"Имение Аконит" - читать интересную книгу автора (Мэтер Энн)

Глава седьмая

Удивительно быстро Мелани снова вошла в поток лондонской жизни. У нее был полон рот забот в связи с обычными зимними праздниками, которые были в разгаре, а ее издатель запланировал для нее целую новую серию иллюстраций. Он остался доволен сделанной ею работой и проявил значительно больший интерес, чем Майкл, к Акониту. Может быть, его деловой ум усмотрел здесь большие возможности для Мелани, но когда он обсуждал этот вопрос с ней, он вовсе не утверждал, что, отказываясь от продажи Аконита, она поступает глупо.

– Пустите это все на самотек, – доброжелательно посоветовал он ей. – В конце концов, дом ваш, и если вы справляетесь с налогами и прочими выплатами, у вас нет никаких причин продавать его, пока вы не взвесили все возможности.

Мелани слушала его внимательно. Десмонд Грэм был не из тех людей, которые легко дают всем советы, и она охотно приняла его точку зрения, когда он говорил, что ей незачем особенно спешить.

Поэтому она выкинула из головы мысли о приведении Аконита в порядок и сосредоточилась на ближайшем будущем. Если Майкл интересовался, связалась ли она со своими шотландскими поверенными, она пропускала это мимо ушей, а поскольку он вернулся к работе, ликвидируя завалы отложенных дел, то у него было слишком мало времени, чтобы беспокоиться о ее проблемах.

Рождество Мелани провела с Майклом у его родителей. Кроме них четверых там была также старшая сестра Майкла Люси с мужем и тремя детьми, так что получился семейный праздник. Мелани радовала раскованная обстановка, ведь она приобщилась к удовольствиям таких семейных встреч лишь с тех пор, как стала подругой Майкла, поэтому она чувствовала благодарность к нему за то, что он сделал ее частью своей жизни.

В День Подарков шел снег, и молодежь присоединилась к детям, устроив игру в снежки в саду. Получилась шумная потасовка, но Мелани заметила, как трудно Майклу удается сбрасывать маску гордого достоинства. Однако он, казалось, тоже веселился вместе со всеми, а потом они уселись возле камина, пили глинтвейн и ели сладкий пирог. В общем, Мелани приятно провела эти несколько дней и жалела, когда праздники кончились и им надо было возвращаться в город.

После снегопада Лондон был неуютен, под ногами хлюпала снежная жижа. Мелани все время носила высокие, до колена, сапоги и изумрудно-зеленый шерстяной плащ, отороченный черным мехом, который доставал до отворотов сапог.

Путешествуя до офиса и обратно, она думала о различии между этим городским окружением и незапятнанными грудами снега вокруг Кейрнсайда и чувствовала необходимость попытаться еще раз переубедить Майкла, что они могут что-то сделать из Аконита. В конце концов, если бы Майкл побывал там и испытал это чувство свободы, которое можно ощутить только вдали от города, он хоть отчасти понял бы ее нежелание продавать этот дом.

Но, несмотря на свои слабые надежды, она не упоминала при Майкле об этом деле. Она понимала, что более тактично будет подождать, пока не улучшится погода, прежде чем приглашать его туда, а поскольку в этом пока не было непосредственной необходимости, вопрос можно было оставить в покое. К тому же она так увлеклась своей работой, что для всего остального почти не оставалось времени, и поскольку Майкл был после праздников, как обычно, вынужден присутствовать на множестве отложенных процессов, у них не хватало возможностей для таких разговоров.

Однажды вечером в конце января Мелани возвратилась к себе несколько позже, чем обычно. Из-за неожиданной деловой встречи в офисе она была вынуждена уйти после семи, но, так как у нее не было особых планов на этот вечер, ее это не огорчило.

Ко времени своего возвращения она заметно проголодалась и, подходя к дверям квартиры, размышляла о содержимом холодильника, как вдруг заметила наверху лестничного марша мужчину, явно ожидавшего ее, потому что выше по лестнице квартир уже не было.

