"Дело об отравленных шоколадках" - читать интересную книгу автора (Беркли Энтони)

Глава 12

Роджер был занят по горло. Он метался по городу в такси, не замечая времени. К вечеру надо было закончить все, что касалось расследования.

Такому горе-криминалисту, как миссис Веррекер-ле-Межерер, его действия могли показаться сумбурными и лишенными смысла.

Например, накануне днем он взял такси и отправился в Холборнскую публичную библиотеку и там, порывшись в справочниках, получил данные, которые его совсем не обнадежили. После этого он поехал в контору Уилла и Уилсона, хорошо известную фирму, в обязанности которой входила защита коммерческих интересов отдельных граждан, а также предоставление своим клиентам совершенно секретной информации относительно стабильности предприятия, в которое клиент намеревался вложить деньги.

Роджер бойко отрекомендовался как вероятный крупный вкладчик, внес свое имя в список клиентов, заполнил несколько анкет с грифом «Совершенно секретно» и не уходил до тех пор, пока господа Уилл и Уилсон не пообещали ему, разумеется, если он заплатит еще, что через двадцать семь часов требуемая информация будет у него руках.

Затем он купил газету и отправился в Скотленд-Ярд. Там он и нашел Морсби.

— Я хочу, — он сразу перешел к делу, — чтобы вы помогли мне в одном очень серьезном деле. Вы не можете разыскать таксиста, который взял пассажира на Пиккадилли-серкус или где-то поблизости, это было минут десять десятого вечера в канун того дня, когда было совершено убийство, и высадил его в районе Стрэнда в конце Саутгемптон-стрит? Этот же таксист (а возможно, не он, а другой) взял пассажира в районе Стрэнда около Саутгемптон-стрит приблизительно в четверть десятого и высадил его недалеко от Пиккадилли-серкус. Во втором такси, скорее всего, ехали двое; по поводу первого я не уверен. Или один таксист сделал двойную ездку, в чем я сомневаюсь. Это можно выяснить? Мне это необходимо.

— Трудность в том, что прошло много времени, не так-то просто будет это узнать, — засомневался Морсби. — А что, это действительно так важно?

— Крайне важно.

— Хорошо, попытаюсь, тем более что это нужно вам, а не кому-то еще. И раз вы говорите, что это важно, я вам верю.

— Ну и прекрасно, — Роджер был очень признателен Морсби. — Только побыстрей, ладно? И позвоните мне завтра домой, в Олбани, приблизительно в пять, если вам удастся выйти на этого таксиста.

— Что вы задумали, мистер Шерингэм?

— Я хочу разбить одно любопытное алиби, — ответил Роджер.

К обеду он вернулся домой.

После обеда у него так гудело в голове, что он решил пройтись, — все равно толку от себя он не ждал. В смутной тревоге он прошелся по Олбани и очутился на Пикадилли. В глубокой задумчивости бродил он по Пиккадилли-серкус, пока его внимание не привлекли фотоснимки из нового ревю, помещенные на рекламных щитах «Павильона». Он пришел в себя, лишь когда, свернув к Хеймаркет и описав большой круг, попал на Джермин-стрит. Он стоял перед театром «Империал» на живописной, оживленной улице и равнодушно взирал, как кучка запоздавших зрителей исчезала в дверях театра.

Из афиши он узнал, что в тот вечер давали «Скрипящий череп» и эта ужасная пьеса начиналась в половине девятого. На его часах было двадцать девять минут девятого.

Надо было как-то скоротать вечер. И он пошел на спектакль.

Прошла ночь.

На другой день рано утром (то есть рано, с точки зрения Роджера; была половина одиннадцатого) он очутился в захолустном районе, на окраине цивилизации, короче говоря — в Эктоне. Там он занимался не чем иным, как пытался вступить в разговор с девицей из конторы парфюмерной компании «Британия — Восток». Девица помещалась за перегородкой у главного входа в здание компании, куда посторонних не пускали. Связь с внешним миром девица осуществляла через крохотное матовое окошко. Стучать надо было громко и долго, лишь тогда окошко приоткрывалось; односложно ответив навязчивому посетителю, девица опять закрывала окошко, давая понять, что интервью окончено.

— Доброе утро, — вежливо произнес Роджер, когда наконец ему удалось с третьей попытки достучаться до этой девицы: окошко приоткрылось, она выглянула из своей крепости. — Я бы хотел обратиться.

