"Первая труба к бою против чудовищного строя женщин" - читать интересную книгу автора (Маккормак Эрик)

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Иногда я подмечал в тете Лиззи какую-то жесткость, и она меня пугала; только я старался не задумываться, чем она вызвана. Что касается причуд дяди Нормана, я скоро научился принимать их как должное – у взрослых свои недостатки. Дети вовсе не считают, что мир устроен разумно.

Иными словами, я поверил, что даже после смерти матери со мной все будет в порядке.

Но как я ошибался! Тетя Лиззи задумала нечто ужасное.

Наступил третий понедельник моей жизни на острове Святого Иуды. На следующей неделе мне предстояло пойти в школу. Мы втроем – Лиззи, дядя Норман и я – завтракали на кухне. Типичное утро на острове – жаркое, безветренное, гудят насекомые. Дядя читал «Картофель в южном климате», прислонив книгу к фарфоровому чайнику на столе. Ели мы молча. («Не болтать, когда я читаю» – таково было одно из дядиных правил.) Лиззи пила чай, лицо отсутствующее. Я ковырялся в еде. («Все, что лежит на тарелке, должно быть съедено», – неизменно повторял дядя.) Жареный бекон так вкусно пах холодным утром в Стровене, но здесь, на жарком острове, от одного этого запаха язык словно обволакивало жиром. Когда я пил черный чай, рубашка противно липла к потной спине.

Дочитав, дядя Норман закрыл книгу и поднялся из-за стола. Положил книгу на место – на каминную полку рядом с другими. Там книгам ничего не грозило: камин служил простым украшением – здесь никогда не бывало так холодно, чтобы разводить огонь. Дядя подошел к задней двери, сунул ноги в разношенные рабочие ботинки, нахлобучил старую китайскую соломенную шляпу и вышел в огород на утренние работы – полоть сорняки, обирать с листьев вредителей.

Лиззи проследила за ним взглядом. Аккуратно поставила чашку на блюдце и обернулась ко мне.

– Ступай в комнату. Сейчас же! – прошипела она. Прежде она так никогда не говорила. Я поспешно встал и хотел убрать тарелку в раковину.

– Оставь. Иди. – Глаза ее сделались ледяными, как у змеи.

Эта перемена была столь ужасна, что я боялся пере – вести дух – в груди" стоял комок. Я убежал к себе и закрыл дверь. В окно я видел, как дядя возится с картофелем в дальнем углу огорода.

Появилась Лиззи – все еще в фартуке – и медленно двинулась к нему. Дядя стоял, нагнувшись, тыкал в землю тяпкой. Должно быть, наткнулся на один из тех упорных сорняков, что за ночь успевали составить заговор и задушить его посадки.

Лиззи остановилась у него за спиной. С минуту она смотрела на него сверху вниз, потом обернулась и поглядела прямо в окно. Увидела меня и улыбнулась – широко и приветливо. Поцеловала кончики пальцев и послала мне воздушный поцелуй.

С моей груди точно сняли огромную тяжесть. Я снова свободно вздохнул, улыбнулся и помахал рукой в ответ. Чуть не завопил от восторга.

Тетя повернулась к дяде Норману, будто собираясь заговорить с ним. Но не заговорила, а нагнулась и подняла зазубренный обломок лавы, лежавший на краю дорожки. Она взяла его обеими руками, потому что он был тяжелый, с чайник величиной.

Я подумал: первый раз вижу, чтобы Лиззи помогала дяде в огороде.

Левой рукой она прижала камень к груди, правой смахнула с него приставшие комья земли. Сделала шаг вперед и занесла камень над склоненной головой мужа.

Я понял, что она сейчас сделает. Я мог бы окликнуть, предупредить дядю Нормана – и не крикнул. Наверное, краем глаза он заметил движение белого фартука и начал поворачиваться ему навстречу, не вставая с колен. Поздно. Камень врезался ему в висок. Громкий удар нарушил утреннюю тишину. Шляпа слетела, но дядя еще постоял мгновение на коленях, и только потом упал в картофельные кусты – медленно, осторожно, будто не хотел их помять. Падение спугнуло мушек, вившихся в кустах. Они быстро совладали с паникой и заклубились над неподвижным телом.

Тетя Лиззи постояла над ним. Дядя не двигался, и она отбросила камень. Расправила фартук, погладила себя ладонями по бедрам. Должно быть, она знала, что я по-прежнему стою у окна.

– Эндрю! – позвала она. Я не ответил.

– Эндрю! – повторила она.

– Да? – прохрипел я.

– Ступай за доктором. – Тетя не глядела на меня, но, готов поклясться, голос ее звучал бодро. – Спустись в город и приведи сюда врача. Скажи, что с дядей несчастный случай.

Она возвестила об этой точно так же, как звала нас к ужину.

Вот так вышло, что я видел нападение на моего дядю и мог предупредить его, но промолчал. И теперь я повиновался Лиззи. Я побежал вниз, в город, по длинной жаркой тропе. Бежал я быстро, стараясь обогнать зрелище, которое только что явилось мне на огороде. Иногда мне удавалось вырваться вперед, но потом оно снова настигало, обгоняло, вселяя в душу ужас. Я старался не думать о последствиях: единственный человек на острове, которому было до меня дело, оказался чудовищем. И с тошнотой у горла сознавал, что моя жизнь вот-вот разлетится вдребезги снова.