"Мастер-арфист" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн)

Глава 6

Мама так никогда и не рассказала Робинтону, почему вдруг она появилась в то утро в классе и негромко переговорила с Кьюбисой — та сохраняла полнейшую невозмутимость. Потом мама просто вручила Роби его теплую куртку и велела ее надеть, а сама быстро собрала все, что он хранил в школьном столе, в заплечную сумку и добавила туда же вещи, принесенные Кьюбисой.

Было в ее поведении нечто странное, и Роби предпочел покамест ни о чем ее не расспрашивать. По классу поползли взволнованные шепотки; двое учеников даже сорвались с места и высунулись в окно.

Лишь тогда Робинтон заметил, что во дворе удобно расположился бронзовый дракон.

— Думаю, радость моя, ты не будешь возражать, если мы прокатимся на драконе, — сказала мама, когда они с Роби вышли из класса. В одной руке у нее была битком набитая сумка, а второй она держала Роби за руку. Им нужно было спуститься вниз по крутой лестнице.

— Прокатимся на драконе?! — От удивления Роби даже споткнулся. Хорошо, что мама крепко его держала!

— Да, мы отправляемся в Бенден-холд. Лорд Майдир прислал за нами дракона.

— Дракона — за нами?!

Робинтон от потрясения умолк. Во дворе он увидел Бетрис, мастера Бослера и мастера Уошелла. Они передавали всаднику сумки, а тот прикреплял их к драконьей упряжи. Мама поспешно двинулась через двор. Роби огляделся по сторонам, выискивая, где же отец.

— Папа с нами не поедет, — сказала мама странным тоном.

И, прежде чем Роби успел возразить, мама подхватила его на руки и передала всаднику, который уже стоял наготове. Затем она и сама взобралась на спину дракону и уселась позади Робинтона.

«Я — Спакинт', а моего всадника зовут К'роб. Кортат' и Килминт' сказали, что ты нас слышишь».

— Так я полечу на тебе? — взволнованно пискнул Робинтон.

— Совершенно верно, ты полетишь на моем драконе, — ответил всадник.

Робинтон попытался извернуться, чтобы посмотреть в лицо К'робу.

— Да, я понимаю, — вежливо ответил он. Тут Роби сообразил, что мертвой хваткой держится за выступ гребня. — Ой, извини, пожалуйста! Я не сделал тебе больно?

«Конечно, нет. Гребень для того и нужен, чтобы за него держаться», — сказал Спакинт', и одновременно рассмеялся К'роб:

— Нет, паренек, так дракону больно не сделаешь. — А потом он наклонился вперед и взглянул на Робинтона, приподняв брови. — Так, значит, Спакинт' с тобой разговаривает?

Похоже, эта новость удивила всадника. Робинтон улыбнулся и разжал пальцы; теперь он лишь слегка касался гребня.

— Кортат' и Килминт' тоже со мной разговаривали.

— А что, они…

В этот момент внимание К'роба переключилось на Мерелан.

— Держитесь за ремень, мастер, — сказал всадник. — Вашего сына я уже устроил.

— Значит, мы можем отправляться?

Голос Мерелан слегка дрожал, и Робинтон подумал, что мама, должно быть, ничуть не меньше, чем он сам, волнуется из-за предстоящего полета на драконе.

В следующее мгновение Спакинт' сильным толчком оторвался от земли, и Робинтон стукнулся головой о грудь К'роба. Крылья дракона рассекали воздух с таким громким свистом, что Роби даже не услышал собственного изумленного возгласа… как будто все простыни, сколько их ни есть в Доме арфистов, вывесили на веревку для просушки и они захлопали все разом.

Второй возглас вырвался у него, когда Спакинт' стал подниматься по спирали, забирая к востоку; высокие здания Дома арфистов уменьшались так стремительно, что у Роби перехватило дыхание — собственно, только поэтому он не вскрикнул, когда дракон пролетел над Форт-холдом. Роби увидел на миг белые пятна — лица людей, глядящих в небо. Интересно, они знают, что это он, Робинтон, летит на бронзовом драконе?

— А теперь не пугайся, Робинтон! — прокричал ему в самое ухо К'роб. — Мы сейчас войдем в Промежуток…

И они нырнули туда! Робинтон едва не задохнулся. Это чудовищное холодное ничто было ужаснее любых его кошмаров.

«Я здесь. Ты летишь на мне вместе с К'робом и женщиной-певицей. С тобой ничего не случится, Робинтон, я об этом позабочусь».

И прежде чем Робинтон успел закричать от страха, они вынырнули из холода и черноты и закружили над совсем другим утесом.

— Под тобой — Бенден-холд, паренек. — К'роб похлопал Робинтона по плечу. — Так что не пищи. И не вздумай обмочить штанишки.

Ошеломленный этим возмутительным предположением, Робинтон напрягся. Но про себя он подумал — тихонько, чтобы даже Спакинт' не услышал и не подумал о нем плохо: если бы они пробыли в ледяном Промежутке хоть на мгновение дольше, он и вправду мог бы опозориться.

«Это случалось со многими, Робинтон, но с тобой не случится никогда».

И Робинтон, приободрившись, выпрямился и разжал пальцы — он обнаружил, что опять изо всех сил вцепился в гребень. Оставалось надеяться, что у дракона и вправду не бывает синяков. На всякий случай он погладил те места, где остались вмятинки от его пальцев. Спакинт' ничего на это не сказал. Он был занят — шел на посадку. Несколько мощных взмахов, и бронзовый дракон опустился перед ступенями, ведущими в не слишком-то большой внутренний двор Бенден-холда.

— Вот они! Спакинт' и К'роб привезли их! Она приехала!

Дверь распахнулась, и оттуда высыпала стайка детей.

Спакинт' изогнул шею, потянувшись к ребятишкам, мчавшимся вниз по ступеням.

«Опять этот шум», — сказал дракон, скорее себе самому, чем своему всаднику или Робинтону. Уже позднее Робинтон узнал, что в Бенден-Вейре у К'роба росло целых пять детей, а потому Спакинт' давно уже научился управляться с детворой, когда она налетала на него, вот как сейчас, и принималась гладить.

Затем поприветствовать Мерелан и ее сына вышли лорд Майдир и леди Хайяра. Леди держала на руках ребенка, а еще одного, судя по виду, носила во чреве. Когда Мерелан соскользнула со спины Спакинт'а, К'роб переставил Робинтона на следующий выступ гребня, чтобы мальчик мог перейти на поднятую лапу Спакинт'а и спуститься на землю. Местная детвора тут же вскарабкалась на дракона — Роби просто опешил при виде подобной неучтивости — и принялась отвязывать сумки. Они ни капельки не боялись дракона, как боялись его Либби и Лексей, — должно быть, потому, подумал Роби, что они здесь, в Бенден-холде, привыкли к драконам. Ведь в Бенден-Вейре Крылатые жили и по сей день.

Дети улыбались Робинтону и вежливо представлялись, но Роби так переполнили новые впечатления, что он не в силах был запомнить, кто есть кто. А потом мама взяла его за руку и повела здороваться с хозяевами холда.

Роби поклонился лорду и леди, как его учили, пожал им руки, встретив доброжелательные улыбки.

— Мы от души надеемся, что вам понравится у нас в Бенден-холде, — сказала леди Хайяра.

Робинтон заметил, что леди очень молодая, лишь ненамного старше Халанны, — а лорд Майдир выглядит даже старше мастера Дженелла.

Затем лорд Майдир велел выйти вперед коренастому подростку, стоявшему у него за спиной.