Она сразу же припомнила другой случай, когда увидела темную фигуру наверху лестницы, и на мгновение задержалась, прежде чем продолжить свой путь. Однако когда она начала подниматься по лестнице, мужчина сделал шаг вперед и произнес:

– Добрый вечер, мисс Стюарт. А я уже начал думать, что вы вернулись раньше и легли спать!

Мелани неуверенно остановилась, уставившись на затененное лицо Шона Босуэла, наклоненное к ней. Был момент, когда ей показалось, что голод вызвал у нее галлюцинацию, но его широкие плечи были вполне реальны и сардоническое выражение его лица невозможно было забыть.

Она поднялась по лестнице на площадку и, скрывая свое потрясение, спокойным тоном поздоровалась:

– Добрый вечер, мистер Босуэл. Это такая неожиданность – настоящий сюрприз.

– Правда? – Босуэл пропустил ее, чтобы она смогла вставить ключ в замочную скважину. – Не знаю, что в этом удивительного. Я предпочитаю заниматься своими делами сам, без всяких там адвокатов.

Мелани посмотрела на него с сомнением и покачала головой. То ли она слишком глупа, то ли в его словах не было никакого смысла? В любом случае они не могли до бесконечности стоять на ее площадке, не привлекая внимания соседей.

Повернув ключ в замке, она толкнула дверь.

– Может быть, вы зайдете? – пригласила она его с явной неохотой.

Босуэл долго смотрел на нее, привыкая к свету ламп, которые она включила сразу же, войдя в прихожую, затем пожал плечами.

– Если вам угодно, – равнодушным тоном сказал он, и она отступила, пропуская, его, а затем заперла дверь и прислонилась к ней спиной, несколько нервничая. Здесь, в интимной обстановке ее квартиры, Босуэл казался подавляюще властным, и хотя она толком не знала причины его визита, ей было ясно, что после того, как он уйдет, что-то от его личности останется здесь. Это была тревожная мысль, на которой ей не хотелось бы задерживаться.

Босуэл прошел на середину комнаты и осмотрелся с явным интересом. Его зимнее пальто было распахнуто, показывая светлый мех, которым оно было подбито, и в своем темном костюме он выглядел огромным и мощным, превращая благородные пропорции гостиной в карликовые. Его волосы, более длинные, чем у Майкла, падали на воротник пальто, а бакенбарды придавали ему чужеземный вид. Мелани подивилась, как этот человек с грубыми чертами лица и бесцеремонными манерами вызывает впечатление столь самоуверенной мужественности, в то время как Майкл, который бесконечно более приятен и определенно более утончен, казался каким-то менее действенным в достижении цели. А может быть, это всего лишь эффект окружения, создающего рамки, в которых мы наблюдаем чей-то успех?

Мелани отбросила в сторону эти рассуждения и расстегнула плащ. Теперь, когда Босуэл был здесь, в ее гостиной, она уже почти жалела, что не настояла на разговоре там, на площадке, даже рискуя вызвать пересуды других жильцов. В ее квартире разговор становился слишком личным, а она не видела причин, по которым ему понадобилось обратиться к ней персонально. Его слова об адвокатах и деловом представительстве она пропустила мимо ушей.

Перекинув плащ через спинку кресла, она спросила:

– Не желаете ли чего-нибудь выпить? – лишь для того, чтобы прервать воцарившееся тяжелое молчание. Босуэл оторвался от разглядывания нескольких гравюр, висевших на стенах ее комнаты, и ответил:

– Спасибо. Если можно, шотландского виски.

– Разумеется.

Мелани разгладила на бедрах короткую юбку и направилась к буфету, где держала скромный спиртной запас. Отмерив щедрую дозу виски в стакан, она вручила напиток ему и повернулась, чтобы налить себе немного шерри. Это было все, что она отваживалась выпить на пустой и склонный к тошноте желудок.

Он никак не отреагировал на ее знак, которым она пригласила его сесть, но сама она неловко примостилась на ручке кресла, использовав ее как точку опоры.

– Я и не знала, мистер Босуэл, что вы часто бываете в Лондоне, – заметила она.

– А я и не бываю. – Босуэл выпил большую часть своего виски одним глотком. – Но в данном случае я счел, что лучше всего будет появиться лично, что я и сделал, – произнес он, задумчиво вертя в руке стакан.

