"Странствия дракона" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн)

Глава 1

«Как начать?» — размышлял Робинтон, Главный мастер арфистов Перна.

Он хмурился в раздумье, склонившись над влажной поверхностью песка, заполнявшем неглубокий прямоугольный лоток на рабочем столе. Его длинное, вытянутое лицо пересекли глубокие морщины; голубые глаза, обычно смотревшие на мир с нескрываемым острым интересом, потемнели, подернулись дымкой, выдававшей внутреннее напряжение.

На миг он представил, как песок в такт его невнятному бормотанью покрывается словами и нотами… Словно он, первейший на всем Перне сочинитель баллад, саг и песен, научился творить мыслью. Робинтон усмехнулся. Все-таки ему нужно придумать эту новую балладу, которую предстоит впервые исполнить на предстоящем вскоре бракосочетании лорда Асгенара, правителя Лемоса, и сестры лорда Ларада Телгарского. Он получил уже немало сообщений о воцарившемся повсюду смятении и недовольстве — и от бродячих музыкантов своего цеха, и по барабанной связи. Робинтон хотел воспользоваться подходящим случаем, чтобы напомнить гостям — каждому лорду и каждому мастеру, приглашенным на торжество, — об их долге перед всадниками Перна.

Итак, — решил Робинтон, — он выберет темой своей баллады то фантастическое путешествие сквозь время, которое совершила Лесса, Госпожа Вейра Бенден, вместе со своей золотой королевой Рамотой. Он хорошо помнил, какую радость и облегчение испытали лорды и мастера, когда пять Древних Вейров, завершив путь в четыре сотни Оборотов, прибыли на защиту Перна.

Да, но как воссоздать в мелодии очарование тех неистовых дней? Какие ритмы способны оживить былой восторг? Даже самые волнующие аккорды не смогут передать толчок крови в виске, затаенный вздох, трепет ужаса и воскрешенную робкую надежду… Все, что случилось в то утро, после падения Нитей на Нерат, когда Ф'лар собрал в Бендене перепуганных лордов и мастеров… Когда он сумел вдохнуть мужество в их сердца. Нельзя, однако, сказать, что властители холдов внезапно осознали свой долг перед Вейром. Слишком реальна была опасность… и перед глазами лордов, несомненно, стояли их цветущие поля, опаленные ударами Нитей, которые уже считались выдумкой, мифом; они ясно представляли тысячи нор, заполненных молниеносно размножающимися паразитами, и предчувствовали, что вся их дальнейшая жизнь пройдет в каменных мешках холдов, за железными дверьми и ставнями. В тот день они были готовы продать Ф'лару свои тела и души, лишь бы он только смог защитить их от Нитей. И Лесса — да, Лесса, сумела спасти их, едва не расставшись при этом с жизнью.

Робинтон посмотрел на ровную поверхность песка в лотке; яркие картины, всплывшие перед его глазами, внезапно потускнели.

— Песок памяти высыхает быстро, — вполголоса пробормотал он, окинув взглядом густонаселенную долину, лежавшую за окном. Она тянулась к скалистому обрыву, над которым располагался Форт, старейший из великих холдов Перна. На гребне горы стоял часовой. Обычно там было не меньше шести стражей, наблюдавших за небом; однако уже наступило время посева, и лорд Грох послал на поля всех, кто мог держаться на ногах — даже детей, очищавших от буйной весенней травы камни защитной полосы и стены холда. Ближе к лету он, пожалуй, не рискнет отрывать детей от их дела, как бы ему ни хотелось обработать побольше земли…

Сам Грох, несомненно, сейчас был в поле, гарцевал от участка к участку на одном из этих длинноногих животных, выведенных Согрейни, мастером скотоводов. Властитель Форта казался неутомимым; его выпуклые голубые глаза никогда не пропускали плохо обрезанное дерево или невскопанную полосу земли. Он был дородным мужчиной с седоватыми волосами, аккуратно схваченными кожаной лентой, и слишком легко впадал в гнев. Однако, несмотря на свой высокомерный вид и раздражительность, он не требовал от обитателей своего холда, от детей и воспитанников ничего такого, что не смог бы сделать сам. Правда, лорд отличался довольно консервативным образом мыслей, но он сознавал границы своих возможностей, и это знание придавало ему уверенности.

Робинтон поджал нижнюю губу; удивительно, как человек, подобный лорду Гроху, смог пренебречь одной из своих традиционных обязанностей — уничтожением зелени вблизи мест обитания людей! Или же это было его ответом на сетования Вейра по поводу необъятности лесных угодий Форт холда, которые они должны защищать? Вождь Форт Вейра Т'тон и Мардра, его подруга, уже не так тщательно следили за тем, чтобы ни одна нора Нитей в буйных субтропических лесах не осталась без внимания их всадников. Однако сам Грох проявлял прежнее усердие; когда Нити падали в его леса, туда немедленно отправлялись наземные команды с огнеметами. У Гроха было несколько отрядов наблюдателей и скороходов, которые действовали на земле не менее эффективно, чем всадники — в воздухе; любая Нить, которой удавалось избежать огненного дыхания драконов, разыскивалась и уничтожалась.

Но в последнее время до Робинтона стали доходить очень неприятные слухи — причем не только из Форт холда. Рано или поздно арфист оказывался в курсе любой сплетни, произнесенной самым тихим шепотом, а уж он-то умел отличить истину от наговора и клевету от небрежного высказывания. Хотя Робинтон не отличался склонностью к панике — что неоднократно подтверждалось на протяжении многих лет — сейчас в его сердце начинал закрадываться холодок тревоги.