— Мастер голоса, это — Райд, мой старший сын, — с гордостью произнес лорд, обняв паренька за плечи.

Робинтона затопила непонятная ему самому зависть. Его папа никогда его не обнимал — ни разу в жизни, Роби не помнил такого! А потом вперед, едва не толкнув леди Хайяру, пробралась напористая девочка чуть помладше Райда. Робинтон заметил и замешательство, вспыхнувшее на миг в глазах леди Хайяры, и равнодушный ответный взгляд девочки.

— А это моя старшая дочь, Майзелла, — сказал лорд Майдир.

— Ваш приезд — большая радость для меня, мастер голоса, — с пылом произнесла девочка и пожала Мерелан руку. От волнения у нее перехватило дыхание.

— У нашей Майзеллы приятный голос, — гордо сообщил Майдир, — а у Райда, когда он перестает стесняться, обнаруживается отличный баритон. А у Фаллонера — вот у этого кудрявого паренька — до сих пор сохранился прекрасный дискант…

Фаллонер, стоявший рядом с Робинтоном, пожал плечами, словно говоря: «Ну, что возьмешь с этих взрослых», — и улыбнулся Роби.

Это и была их первая встреча.

— Ну, что ты, — сказала леди Хайяра и, воспользовавшись тем, что Майзелла отступила в сторону, придвинулась поближе к супругу.

Робинтон вздохнул. Он уже успел понять по лицу Майзеллы и по ее повадкам, что у мамы будет предостаточно хлопот с этой девчонкой. Судя по тому, как у мамы дернулся уголок губ, она тоже все поняла. Но Мерелан успокаивающе улыбнулась и сказала, что с радостью научит всех желающих петь правильно.

— По правде говоря, она больше визжит, чем поет, — с заговорщицким видом тихонько сообщил Фаллонер Робинтону. В глазах у него плясали смешинки. — Ну, как тебе, понравилось летать на Спакинт'е? Они бросали жребий, и К'роб выиграл. Он вообще везучий. — Заметив, что этот поток откровений совершенно ошеломил Робинтона, Фаллонер добавил: — Понимаешь, я вообще-то родился в Вейре, но отец решил, что мне нужно пожить и поучиться тут. Вот я и учусь.

— Ты родился в Вейре? — уставился на своего собеседника Робинтон.

— Ну да, и ни клыков, ни хвоста у меня нету и никогда не будет, даже если я запечатлю бронзового. — На миг на тонком лице мальчишки застыло решительное выражение, но оно сразу же сменилось беззаботной улыбкой. — И я его запечатлю. И стану предводителем Вейра. И спасу Перн от Падений.

— Вправду? Кортат' сказал, что, когда в небе Нити, драконы должны сражаться.

— Можешь не сомневаться! — энергично сказал Фаллонер — а потом удивленно моргнул. — Кортат' разговаривал с тобой?

— Фаллонер!

Мальчишки дружно обернулись на зов лорда Майдира.

— Ты знаешь, где находятся комнаты, приготовленные для мастера голоса и Робинтона? — сказал лорд Бендена. — Почему бы тебе не показать Робинтону дорогу и не помочь отнести вещи?

— Конечно, лорд Майдир, — поспешно ответил Фаллонер. Он обернулся к Робинтону. — Какие сумки твои?

Роби оглядел груду вещей, сложенную на ступенях, и впал в замешательство. Очень уж внезапным оказался отъезд. Все вещи за него уложила мама.

— Вот эти две, с красными полосками, — показала Мерелан и успокаивающе похлопала Роби по плечу. — И еще вот эта, самая маленькая.

Маленькую сумку Робинтон узнал: именно туда мама переложила содержимое его стола, совсем недавно — и все же Роби казалось, что за этот недолгий срок произошло нечто очень важное.

Фаллонер сунул маленькую сумку в руки Робинтону, а сам поднял остальные, хотя Роби и попытался забрать одну из них.

— Да брось, я сам. Неси лучше эту, — сказал Фаллонер и добавил, усмехнувшись: — Ты еще не знаешь, сколько ступенек отсюда до ваших комнат! Пошли.

И они направились в холд, а за спиной у них Майзелла и Райд заспорили, кому достанется честь нести сумки певицы Мерелан. Дети горели желанием немедленно показать ей их классную комнату, а взрослые пытались немного унять их воодушевление и энтузиазм.

Робинтон достаточно часто бывал в главном здании Форт-холда, чтобы сразу же заметить: Бенден значительно уступает Форту по размерам. Форт был самым первым из Великих холдов. Бенден возник намного позже, и его возводили уже без помощи техники Предков, позволявшей строить куда быстрее и лучше. Главное здание было обращено фасадом на юго-восток, и потому в нем было достаточно светло. По размерам оно не уступало Дому арфистов.

— Вон по той лестнице нам ходить не положено, — сообщил Фаллонер, указывая на величественную лестницу, расположенную посреди северного крыла здания. На высоте первого пролета лестница разделялась надвое и расходилась по дуге. — Направо — покои семьи лорда. Он живет во внешнем ярусе. — Он провел Робинтона в небольшой коридорчик. — А мы ходим тут. Я покажу тебе самый короткий путь. Постарайся запомнить.

Коридор казался бесконечным; светильники, укрепленные на стенах, отбрасывали неяркие полосы света. Лестницы были вырублены в камне, и за сотни Оборотов их ступени успели немного истереться.

Робинтону казалось, будто они поднялись довольно высоко, прежде чем Фаллонер свернул направо. На самом деле это был всего лишь третий пролет. Повернув, мальчишки очутились в длинном коридоре, уходящем в обе стороны; пол коридора покрывала тонкая дорожка, отчасти заглушающая шум шагов. Фаллонер свернул налево. Робинтон подумал, что они, наверно, идут сейчас вдоль внешней стены холда. По обе стороны коридора располагались двери. Здесь на стенах тоже висели светильники, но многие из них уже нуждались в замене.

— Это наша работа — менять их. Не считая всего прочего, — с улыбкой сказал Фаллонер Робинтону, когда они миновали третий потухший светильник.

— А в цехе арфистов это делают ученики, — отозвался Робинтон. Он слегка запыхался, стараясь не отставать от своего длинноногого провожатого.

— Лорд Майдир — человек справедливый, и леди Хайяра тоже, так что не верь тому, что про нее болтает Майзелла, — почему-то добавил Фаллонер и поинтересовался: — Тебе сколько Оборотов?

— Девять.

— Неплохо, — одобрительно отозвался Фаллонер.

— А что такое? — спросил Робинтон.

Но тут они снова повернули. Коридор, в котором они очутились на этот раз, был намного шире предыдущего, и пол здесь был застелен ковром, так что шагов совсем не было слышно. Все вокруг очень напоминало тот ярус Дома арфистов, где жили мастера.

— Вот, мы почти пришли, — сообщил Фаллонер. — И мы всех обогнали.

Он победно улыбнулся, распахнул приоткрытую дверь и вежливо пропустил Робинтона вперед.

— Так это здесь мы будем жить?! — воскликнул Робинтон и завертелся на пятке, озираясь по сторонам. Сквозь четыре узких высоких окна — комната была куда больше той, что служила им жилищем в цехе арфистов, — лился солнечный свет. В углу стояла концертная арфа, и потому Робинтон решил, что в этой комнате будут проходить занятия — с чего бы иначе устанавливать здесь такой громоздкий инструмент? Правда, столов тут не было. А где же тогда рассаживать учеников?

— Твоя комната вот, — сказал Фаллонер и двинулся по толстому ковру к двери, расположенной справа.

