проверяющих приглашения на гостевую трибуну – естественно, мой протеже-мафиози просто не мог снизойти до обычных деревянных скамеек, где теснились разные-прочие обыватели.

Но у заветного входа в престижный раек[64] у мафиозного босса вышла досадная промашка. И сколько он ни возмущался, сколько ни грозил разными карами крепко сбитым молодцам в штатском, те с удивительной сноровкой и хладнокровием обшмонали его (как и всех остальных) с ног до головы, вывернув карманы и прощупав каждый рубчик одежды.

После обыска мы прошли через арку магнитометра, наподобие тех, что есть в любом аэропорту. И сопровождаемые подозрительными взглядами столичных ищеек (их отличали от других собратьев по профессии великолепно сшитые, но из одного материала костюмы), наконец вступили в коридор, ведущий к наспех отремонтированным ложам.

Конечно, сходство лож с райком было весьма относительно. Разве что внешне – гостевые трибуны, разбитые на изолированные ячейки, и впрямь напоминали театральную галерку с одним существенным отличием: удаленность от сцены по вертикали в театре – недостаток, а здесь – немалое достоинство. Из лож, козырьком генеральской фуражки нависающих над полем стадиона, можно было разглядеть даже мимику футболистов; казалось, что до них рукой подать.

Едва мы заняли свои места, как стадион забурлил и взорвался неистовыми воплями – на изумруднозеленом и, на удивление, хорошо ухоженном газоне появились приезжие знаменитости во главе с Диего Марадоной.

Я украдкой выглянул из-за перегородки и тут же отпрянул назад, присоединяясь к аплодисментам моих невольных коллег по убиванию времени. Через две ложи, прикрытый со всех сторон мускулистыми спинами, за толстым бронированным стеклом неистовствовал и мой "клиент", футбольный фанат.

Да, задачка у меня и впрямь не из легких…

Первый тайм подходил к концу, когда я, заблаговременно перебравшись поближе к выходу из ложи, незаметно для остальных вышел в некое подобие тамбура. Там была дверь в туалет, куда я и поспешил спрятаться, закрывшись на задвижку.

Наступило мое время…

Быстро сняв вентиляционную решетку, державшуюся на честном слове, я ужом проскользнул в квадратное отверстие в потолке. Пристроив решетку на место, я пополз по вентиляционной трубе к туалету той ложи, в которой сидел кандидат в покойники.

Это и был мой план – единственная возможность без шума произвести ликвидацию и убраться незамеченным. О нем не знал никто, даже шеф – ему я представил на одобрение несколько иную версию, с виду весьма обстоятельную и солидную.

В ней был только один, очень существенный для меня изъян: убраться подобру-поздорову после завершения операции я мог только превратившись в бестелесное существо.

Естественно, Тимофей Антонович догадывался о недостатках в моем лжеплане, но у него, как и у меня, иного выхода не было. Главное – убрать опасного конкурента, а после…

После – это уже другой вопрос.

По крайней мере, я был абсолютно уверен, что до моего ареста на месте преступления дело бы не дошло.

В любой работе бывают накладки, и кто может осудить какого-нибудь чересчур ретивого полицейского, уложившего наповал весьма опасного киллера при его задержании? Весь вопрос заключался только в деньгах, а их у моего нового босса хватало…

Решетка вентиляционной трубы над туалетом ложи "клиента" тоже поддалась без особых усилий. Я посмотрел вниз и остался доволен: унитаз располагался как раз под вентиляционным отверстием.

Устроившись поудобней, я стал с невольным душевным трепетом ждать, когда закончится первый тайм.

А что, если мой "клиент" по какой-либо причине не пожелает посетить сей благословенный уголок? Что, если он сверхтерпелив и сверхпроницателен?

От этих мыслей меня даже зазнобило.

Тогда все, труба дело. Другой такой возможности у меня больше не будет, и на мне можно спокойно ставить крест. На мне и, что самое страшное, на моих любимых, дорогих людях…

Нет, трижды нет! Я до него все равно доберусь!

И именно здесь, скоро. Мне все равно гореть в аду, и какая разница, когда я туда попаду – через пять минут или пять лет. Я проклят, я изгой, я мразь, я след от ноги дьявола, и смерть для меня – избавление.

Эй, вы, те, кто в кипящей смоле, потеснитесь, я уже иду!

Погрузившись в мрачные мысли, я пропустил момент, когда раздался свисток судьи, извещающий об окончании первого тайма.