Мастер арфистов откинулся в кресле, разглядывая яркое голубое небо за окном, свежую зелень полей, плодовые деревья в золотистом цветении, сверкающие чистые камни небольших холдов, что выстроились вдоль дороги, которая вела ж главному поселению, мастерские цехов, сгрудившиеся у подножия широкой защитной полосы, обегавшей стены большого внешнего двора Форта. Если его подозрения не беспочвенны, то что он мог сделать? Заклеймить нерадивых в очередной балладе? Написать сатиру? Робинтон фыркнул. Лорд Грох был слишком прямолинеен для того, чтобы отнести сатирические выпады на свой счет. К тому же — Робинтон раздраженно нахмурился — если Грох и проявил небрежность, то только в ответ на гораздо большую небрежность Вейра. Он невольно содрогнулся, представив, что могут сделать несколько пропущенных Нитей с огромными лесными массивами на юге.

Да, он может написать балладу и спеть ее Мардре и Т'тону, вождям Вейра — но это выльется в пустой звук. С недавних пор Мардра стала очень раздражительной. Ходят разные слухи… И если они верны, то ей нужно действовать весьма дипломатично, чтобы освободить кресло Предводителя. Пусть другие мужчины ищут ее благосклонности, раз Т'тон получил отставку. Странное дело. Стоит послушать болтовню женщин в холде, и каждому станет ясно, что Предводитель Форта по-прежнему крепок и силен… Даже слишком силен — кое в чем ему приходится сдерживать себя. Лорду Гроху не очень нравится, что чуть ли не половина его подданных носит семя Племени Дракона…

«Еще один тупик, — подумал Робинтон с угрюмой улыбкой. — Обычаи холда отличаются от морали Вейра… Может быть, стоит послать слово Ф'лару Бенденскому? Впрочем, бесполезно. Он ничем не сумеет помочь… Вейры автономны, и любой совет Ф'лара может быть воспринят, как оскорбление… Причем не только одним Т'тоном». Хотя арфист знал, что в подобной ситуации вождь Бендена встанет на сторону людей холда.

Не в первый раз за последние месяцы Робинтон горько пожалел, что молодой вождь Бендена семь Оборотов назад, когда Лесса привела из прошлого Вейры Древних, столь поспешно распростился с властью. До этого Ф'лар сумел за несколько недель объединить весь Перн и поднять его на борьбу с надвигающейся угрозой. Все соединились в едином порыве — каждый лорд, каждый мастер, житель холда, ремесленник… Этот союз распался, когда Предводители Древних восстановили свой традиционный протекторат над холдами, и благодарный Перн подтвердил все их привилегии. Однако за прошедшие четыре сотни Оборотов многое изменилось, и Древним предстояло столкнуться с переменами…

Вероятно, наступило время напомнить лордам о тех днях, когда их спасение зависело лишь от хрупких крыльев драконов да отваги двух сотен всадников, верных своему долгу.

«Ну, у арфиста тоже есть долг, — подумал Робинтон, разглаживая мокрый песок. — И обязательства, которые нужно выполнять».

Через двенадцать дней Ларад, лорд Телгарский, вручит свою сестру, Фамиру, владетелю Лемоса, лорду Асгенару. И мастер арфистов просто обязан появиться на празднике с новыми, подобающими случаю песнями. Там будут и Ф'лар с Лессой — холд Лемос находится под защитой Вейра Бенден. Там соберется вся знать — вожди Вейров, лорды и мастера, — чтобы почтить своим присутствием торжество.

«Гости послушают веселые песни арфиста, а в промежутках меж ними сам арфист хорошенько закусит», — Робинтон усмехнулся в предвкушении пира и занес над песком стило.

Ради Лессы стоит постараться… Ее тема должна звучать нежно, призывно… но ни в коем случае не упрощенно. Она уже стала легендой… Арфист невольно улыбнулся, представив хрупкую, невысокую Госпожу Бендена, с ее белой кожей, облаком пышных темных волос, искрящимися серыми глазами и острым язычком. Не было человека на Перне, который отказал бы ей в уважении… или отважился бы рассердить — кроме Ф'лара, конечно.

Теперь надо подобрать мелодический ряд для Предводителя Бендена… Жесткие глаза цвета янтаря, сухой, резкий профиль воина, врожденное, почти неосознанное чувство превосходства… Тут надо что-то боевое, грозное, как набат. Стоит ли включать эпизод о том бескровном сражении на склонах Бендена? В конце концов, это всего лишь небольшие трения между лордами и вождем Вейра. Сейчас ясно, что без всадников плодородная земля Перна стала бы пустыней после первой же атаки Нитей — даже если каждого мужчину, женщину и ребенка вооружить огнеметом. Одна Нить, хорошо укоренившись, способна дать потомство, пожирающее поля, луга и леса Перна со скоростью летящего дракона, уничтожающее все живое — кроме твердой скалы, воды и металла… Робинтон покачал головой, устрашенный собственной фантазией.