Смочив пересохшие губы, Мелани сделала нетерпеливый жест.

– Так что же, собственно, привело вас в Лондон, мистер Босуэл? – спросила она.

Он снова нахмурился, и ей показалось, что она раздражает его, хотя она не могла понять, чем.

– Давайте не будем играть в кошки-мышки, мисс Стюарт, – отрывисто произнес он, живо напомнив ей, что он, когда дело касалось контроля над своим характером, не так предсказуем, как большинство других мужчин, которых она знала. – Вы прекрасно знаете, почему я здесь, и я не понимаю, зачем вы притворяетесь, что это вам неизвестно.

Мелани отпрянула.

– Я действительно не знаю, зачем вы здесь, мистер Босуэл, – резко возразила она, – и более того, я нахожу вашу манеру оскорбительной. Вы могли еще командовать, когда я была вынуждена остановиться в вашем отеле, но здесь вы на моей территории, и я...

Босуэл пробурчал какое-то междометие, отвернулся и, подойдя к окну, стал смотреть вниз, на Бэйсуотер-сквер. В свете уличных фонарей площадь казалась холодной и пустынной; даже непрерывный поток машин на оживленной улице, который был виден сквозь узкий проезд в дальнем ее углу, почти не вносил перемен в этот колорит.

– Мисс Стюарт, – серьезно сказал он, явно с трудом сдерживаясь, – вы теперь готовы отрицать, что писали мне, предлагая купить Аконит по сильно раздутой цене?

Мелани открыла рот, и возмущенный возглас, вырвавшийся у нее, заставил его резко повернуться в ее сторону. Его глаза пристально вгляделись в ее лицо, и он медленно двинулся в ее сторону, на ходу допивая виски. В паре футов от нее он остановился, его светлые глаза в упор смотрели на нее сверху вниз, и Мелани, дрожа, сделала глоток шерри.

– Так, – сказал он наконец. – Я должен понимать это как отрицание?

Мелани наконец обрела дар речи.

– Разумеется, я это отрицаю. Я никому ничего не писала. Даже поверенным.

– Тогда кто, по-вашему, писал мне? – спросил он резким и раздраженным тоном.

– Я... я не могу даже вообразить. – Мелани прижала руку к щеке. Она подняла глаза. – Поверьте мне, я ничего не знаю о таком письме. А оно точно было от моего имени?

– Нет, от поверенных из Форт-Уильяма, от Макдугала и Прайса.

Мелани беспомощно покачала головой.

– Но кто мог сделать такую вещь без моего позволения?.. – И тут голос ее упал – неожиданная мысль поразила ее – Майкл! Он был единственным человеком, кто обсуждал с ней продажу дома, и, по-видимому, он истолковал ее молчаливую реакцию на его аргументы как доказательство ее согласия. И, считая проблему забытой и отложенной в долгий ящик, он продолжал действовать в этом направлении ради нее.

Чувство возмущения поднялось в душе Мелани; он слишком много берет на себя, считая, что выполняет то, чего хочет она. И к тому же он не сказал ей об этом ни единого слова и действовал исключительно по собственному почину. А теперь Босуэл явился сюда, желая видеть ее, готовый заплатить сумму, которую она запросила за дом. Что же ей делать, что нужно сделать?

Босуэл наблюдал за игрой эмоций на ее выразительном лице, и, когда она вновь подняла на него глаза, спросил:

– Я вижу, вы уже поняли, кто выдвинул это предложение?

– Да. По крайней мере, я думаю, что это Майкл.

– Майкл?

– Мой жених.

– Понимаю. Судя по всему, он хочет продать дом. Он, очевидно, не разделяет ваших сентиментальных устремлений к этому дому.

Мелани покраснела.

– Нет, не разделяет. Но он его еще не видел.

Босуэл помрачнел.

– Что значит «еще»?

– Именно то, что я сказала. Я намерена привезти его туда, когда погода станет лучше.

– Бог мой! – Босуэл уперся руками в бока, затем его кисти скользнули вниз по полам пальто и опустились по сторонам чуть ли не с угрожающим движением. – Вы хотите сказать, что по-прежнему намерены следовать своей безумной идее?