— Приезжие — по вторникам и пятницам, утром, с Десяти до одиннадцати, — отчеканила девица удивленному Роджеру, и опять окошко очень внушительно захлопнулось. Будет знать, невежа, как иметь дело с солидной британской фирмой, да еще в четверг с утра, — сказала она этим жестом.

Ничего не понимая, Роджер уставился в матовое стекло. Тут ему пришло в голову, что она приняла его за кого-то другого. Он постучал снова, потом еще и еще…

— Я же сказала, — рявкнула девица вне себя от справедливого негодования. — Мы принимаем только…

— Я не приезжий, — поспешил успокоить ее Роджер. — Во всяком случае, — он замялся, вспомнив, какие пустынные пространства ему пришлось пересечь, пока он добрался до этого негостеприимного оазиса. — Во всяком случае, не с коммерческими целями.

— Вы ничего не продаете? — подозрительно спросила девица. Являя собой лицо передового британского бизнеса, она, естественно, относилась с величайшим недоверием ко всякому, кто дерзал обратиться с подобным предложением к ее фирме.

— Нет, ничего не продаю, — заверил ее Роджер совершенно искренне, задетый, однако, ее грубостью.

Он надеялся, что теперь девица смягчится. Конечно она не кинется к нему в объятия, но хотя бы уделит ему несколько минут.

— Ладно, что вам надо? — У нее был вид человека, с благородным терпением несущего свой крест. Из ее тона следовало, что мало кому удавалось проникнуть сквозь охраняемую ею дверь из тех, кто пытался навязать ее фирме сотрудничество.

— Я адвокат, — на этот раз Роджер слукавил, — и веду дело некоего мистера Джозефа Ли Хардвика, который работал в вашей фирме. К сожалению, должен сказать…

— Прошу извинить, про такого не слышала, — сказала девица и снова захлопнула окошко, давая понять, что интервью слишком затянулось.

Роджеру опять пришлось пустить в ход трость. После седьмого удара по матовому стеклу его старания увенчались успехом, и в окошке возник прежний образ оскорбленной британской девицы.

— Я же сказала…

Но Роджеру все это уже порядком надоело.

— Если вы, милая девушка, откажетесь отвечать на мои вопросы, предупреждаю, вас ждут крупные неприятности. Вы когда-нибудь слышали, что означает неуважение к суду?

Для пользы дела допускается известная фальсификация фактов. Дозволяется даже не слишком сильно треснуть дубинкой по голове. Одну из этих возможностей Роджер и пустил в ход. И хотя барышня была не из пугливых, слова Роджера впечатление произвели.

— Хорошо, что вы хотите узнать? — смирилась она.

— Этот джентльмен, Джозеф Ли Хардвик…

— Говорю вам, никогда о нем не слышала.

Но поскольку названный джентльмен был произведен на свет божий всего три минуты назад, да и то в воображении Роджера, его создатель вполне был готов к такому ответу.

— Возможно, вы его знали под другим именем, — загадочно проговорил Роджер.

Девица заволновалась. Она даже встревожилась, и очень сильно.

— Если это про развод, — пронзительно закричала она, — то нечего все сваливать на меня! Откуда я знала, что он женат? И потом, это вовсе не причина. И вообще все вранье, что она говорит. Я никогда…

— Развод тут ни при чем, — поспешил усмирить развоевавшиеся страсти Роджер, смущенный столь недевичьей откровенностью. — К вашей личной жизни это не имеет никакого отношения. Речь идет о человеке, который работал в вашей фирме…

— А! — Одураченная девица вздохнула с облегчением и тут же опять вскипела от злости:- Так бы сразу и сказали!

— …который работал в фирме, — гнул свое Роджер, — в нитробензоловом цехе. У вас ведь есть такой цех?

— Что-то я такого не знаю.

Роджер с сомнением поцокал языком.

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Отдел, который контролирует применение нитробензола в производственном процессе. Вы же не будете отрицать, что нитробензол используется у вас в фирме? И притом достаточно широко.

— Ну и что из того?

— Моей фирме сообщили, что человек, о котором идет речь, умер от неосторожного обращения с нитробензолом по той причине, что служащие фирмы недостаточно хорошо предупреждены о его отравляющих свойствах. Мне бы хотелось…

— Что? Умер? Не верю, в первый раз слышу…

— Дело пришлось замять, — быстро вставил Роджер. — Мне хотелось бы взглянуть на одну из таких инструкций, предупреждающих о ядовитых свойствах нитробензола. Плакаты должны быть развешаны по всей фабрике.