Так… Теперь Фандарел, мастер кузнецов… Огромный, с громоподобным голосом, бесконечно любознательный, всегда в делах… Руки большие, но искусные, чуткие… Главную тему поведет барабан… Только подумать, как обманчива внешность кузнеца! Любой решит, что такой гигант с медленными, осторожными движениями — тугодум…

Печальные, тихие аккорды… Это Лайтол, который был всадником Бендена и потерял своего дракона, Ларта, во время Весенних Игр. Несчастный случай… Сколько же прошло с тех пор? Четырнадцать, пятнадцать Оборотов? Лайтол покинул Вейр — жизнь там каждое мгновение напоминала бы о его страшной потере — и стал ткачом. Он возглавлял мастерскую цеха швейников в холде Плоскогорья, когда Ф'лар отправился на Поиск и встретил Лессу. Потом Лесса отказалась от прав на Руат в пользу младенца Джексома… Да, и Ф'лар поставил Лайтола управляющим холдом. Он и сейчас там, со своим воспитанником… Мальчику скоро будет восемь Оборотов. А как ему выразить тот трепет, то почтительное уважение, которое люди Перна испытывают перед драконами? Не существует мелодии столь величественной, чтобы по достоинству воспеть этих огромных крылатых зверей, с которыми человек проходил обряд Запечатления в тот миг, когда они появлялись из яйца… Люди любили их, холили и преклонялись перед ними… Вместе они бились с Нитями, уничтожая их огненным дыханием… Дракон и всадник — защитники Перна… На всю жизнь их объединяла нерасторжимая телепатическая связь, неизмеримо превосходившая обычную речь… «Как это можно выразить?» — подумал Робинтон, вспомнив мечту своей юности — стать всадником.

Неким таинственным образом драконы Перна могли попадать в Промежуток, в ледяной безбрежный мрак, лежащий за пределами видимого мира. Прыжок сквозь Промежуток позволял им в мгновение ока переноситься с одного места в другое… даже путешествовать во времени!

Арфист вздохнул. Это потрясало воображение! И вот рука его потянулась ж песку, стило выдавило первую ноту, начертило первое слово… детские надежды Робинтона дали песне жизнь.

Он едва успел вывести начальную строфу на мягкой глине, чтобы сохранить текст, как первый удар барабана прервал его труды. Робинтон быстро вышел в маленький внутренний дворик и, склонив голову, прислушался: все верно, серия частых ударов, код его цеха… Он настолько сосредоточил слух, что даже не заметил, как над строениями мастерской вновь повисла тишина.

«Нити?» В горле у него внезапно пересохло. Ему не надо было заглядывать в таблицы с расписанием атак, чтобы понять: Нити на побережье холда Тиллек начали падать слишком рано.

На противоположном конце долины, на стене Форт холда, безучастный к чужому бедствию, размеренно вышагивал часовой.

Воздух в огромной чаше Вейра Бенден уже был напоен теплом весеннего полдня, когда Ф'нор вслед за своим большим коричневым Кантом выбрался на карниз. Всадник зевнул и потянулся — так, что хрустнуло в спине. Прошлый день он провел на западном побережье в поисках подходящих для обряда Запечатления подростков. Он приглядывался и к девушкам, потому что на площадке рождений Вейра Бенден зрело новое золотое яйцо. «В Бендене, несомненно, рождается больше драконов и больше королев, чем во всех Вейрах Древних», — подумал Ф'нор.

— Хочешь есть? — спросил он своего коричневого, бросив взгляд вниз, на дно скалистой чаши Вейра. Возле загона для скота кормящихся драконов не было видно; животные, расставив передние ноги и свесив головы к костистым коленям, дремали на теплом солнце.

«Хочу спать», — ответил Кант, хотя спал он так же долго и столь же глубоко, как его всадник. Коричневый дракон выбрал место поудобнее, вздохнул и улегся на нагретом солнцем карнизе.

— Лентяй несчастный, — нежно улыбнувшись своему зверю, сказал Ф'нор. Солнце освещало противоположную сторону жерла потухшего вулкана, гигантской котловины, служившей жилищем всадникам на восточном побережье — Северного материка Перна. В скалистых стенах темнели отверстия, которые вели в вейры-логова драконов; блики, вспыхивавшие на прожилках слюды, слепили глаза. Сверкала гладь озера, переполненного весенними водами, — там купалась пара зеленых, пока их всадники болтали, развалившись на травянистом откосе. По другую сторону, там, где находились помещения молодняка, подростки выстроились полукругом около своего наставника.

Улыбка Ф'нора стала еще шире. Он опять лениво потянулся, вспоминая утомительные часы занятий в таком же полукруге двадцать Оборотов назад. Да, для нынешнего поколения эти уроки приобрели гораздо больше смысла. К его времени серебряные Нити, о которых говорилось в учебных балладах, не падали с Алой Звезды добрых четыреста Оборотов… Нити; пожиравшие плоть людей и животных, травы, злаки и леса Перна… Тогда лишь Ф'лар, его сводный брат, всадник бронзового Мнемента, верил, что в этих легендах скрыта правда… Единственный из всех всадников последнего Вейра на планете. Теперь существование Нитей являлось очевидным фактом; они падали с небес Перна с удручающей неотвратимостью. И борьба с ними опять наполнила смыслом жизнь всадников. Приемы, которые постигали сейчас эти парни, могли спасти их собственные жизни и, что было гораздо важней, их зверей.

«Они стараются», — сообщил Кант, складывая крылья вдоль спины и подвернув хвост под брюхо. Он опустил огромную голову на передние лапы; фасеточные глаза дракона мягко сияли рядом с плечом Ф'нора.

Всадник протянул руку и начал почесывать его надбровье — пока в горле Канта не родился низкий довольный рокот.

