"Золотая заря любви" - читать интересную книгу автора (Хампсон Энн)

Глава четвертая

Две огромные корзины со свежими цветами стояли на столе в тенистой беседке среди кустов мимозы. Геро старательно плела венок — ведь завтра первое мая, а в этот день она всегда вешала на дверь венок из живых цветов. На Кипре издавна существовал такой обычай, и венки можно было увидеть на каждой двери — от бедной хижины в маленькой деревушке до шикарной виллы на побережье. Девушка была так поглощена своим занятием, что не заметила, как к беседке подошел Дамиан. Он некоторое время наблюдал за Геро, потом легким покашливанием привлек ее внимание. Девушка подняла голову?

— Ты так увлечена своим занятием. — Дамиан стоял, прислонившись к дереву — высокий, стройный — и с улыбкой смотрел на нее.

Откинув назад волосы, Геро критически осмотрела свою работу.

— Тебе нравится?

— Трудно сказать. Работа еще не закончена.

Геро обиделась.

— Но ты мог бы сказать, нравится ли тебе то, что я уже сделала.

— Ну хорошо. Мне нравится то, что ты уже сделала.

Смех Геро наполнил беседку музыкой.

— Как ты скуп на похвалу!

— Это потому, что я не похвалил работу, которая еще не закончена? — сдержанно спросил Дамиан.

Геро достала из корзины еще одну розу.

— Ты ведь уже можешь себе представить, каким будет венок.

— Напротив; я не имею ни малейшего представления, каким он будет. — Дамиан сел на скамейку. — Расскажи мне, как ты проводишь время… когда не плетешь венки? — Дамиан был в отъезде целую неделю — уезжал по делам в Афины.

— Елена показывала мне окрестности…

— Елена? — удивился Дамиан. — Эта взбалмошная девчонка? Невероятно!

— Девочка сильно изменилась. — Геро говорила совершенно спокойно, вдыхая аромат розы, которую держала в руке. — Скоро она станет очень милой девочкой.

Дамиан молчал. Геро бросила на него осторожный взгляд и продолжала:

— Надо знать, как обращаться с детьми. У каждого ребенка уже с рождения есть свой характер, поэтому и подход должен быть особый. Дети требуют внимания и любви, но любовь не должна быть слепой. Мне кажется, вы все не даете себе труда понять Елену. Конечно, осуждать куда легче.

Геро вертела в руке цветок, любуясь его цветом и формой, а Дамиан, ошеломленный, воззрился на девушку. Крестьянская девчонка, а как разговаривает!

— Надо полагать, — с иронией заметил он, — ты считаешь себя специалистом по детской психологии!

— Да, считаю, — спокойно ответила Геро, ничуть не задетая его тоном. — У меня, конечно, только практический опыт, в теории я не разбираюсь.

Взгляд Дамиана помрачнел.

— Берегись, — очень мягко предупредил он, — я не люблю, когда мне дерзят.

Геро подняла на него удивленный взгляд.

— Разве я дерзила? Извини. Я просто назвала вещи своими именами. Понимаешь, я пять лет имела дело с детьми Петроса, двое из них родились уже при мне.

Принял ли Дамиан ее извинение, Геро так и не узнала, потому что в этот момент в беседку, запыхавшись, вбежала Елена.

— Тетя Геро, смотри, что я нашла! Щенок… Кто-то оставил его в коробке у наших ворот. Правда, хорошенький? — Елена не заметила Дамиана, а он, не веря глазам, смотрел то на девочку, то на Геро.

— Он был в коробке? Бедняжка! — Геро прижала крошечного щенка к груди, не думая, что он может испачкать ей платье, счет за которое удивил даже Дамиана. Геро, не привыкшая делать покупки, не имела представления о ценах. Если ей нравилась какая-то вещь, она просто просила прислать ее на дом, даже не подозревая, сколько она может стоить. — Бедный малыш… его надо покормить… налить ему молока, ведь он такой маленький. — Геро вовсе не удивилась, что щенка оставили у ворот. На Кипре такое часто случалось. Местные жители не хотели убивать щенят, а держать всех у себя не могли. Вот и подбрасывали их в сад какого-нибудь англичанина. Все знали, что англичане очень любят животных и хорошо заботятся о них. — Мы сделаем тебе мягкую подстилку… Не плачь, малыш, теперь у тебя будет дом. Только придется тебя вымыть, чтобы от тебя хорошо пахло.