— Боюсь, что не смогу вам помочь.

— Вы хотите сказать, — заговорил Роджер, крайне обескураженный, — что никто не предупреждает ваших работников о том, что неправильное обращение с нитробензолом чревато опасными последствиями? И администрация даже не ставит вас в известность, что это смертельный яд?

— А разве я это говорила? Конечно предупреждают. Еще как всех предупреждают. И все с ним обращаются осторожно. Только никакие инструкции не висят. Вообще, если хотите об этом узнать получше, пройдите к одному из наших директоров. Я могу…

— Благодарю вас, — Роджер больше не лукавил. — Я узнал все, что хотел. Будьте здоровы.

И он удалился, ликуя, после чего, взяв такси, отправился в Вэбстеровскую типографию.

В полиграфическом мире типография Вэбстера все равно что Монте-Карло на Ривьере. Вэбстер печатает все что угодно. Поэтому если бы Роджеру понадобилось пополнить запас своей гербовой бумаги новой, красиво напечатанной пачкой, то куда бы он, естественно, обратился? Судя по всему, это и привело его сюда.

Он очень долго и подробно объяснял молодой женщине за стойкой, какую гербовую бумагу ему хотелось бы заказать. Молодая женщина вручила ему альбом с образцами и попросила выбрать по вкусу. Пока он листал альбом, молодая женщина занялась следующим посетителем. По правде говоря, Роджер с его запросами изрядно действовал ей на нервы.

Очевидно, Роджер так и не смог подобрать образец, который его бы устроил, и, потоптавшись у стойки, он незаметно переместился на территорию другой молодой женщины. Ей Роджер начал заново излагать долгую историю о том, что ему нужно, и эта женщина, в свою очередь, предоставила в его распоряжение альбом с образцами и попросила выбрать наиболее для него подходящий. Поскольку этот альбом содержал те же образцы, что и предыдущий, понятно, что маневр ни к чему Роджера не привел.

И опять, продвигаясь вдоль стойки, он обратился уже к третьей женщине и снова поведал ей о своих нуждах. Дело свое она знала и тут же вручила точно такой же альбом с образцами. Но на этот раз Роджер был вознагражден. Альбом был того же издания, но с некоторыми дополнениями.

Листая альбом, Роджер, как человек общительный, обратился к девушке:

— Я почти уверен, что именно у вас найду то, что мне нужно. Видите ли, меня направил к вам в типографию один мой приятель, а приятель этот личность незаурядная, я вкус у него исключительный.

— Вот как? — Девушка сделала вид, что сообщение это ее очень заинтересовало. Она была совсем молода и успевала в свободное от работы время посещать курсы повышения квалификации продавцов. Из этих уроков она усвоила, что в числе основных правил ее профессии есть следующее: если клиент, обращаясь к продавцу, скажет, к примеру, что сегодня прекрасная погода, то на это следует откликнуться с живейшим интересом, как бы выражая свое восхищение его необыкновенной проницательностью и способностью к тонким наблюдениям, как если бы это был не клиент, а гадалка, которая только что по одной линии на руке предсказала, что девушке вскоре предстоит получить весточку из-за океана от незнакомого брюнета, который предложит ей уйму денег.

— Ну конечно встречаются, — старательно выговаривала девушка, — не такие, как все, а совершенно особенные, это точно бывает.

— Ах ты боже мой! — спохватился Роджер. — Ведь фотография моего приятеля у меня с собой! Вот совпадение!

— И правда совпадение! — добросовестно подхватила девушка.

Роджер достал фотографию и протянул ей через стойку.

— Не узнаете?

Девушка взяла фотографию и внимательно в нее вгляделась.

— Так это и есть, ваш приятель? Ну, чудеса! Конечно узнаю. Мир ужасно тесен, не правда ли?

— Он был у вас с неделю назад. Я не ошибся?

Девушка задумалась.

— Скорее недели две… Так приблизительно. Кстати, взгляните, вот образцы, которые пользуются особым спросом последнее время.

По простоте душевной Роджер тут же купил пропасть гербовой бумаги, которая была ему совсем ни к чему. И еще потому, что девушка в самом деле была славная и было б нехорошо, воспользовавшись ее доверчивостью, обмануть ее ожидания.

Он вернулся домой и пообедал.

Остаток дня он провел в попытках купить подержанную пишущую машинку.