— Ах ты, ленивец!

«Когда я работаю — я работаю, — возразил Кант. — Как бы ты узнал без моей помощи, который из парней, рожденных в холдах, сумеет стать добрым всадником? И разве не я нашел девушку для королевы?»

Ф'нор снисходительно рассмеялся, но это было правдой; всадники Вейра Бенден высоко ценили способность Канта обнаруживать подходящих кандидатов для боевых драконов и новых королев. Затем Ф'нор нахмурился, вспомнив странную враждебность обитателей холдов и ремесленников, с которой он столкнулся на землях Южном Болла. Да, люди вели себя явно враждебно, пока… пока не узнавали, что он из Бендена. Что ж, у Древних свой путь… Южный Болл находился под защитой Форт Вейра. Традиционно — Ф'нор сухо усмехнулся, так как Предводитель Форта Т'тон мнил себя великим хранителем традиций и обычаев, — традиционно Вейр, который защищает земли холда, имеет право первоочередного выбора будущих всадников. Но пять Древних Вейров редко искали кандидатов за пределами своих Нижних Пещер. «Конечно, — думал Ф'нор, — королевы Древних не способны приносить столько яиц, сколько приносят королевы Бендена и южного… и в их кладках совсем мало золотых. Собственно говоря, после того, как семь Оборотов назад Лесса привела Древних, в их Вейрах появились только три молодые королевы.» Что ж, пусть Древние следуют своими путями, если это им нравится; сам Ф'нор был согласен с Ф'ларом. Во имя общих интересов, новорожденным драконам надо предоставить самый широкий выбор. И хотя женщины в Нижних Пещерах Бендена ничего не имели против такого поддержания традиций, они не могли равняться плодовитостью с королевами крылатого племени.

«Предположим, — размышлял коричневый всадник, — кто-нибудь из Древних — Г'нериш из Айгена или Р'март Телгарский — объявит открытым брачный полет своей молодой королевы. Тогда бронзовые Бендена получат право участвовать в нем, и Древние заметят, что кладки стали обильнее, а размеры драконов увеличились… Разве можно улучшить породу без притока свежей крови?»

Порыв ветра принес едкий аромат бальзама, и Ф'нор сморщился. Он совсем забыл, что женщины уже несколько дней готовили анестезирующую мазь — универсальное средство от ожогов Нитей и других болезненных ран. Неистребимый запах бальзама проникал всюду. В прошлые дни во время завтрака и хлеб, и мясо, казалось, были пропитаны острым запахом лекарства. Приготовление бальзама являлось процессом столь же длительным, сколь и неприятным; в этот период многие всадники старались пореже появляться в Вейре. Вот и вчера это было главной причиной для продолжения Поиска.

Ф'нор посмотрел на противоположную стену, где темнело отверстие королевского вейра. Рамота, конечно, была на площадке рождений, около своей последней кладки. Но бронзовый Мнемент тоже отсутствовал на обычном месте, на уступе перед входом в вейр. Они с Ф'ларом уже умчались куда-то — спасаясь то ли от запаха бальзама, то ли от переменчивого настроения Лессы. Она добросовестно выполняла все обязанности Госпожи Вейра, даже самые неприятные, но это не означало, что хлопоты по хозяйству приводят ее в восторг. Бальзам пахнул отвратительно; тем не менее Ф'нор почувствовал голод. Последний раз он ел вчера после полудня, а так как сдвиг по времени между Южным Боллом на западе и Бенденом на востоке достигал шести часов, он пропустил обеденное время в своем Вейре.

Почесав на прощанье надбровье коричневого, Ф'нор сказал, что пойдет немного перекусить, и двинулся вниз по крутым ступенькам, вырубленным в скале. Одной из привилегий помощника Предводителя Вейра являлся выбор жилья. Рамота считала, что, кроме нее, Бендену вполне достаточно двух младших королев; таким образом, еще два королевских вейра, соединенных лестницами с дном чаши, пустовали. Ф'нор занял один из них и теперь мог не беспокоить Канта, когда собирался посетить нижние уровни.

Он подошел к широкому проему, что вел в Нижние Пещеры; от запаха бальзама, кипевшего в котлах, слезились глаза. Прихватив кружку кла, хлеб и фрукты, Ф'нор поспешно направился к юным всадникам, столпившимся вокруг наставника. Наблюдение за тренировками молодежи входило в обязанности Ф'нора; особенно внимательно он следил за подростками, рожденными вне стен Бендена. Этим юным отпрыскам жителей холдов и ремесленников требовалось время, чтобы приспособиться и жизни в Вейре. Часто свобода, как неразбавленное вино, ударяло в головы мальчишек — особенно после первых полетов в Промежутке. Чтобы оказаться в любом месте Перна, достаточно было ясно представить себе его и сосчитать до трех. Немалый соблазн! И Ф'нор был полностью согласен с Ф'ларом, который утверждал, что к обряду Запечатления нужно готовить ребят постарше — хотя Древние считали подобную практику весьма предосудительной. Но, во имя Золотого Яйца, парень к двадцатому Обороту понимает лежащую на всадниках ответственность — даже если родился в холде! Зрелость, эмоциональная устойчивость сами по себе не могут, конечно, избавить от шока, который испытывает психика человека во время Запечатления. Но юноша гораздо быстрее начинает понимать значение установившегося мысленного и духовного контакта, взаимопроникновения чувств, связывающих его с драконом — отныне и до самой смерти. Он способен контролировать своего подопечного, пока у того зреет комплекс необходимых инстинктов и устанавливаются защитные барьеры. У любого из новорожденных не слишком много разума, и если глупый подросток позволит своему малышу переесть, весь Вейр будет мучиться болями в желудке. Ведь даже взрослые звери жили только настоящим моментом — не слишком думая о будущем и сохраняя память о прошлом лишь на уровне инстинктов. «И это хорошо, — подумал Ф'нор. — Хорошо для драконов, которые принимают на себя основной удар Нитей. Будь у них разум более острым, они, возможно, отказались бы сражаться.»