— Мы оставим его! — Хорошенькое личико Елены осветилось радостью. — Я всегда мечтала завести собаку, но мне не разрешали. Как мы назовем его? — Голос девочки замер, когда она увидела дядю Дамиана, сидящего в тени акации и с интересом наблюдающего за происходящим. — Дядя Дамиан, как ты думаешь, бабушка?..

— Нет, Елена, не думаю.

— Не вырывайся, тебя еще не собираются мыть, — уговаривала щенка Геро. Неожиданно до нее дошел смысл вопроса Елены и ответа Дамиана. — Вы говорите о Клео? — Геро перевела взгляд с расстроенного лица девочки на Дамиана. — В чем дело?

— Клео терпеть не может собак, — спокойно ответил тот.

— Ты хочешь сказать, что она не позволит Елене оставить щенка?

— Я в этом уверен.

— Что же мы будем с ним делать?

— Отвезем к ветеринару.

— О нет! — воскликнула девочка. — Ты же не хочешь, чтобы его усыпили, как Бамбоса?

— К сожалению, придется.

— Но Бамбос был ранен, ему было больно, и я уже не могла бы кататься на нем. А щенок здоров. Дядя Дамиан, пожалуйста, не давай бабушке отправлять его к ветеринару. — Умоляющий тон и слезы на глазах девочки изумили Дамиана. Он не мог поверить в чудесное превращение. Крик, истерика, топанье ногами — такое поведение он мог бы понять, но это…

— Если бабушка скажет, что щенка оставить нельзя, значит, его увезут. Ты сама знаешь: она не потерпит собаку в доме.

Девочка молча кивнула. Дамиан взглянул на Геро.

— Кажется, ты добилась невозможного, — негромко сказал он. — Поздравляю.

Удивительно, но его похвалу Геро не заметила, потому что все ее внимание было поглощено Еленой. Хотя девочка с самого начала знала, что ей не разрешат оставить собаку, она по-детски верила, что Геро может совершить чудо. И Геро решилась.

— Щенка надо оставить. — Она твердо посмотрела на Дамиана. — Дом достаточно большой; я позабочусь, чтобы собака не попадалась на глаза Клео…

— Бесполезно, — грустно сказала Елена. — Я много раз просила у нее собаку, но она даже слышать об этом не хочет. Мне было очень одиноко до того, как ты приехала, а бабушка все равно не разрешала завести собаку.

— Ты не против, если я оставлю щенка? — спросила Геро Дамиана, и он, бросив на «жену» несколько озадаченный взгляд, кивнул. Кажется, эта девчонка из кипрской деревни способна совершить переворот в семье Ставросов!

— Не против.

— В таком случае я не вижу причин, по которым не могла бы держать собаку, — заявила Геро, тряхнув головой.

— Никаких причин. Желания Клео — по боку.

«Опять иронизирует», — подумала Геро и серьезно сказала:

— Ее желание, конечно, важно, но и у других в семье есть свои желания. Девочка хочет собаку, и если та не будет мешать Клео, я не понимаю, почему бабушка должна возражать. — Дамиан встал и теперь смотрел на Геро с высоты своего роста. — Я знаю, о чем ты думаешь, — добавила девушка, прижимая к себе щенка. — Ты думаешь, я слишком самоуверенна, и Клео одержит надо мною верх…

— Вовсе нет. — Взгляд Дамиана упал на племянницу, девочка, понурясь, стояла в стороне и с надеждой посматривала на Геро. — Могу повторить: ты, кажется, способна достичь невозможного. — С этими словами он покинул беседку.

Геро отдала щенка Елене и попросила девочку покормить его, а сама вернулась в дом и сразу же направилась в личную гостиную Клео или, как та ее называла, будуар.

— Войдите. — В скрипучем старческом голосе не было ни теплоты, ни доброжелательности. Увидев, кто вошел, Клео помрачнела и окинула хрупкую фигурку девушки презрительным взглядом. — Что тебе?

Это подчеркнуто пренебрежительное «тебе» не ускользнуло от внимания Геро, но она пришла с просьбой и потому воздержалась от резкого ответа.

— Елена нашла у ворот маленькую собачку, и мы хотим оставить ее…

— Собаку, ты говоришь? Избавьтесь от нее!

От оскорбительного тона Клео на щеках Геро выступили красные пятна, но она взяла себя в руки и спокойно продолжала:

— Дамиан предупредил меня, что вы не любите собак. Но я позабочусь, чтобы щенок вам не мешал.