Робинтон поспешно нагнал его. Глазам мальчика предстала комната примерно такого же размера, что и дома. Робинтон вздохнул с облегчением. Фаллонер забрал у него сумку, с которой Робинтон обычно ходил на занятия, и бросил ее на кровать, а остальные две поставил на пол. Затем, схватив Робинтона за руку, он подвел его к дверям в противоположной стене.

— У тебя тут даже собственная ванна есть! — сообщил он, распахнул дверь и снял колпак со светильника, чтобы продемонстрировать местные удобства.

Дома у них был туалет и большой таз для мытья, но здесь — здесь была настоящая ванна! Да такая, что в ней можно вытянуться во весь рост! Маме это понравится.

Вторая дверь вела во вторую спальню, обставленную столь же роскошно, как и главная комната. Она, правда, была поменьше, но все равно превосходила размерами комнату, которую родители Роби занимали в Доме арфистов.

Робинтон присвистнул, удивленно и одобрительно, и пошел по комнате, разглядывая мебель и картины, висящие на стенах.

— Ну, как? — поинтересовался Фаллонер, склонив голову набок. Изумление Робинтона явно забавляло его.

— Маме непременно понравится. Она любит темно-красный цвет.

Тут из коридора послышались голоса — это подоспели все остальные. Увидев, что мальчишки добрались так быстро, леди Хайяра удивилась. Жестом она пригласила Мерелан войти.

— Мама, у нас тут даже ванна есть! — воскликнул Робинтон. — Я в нее весь помещусь!

Мерелан рассмеялась, а Майзелла, маячившая у нее за спиной, презрительно приподняла брови. Робинтон едва не разозлился, но Фаллонер подмигнул ему, как бы напоминая: «Я тебя предупреждал».

— Она куда больше, чем ванны в цехе, — защищаясь, добавил Робинтон.

— Мы провели в холд воду из горячего источника в Вейре, — пояснила леди Хайяра. — Это просто благодать! Ведь в других холдах воду для мытья приходится греть. Надеюсь, Мерелан, вам здесь понравится, — добавила леди, показывая гостье большую спальню. — Если вы предпочитаете, чтобы сын спал в вашей комнате, здесь вполне хватит места для детской кроватки… Мерелан рассмеялась.

— Спасибо, конечно, но Робинтон уже большой, и ему нужна собственная комната.

Робинтону очень хотелось показать Майзелле язык — больно уж высокомерный у нее был вид, — но он знал, что маме это не понравится. Кроме того, Майзелла напоминала ему Халанну, и Робинтону вовсе не хотелось обзавестись еще одним недоброжелателем.

— Ну, ладно. Значит, он будет жить здесь. Идите, дети. Вы еще успеете наговориться за ужином, — сказала леди Хайяра, поудобнее перехватывая ребенка, которого держала на руках. — Я прослежу, чтобы вам прислали что-нибудь перекусить — вы же пропустили обед из-за перелета. Мы будем ужинать через два часа. Мы находимся восточнее вас, и время здесь немного смещено.

Мерелан улыбнулась с благодарностью и проводила хозяйку холда до дверей. Дети последовали за ней. Когда они ушли, Мерелан повернулась к Роби.

— Ну вот! — глубоко вздохнув, произнесла она, а потом улыбнулась сыну — правда, как-то печально. — Давай теперь посмотрим твою комнату, радость моя.

— Знаешь, ма, она похожа на мою комнату в цехе… Робинтон умолк. Увидев, как печально улыбается мать, он решил, что не стоит спрашивать сейчас, почему они так внезапно покинули цех.

Он остался на месте, а мама тем временем заглянула в его комнату и бегло ее оглядела.

— Вы с Фаллонером уже успели подружиться? — спросила Мерелан, вернувшись. Она принялась бродить по комнате, рассеянно прикасаясь к разным предметам.

— Он родом из Вейра! — сообщил Робинтон. Этот факт до сих пор вызывал у него благоговейный трепет.

— Да, верно. И я надеюсь, что он будет учиться так же охотно, как и все остальные. Ведь я именно за этим сюда приехала — учить их.

С этими словами она уселась в кресло — и залилась слезами.

Робинтон бросился к ней, обнял и принялся гладить по голове. Он очень редко видел маму плачущей. Мерелан прижала сына к себе. Рубашка его промокла от слез, но Робинтон не замечал этого. Он все обнимал маму и твердил, что все в порядке, что они вместе, что в Бенден-холде хорошо, что лорд Майдир добрый и что он рад их приезду.

— Да, тут нам все обрадовались, ведь правда? — отозвалась в конце концов Мерелан, встряхнулась и выпрямилась. — Извини, Роби, что я так внезапно сорвала тебя с места. Но лорд Майдир очень просил, чтобы я приехала: здесь есть очень талантливые дети, и их нужно учить. И мне вдруг показалось, что это хорошая идея. Почему бы нам с тобой немного не отдохнуть от цеха? Мастер Дженелл согласился со мной и посоветовал принять предложение лорда Майдира. И там уже был этот дракон…

— Его зовут Спакинт', — сказал Робинтон, когда мама замолчала.

Мерелан улыбнулась и смахнула с ресниц последние слезы.

— А откуда ты знаешь?

— Он мне сказал.

— К'роб?

— Нет, Спакинт'.

Мерелан склонила голову набок.

— Ты слышишь драконов?

— Ну да. Когда они хотят со мной говорить, я их слышу.

— Роби! — Мерелан крепко обняла сына. — Это мало кому дано. Может, это даже означает, что ты способен запечатлить дракона — а тогда все решилось бы само собой, — пробормотала она, скорее отвечая на собственные мысли, чем обращаясь к Робинтону.

— А я могу быть сразу и всадником, и арфистом? Драконы так и не сказали ему ничего определенного — может, мама знает ответ?

— Думаю, это зависит от многих вещей, — сказала Мерелан, вытирая глаза. Теперь она выглядела почти как всегда. — Важнее всего — когда появится следующая кладка. Понимаешь, во время Интервала драконы редко откладывают яйца, а запечатлить дракона можно лишь с двенадцати Оборотов, и дети, рожденные в Вейре, обладают определенным преимуществом. Ну что ж, по крайней мере, так ты побольше узнаешь о Вейрах, а это только к лучшему.

Робинтон не понял, что имеет в виду мама, но он был совершенно не прочь узнать о Вейрах побольше. Лорд Грогеллан запретил кому бы то ни было соваться в покинутый Форт-Вейр. Видимо, именно поэтому всякий мальчишка, которому сравнялось двенадцать, считал своим долгом провести там ночь — иначе его сочли бы трусом.

— А мне разрешат побывать в Вейре? — жадно спросил Робинтон. Если он узнает, что представляет из себя обитаемый Вейр, то и в заброшенном будет уже не так страшно.

— Думаю, да. Я приехала, помимо всего прочего, еще и за тем, чтобы помогать К'гану, нынешнему певцу Вейра. Он очень хочет учиться. — У Мерелан вырвался короткий смешок. — Я буду так занята, что не… — Она оборвала фразу на полуслове и встала с кресла. — Ну, ладно, давай устраиваться на новом месте. Или ты уже проголодался и хочешь попробовать, чем нас угощают?

Робинтон заметил блюдо со сладким печеньем и ткнул пальцем в него.

— Хорошо, возьми несколько штук — только немножко, чтобы не перебить аппетит. И я тоже возьму одно. Очень уж хорошо они пахнут. Свежее печенье, и не хуже того, что печет Лорра.

За разговором они принялись разбирать вещи Робинтона.