Ф'нор сделал глубокий вдох и, прикрыв ладонью глаза, вошел в кухню, занимавшую чудовищных размеров пещеру. Он осмотрелся; пожалуй, в этом зловонном производстве участвовала половина женского населения Вейра. Огромные котлы кипели на очагах, тянувшихся вдоль противоположной стены; одни женщины сидели у широких столов, перемывали и крошили корни, из которых экстрагировался бальзам, другие мешали варево в котлах, третьи переливали его в большие горшки. У них были черпаки на длинных ручках, рот и нос закрывали повязки из ткани, глаза слезились от едких паров. Ребята постарше подтаскивали из кладовых уголь и относили в самые холодные камеры загустевающий бальзам. Все были при деле.

К счастью, дежурный очаг, на котором обычно варили обед, находился возле самого входа. Над тлеющими углями на крючьях висели небольшой горшок с кла и кастрюля с тушеным мясом. Ф'нор еще раз наполнил кружку и оглянулся — кто-то назвал его имя. Манора, мать, — она кивала, подзывая его. Лицо хозяйки Нижних Пещер, обычно безмятежно-спокойное, выглядело несколько растерянным.

Ф'нор послушно подошел к столу, у которого Манора, Лесса и еще одна молодая женщина изучали поверхность небольшого металлического черпака. Лицо девушки показалось ему знакомым, но имени он вспомнить не мог. — К вашим услугам, Лесса, Манора… — он склонил голову, пытаясь вспомнить имя девушки.

— Неужели ты забыл Брекки, Ф'нор? — Лесса с упреком приподняла бровь.

— Ты думаешь, я могу разглядеть что-нибудь в этом тумане? — Ф'нор демонстративно вытер глаза рукавом. — Брекки, мы не виделись с тех пор, как вместе с Кантом привезли тебя из мастерской на Запечатление малышки Вирент.

— Ф'нор, ты такой же, как Ф'лар, — заявила Лесса раздраженно. — Помнишь имя дракона, но не всадника.

— Как поживает Вирент, Брекки? — спросил Ф'нор, пропуская мимо ушей замечание Лессы.

В ответ девушка улыбнулась с пугливым смущением и бросила отчаянный взгляд на Манору; ей явно не хотелось привлекать внимание всадника. На вкус Ф'нора она была слишком худощавой; немного повыше Лессы, свежее, милое личико обрамляли завитки темных кудрей. «Очень привлекательная девушка, — решил Ф'нор, — и скромная… Интересно, как она ладит с Киларой, капризной, самовластной Госпожой Южного Вейра? Он слышал, как Брекки перебралась туда, когда Вирент подросла… Как будто, не очень давно…»

Лесса грохнула на стол перед ним пустой ковш.

— Погляди-ка, Ф'нор. Внутренняя поверхность растрескалась, и бальзам меняет цвет… с ним что-то происходит.

Ф'нор сочувственно свистнул.

— Ты не знаешь, чем Фандарел покрывает металл? — спросила Манора. — Нельзя и дальше портить мазь. Я не рискую пользоваться металлической посудой, но выкидывать ее жалко…

Ф'нор поднес ковш к свету. С одной стороны тусклую внутреннюю поверхность пересекали тонкие трещины.

— Видишь, что происходит с бальзамом? — Лесса подтолкнула к нему маленький котелок.

Обычно снадобье, застывая, превращалось в бледно-желтую мазь; но находившееся в котелке вещество отливало красным. «Довольно угрожающий цвет», — подумал Ф'нор. Он принюхался, затем опустил в котелок палец и почувствовал, как знакомое онемение охватывает кожу.

— Он действует, — Ф'нор пожал плечами.

— Да, конечно. Но что случится с открытой раной, если на нее попадет мазь с примесью неизвестного вещества? — спросила Манора.

— Действительно. А что сказал Ф'лар?

— О, Ф'лар. — На прелестном лице Лессы появилась недовольная гримаска. — Он умчался в Лемос… Поглядеть, что научились делать мастера Асгенара из перемолотых листьев и древесных ветвей.

Ф'нор усмехнулся.

— Вечно он куда-то пропадает… Как раз тогда, когда нужен — так, Лесса?

Глаза Госпожи Бендена сузились, и острый ответ уже был готов сорваться с ее губ… Но вдруг она поняла, что Ф'нор дразнит ее.

— Вы оба друг друга стоите, — со вздохом сказала Лесса коричневому всаднику, так похожему на ее возлюбленного. Однако, хотя сходство их было очевидным, — черные густые волосы, резкие черты лица, крепкие сухощавые фигуры (Ф'нор был немного шире в кости) — они сильно различались характером и темпераментом. Ф'нор, не слишком склонный к самоанализу, обладал более живым, легким нравом по сравнению с братом, который был старше его на три Оборота. Лесса иногда ловила себя на том, что рассматривает Ф'нора как естественное продолжение вождя Бендена — и, вероятно, по этой причине она, нелегко сходившаяся с людьми, могла шутить и беззлобно пикироваться с коричневым всадником. В ответ на комплимент Ф'нор склонился перед Госпожой Вейра.