— Лучше позаботься, чтобы его усыпили или вернули туда, где нашли. Елена не имела права приносить собаку, она знала, что я не терплю животных в доме.

Геро медлила. Эту женщину невозможно было переубедить. Ее несгибаемая воля, постоянное стремление повелевать, нетерпимость к чужому мнению могли сломить кого угодно; при этом сама Клео оставалась непоколебимой как скала… или казалась такой.

— Мой муж не возражает, чтобы я оставила собаку, — заявила Геро.

— Когда твой муж будет хозяином в этом доме, тогда и будешь спрашивать у него, — сердито возразила Клео. — А пока я здесь хозяйка, ты будешь слушаться меня! А теперь оставь меня!

Геро не двинулась с места. Вдруг она поняла, что будь она настоящей женой Дамиана, а он — наследником Клео, она вряд ли решилась бы спорить с этой женщиной. Геро впервые посочувствовала остальным членам этой семьи. Но ей самой было нечего терять, поэтому она твердо заявила, что намерена оставить собаку. Однако гробовое молчание, последовавшее за ее словами, испугало девушку. Темные немигающие глаза Клео с такой ненавистью и презрением глянули на Геро, что девушка задрожала. Тонкие скрюченные пальцы старухи непроизвольно сжались в кулак, как будто хотели раздавить непокорную.

— Тупая деревенщина! Кто ты такая, чтобы разговаривать со мной подобным тоном? Кто ты такая, я тебя спрашиваю!

Геро побледнела, но ответила сдержанно:

— Жена вашего внука.

— А кем ты была раньше? Как ты оказалась на Кипре? Катрина сказала мне, что ты жила там у родственников. Все это очень странно. Разве в Англии у тебя никого нет?

— Нет, иначе я жила бы с ними.

— Сколько тебе было лет, когда ты приехала на Кипр?

— Двенадцать.

— Ты ходила в школу?

— В греческую школу.

— А твои руки? Чем ты занималась?

Геро спрятала руки за спину. Этот непроизвольный жест заставил Клео нахмуриться.

— Я работала на ферме у своего опекуна.

— У опекуна? — Старческие глаза странно блеснули. — А почему твой опекун не нашел тебе мужа?

— У меня не было приданого, — откровенно призналась Геро, уже готовая прервать разговор, если он перейдет в опасное русло. — Без приданого у девушки мало шансов найти мужа.

— Но ты нашла! — У Клео вырвался вздох, больше похожий на стон. — Чтобы Дамиан решился жениться… я никогда не верила в это! Он многое делал мне назло, но я все же не ожидала, что он может зайти так далеко — он всегда был очень рассудительный.

В ее голосе звучало скорее разочарование, чем гнев; и Геро поняла, что несмотря на частые ссоры, Клео сохранила уважение к своему внуку. Его женитьба оказалась для нее тяжким ударом. Но бабушка не знала, что Дамиан так и остался рассудительным и дальновидным. Он не вступил в законный брак, потому что надеялся еще встретить настоящую любовь. Геро была уверена, что с такой девушкой, как она, он никогда не связал бы свою жизнь. Удивительно, как Клео могла поверить Дамиану на слово и не заподозрить обмана. С ее стороны было бы логично потребовать от внука свидетельство о браке.

И тут тяжелое, хриплое дыхание Клео встревожило Геро. Она вспомнила о больном сердце старой дамы и подалась к ней.

— С вами все в порядке?

— Конечно, все в порядке! Или ты, как и все прочие, рассчитываешь, что я вот-вот упаду замертво?

Геро вздрогнула от этих слов. Быть такой старой и мудрой, знать, что жизнь уже прожита, и смерть может прийти в любой момент… Сердце девушки наполнилось состраданием. Геро забыла, что хотела переломить деспотизм Клео, забыла свою неприязнь к старой женщине… даже презрение Клео показалось девушке простительным.

— Почему я должна желать вашей смерти? — спросила Геро. — Какая мне от этого выгода?

— Этот дом! Он станет собственностью твоего мужа, и ты будешь в нем хозяйкой. Поэтому ты тоже ждешь моей смерти!

Если бы только Клео знала, как далека она от истины!

— Я вполне довольна своим положением, — заявила Геро, — и совсем не стремлюсь стать здесь хозяйкой. — Искренность этих слов придала голосу девушки твердости, и ненависть в глазах Клео несколько померкла, хотя и не исчезла.