Мелани соскользнула с ручки кресла и принялась нервно расхаживать по комнате.

– Я сожалею, что вы предприняли путешествие понапрасну, но, честно говоря, вам не за что меня ругать. Я не писала никаких писем и не отвечаю за действия моего жениха.

– Ваш жених к тому же и ваш поверенный, как я догадываюсь?

– Вы правы.

– Я понимаю.

Босуэл пожевал нижнюю губу. Затем он вытащил коробку с манильскими сигарами и раскурил одну из них. Спичку бросил в камин, игнорируя тот факт, что камин у Мелани был электрический. Затем, как ей показалось, он попытался расслабиться и уже менее натянутым тоном сказал:

– А ваш жених вам не слишком доверяет. Он что, считает, что вы можете передумать?

– Я не меняю своих намерений, – со вздохом ответила Мелани. – В данный момент я считаю этот вопрос отложенным. И, как я уже сказала, я сожалею.

– Я также! – Босуэл небрежно стряхнул пепел в камин. Затем с нарочитой беззаботностью повернулся и плюхнулся в одно из удобных кресел.

– Мне надо переброситься парой слов с этим молодым человеком!

Мелани сжала губы.

– Я не назначала ему встречу на этот вечер.

– Не назначали? – Босуэл поднял свои темные брови.

– Нет. – Мелани снова вздохнула и неловко развела руками. – У вас есть еще какие-то вопросы ко мне?

Босуэл пожал широкими плечами. Он больше не смотрел на нее хмуро и свысока, но и не улыбался; на его лице не видно было и следа хорошего настроения. Мелани насторожило расчетливое выражение, которое она заметила в его глазах, и она хотела бы знать, что он еще намерен предпринять.

– Вы что-то бледны, мисс Стюарт, – подчеркнуто заметил он. – Вы ели сегодня вечером?

– Нет еще.

– Тогда надевайте плащ и пойдемте где-нибудь пообедаем. Я приглашаю.

– О, но в самом деле, я... я не могу. – Мелани лихорадочно искала причину для отговорки.

– А почему нет? – Он пожал плечами. – Я тоже давно не ел. Вы ведь не позволите тому, что произошло в Аконите, повлиять на ваше решение. Кроме того, я проделал весь этот путь, чтобы увидеться с вами, и самое малое, что вы смогли бы сделать – это оказать мне гостеприимство, – он прищурил глаза, – не беспокойтесь, я не собираюсь повторять тот инцидент в Аконите. Вы – не в моем вкусе, но я не думаю, чтобы вы затаили на меня злобу.

Мелани была обижена его ожесточенным тоном и холодным бесчувственным блеском в глазах. И в то же время своенравный дух противоречия вызвал у нее непреодолимое желание доказать ему, что она вовсе не такова, какой он ее себе представляет. Ему нечем подкрепить сложившееся у него мнение, кроме тех коротких мгновений на кухне в Аконите, а, по его словам, они больше не повторятся. Ей даже показалось забавным, что он изложил свое предложение провести вместе вечер так путано и высокомерно. Ей следовало отказаться и тотчас выпроводить его из своей квартиры, а может быть, этого он только и добивался? С ним никогда ни в чем нельзя быть уверенной.

Его предложение привлекало еще по одной причине. Ей огромное удовольствие доставило бы сообщить Майклу, что она провела вечер с Шоном Босуэлом, и таким образом компенсировать свою обиду на очередное проявление властного характера жениха, который попытался взять ее дела в свои руки.

Набравшись храбрости, она сказала:

– Хорошо, я пойду с вами обедать. Вы подождете несколько минут, пока я переоденусь?

Если Босуэл и был удивлен тем, что она приняла его приглашение, он мастерски скрыл свои чувства. Единственной реакцией, которой она добилась, было многозначительное движение бровью.

Переодевшись, Мелани, однако, задумалась, зачем ему понадобилось приглашать ее поужинать с ним. В конце концов, он был не из тех мужчин, которым трудно обеспечить себя женским обществом. Она была убеждена, что в обычных обстоятельствах женщины находят привлекательными его резкие черты и что-то волчье, проглядывающее в выражении его лица, так что одиночество ему вовсе не угрожало. Но тут еще была Дженнифер. Какое место она занимала в его жизни? Собирался ли он жениться на ней? И если собирался, то способна ли она была удовлетворить его запросы?