— Мне не хотелось перегружать дракона, радость моя, — сказала Мерелан, — поэтому я оставила кое-что из твоих вещей в цехе. Но твой последний барабан и несколько дудочек я прихватила… И у нас есть моя гитара. А может, мы найдем здесь подходящее дерево, и ты сделаешь гитару для себя. Ведь мастер Бослер сказал, что ты можешь начать готовить дерево — а это самая длительная процедура при изготовлении гитары. Ну, это ты и сам знаешь. Кишки для струн мы тоже, думаю, найдем, когда дело дойдет до них. А вот твоя новая праздничная одежда — тут. В Бендене Встречи проходят чаще, чем у нас. Лорда Майдира и леди Хайяру здесь любят. А в этой комнате у нас будут проходить занятия. Может, тогда эту сумку прямо здесь и оставим? Ну вот, все готово. Теперь ты можешь помочь мне.

Помогая маме, Робинтон обнаружил, что она не взяла почти ничего из одежды для себя — только одно платье для Встреч и еще одно длинное, красивое платье, в котором она обычно выступала на концертах. А когда Мерелан достала пачку нот, с которыми сейчас работала, там начисто отсутствовали листы, исписанные размашистым отцовским почерком. Все это было странно. У Робинтона неприятно заныло под ложечкой, и повинно в том было отнюдь не печенье.

— Мама, а папа будет жить с нами?

Она на миг застыла, потом повернулась к Робинтону, и лицо ее было необычно суровым.

— Это будет зависеть только от твоего отца, Робинтон, — сказала она и, снова отвернувшись, принялась укладывать вещи в верхний ящик шкафа. — Скорее всего, он приедет сюда, в Бенден, на весеннюю Встречу, — добавила она уже совершенно другим тоном — как будто ей все равно. — Ну а теперь давай мыться, а то до ужина, пожалуй, осталось не так уж много времени.

Она махнула рукой в сторону окна — в комнате стало заметно темнее, — а потом решительно опустила тяжелые шторы, словно отгораживаясь от чего-то еще, помимо последних лучей заходящего солнца.

Вечером, за ужином Робинтона посадили среди детей. За столом, где сидели его ровесники, народу было много — Робинтон насчитал двадцать четыре человека, — но Фаллонер придержал для Робинтона местечко рядом с собой.

— Ты уже относил его вещи наверх, — возмутился один из сыновей владельца холда, норовя умоститься справа от Робинтона. — Мама сказала, что мы все должны помочь ему освоиться здесь, и твоя очередь уже прошла.

— Мы с Робом друзья, — важно произнес Фаллонер. — Но ты, Хайон, можешь сесть по другую сторону. Это старший сын леди Хайяры, — добавил он и представил Робинтону остальных детей, сидевших на этом краю стола: — Рядом с ним сидит Раза, дальше — Нейприла, Анта, Джонно, а вон там — Древалла.

Робинтон улучил момент и присмотрелся к главному столу, где об руку с лордом Майдиром сидела его мама. Райд сидел слева от нее, а Майзелла — рядом со своей мачехой.

— Их пересадили за взрослый стол в прошлом году, — фыркнув, сообщил Фаллонер. Он взял с сервировочного столика хлеб и доску и принялся нарезать буханку аккуратными ломтями, а потом передавать хлеб вдоль стола, пока все не получили по куску. — Спорим, сейчас будет рагу? — сказал он — и оказался совершенно прав. На столе появился большой горшок.

— Моя очередь! — заявила Анта. Она вскочила и схватила половник, опередив Фаллонера.

— Ладно, так и быть, — согласился он. — Только смотри, не разлей.

Усевшись на место, он дружески ткнул Робинтона локтем в бок и улыбнулся.

Робинтон заметил, что на главный стол вместо рагу сперва подали суп, а потом ломти жареного мяса, соусы, блюда с овощами и хлеб. А еще он заметил, что мама вяло ковыряется в тарелке и почти ничего не ест, хотя мило беседует с лордом и его сыном и вроде бы держит себя в руках. Правда, улыбалась она сейчас куда меньше, чем в Доме арфистов, и ни разу за весь ужин Робинтон так и не услышал ее смеха. Рагу было вкусным, и хлеб тоже, а Робинтон действительно проголодался. Потом на главный стол подали десерт — маленькие пирожные и фрукты; на детский стол лакомств не подавали. Наверное, его матери оказали особый прием — ведь она же мастер голоса! Уважительное отношение к матери казалось Робинтону совершенно правильным и справедливым. Особенно когда ему тоже что-нибудь перепадало.

После того, как взрослые покончили с едой, Мерелан запела. Песню подхватило множество голосов, и получился такой слаженный хор, что Робинтон даже удивился: и зачем только Бендену понадобилась в учителя его мама? Хороший подмастерье вполне справился бы с их обучением. А, ей еще нужно учить Майзеллу. Робинтон скривился. Девочка пела так громко, что сразу становилось ясно: она совершенно уверена в своем необыкновенном таланте. Нет, голос и правда неплох, только зачем же так орать? И дышать правильно она не умеет.

Мерелан спела всего четыре песни, а потом, ободряюще улыбнувшись музыкантам, кивком подозвала их поближе к главному столу. Там было два гитариста — высокий бледный мужчина и молодой парень — судя по внешности, то ли его сын, то ли племянник. Еще был скрипач — он почему-то держал инструмент на коленях, вместо того чтобы прижимать его к подбородку, но управлялся с ним виртуозно; женщина-флейтистка, двое молодых парней с дудочками и барабанщик, искусно поддерживавший ритм. И, конечно же, после ободряющей улыбки Мерелан весь холд хором запел первую песню. Робинтон решил, что получается вполне прилично, но сам к хору не присоединился. А вот Фаллонер запел. У него оказался хороший сильный голос, переходный от дисканта к альту. Прочие дети, сидевшие за столом, тоже подхватили песню — возможно, желая покрасоваться перед Робинтоном. Но Робинтону это было не в новинку — ученики в Доме арфистов точно так же выделывались перед новичками, — и потому он притворился, будто ничего не замечает.

Мама всегда говорила ему, что с людьми надо вести себя любезно, где бы ты ни находился. А еще она говорила, что ни один настоящий певец не станет стараться заглушить других певцов. Особенно часто она повторяла эти слова после той неприятной истории с Халанной. Робинтон искренне понадеялся, что Майзелла все-таки не доставит ей столько хлопот.

Робинтон не спел вместе с мамой и новую песню, которую она исполнила последней, хоть и знал слова. Спев ее, Мерелан извинилась за краткость выступления и пообещала, что впредь, когда привыкнет к здешнему времени, будет петь больше.

Она уселась на свое место, а присутствующие разразились рукоплесканиями и одобрительными возгласами.

Фаллонер слегка подтолкнул Робинтона локтем в бок и встал.

— Ты найдешь дорогу к вашим комнатам, Роб? — спросил он. — Нам теперь следует уйти и оставить взрослых одних.

Леди Хайяра тоже поднялась и жестом велела детям удалиться. Те послушно потянулись к выходу. Мерелан поймала взгляд Робинтона и знаком попросила его подождать.

— Я пойду с мамой, — сказал он.

— Везет тебе, — еле слышно вздохнул Фаллонер. — Подумать только — собственная комната! Нас в спальне шесть человек. Впрочем, в Вейре было то же самое, — философски заметил он. — Ладно, увидимся завтра утром.

— Спасибо тебе, Фаллонер, — сказал Робинтон немного застенчиво, но от чистого сердца.

Фаллонер улыбнулся в ответ и, собрав малышей, повел их к лестнице.