— Ну, ладно, Я не прочь отправиться в мастерскую Фандарела с вашим поручением. Мы ведем Поиск, и я полагаю, что с тем же успехом могу искать в Телгаре, как и в любом другом месте. Думаю, Р'март не обидится. — Он взял черпак, еще раз осмотрел его, затем обвел глазами кипевшую суетой кухню и покачал головой. — Я покажу ваш ковшик Фандарелу, но мне кажется, что снадобьем, которое вы уже наварили, можно смазать каждого дракона во всех шести… прошу прощения… в семи Вейрах — Ф'нор улыбнулся Брекки.

«Странно… Почему девушка держится так скованно? И что она тут делает? Младшая Госпожа Южного Вейра варит лекарство в Бендене… Очень странно.»

— Бальзама никогда не бывает слишком много, — сухо заметила Манора.

— Не только этот черпак покрылся трещинками, — тон Лессы был непререкаем. — Нам придется опять собирать корни и делать мазь, чтобы возместить потерянное…

— В Южном как раз поспевает второй урожай, — сказала Брекки и вспыхнула.

Но Лесса, кажется, не рассердилась за то, что ее прервали. Бросив на девушку благосклонный взгляд, она заметила:

— Я не хочу посягать на твои запасы, Брекки… Ведь в Южном ты нянчишься с кучей остолопов, которые не смогли увернуться от Нитей и свалились на твою шею. Поэтому…

— Я возьму ковшик! Я возьму его! — Ф'нор воздел руки к закопченному своду пещеры. — Но за это я должен получить что-нибудь посущественней кружки кла и куска сухого хлеба.

Лесса, мигая покрасневшими глазами, повернулась к широкой арке входа: послеполуденное солнце заливало светом котловину Бендена.

— В Телгаре сейчас только полдень, — терпеливо объяснил Ф'нор. — Вчера я весь день был в Поиске, в Южном Болле, и совершенно выбился из режима… — Он протяжно зевнул.

— Да, я забыла. И Поиск был удачным?

— Кант ни разу не навострил уши… Теперь дайте мне поесть… где-нибудь подальше от этих ароматов. Не знаю, как ты их выносишь… Лесса фыркнула.

— Потому что я не могу выносить стоны всадников, которым не хватает мази!

Ф'нор улыбнулся своей Госпоже, потом заметил робкое изумление в глазах Брекки, наблюдавшей эту дружескую перепалку, и его улыбка стала еще шире. Ф'нор искренне почитал Лессу — не только как Повелительницу Бендена, но, прежде всего, как незаурядную личность. Его радовала стойкая привязанность Ф'лара к своей подруге; было ясно, что ни один бронзовый, кроме Мнемента, не имеет шансов подняться в брачный полет с Рамотой. Лесса оказалась превосходной Госпожой Вейра — под стать Ф'лару, лучшему из бронзовых всадников; вместе они составляли великолепную пару — к немалой выгоде Бендена и всего Перна. В том числе — и трех холдов, находившихся под защитой Вейра Бенден. Затем Ф'нор вспомнил о странном поведении жителей Южного Болла и уже собирался поведать все Лессе, когда голос Маноры прервал его размышления.

— Цвет снадобья очень меня беспокоит, Ф'нор, — промолвила хозяйка Нижних Пещер. — Покажи Фандарелу вот это. — Она положила в корзину два небольших горшка, наполненных желтой и красноватой мазью. — Пусть он сам увидит, что случилось. Брекки, ты не будешь так добра помочь Ф'нору?

— Благодарю, я справлюсь, — пробормотал коричневый всадник, разворачиваясь к выходу с черпаком под мышкой и корзинкой в руках.

Как всякая мать, Манора считала, что ее сын до сих пор не в состоянии позаботиться о себе. Всадник устремился к дежурному очагу.

— Ф'нор, не урони ковш, когда попадешь в Промежуток! — услышал он последний совет, останавливаясь у котла с мясом.

Ф'нор улыбнулся про себя. «Мать всегда мать», — подумал он. И Лесса, без всякого сомнения, так же тряслась бы над Фелессаном, своим единственным ребенком. Хорошо, что в Вейрах существовала традиция усыновления; Фелессану гораздо спокойнее живется с приемной матерью, чем жилось бы с Лессой, — возьмись она сама за его воспитание. Он хороший парнишка… самый подходящий для Запечатления бронзового дракона из всех ребят, которых Ф'нор видел за последние Обороты.

Ф'нор выловил добрый кусок мяса и, вонзив в него зубы, продолжал размышлять о женских капризах. Все девушки, которых он встречал, жаждали попасть в Вейр Бенден. Они не хотели рожать детей одного за другим до самой старости — точнее, до тех пор, пока их тело не превратится в развалину. В Вейрах женщины были свободны в своих привязанностях и вели деятельную жизнь. Та же Манора, которая видела, наверно, вдвое больше Оборотов, чем последняя жена лорда Сайфера из Битры, выглядела моложе. Ведь всадник предпочитает сам искать любви; женская навязчивость ему претит. К тому же в Нижних Пещерах Вейра хватает свободных девушек…

Кла пахнул не лучше едкого снадобья; Ф'нор не смог его одолеть. Он быстро дожевал мясо, глотая большие куски и стараясь не обращать внимания на их вкус. Ладно, хватит! Может быть, в мастерской кузнецов в Телгаре ему удастся что-нибудь перехватить.