Мелани закусила губу и принялась накладывать тушь на свои и без того черные ресницы. Эти проблемы не касались ее, так зачем ей о них беспокоиться? Почему она упорствует, в который раз исследуя свое отношение к этому человеку? Почему само его присутствие вызывает в ней самые беспокойные чувства, так что становится почти осязаемым? Она надеялась, что после возвращения из Шотландии, когда она возобновила свои отношения с Майклом, все мысли о Шоне Босуэле угаснут в ее сознании, но теперь, когда он был здесь, они стали такими же грозными, как и прежде.

Она выбрала платье из пурпурной шерсти, которое ей было очень к лицу, короткое и свободное. К нему она надевала обычно длинный плащ из черного бархата до щиколоток, отороченный мехом. Выйдя из ванной комнаты и заметив его взгляд, она не могла понять, показался ли ему привлекательным ее внешний вид. Он вежливо поднялся, сохраняя таинственное высокомерие, которое не поддавалось анализу, и Мелани должна была признать, что предстоящий вечер волнует ее так, как никогда не бывало в подобных обстоятельствах.

Он застегнул пальто и непринужденно прошел через комнату, чтобы открыть ей дверь на площадку. Они прошли два лестничных марша и окунулись в холодный вечерний воздух. На Мелани были черные замшевые сапожки, и она подобрала подол плаща, когда они пересекали площадь, чтобы поймать такси на оживленной улице. Она подумала, куда подевался его рэйндж-ровер, и решила, что он, видимо, приехал поездом.

Когда они садились в такси, Босуэл что-то сказал шоферу и, усевшись на заднее сиденье рядом с Мелани, сообщил:

– Я велел ему отвезти нас к Роскани.

Мелани посмотрела на него с некоторым любопытством. Роскани был сравнительно новый ресторан, который открылся в узком проезде возле Пиккадилли, и она никак не думала, что это место известно ему. Однако, словно почувствовав ее недоумение, он объяснил:

– Я время от времени все-таки наезжаю в Лондон. Кейрнсайд вовсе не такой уж медвежий угол.

Мелани повела худыми плечами.

– Я не думаю, чтобы вы ценили здешнее окружение, – заметила она. – Вы ведь невысокого мнения о горожанах.

– Разве я это говорил?

Мелани вздохнула.

– Но вы это подразумевали.

– Неужели? Какая неучтивость с моей стороны! – Нотка юмора проскользнула в его холодном тоне, и Мелани мельком взглянула на него, надеясь найти ее отражение на его лице, но он отвернулся, глядя на улицу, и ей не удалось ничего разглядеть.

Она думала, почему он пригласил ее именно в этот вечер. Определенно не из-за того, что его радует ее общество, но тогда почему он настаивал, чтобы она пообедала с ним. Может быть, он хочет поговорить с ней об Аконите и надеется убедить ее, что она понапрасну тратит время, оттягивая неизбежное?

Она не могла наверняка сказать, какие мотивы его к этому побудили, и определенно ей не следовало принимать это предложение при ее образе мыслей, но все же... Она не пожелала отказать!

Он не был разговорчив во время поездки, и когда водитель подвел машину к стоянке на Росситер-плейс, он молча помог ей выйти из такси. Затем, заплатив шоферу, он взял ее под локоть и повел по мелким ступенькам ко входу в ресторан.

Они прошли по красному ковру в небольшой коридор, из которого через одну стеклянную дверь можно было попасть в небольшой бар, а через противоположную – в ресторан. Предупредительный гардеробщик принял их пальто, и Босуэл жестом намекнул, что они могут сначала зайти в бар.

Это было довольно приятное место. Они сели возле стойки и, поскольку посетителей оказалось не слишком много, без труда получили свои напитки. Мелани взяла еще шерри, решив не рисковать и не пить ничего более крепкого, а Босуэл заказал свою обычную порцию виски.