Мать так и не рассказала Робинтону, что же на самом деле заставило их покинуть Дом арфистов, но он вскоре обнаружил, что жители холда Бенден никак не могут поверить своему счастью: к ним прибыла сама знаменитая Мерелан! А уж после того, как она отучила Майзеллу вопить и поставила ей голос, Мерелан стали просто обожать, причем не только сводные братья и сестры девушки, но и многие взрослые обитатели холда. Лорд Майдир был человеком хорошим и, в общем-то, справедливым, но он души не чаял в дочери. Майзелле уже исполнилось шестнадцать, но она, не в пример своему брату Райду, не могла похвастаться ни мудростью, ни даже здравым смыслом. Райд казался Робинтону чересчур скучным и строгим, но он унаследовал от отца представление о порядочности и охотно прислушивался к любым замечаниям людей по поводу управления Великим Холдом. Его, в отличие от сестры, любили. Кроме того, существовало безмолвное соглашение о том, что старших детей леди Хайяры — Хайона, Разу и Нейприлу — следует защищать от Майзеллы: та или бессовестно изводила их, или не обращала на них ни малейшего внимания, в зависимости от того, какая блажь на нее находила.

Робинтону такая тактика была знакома — он еще помнил выходки Халанны, — а потому он быстро научился улыбаться и держать язык за зубами. Правда, вскоре он почувствовал себя отомщенным — когда мама предложила Майзелле петь с ним дуэтом. Робинтон знал, что у него хороший дискант и что мама и мастер Уошелл отлично его обучили. Предполагалось даже, что он займет место первого дисканта, когда у Лондика начнет ломаться голос; но Робинтон не раз видел, что происходит с учениками, которые перестают совершенствоваться. А кроме того, если бы он начал задаваться, мама сразу же надрала бы ему уши.

За время общения с Халанной Мерелан выработала несколько приемов по усмирению излишнего самомнения.

— Петь вместе с ребенком? — возмутилась оскорбленная Майзелла.

— Если ты будешь петь вместе с хорошо поставленным дискантом, каковым обладает мой сын, — Мерелан подчеркнула эти слова, — ты увидишь, насколько больше тебя он знает о пении. Итак, начнем с «Настало время».

Мерелан подняла руку, приготовившись отбивать такт, и едва заметно подмигнула Робинтону. Тот взял воздух. Он прекрасно понял, чего хочет от него мать: чтобы он перекрыл голос Майзеллы. Он-то, в отличие от девушки, умел вести в дуэте. Майзелла едва не пропустила момент, когда ей следовало вступить, — так таращилась она на Робинтона. Робинтону это доставило искреннее удовольствие. Остальным ученикам тоже — если судить по шепоткам, поползшим по классу.

Майзелла, конечно же, попыталась перекричать Робинтона, но Мерелан перестала отстукивать ритм и строго выговорила ей:

— В дуэте для достижения наилучшего впечатления голоса должны гармонировать. Мы знаем, Майзелла, что ты способна голосом вышибать пауков из паутины, но в этой комнате нет ни единого паука, — сказала Мерелан и неодобрительно взглянула на хихикающих учеников. — Начинай со слов «Настало время» и пой вместе с дискантом, а не старайся его перекричать.

На этот раз Майзелла убавила громкость и даже умудрилась почувствовать, что при этом общее звучание изменилось, — но, судя по насупленному виду, не очень-то обрадовалась.

— Вот это уже намного лучше, Майзелла. Намного лучше. А теперь попробуем, получится ли у нас вплести в эту песню третий голос.

И, когда началась тема сопрано, запела сама Мерелан, на собственном примере показав, что она имела в виду, говоря о гармонии голосов.

Когда песня закончилась, ученики зааплодировали.

— Ты мне не сказал, что умеешь так петь! — обиженно сказал Фаллонер Робинтону, когда они выскочили во Двор, погулять полчаса в перерыве между уроками.

— А ты не спрашивал, — с улыбкой отозвался Робинтон.

— Ты нарочно выжидал, чтобы проучить Майзеллу?

— Ничего я не выжидал, — сказал Робинтон, постукивая об землю большим мячом. На столбе был закреплен металлический обод, и мальчишки состязались, кто больше раз попадет мячом в кольцо. Роб был искусным игроком, но на этот раз, прицелившись, он увидел вдали летящих драконов и позорно промазал.

Фаллонер перехватил мяч у Хайона и послал прямиком в кольцо, ловко поймал и вернулся к белой черте, чтобы повторить бросок.

Робинтон не обращал на товарищей ни малейшего внимания; он жадно смотрел вслед стремительно удаляющемуся драконьему клину.

— Ты побыстрее привыкай к драконам в небе, а то вечно будешь упускать мяч, — сказал Фаллонер, когда они после перемены возвращались в класс.

— Тебе хорошо говорить, ты привык, — сказал Робинтон. — А я когда вижу их — это для меня словно музыка. Не знаю даже, как сказать.

Фаллонер как-то странно взглянул на приятеля.

— Я, пожалуй, понимаю. Вот я точно так же поразился, когда ты запел лучше всех арфистов, каких я только встречал. Слушай, а пошли попугаем стража порога!

Он заулыбался во весь рот.

Робинтон ошеломленно уставился на него.

— Но ты же родом из Вейра!

— Ну и что? Стражи — не драконы, а это так забавно — заставить их завопить громче…

Договорить Фаллонер не успел, поскольку Робинтон сшиб его наземь и навалился ему на грудь, сжав кулаки.

— Я никогда не позволял изводить стражей, ни в цехе, ни в Форте, и тут не позволю! — с нажимом произнес он. — Обещаешь, что не будешь его дразнить?

И он занес руку для удара.

— Но я же ничего плохого ему не делаю…

— Раз он кричит, значит, ему плохо. Обещаешь?

— Ладно, Роб, как скажешь. — Точно?

— Клянусь своей надеждой летать на драконе! — с жаром произнес Фаллонер. — А теперь отпусти меня. Мне камень давит в ребра.

Робинтон помог другу подняться и отряхнуть пыль с одежды.

— Смотри, чтобы я тебя не поймал на нарушенном слове.

— Я же сказал! — угрюмо отозвался Фаллонер. — Что на тебя такое нашло?

— Я просто не выношу их крика. — Робинтона передернуло. — Он меня пробирает от макушки до пяток. Как будто мелом по доске скрипит.

— Что, вправду? — Теперь передернуло и Фаллонера. — А мне ничего, просто…

Робинтон занес кулак для удара, но Фаллонер успел вскинуть руки в защитном жесте.

— Я сдержу слово.

Но он по-прежнему недоуменно покачал головой. С чего только Робинтон так раскипятился?

Конечно же, в Бенден-холде были и другие учителя. Они обучали чтению, письму и счету — всему тому, что каждый ребенок должен усвоить к двенадцати Оборотам. А потом детей либо отдавали в обучение в цех, если у них выявлялась склонность и способности к какому-нибудь ремеслу, либо приставляли к работе по хозяйству. В таком большом холде, как Бенден, учеников было много, и их делили на группы по возрасту и способностям. Но все они каждый день занимались с мастером голоса.