И невольно вздрогнул, когда отворилась дверь туалета, и чей-то грубый голос произнес: "Все о'кей, шеф. Чисто".

Есть! Чтоб я так жил!

Моя ловушка сработала. И даже закрылась на засов – я услышал щелчок задвижки. Похоже, мой "клиент" излишне застенчив…

Все свершилось молниеносно и, на удивление, легко и просто.

Едва зажурчала вода смывного бачка, как я, по пояс высунувшись из вентиляционного люка, одним мощным рывком сломал шею своему "клиенту". Он был высокого роста, еще достаточно молод, но его мышцы оказались по-старчески мягкими и дряблыми.

Быстро пристроив решетку на место, я пополз обратно.

Едва не поскуливая от нетерпения, я пожирал глазами моих новых "приятелей" – мафиози, по моему мнению, чересчур долго справляющих нужду в туалете нашей ложи.

И едва последний из них закрыл за собой дверь, как я тут же очутился на кафельном полу. Закрутив винты вентиляционной решетки и спустив для маскировки воду, я вышел сначала в тамбур, а затем в коридор.

Я не боялся, что мой лжебосс хватится своего "референта-переводчика". За его временную слепоту и глухоту ему заплачено больше чем сполна…

В коридоре было людно – полицейские, телохранители важных шишек, официанты, мальчикиразносчики горячительных и прохладительных напитков и просто праздношатающиеся болельщики высокого ранга, оживленно обсуждающие перипетии матча.

Судя по всему, охрана моего "клиента" все еще в полном неведении терпеливо ждала своего босса, который, похоже, маялся животом.

С безразличным видом я спустился вместе с толпой вниз по лестнице, в просторный вестибюль, где были накрыты фуршетные столы для именитых гостей, не желающих в перерыве томиться в довольно тесных кабинках лож.

Кое-кто – правда, немногие – выходили на улицу; беззаботно улыбаясь, последовал за ними и я.

Эрнесто ждал меня в машине, припаркованной за квартал от стадиона. Едва я закрыл дверцу, как он рванул с места с бешеной скоростью.

– Потише, чертов придурок! – неожиданно сорвался я. – За тобой никто не гонится.

– Ну… как?

– Норма, – коротко ответил я и расслабленно откинулся на спинку сиденья.

– Неужто все?

– Все. Точка. И, будь добр, посматривай в зеркало заднего вида. Нам сейчас "хвост" как-то ни к чему.

– Заметано, – ввернул Эрнесто русское жаргонное словечко, которых немало нахватался в свои студенческие годы.

– Ол-ла-ла, ои-ла… – запел он от избытка чувств.

Мы выехали за город и помчались по шоссе, полого поднимающемуся в горы. Где-то там, у подножия угрюмых безлесных вершин, меня ждала небогатая, ничем не примечательная фазенда – мое временное укрытие.

Я ехал и размышлял.

Поездка в горы вместе с Эрнесто – экспромт. Вернее, часть моего личного плана, несколько отличающегося от разработки отхода с места ликвидации, предложенной моими нанимателями.

По их задумке, меня должна была ждать машина на стоянке возле стадиона. Если бы я уходил с шумом, предусматривалось прикрытие.

Но я очень сомневался, что все эти меры направлялись только на сохранение моей персоны. Скорее наоборот – мертвые лишены возможности сболтнуть лишнее.

Поэтому, на всякий пожарный случай, я решил внести определенные коррективы и в финальную часть операции.

Эрнесто охотно согласился мне помочь и даже предложил свою личную "нору" – фазенду, к которой мы и направлялись.

Этот парень был явно не дурак. Он прекрасно понимал, что продолжительность его жизни находится в прямой зависимости от моего благополучия.

В противном случае, попадись я в руки полиции, ему можно было заказывать заупокойную мессу. И даже если бы меня грохнули по ошибке, сгоряча, следующим на очереди был он – следы ликвидации маскируются оперативно, безжалостно и нередко с перехлестом.

Конечно, об этом я пока мог только догадываться, но в мучительно длинные часы наших совместных бдений возле экранов мониторов Эрнесто просветил меня и на сей счет.

И уж вовсе не по глупой прихоти он завел себе несколько укромных местечек, где можно было отсидеться, пока заказчики-перестраховщики не придут в себя и не успокоятся.

Что поделаешь, такова специфика нашей работы.