— Кант! Манора дала нам поручение! — сообщил он коричневому, выбираясь из Нижних Пещер. Как все-таки женщины выносят такой запах! Дракон тоже не мог этого понять. Испарения кипящего бальзама не дали ему заснуть на теплом карнизе. Предложение побыстрей убраться из Бендена было одобрено им сразу и безоговорочно.

Они висели над холдом Телгар, купавшемся в щедром сиянии утреннего солнца. Ф'нор направил дракона вдоль узкой долины к группе построек, растянувшихся слева от Водопадов. Солнечный свет искрами дробился на водяных колесах, которые неустанно вращались струями трехступенчатых Водопадов, раздувая огонь в горнах мастерской. Из труб массивных зданий поднимались струйки дыма; пахло металлом и горючим камнем. Когда Кант спустился ниже, Ф'нор увидел вдалеке облако пыли — обоз с рудой тянулся от ближайшей переправы через главную реку Телгара. Фандарел установил на баржах колеса, и теперь руда из копей Крома и Телгара вдвое быстрей попадала в мастерские кузнецов. Кант издал приветственный крик, на который немедленно ответили два дракона, зеленый и коричневый, восседавшие на небольшом утесе рядом с главной мастерской.

«Бет и Севент из Форт Вейра», — сообщил своему всаднику Кант, но имена были незнакомы Ф'нору.

Времена, когда человек мог запомнить каждого дракона и всадника на Перне, миновали.

— Присоединишься к ним? — спросил он коричневого.

«Они — вместе», — многозначительно ответил Кант.

Ф'нор усмехнулся.

Словно подтверждая это, зеленая Бет придвинулась к коричневому Севенту; тот развернул крыло, нежно прикрыв им подругу. Разглядывая блестящую шкуру самки, Ф'нор подумал, что, учитывая отношения драконов, всадникам не стоило брать эту пару из Вейра.

Когда они пролетали над скалой, Ф'нор похлопал Канта по мощной шее, но тот, видимо, не нуждался в утешении. «Еще бы, — подумал Ф'нор с легким самодовольством, — он не испытывает недостатка в партнершах!» Зеленые всегда предпочитали коричневого — столь же огромного, как самые крупные на Перне бронзовые драконы.

Кант приземлился, и всадник быстро спрыгнул вниз. Пыль, поднятая крыльями дракона, взметнулась в воздух, завихрилась клубами, и Ф'нор бросился вперед, прикрывая ладонью лицо. По пути в Главную мастерскую он миновал ряд открытых навесов, под которыми кипела работа. Большинство операций, выполнявшихся чумазыми, потными работниками, были ему знакомы, но возле одного навеса он задержался. Ф'нор смотрел, пытаясь сообразить, для чего ремесленники протягивают металлические прутья сквозь пластину с отверстиями — пока не понял, что металл превращается таким образом в тонкую проволоку. Он собирался спросить что-то, но вовремя отметил угрюмое, замкнутое выражение на лицах кузнецов. Приветливо кивнув им, Ф'нор двинулся дальше, озадаченный подчеркнутым безразличием — нет, скорее неприязнью — которую он у них вызывал. Ф'нор начал сожалеть, что согласился выполнить просьбу Маноры.

Но Фандарел, Главный мастер кузнецов, был, вероятно, единственным человеком, способным объяснить, почему металл изменил цвет столь необходимой мази. Ф'нор приоткрыл корзинку и заглянул внутрь — оба горшочка находились на месте. Этот почти инстинктивный жест заставил его усмехнуться — словно на миг возвратился детский страх потерять нечто важное, доверенное ему.

Вход в Главную мастерскую выглядел впечатляюще — четверка быков могла бы пройти в ряд под массивной аркой, не задев шкуры. Может быть, земля Перна взрастила Главного мастера кузнецов с учетом пропорций этой двери? Шагнув в темный зев входа, Ф'нор в который уже раз подивился на необъятные створки ворот в виде распростертых крыльев дракона. Творение природы, с великим искусством повторенное в металле…

Огромный зал наполняли потоки света, струившиеся в прорезанные под самым потолком окна; бронзовые ставни, обращенные к востоку, горели под утренним солнцем. Его лучи играли на образцах оружия — клинках, наконечниках копий, панцирях — и других предметах из металла, выставленных в центре помещения на высоких открытых стеллажах. У верстаков и станков суетились люди — сверлили, полировали, гравировали, наводили последний глянец на почти готовые изделия.

Внезапно грохот и визг металла смолкли. Вначале Ф'нор решил, что прервало работы его появление; но потом заметил двух всадников, что-то с угрозой втолковывающих Терри. Ф'нор почувствовал, что весь огромный зал с напряженным вниманием следит за этой троицей. Терри был первым и самым талантливым помощником Фандарела. Ф'нор не задумываясь устремился вперед; подбитые металлом подошвы его сапог высекали искры из гладких плит пола.

— Добрый день тебе, Терри, и вам, мои господа, — сказал он, с безукоризненной вежливостью салютуя всадникам. — Ф'нор, всадник Канта, из Бендена.