Постепенно Мерелан научила детей нотной грамоте, подолгу пела с ними гаммы. Робинтон ей помогал — он ведь намного обогнал даже Фаллонера и Хайона, прежде обучавшихся у местного арфиста. Его эти обязанности не тяготили. Он радовался, что малыши усваивают урок быстрее обычного, ведь он знал, как именно надо все объяснять — точно так же, как он объяснял трудные уроки Лексею. А когда они оставались одни, мама наставляла его и подсказывала, какой инструмент лучше взять для того или иного его сочинения. Ведь Робинтон по-прежнему продолжал сочинять музыку. Он просто не мог ее не сочинять. Мелодии бились в висках до тех пор, пока Робинтон не выпускал их на волю. Особенно часто они приходили, когда Роби видел летящих драконов. А поскольку Робинтон привык помалкивать, то никто, даже Фаллонер, не знал, что песни, которые Мерелан разучивает с детьми, написал Робинтон.

— Здесь все-таки не цех арфистов, Роби, — осторожно объяснила ему мама в тот день, когда собралась приступить с классом к изучению первой из его песен. — Это там тебя все знали. Мне не хочется ставить тебя в невыгодное положение. Ты понимаешь, о чем я?

Робинтон ненадолго задумался.

— Ага. Майзелла просто лопнет со злости, если ей придется петь мою песню. — Потом он ухмыльнулся и мечтательно произнес: — Ма, а можно, мы ей все-таки когда-нибудь об этом скажем?

Мерелан взъерошила ему волосы.

— Непременно, радость моя. Когда настанет благоприятный момент, хорошо?

— «Благоприятный» — это значит удобный?

Мерелан хмыкнула.

— Можно сказать и так.

— Арфисты часто говорят это слово.

— Чтобы быть арфистом, недостаточно просто знать много песен и уметь их спеть…

— И даже недостаточно знать, какую когда лучше спеть, — договорил за нее Робинтон.

Мерелан взяла лицо сына в ладони и взглянула на него, задумчиво и немного печально.

— Думаю, мой милый, из тебя получится прекрасный арфист.

— Я тоже так думаю, — ответил Робинтон и проказливо улыбнулся.

Мерелан на миг прижала сына к себе, а потом попросила показать, как он сделал задания по теории полифонии.

Несколько дней спустя Мерелан после ужина попросила Майзеллу спеть новую песню. Сперва, когда девушка только начала, присутствующие продолжали беседовать, но постепенно в зале воцарилась тишина; и немудрено — теперь голос Майзеллы звучал намного лучше. Майзелла, раскрасневшаяся, довольная успехом, уселась на место. Она не поняла, что хлопают ей скорее от облегчения, чем от восхищения. А потом Мерелан и Робинтон спели дуэт, который они разучивали на занятиях.

Мерелан уже успела отобрать среди обитателей холда обладателей хороших голосов, и постепенно у них составился четырехголосный хор. Кроме того, к оркестру добавилось еще несколько инструментов, а хор выучил немало новых песен.

Через шесть недель после переселения Мерелан с сыном в Бенден Фаллонер сообщил Робинтону, что в холде скоро будут гости: предводитель Вейра и некоторые из командиров крыльев со своими женщинами.

— А что, они часто здесь бывают? — благоговейно спросил Робинтон.

Интересно, мама попросит его спеть для всадников? Ведь после ужина наверняка будут петь и играть. Фаллонер пожал плечами.

— Довольно часто. С'лонер и лорд Майдир хорошо ладят между собой, потому что Бенден верит во всадников, а Карола, госпожа Вейра — дочь старшей сестры Хайяры. Так что они приходятся друг другу родней.

— С'лонер? — Робинтон недоверчиво уставился на друга. Он знал, как принято именовать детей в Вейрах: как правило, имена составляются из частей отцовского и материнского. — Твой отец — предводитель Вейра?

— Ну да, — Фаллонер снова пожал плечами. Потом он рассмеялся — уж больно потрясенный был у Робинтона вид. — Именно поэтому я и уверен, что смогу запечатлить бронзового и что я выйду на площадку Рождений, когда появится новая кладка. В нашем роду было немало предводителей Вейра. — Он с гордостью выпрямился. — И именно поэтому я должен знать и уметь больше, чем мог бы научиться в Вейре. У нас там нет мастера цеха арфистов. Раз мне предстоит возглавлять Вейр во время нового Прохождения, мне следует знать больше обычного бронзового всадника, верно?

— Наверно, да, — пробормотал Робинтон. Ему никак не удавалось освоиться с тем, что его друг занимает столь высокое положение.

— Слушай, Роби, хватит на меня таращиться, а? — и Фалл онер дружески ткнул его в плечо.

Вернувшись домой, Робинтон рассказал обо всем матери.

— Я уже знаю, милый. Потому я и радовалась, что вы подружились. Фаллонер — добрый паренек и достаточно разумный, чтобы стремиться к знаниям. А мне кажется, что тебе было бы очень полезно побольше узнать об устройстве Вейра. Особенно теперь, когда у нас остался всего один.

Она застыла, глядя куда-то вдаль.

— Значит, в Балладе Вопросов поется об этом?

— Я и не знала, что ты ее знаешь, — почти резко произнесла Мерелан и внимательно взглянула на сына. — Откуда ты о ней узнал?

— Нашел, когда копировал в архиве ноты, изъеденные червями. Мастер Оголли говорит, что я пишу аккуратно, ты же знаешь.

Робинтон горделиво приосанился.

— Знаю, радость моя. — Мерелан провела ладонью по густым темным волосам мальчика. — А музыку к этой песне ты тоже знаешь?

— Конечно, знаю, ма! — слегка обиделся Робинтон.

Уж мама-то могла бы знать, что, стоит ему раз услышать или прочесть с листа какую-нибудь мелодию, и он ее уже не забудет!

— Вот и замечательно, милый. — Она снова погладила его по голове. — Ну, тогда освежи ее в памяти. Возможно, сегодня вечером она окажется весьма уместной. А дискант придаст ей выразительности. Да, милый, повтори ее.

Робинтон думал, что Фаллонер сегодня сядет за главный стол. В конце концов, С'лонер — его отец. Но Карола матерью ему не была, и Фаллонер уселся на свое обычное место, рядом с Робинтоном, пробормотав невнятно, что, мол, не нравится мачехе С'лонеров молодняк…

— А разве молодняк — это не маленькие драконы? — Не только, — фыркнув, отозвался Фаллонер. — У нас, — пояснил он, ткнув себя большим пальцем в грудь, — принято так говорить о себе. А она может рожать только девчонок. Если вообще может.

Робинтон решил про себя, что сейчас, наверное, неподходящий момент для расспросов о Вейре. А кроме того, сегодняшний обед стал праздничным, поскольку из Нерата на драконах привезли краснофрукты и прочие деликатесы. Хватило даже нижнему столу.

Робинтон с благоговением следил, как драконы доставили всадников во двор холда, позволили разгрузить себя, а потом взмыли на вершину Бенденского утеса и расположились на уровне сигнальных вышек. Золотая королева Фейрит'а устроилась в центре, а остальные десять драконов, среди которых был и ее самец, расселись вокруг нее, словно стражи. Охранять ее было глупо: на всем Перне не было ни единого существа, которому могло бы прийти в голову напасть на королеву — а уж тем более на одиннадцать драконов сразу. Они казались Робинтону прекраснейшими созданиями на свете, их огромные прекрасные глаза искрились в лучах весеннего солнца. Робинтон и не думал, что бронза может иметь столько оттенков.

«Кортат'! Килминт'! Спакинт'!» — храбро позвал он.

Никто не откликнулся на его зов. Может, никого из его знакомых бронзовых здесь не было. Робинтон пока еще не научился толком отличать одного дракона от другого. А может, они не могли сейчас разговаривать с каким-то мальчишкой — ведь они охраняли королеву.