Люди вокруг них смеялись, болтали и веселились, в то время как Мелани чувствовала себя натянуто и напряженно и никак не могла расслабиться. Она почти жалела, что не отказалась от его предложения. Но теперь уже было поздно, и ей оставалось скоротать вечер наилучшим образом и надеяться, что их не увидят здесь знакомые. Но затем она подавила и эту мысль. Босуэл и так будет вынужден в любом случае встретиться с Майклом, чтобы потребовать объяснений, и ее жених обязательно узнает, что они провели этот вечер вместе. Она надеялась только, что в порыве раздражения, не создаст ситуацию, неприемлемую ни для кого из них.

Босуэл раскурил манильскую сигару и, положив руки на стойку, посмотрел на нее долгим взглядом.

– Вы что-то очень тихая сегодня, – заметил он. – Это ваша обычная манера поведения, или же только мое присутствие лишает вас дара речи?

Мелани заложила выбившуюся прядь волос за ухо.

– Я просто ждала, когда вы заговорите, – ответила она. – Я начала уже думать, что вы сожалеете о своем решении пригласить меня пообедать.

– Почему вы так подумали?

Мелани нахмурилась. Его близкое присутствие тревожило ее, даже по спине бежали мурашки от страха. Она могла сейчас изучить каждую черточку его лица, длинные ресницы, чувственную нижнюю губу, энергичную упругость его волос. Он обладал магнетизмом, который влиял на самые основные ее инстинкты, с отчаянием осознавала она, и ее охватило желание прикоснуться к нему. Она словно вновь переживала ощущение страстной требовательности его губ и напряженное ожидание его тела, и твердость мускулов его рук, обнимавших ее тело. Она отвела взгляд, пытаясь успокоить свои разбегающиеся чувства, утихомирить биение сердца, стук которого отдавался у нее в ушах. Это всего лишь ложное пробуждение чувств, происходящее от ожидания чего-то неизвестного и в некоторых случаях недостижимого, неистово втолковывала она себе. Он чувствовал это ее восприятие и намеренно использует его для собственной выгоды, а она сделала глупость, откликнувшись на его уловку. Она должна остановить эти эмоции, пока они не уничтожили ее.

– Перестаньте исследовать меня, мисс Стюарт, – вкрадчиво сказал он, наклонившись к ее уху. – Воспринимайте вечер таким, как он есть. Ваш бесценный жених не станет возражать.

– Почему это? – Тон Мелани был излишне резким, по-видимому, от напряжения, охватившего ее.

– Наверняка. Поэтому давайте расслабимся и попытаемся развеселиться. Мы с вами всего лишь мужчина и женщина, совместно преломляющие хлеб. И конечно у нас есть множество тем, которые мы можем обсудить, не вцепляясь друг другу в глотку.

– Предположим, – с сомнением сказала Мелани.

– Хорошо. – Он наклонил голову. – Тогда расскажите мне о вашей работе. Мне это интересно, хотя мои познания в этом предмете крайне ограниченны.

И тут неожиданно Мелани почувствовала облегчение. Разговор о работе всегда вызывал в ней энтузиазм, и этот энтузиазм на время вытеснил остальные эмоции. Она обнаружила, что с ним удивительно легко говорить о ее работе, и он сделал несколько замечаний от себя, которые свидетельствовали о том, что и ему не чуждо эстетическое восприятие. И в самом деле, через минуту Мелани забыла, с кем она разговаривает, и они перешли в область музыки и литературы. Он был начитан, и они могли обсуждать авторов, которые им обоим нравились. В музыке их вкусы расходились, но не разительно, и она могла допустить, что он вполне смог воспринимать ее любимую современную музыку, если бы послушал ее. Оба они признавали достоинства классической музыки.

Обед, заказанный Босуэлом, был превосходным. Он довольно часто обедал здесь раньше и знал особенности кухни, но Мелани до сих пор еще не пробовала омара, приготовленного в вине. Наконец им принесли кофе с ликером, и Мелани, насытившись, откинулась на стуле.

– Я действительно теперь стану следить за своим весом, – смеясь, заметила она, – после кухни вашего отеля и теперь этой... – Она вздохнула.

Шон Босуэл слегка улыбнулся. Он мало улыбался в течение вечера, но когда он делал это, Мелани поражала разница в выражении его лица.