— Все равно ты не лучше прочих!

Геро только пожала плечами. Было видно, что Клео устала, ей пора было отдохнуть.

— А собака… — начала девушка, но Клео перебила ее:

— От собаки избавься!

— Мне очень жаль… — Геро заговорила очень мягко, все еще полная сочувствия к старой женщине. — Мне действительно жаль, что приходится идти против вашей воли, но я твердо намерена оставить собаку у себя.

— В таком случае, — возмущенно спросила старая дама, — зачем тебе мое разрешение?

Удивление заставило Геро замолчать на мгновение. Она вдруг осознала одну особенность своего положения в этом доме. Власть Клео воспринималась в семье как нечто незыблемое, но на самом деле держалась лишь на угрозах и шантаже. Не имея власти над Дамианом и Геро, Клео не могла прибегнуть к шантажу, и хотя продолжала с ними бороться, но была достаточно умна, чтобы вовремя признать свое поражение. Геро поняла, что сможет добиться успеха там, где другие отступали.

— Я спросила вас, — спокойно сказала Геро, — потому что этого требовала элементарная вежливость. Я надеялась, что вы не будете возражать.

— Но я возражаю! Значит, если ты оставишь собаку в доме, это будет против моей воли! А теперь уходи! Немедленно!

Геро с грустью посмотрела на эту старую женщину, гордо восседающую в кресле. Как она одинока! Ни одного друга радом. Геро знала, как тяжело жить без друзей, и хотя Клео вполне заслужила свое одиночество, девушке было жаль ее.

— Вы хотите отдохнуть?

— Тебя это не касается. Поди прочь!

Геро пошла к двери, но на пороге обернулась.

— Если хотите, я провожу вас в спальню…

— Если мне понадобится помощь, я позову горничную. Уходи!

Кристина держала лестницу, а Геро укрепляла на двери венок.

— Посмотри, он посередине? — Стоя на весьма ненадежной опоре, Геро посмотрела вниз на подругу.

— Не совсем. Подвинь его чуть влево.

— О Боже, опять придется вытаскивать гвоздь. Я уже сделала в двери три дырки.

— Не беспокойся. Клео их не увидит. Последнее время она не выходит из дому.

— Так лучше? — Геро наклонилась в сторону, чтобы Кристина могла лучше видеть дверь. — Кажется, теперь он посередине… Ой!

Потеряв равновесие, Геро сорвалась с лестницы. Она еще успела услышать сдавленный крик Кристины — та пыталась принять ее на себя, — потом от сильной боли в голове сознание девушки помутилось.

Геро недолго была в забытьи, вскоре она услышала резкий голос Клео:

— Сейчас же прекрати кричать, Кристина! Как ты посмела разбудить меня?!

— С Геро несчастье! Она… умирает…

— Умирает? — раздался взволнованный голос Маркоса. — В чем дело?

— Маркос, иди сюда… быстрее! Геро упала с лестницы. Я пыталась удержать ее, но не смогла. Иди скорее!

— Моя голова, — простонала Геро. — О-о… моя голова. — Девушка попыталась приподняться, но не смогла. Ее волосы уже пропитались кровью, голова кружилась.

— Да… она умирает!.. — испуганно произнес Маркос, взглянув на Геро.

— Не говори глупости! — прикрикнула на него Кристина. — И не стой как истукан! Сделай что-нибудь! Отнеси ее в дом! — Несмотря на полуобморочное состояние, Геро была поражена той решительностью, с которой Кристина отдавала приказания. Девушка привыкла к мягкости и уступчивости своей подруги, а такое поведение было вовсе несвойственно Кристине. — Я же сказала — сделай что-нибудь! Дамиан, слава Богу…

— Что случилось? — Взглянув на Геро, лежащую на мраморных плитах, Дамиан мгновенно все понял. — Отойдите! — Он наклонился и, легко, как ребенка, подняв девушку на руки, понес ее в дом. — Кристина, скорее позови доктора.

— Что случилось? — донесся голос Клео, но в нем не было привычной резкости. — Твоя жена… Кристина сказала, будто она умирает.

— Глупости! — возмутился Дамиан и, пройдя мимо

Клео, стоявшей в дверях будуара, внес Геро в маленькую гостиную и положил девушку на диван. — Воды и губку, — велел он вошедшему следом Маркосу, бледному и испуганному. — Быстро! — Дамиан заметил, что Геро открыла глаза, и спросил: — Как ты себя чувствуешь? Голова сильно болит?