Вечернее празднество было даже более роскошным, чем предшествовавшее ему обеденное угощение. Кроме акробатов, прибыл еще и фокусник. Он заставлял разные вещи исчезать, а потом доставал их откуда-нибудь — то из-за уха Райда, то из рукава Майзеллы. Он превращал свой плащ в крохотную собачонку и извлекал из пустой шляпы маленькую тоннельную змейку.

Когда фокусник закончил свое представление и все расселись, Мерелан знаком велела группе певцов и музыкантов, с которыми она репетировала, занять свои места. Робинтон поспешно присоединился к ним. В честь таких гостей, как всадники, надлежало исполнить Балладу о Долге — учебную Балладу, которую заучивали одной из первых. Насколько знал Робинтон, именно с нее начиналась каждая Встреча. Бросив быстрый взгляд на всадников, Робинтон понял, что они именно этого и ожидали. Неожиданностью для них стали прекрасный аккомпанемент и уровень подготовки солистов. Робинтон дождался сигнала матери и, запев первую строфу, поймал на себе изумленный взгляд С'лонера. Да и то сказать, ради таких редких слушателей Робинтон постарался на совесть.

На протяжении всей Баллады С'лонер широко улыбался и отстукивал ритм, а когда хор дошел до слов «Если Нити над тобой — всадники взлетают в бой!», он захлопал первым. Но и прочие слушатели не отставали с аплодисментами, и их энтузиазм был совершенно естественным.

Потом вперед вышла Майзелла. Робинтон услышал, как по рядам зрителей пробежал шорох — то ли смятения, то ли раздражения. Но Мерелан уже успела крепко обломать ученицу, и зрителей ожидал приятный сюрприз.

Если раньше девушка выходила к зрителям с вызывающим видом, словно говоря: «Я собираюсь петь, а кому не нравится меня слушать — тем хуже для него», — теперь она спокойно, как подобает профессионалу, выпрямилась и оглянулась на Мерелан, которая собиралась аккомпанировать ей на гитаре.

На лицах предводителя Вейра и Каролы отразился искренний испуг. Майзелла запела. И даже С'лонер посмотрел на девушку с одобрением. Он что-то негромко сказал Майдиру, тот кивнул в ответ и заулыбался.

Майзелла спела вместе с хором песню из четырех куплетов. Ей хлопали от души; девушка действительно добилась значительных успехов. Когда она вернулась на место, ее провожал одобрительный гул.

Мерелан дала сигнал хору, и они запели новую балладу, недавно сочиненную в цехе арфистов. Баллада оказалась настолько зажигательной, что к концу буквально все слушатели топали или хлопали, отбивая ритм.

Затем оркестр заиграл новую вещь. Робинтон заметил, что в нескольких местах они слегка сфальшивили; но он знал, с каким усердием трудились над этим произведением музыканты. Еще несколько репетиций, и им не стыдно будет выступить на любой Встрече. Но все-таки Робинтон радовался, что ему будет аккомпанировать мама. Их номер был следующим. Мерелан жестом подозвала сына к себе. В одной руке у нее была флейта, а второй она обняла сына за плечи. Певица обратилась к зрителям с кратким вступлением:

— Это очень старая песня. Она должна быть в репертуар каждого арфиста, но в последнее время ею прискорбнейшим образом пренебрегали. Ее нет даже в богатейшей библиотеке Бендена, а потому, я думаю, настало время вновь представить эту песню вашему вниманию. — Мерелан улыбнулась слушателям. — На следующей неделе ваши дети начнут учить ее, так что слушайте внимательно.

Она поднесла флейту к губам и кивнула Робинтону.

Когда Робинтон взял последнюю ноту, Мерелан опустила флейту. Воцарилась звенящая тишина. От этой тишины Робинтону даже сделалось немного не по себе, хоть он и знал, что спел хорошо. Зрители смотрели на мать и сына так, словно не могли поверить собственным ушам.

Затем скрипнуло кресло — это поднялся С'лонер. Лицо его было строгим, если не сказать суровым.

— Благодарю вас, мастер голоса, за блестящее исполнение знаменитой Баллады Вопросов. — Предводитель Вейра с глубочайшим уважением поклонился Мерелан и Робинтону. — Этот вопрос преследовал предводителей Бенден-Вейра на протяжении многих поколений. Я разучивал эту песню еще мальчишкой, но не слышал ее вот уже… вот уже два десятилетия. Думаю, она должна звучать почаще. Тогда, быть может, кто-нибудь найдет ответ.

— Так, значит, С'лонер, ты веришь в то, что Нити вернутся? — спросил какой-то мужчина, сидевший на дальнем краю главного стола. Робинтон никогда прежде его не видел. Судя по одежде и месту за столом, это был владелец какого-то мелкого холда, подвластного Бендену.

Робинтон стоял достаточно близко, чтобы заметить, как Карола, нахмурившись, дернула С'лонера за рукав. Робинтон взглянул на Фаллонера; тот смотрел на отца, и на лице его застыло напряженное выражение. Казалось, все присутствующие затаили дыхание.

— Пройдет еще пятьдесят Оборотов, друг мой, прежде чем Звездные Камни скажут нам «да» или «нет». Но драконы существуют, и Бенден остается на страже. Таков обет, который мы принесли холдам и цехам, когда первый дракон вышел из яйца. И я сдержу его — я и все предводители Вейра, что придут после меня!

Затем он еще раз поклонился Мерелан, на миг заглянул в глаза Робинтону и уселся на место.

Мерелан поспешно подала знак музыкантам, и те послушно заиграли веселую мелодию. Она послужила сигналом для слуг убрать со столов посуду и скатерти и расчистить посреди зала место для танцев. Пока столы сдвигали к стенам и переставляли стулья, детвору помладше отправили спать. Гости и хозяева беседовали.

Робинтон еще ненадолго задержался — первые несколько танцев он играл на барабане, — но в тот вечер ему так и не удалось поговорить с Фаллонером. На следующее утро, как только Робинтон вслед за матерью вошел в класс, Фаллонер тут же набросился на него, схватил за рубашку и утащил в сторонку.

— Кто тебе велел спеть эту песню? — хрипло и нетерпеливо прошептал он, и взгляд у него был напряженным — почти обвиняющим.

— Мама, — ответил Робинтон. Он надеялся услышать от друга что-то совсем иное. Ну, например: «А здорово ты спел!»

— Клянусь Скорлупой — ну Карола и обалдела! — Фаллонер довольно ухмыльнулся. — А С'лонер был просто на седьмом небе от радости! Наш старый арфист не знал этой песни и не смог ее разыскать, хотя С'лонер и отправил его копаться в архивах. С'лонер помнил только, что когда-то ее разучивал. Должно быть, это Г'ранад, предыдущий предводитель Вейра, выбросил ее из учебной программы.

— Она сохранилась в архиве цеха арфистов, — сказал Робинтон. — Я сделал с нее несколько копий для арфистов, отправлявшихся странствовать с разными поручениями.

— Ну, одно я могу сказать точно: ты здорово порадовал моего отца.

— А почему?

— Да потому, что он знает, — Фаллонер, особенно выделив последнее слово, сделал многозначительную паузу; лицо у него было напряженным, — знает, что Нити вернутся. И он спорит с остальными, чтобы заставить и их в это поверить. Эта песня — предостережение и вместе с тем загадка.

Он хлопнул Робинтона по спине.

— А я стану его преемником, и буду летать на бронзовом драконе, и сражаться с Нитями. Вот увидишь.

— Но даже если они и вернутся, это случится аж через пятьдесят Оборотов. Мы с тобой будем уже старыми.