– Я не думаю, что это вам так уж необходимо, – ответил он, прищурившись. – Мне не по душе женщины, у которых только кожа да кости!

– Но Дженнифер очень худая, – беспечно сказала Мелани и тут же покраснела, взглянув в его лицо.

– Дженнифер очень больна, – строго возразил он, и его хорошее настроение испарилось так же быстро, как и возникло, – она не всегда была такой худой.

Мелани прикусила губу.

– Я понимаю. Извините. Я не хотела, чтобы это так прозвучало. Это просто была мысль, которая пришла мне в голову, и я проговорила ее вслух. Я не хотела сказать ничего обидного.

Он погасил окурок сигары.

– Все в порядке, – сказал Босуэл. – Я не обиделся. Качества Дженнифер не сосредоточены в ее внешности. Они присущи ей как личности – и некоторые из них вы, может быть, не оценили.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего, абсолютно ничего.

Он встал, и Мелани поняла, что он счел вечер законченным. Со вздохом она поднялась тоже и взяла свою сумочку со стола. Такой спад настроения был ей неприятен, и она спросила себя, а чего она, собственно, ожидала.

Она была всего лишь кем-то, кем он заполнил пару часов своего времени, кем-то, кого он воспринимал с известной долей терпимости и с гораздо большим раздражением.

Они вышли из ресторана, и он снова взял такси, чтобы отвезти ее домой. Она была даже удивлена, ведь он мог просто посадить ее в машину, а сам отправился бы в отель, где остановился, но очевидно это не пришло ему в голову, раз он сел в такси вместе с ней.

Через несколько минут они доехали до ее площади, он отпустил такси и проводил ее до дверей дома.

У подъезда Мелани повернулась и, изобразив на лице то, что она считала приветливой улыбкой, сказала:

– Спасибо за обед. Это было приятно и в высшей степени неожиданно, а я только еще раз хотела извиниться перед вами за то, что вам пришлось совершить напрасное путешествие.

– А вы не собираетесь пригласить меня к себе на чашку кофе?

Мелани была захвачена врасплох.

– Но мы уже пили кофе.

– Это было почти три четверти часа назад. Я бы выпил еще немножко, а вы?

– Сейчас, пожалуй, поздно.

– Всего лишь половина одиннадцатого. Я думал, что лондонские девушки не ложатся спать раньше полуночи.

Мелани покраснела.

– Но не тогда, когда они назавтра должны работать.

Он пожал плечами.

– Я понимаю.

Она неловко повернулась, не вполне понимая свое нежелание снова пригласить его в свою квартиру, но он поймал ее руку и сильно сжал ее.

– Вы боитесь меня, Мелани? Все дело в этом?

Мелани глубоко вздохнула.

– Разумеется, нет.

– Но вы имеете для этого основания, – сухо заметил он.

– Почему? – напряжение у Мелани перешло в страх. – Потому, что вы однажды меня поцеловали? Позвольте заметить, мистер Босуэл, что нам, городским девушкам, приходится бороться с более серьезными опасностями, чем вороватые объятия в заброшенном доме.

– Но почему вы?..

Он умолк, потому что она вырвалась и вбежала в дом. Она поспешила вверх по лестнице к своей квартире, в любую минуту ожидая его шагов за спиной и на бегу роясь в сумочке в поисках ключей. Однако ее плащ был слишком длинен и мешал ей, а она не могла одновременно поддерживать его и искать ключи в сумочке, поэтому споткнулась и упала. Это было унизительное падение, потому что содержимое ее сумочки рассыпалось по всей лестнице и она сама слегка приложилась нижней частью спины. Могло получиться гораздо хуже; она могла удариться головой, сломать руку или ногу, но для Мелани это оказалась последней каплей, и она готова была взвыть от бешенства и отчаяния, когда Босуэл подошел и наклонился над ней, глядя сверху вниз с насмешливым любопытством.

– Вы не расшиблись? – спросил он, опускаясь на корточки рядом с ней, собирая ее принадлежности и складывая их обратно в ее вечернюю сумочку.

Мелани покачала головой.

– Нет, не думаю, – ответила она, неуверенно поднимаясь на ноги.