— Б'най, всадник Севента, из Форта, — представился более рослый, седоватый человек. Судя по тому раздражению, с каким он похлопывал по ладони клинком изукрашенного самоцветами превосходной работы ножа, Б'най явно был недоволен вмешательством Ф'нора.

— Т'реб, всадник Бет, тоже из Форта. И если твой Кант — бронзовый, то Бет шлет ему самый сердечный привет.

— Кант не охотится в чужих владениях, — с открытой улыбкой произнес Ф'нор, но про себя отметил, что любовные шашни зеленой изрядно подогрели ее всадника.

— Кто знает, чему там учат у вас, в Вейре Бенден. — Т'реб не пытался скрыть пренебрежения.

— Хорошим манерам, например, — с холодной вежливостью ответил Ф'нор. Зеленый всадник, видимо, подметив скрытую насмешку, раздраженно уставился на него. Ф'нор равнодушно отвернулся и протянул руку Терри. — Мой добрый мастер, рад тебя видеть. Могу ли я перемолвиться парой слов с Фандарелом?

— Он работает в…

— А нам ты говорил, что его нет в мастерской! — перебил Т'реб, ухватив Терри за лямки его толстого кожаного фартука.

Реакция Ф'нора была мгновенной. Его пальцы поймали запястье Т'реба, сжав его с такой силой, что рука зеленого всадника оказалась словно парализованной.

Освободившись, Терри сделал шаг назад, сжав челюсти; глаза кузнеца потемнели от гнева.

— Кажется, манеры всадников Форт Вейра оставляют желать лучшего, — заметил Ф'нор. Его зубы сверкнули в улыбке — такой же жесткой, как хватка, с которой он сжал руку Т'реба. Но теперь вмешался Б'най, второй всадник из Форта.

— Т'реб! Ф'нор! — он попытался развести их. — У его зеленой вот-вот начнется течка, Ф'нор. Понимаешь, каково ему сейчас?

— Тогда надо было оставаться в Вейре.

— Форт не нуждается в советах Бендена! — закричал Т'реб, пытаясь оттолкнуть своего приятеля. Рука его потянулась к поясу — к ножу. Ф'нор отступил, заставив себя успокоиться. Нелепый случай! Не подобает всадникам ссориться, как вздорным бабам. Но никому не позволено обходиться столь грубо с одним из лучших мастеров Перна! Снаружи раздался рев драконов. Не обращал внимания на Т'реба, Ф'нор сказал седому всаднику:

— Забирай его отсюда, да поскорее! Его самка готова подняться.

Но рассвирепевший Т'реб не собирался молчать.

— Не учи меня, как обращаться с драконом, ты…

Конец фразы покрыл второй трубный вопль, к которому добавился бас Канта.

— Не глупи, Т'реб, — сказал Б'най. — Пойдем! Быстрей!

— Я не остался бы здесь, если б ты не захотел этот кинжал. Забирай его и идем.

Клинок, который выронил Б'най, лежал на полу у ног Терри. Кузнец нерешительно поднял его, и Ф'нору тут же стало ясно, почему в зале царило такое мрачное напряжение. Всадники из Форта собирались забрать нож! Он припомнил, что слухи о таких вымогательствах не первый Оборот гуляют по Перну.

— Вам лучше уйти, — проговорил он сквозь зубы и шагнул вперед, прикрывая Терри.

— Мы пришли за ножом! И мы уйдем с ним! — С неожиданным проворством зеленый всадник проскользнул мимо Ф'нора и выхватил клинок из рук Терри, порезав ему палец.

Ф'нор снова поймал запястье Т'реба и выкрутил его, заставляя выпустить нож.

Т'реб пронзительно вскрикнул от ярости и, прежде чем Ф'нор успел увернуться, а Б'най — помешать приятелю, воткнул свой собственный клинок в плечо Ф'нора, потом злобно дернул его вниз. Так что кончик лезвия уперся в кость.

Содрогнувшись от боли, Ф'нор отшатнулся. Он услышал жалобный вскрик Канта, вопль зеленой, трубный рев коричневого.

— Забери его отсюда, — выдохнул он Б'наю. Подскочивший Терри поддержал его.

— Убирайтесь вон! — яростно прохрипел кузнец. Он повелительно махнул своим людям, и ремесленники бросились к ним. Но Б'най, схватив Т'реба за плечо, потащил его из зала.

Ф'нор сопротивлялся попыткам Терри уложить его на один из топчанов, стоявших у стен. Всадник напал на всадника! Это было плохо, очень плохо… Но еще больше Ф'нора потрясло то, что всадник ради обладания красивой игрушкой пренебрег своим зверем.

Зеленая теперь визжала не переставая, с яростной настойчивостью обиженного животного. Ф'нор желал сейчас только одного — чтобы и Т'реб, и Б'най, и их звери побыстрее убирались в Промежуток. Длинная тень пересекла створку двери, снаружи послышалось озабоченное урчанье Канта. Вопли зеленой внезапно стихли.

— Они ушли? — спросил Ф'нор дракона.

«Ушли, — ответил Кант, вытягивая шею и пытаясь рассмотреть своего всадника. — Ты ранен.»

— Со мной все в порядке… Все в порядке… — шептал Ф'нор, обвисая в руках Терри. В надвигающемся беспамятстве он чувствовал, как его поднимают, затем под лопатками оказалась твердая поверхность скамьи. Манора будет сердиться, что он так и не повидался с Фандарелом… Это было его последней осознанной мыслью.