Необходима была машинка «гамильтон» № 4, и никакая другая. Когда продавец попытался предложить ему дру, гае модели, он даже на них не взглянул, под тем предлогом, что его приятель настойчиво рекомендовал ему именно «гамильтон» № 4, которую сам купил у них же в магазине три недели назад. Или не у них? Нет? Последние два месяца «гамильтоны» к ним не поступали? Очень странно Но в одном из магазинов они уже были в продаже, и это было тем более странно. Услужливый продавец поискал в записях точную дату и нашел, что последний «гамильтон» был продан месяц назад. Роджер описал своего друга, и продавец немедленно по его описанию узнал в нем своего покупателя.

— Ах боже мой! Я так и думал, — воскликнул Роджер. — Кажется, у меня с собой его фотография. Одну минутку.

Он порылся в карманах и достал фотографию. Продавец был очень любезен, посмотрел на нее и без колебаний признал в друге Роджера своего клиента. С неубывающей любезностью он тут же стал предлагать Роджеру точно такой же подержанный «гамильтон» № 4, и наш сыщик-энтузиаст не смог ему отказать. Роджер постепенно для себя обнаруживал, что работа сыщика, если за ним не стоит солидное официальное учреждение, весьма дорогостоящее удовольствие. Но, как и миссис Филдер-Флемминг, он считал, что денег, потраченных на благородное дело, жалеть нечего. К чаю он вернулся домой. Дел не было, оставалось только ждать звонка от Морсби. Тот позвонил раньше, чем ожидал Роджер.

— Это вы, мистер Шерингэм? Сейчас в моей конторе находятся четырнадцать таксистов, мусору нанесли… — сварливо доложил Морсби. — Они все взяли пассажира на Пиккадилли-серкус и отвезли в Стрэнд, или наоборот, и как раз в то самое время, которое вас интересует. Так что мне с ними делать?

— Задержите их до моего приезда, старший инспектор, — с достоинством ответил Роджер и тут же взялся за шляпу. Он думал, что таксистов будет не больше трех, но делиться своими соображениями с Морсби вовсе не собирался.

Однако расспросы четырнадцати таксистов заняли не так много времени. Не обращая внимания на насмешки, Роджер каждому показал фотографию своего друга и каждого спросил, узнает ли он этого человека (ему пришлось выслушать немало грубоватых шуточек в адрес Морсби, пока тот выходил из комнаты). Показывая фотографию, Роджер старался держать ее так, чтобы Морсби не увидел, кто на ней изображен. Все таксисты сказали, что такого человека не подвозили.

Не скрывая усмешки, Морсби отпустил людей.

— Жаль, жаль. Новое осложнение в деле, которое вы попытаетесь расхлебать. Правильно я понимаю? Роджер снисходительно улыбнулся.

— Напротив, мой дорогой Морсби, сложность обернулась разгадкой.

— Что чем обернулось? — Морсби даже запутался в грамматических связях. — Куда вы клоните, мистер Шерингэм?

— А мне казалось, вы уже знаете. Разве вы не следите за нами?

— Это как сказать… — смешался Морсби. — По правде говоря, мистер Шерингэм, ваш Клуб занимается какой-то ерундой, и я решил отозвать своих людей. Нечего им зря время терять.

— Господи Боже, — тихо проговорил Роджер. — Как думаешь, до чего ж тесен мир…

— Так чем вы занимаетесь, мистер Шерингэм? Можете вы мне сказать?

— Никак не могу, дорогой Морсби. Занимайтесь свои делом. Вас что, в самом деле интересует, отыскал ли я человека, который послал отравленный шоколад сэру Юстасу?

Морсби внимательно на него посмотрел.

— Еще бы, конечно интересует. Если это вам действительно удалось…

— Да, удалось, — скромно подтвердил Роджер. Даже мистер Брэдли при всей своей скромности не смог бы произнести этого так спокойно и просто. — Я представлю вам свой отчет, как только окончательно проясню все обстоятельства… Это было интересное дело, — прибавил он, подавив зевок.

— Действительно интересное? — спросил Морсби, и голос у него сел.

— Да, в какой-то мере. Но оказалось до абсурдности простым, когда я докопался до сути. Простым до нелепости. Значит, договорились, немного спустя я пришлю вам свой отчет. Пока же всего хорошего.

И он не торопясь покинул контору.

Надо признаться, Роджер порой невыносимо мог раздражать.