— Пятьдесят — это для всадника еще не старость. Мы живем лет по девяносто, а то и больше. Вон старому М'одону уже почти сто десять Оборотов, а он одряхлел ничуть не больше своего бронзового Нигарт'а.

— А он помнит предыдущее Прохождение?

— Не, для этого он недостаточно старый. Но его прадед летал тогда.

В этот момент Мерелан призвала учеников к порядку.

— Сегодня мы разучим новую песню — Балладу Вопросов. Предводитель Вейра С'лонер попросил нас это сделать. Робинтон, если ты споешь ее еще раз, мы начнем работать и тем самым почтим его просьбу, так же, как чтим всех драконов и их всадников.

Пять дней спустя зеленый всадник привез мастеру голоса и ее сыну приглашение отобедать в Вейре. В письме содержалась и просьба исполнить, если Мерелан будет столь любезна, что-нибудь из новых вещей, которые она уже пела в Бенден-холде.

Робинтон так толком и не понял, почему их пригласили: то ли из-за спетой им Баллады Вопросов, то ли потому, что предводителю Вейра хотелось еще раз послушать пение Мерелан.

— Конечно же, я буду петь для них, радость моя, — улыбнувшись, сказала Мерелан сыну. — А потому мы возьмем с собой инструменты. Но я очень рада, что тебя тоже пригласили. Мне давно хотелось, чтобы ты посмотрел на Бенден-Вейр. — Она умолкла и с заговорщицким видом подмигнула сыну. — Тогда тебе совершенно нечего будет бояться, когда настанет твой черед переночевать в Форт-Вейре.

— Откуда ты знаешь? — изумился Робинтон. Ученики никогда никому об этом не рассказывали, и уж тем паче — девчонкам.

Мерелан весело фыркнула.

— В цехе много такого, о чем все знают, но вслух не говорят. Впрочем, я не думаю, что ты испугаешься пустого места.

Робинтон гордо приосанился.

— А разве Вейры устроены по-разному? Мерелан задумалась.

— Вообще-то нет, да и в архиве хранятся планы… во всяком случае, должны храниться. Я непременно проверю, когда мы вернемся в цех.

— Ма, а когда мы вернемся?

Честно говоря, Робинтону не так уж сильно хотелось обратно. На самом деле, ему очень нравилось в Бендене. И еще больше ему нравился Фаллонер. У него еще никогда не было такого друга.

Мама погладила его по голове.

— Ты скучаешь по цеху?

— Когда занимаюсь с тобой — нет, — сказал Робинтон, улыбнувшись ей. — Ты обходишься со мной даже строже, чем мастер Уошелл и Кьюбиса.

— В самом деле?

— И это так здорово — когда ты занимаешься только мной, — добавил Робинтон и почувствовал, как дрогнула рука, лежавшая у него на голове.

— Но ведь я занимаюсь не одним тобой, Роби, — сказала Мерелан, и голос ее звучал так странно, что Робинтон взглянул на нее, пытаясь понять, в чем же дело. Оказалось, что Мерелан слегка нахмурилась. — На мне еще Бенден-холд со всеми здешними учениками. Робинтон ненадолго задумался.

— Да, но это не то же самое.

— Верно, не то же самое, — медленно проговорила Мерелан. — Однако нам с тобой нужно немного порепетировать, чтобы показать в Вейре, чего мы стоим.

Некоторое время спустя Робинтон рассказал Фаллонеру о приглашении.

— Ты тоже туда поедешь? — спросил Роби, пританцовывая от радости.

— Я? А зачем?

— Но ведь… но… но…

Фаллонер отмел это «но» небрежным взмахом руки и криво улыбнулся.

— Мне хорошо и здесь, в холде. Моя мать умерла при родах, а приемная — от лихорадки. Наш целитель не сумел ей помочь. Так что там сейчас нет никого, кого мне и вправду хотелось бы видеть.

— Даже отца?

Фаллонер искоса взглянул на друга.

— Не больше, чем тебе хочется видеть своего.

— Но я никогда ничего такого не говорил…

— И никогда о нем не упоминал — что, не так? Ты ведь не особо по нему скучаешь. А кроме того, я предпочитаю держаться подальше от Каролы, а леди Хайяра обращается со мной даже лучше, чем Столла… — Голос Фаллонера смягчился. — Хотя она, вообще-то, ничего, и хозяйка нижних пещер из нее неплохая. И это она убедила С'лонера отослать меня сюда, пока не успокоится…

Фаллонер запнулся на полуслове и скривился, как будто он едва не выболтал что-то важное и теперь злился на себя.

— Что успокоится?

Фаллонер напустил на себя недоуменный вид.

— Чего-чего?

— Ты только что сказал, что…

Робинтон примолк, пожал плечами и решил оставить эту тему.

Но леди Хайяра сама предложила Фаллонеру составить компанию Робинтону.

— Так будет лучше, — сказала она Мерелан. — Фаллонер покажет Робинтону Вейр и позаботится, чтобы мальчик не забрался куда не следует.

Леди строго взглянула на Фаллонера. Тот улыбнулся с невинным видом.

— Я надеюсь, ты не станешь больше дразнить Ларну?

— Она ходит за мной, как привязанная, — скривившись, пожаловался Фаллонер. — Ларна — дочка Каролы, — объяснил он Мерелан. — Сущее наказание.

— Послушай, что я тебе скажу, Фаллонер, — сказала леди Хайяра, погрозив мальчишке пальцем. — Я знаю, что Роба там непременно попросят спеть, но будущему арфисту полезно познакомиться с Вейром и его порядками.

Коричневый дракон, которого прислали за гостями, не возражал, когда ему на спину посадили еще и Фаллонера. Его всадник приветствовал парнишку кривоватой улыбкой.

— Что, тебя пустили обратно, малый?

— Похоже на то, К'врел. Спасибо, Фаларт', — добавил Фаллонер, сноровисто взбираясь на спину дракона.

Робинтон никак не мог понять, что же за всем этим кроется, но его не оставляла уверенность, что сам Фаллонер ему ничего не расскажет. Обдумать ситуацию он не успел: коричневый дракон, с силой взмахнув крыльями, оторвался от земли, и Робинтон собрался с духом, готовясь к встрече с Промежутком. Он был искренне благодарен Фаллонеру за тот, что тот нащупал его руку и крепко сжал — за миг до того, как их окружил холод, пронизывающий до самых костей. В Промежутке Робинтон прикосновений не ощущал, но он знал, что Фаллонер по-прежнему держит его за руку. Теперь, когда Робинтон знал, чего ему ждать, было уже легче. А потом, в единый миг, все изменилось, и ему выпала редкая удача — взглянуть на Вейр с высоты.

Бенден отличался от прочих Вейров тем, что располагался в сдвоенном кратере потухшего вулкана. Фаларт' описал крутую дугу, и Робинтон увидел сторожевого дракона: он вместе со всадником дежурил у огромных Звездных Камней, которым предстояло возвестить о возвращении Алой звезды. Еще Робинтон увидел множество других драконов; они расположились на выступах, обращенных к западу, и грелись на солнышке… А вон зияют несколько темных провалов — ходы, ведущие к площадке Рождений. Там лежат отложенные королевой яйца и ждут того мига, когда из них вылупятся новорожденные дракончики, пройдут Запечатление и обретут каждый своего всадника, с которым будут связаны всю жизнь. Фаларт' скользнул вниз, и Робинтон увидел на очередном выступе огромное золотое туловище Фейрит'ы. Чендит' лежал рядом с ней и лениво, не поворачивая головы, наблюдал, как Фаларт' спускается к нижним пещерам.