Босуэл закончил подбирать ее вещи и тоже поднялся, пристально глядя на нее.

– Это безумие – так бегать по лестнице, – проворчал он. – Вы могли убиться насмерть!

– Я знаю.

Мелани забрала из его покорных пальцев сумочку и проковыляла последние несколько ступенек. Спина у нее болела каждый раз, когда она поднимала ногу на следующую ступеньку. Она старалась не морщиться от боли, но это усилие все равно омрачало ее лицо. Однако Босуэл был рядом с нею, и когда они подошли к дверям квартиры и она стала искать ключ в сумочке, он покачал им перед ее глазами.

– Я подобрал его, – сказал он и без лишних слов отпер дверь.

Мелани была слишком потрясена, чтобы протестовать, и когда он, пропустив ее в квартиру, вошел вслед за ней, не выразила возмущения. На самом деле, это казалось неизбежным, и она устало сбросила плащ.

Босуэл тоже снял пальто и скомандовал:

– Идите и сядьте. Я сварю вам кофе.

– Нет... я... то есть вы не знаете, где что находится.

– Я все найду. Расслабьтесь!

Мелани опустилась на кушетку. Она не надеялась переспорить его, так как чувствовала себя очень неуверенно, и когда через десять минут он появился, неся поднос со сваренным и отцеженным кофе, она уже почти засыпала от изнеможения. Она достаточно утомилась на работе, а события этого вечера еще больше нагрузили ее нервную систему. В результате домашнее тепло и действие выпитого вина вызвали в ней приятную дремоту.

Босуэл поставил поднос на низенький столик рядом с ней и остановился напротив, глядя на нее сверху вниз.

– Ну? – сказал он. – Как вы себя теперь чувствуете?

– Намного, намного лучше, – пробормотала Мелани, – натягивая платье на обнажившиеся бедра. – Вы находите, что все в порядке?

– Все просто замечательно, – кивнул он, продолжая ее пристально разглядывать. – Зачем вы так глупо поступили? Вы что, в самом деле боялись меня?

Мелани покраснела и приподнялась на одном локте.

– Вы же сказали, что у меня есть причины вас бояться, – прошептала она хрипло.

– Я сказал?

– Да. – У Мелани вдруг перехватило дыхание. Она вновь ощутила его присутствие всем своим существом, и желание коснуться его было таким сильным, что она не могла удержаться и, протянув руку, дотронулась до его руки.

Их пальцы сплелись и она взглянула на него снизу вверх с некоторой тревогой.

– Шон, – пробормотала она вопросительно, и голос ее прозвучал еще более приглашающе, чем прикосновение руки.

– Ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью? – спросил он странно сдавленным голосом.

Мелани сдержала обиду. Эти слова звучали так низменно.

– Шон, – мягко запротестовала она, – не надо слов...

Он помрачнел.

– Почему? – спросил он резко. – Это разрушает романтические иллюзии?

Услышав нескрываемое презрение в его голосе, Мелани попыталась освободить свои пальцы, но он не отпускал ее.

– Я прав, не так ли? – ехидно спросил он. – Так вот в чем заключается вся шарада? Вы хотели завести интрижку в Шотландии! И тот инцидент, который вы так пренебрежительно назвали вороватыми объятиями, на самом деле был для вас маленькой победой. Это давало вам ощущение власти, потому что вы знали, что я прикоснулся к вам против своей воли. И сейчас вы хотите снова возбудить во мне это желание, не так ли? Вы, конечно, можете подобрать себе жениха к своему удовольствию, если речь идет о богатстве и положении в обществе, но он не может удовлетворить те физические потребности, которые снедают вас изнутри.

– Успокойтесь! Как вы смеете так со мной разговаривать!

Мелани почти выкрикнула эти слова. Скинув ноги на пол, она поднялась и стала перед ним, устремив на него яростный взгляд.

– Что, правда глаза колет? – Его глаза дерзко встретились с ее взглядом.

– Это неправда, и я прошу вас уйти!

– С удовольствием, – ответил Босуэл!

Он мрачно наклонил голову, без лишних слов прошел через комнату, накинув на плечи пальто, и вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.