— Сильно. Прости… я была неосторожна…

Геро опять потеряла сознание, а когда очнулась, Дамиан уже промыл ей рану.

— Что здесь все-таки произошло? — Клео стояла в дверях; ее взгляд был прикован к бледному лицу Геро.

— Геро упала с лестницы, — коротко ответил Дамиан, нащупывая у Геро пульс.

— С лестницы?

— Она вешала на дверь майский венок, — нетерпеливо объяснил он.

— Рана серьезная? — Старая дама вошла в комнату и остановилась у дивана, глядя на девушку без малейшего сострадания. — Что-то еще повреждено?

— Нельзя сказать, пока врач не осмотрит ее. — Дамиан взглянул на вернувшуюся Кристину. — Ты разыскала доктора?

Кристина кивнула.

— Он сейчас приедет. — От пережитого волнения у нее все еще дрожал голос. — Он спросил, что случилось, я ему объяснила. Он велел перенести Геро в спальню и уложить в постель, чтобы он мог сразу осмотреть ее.

Смысл этих слов дошел до Геро, лишь когда Клео, пристально глядя в глаза внуку, произнесла:

— Тебе лучше позаботиться об этом, Дамиан.

Этот тон и этот взгляд…

Зная, что Дамиан женился на Геро исключительно ей назло, Клео была почти уверена, что супружеской близости между ними не было. Геро понимала, что теперь Клео ждала, как Дамиан отреагирует на ее слова.

Он спокойно кивнул и спросил «жену»:

— Хочешь, чтобы я помог тебе, дорогая? Или предпочитаешь, чтобы с тобой была Кристина?

— Лучше Кристина…

— Странно, — пробормотала старая дама, пристально глядя на внука. — Да… очень странно, что она отказывается от помощи мужа. Но тебе все же придется позаботиться о ней — Кристина нужна мне самой. Пойдем, Кристина, ты почитаешь мне книгу!

С трудом, опираясь на палку, Клео вышла из комнаты. Кристина лишь смущенно шепнула Дамиану «извини» и последовала за ней.

— Ну, девочка, — сказал Дамиан, поднимая Геро на руки, — кажется, мне самому придется раздевать тебя. Может быть, это послужит тебе уроком, и ты больше не будешь падать с лестницы.

Его голос звучал беспечно, но когда Геро взглянула ему в лицо, она увидела, что Дамиан бледен. Не мог же он побледнеть оттого, что ему придется укладывать девушку в постель? Значит, он… Он так разволновался из-за ее падения? У Геро больше не было сил думать — она погружалась в сон… или в забытье. Она еще ощутила, что Дамиан несет ее по лестнице наверх, потом какой-то туман окутал ее, и сквозь него до девушки долетел удивленный голос врача:

— Ей исключительно повезло — небольшая ранка на голове, несколько ушибов… ну, еще растяжение связок на руке. Поразительно… упасть с такой высоты на мраморные плиты… — Врач замолчал, удивленно качая головой. Геро открыла глаза, но этого сначала никто не заметил. — Она могла сильно покалечиться. Удивительно, что так обошлось.

Геро с трудом разомкнула спекшиеся губы и чуть слышно прошептала:

— Кристина приняла меня на себя. Мужчины обернулись.

— Тогда вы должны поблагодарить ее — она, возможно, спасла вам жизнь, — серьезно сказал врач. Он повернулся к Дамиану. — Пусть ваша жена недельку проведет в постели. Завтра я навещу ее, а пока дам обезболивающее. — Он направился к двери. — Не провожайте меня, Дамиан, я найду дорогу. — И дверь за доктором закрылась.

Дамиан остался рядом с Геро. Он уже не был так бледен, легкая улыбка смягчала его суровые черты.

— Как ты себя чувствуешь? — Прохладная рука Дамиана коснулась ее лба. — Чуть полегчало?

Геро слабо улыбнулась.

— Совсем не больно.

— Доктор Лука сделал тебе укол. Но он сказал, что боль может вернуться, и оставил таблетки. Если ночью тебе станет хуже, непременно позови меня.

Позвать его… Геро перевела взгляд на дверь, разделяющую их комнаты. Она была открыта.

— Хорошо, — пообещала девушка, — я позову тебя.

Звук распахнувшейся двери заставил Геро повернуть голову. В комнату вбежала Елена. Ее хорошенькое личико было залито слезами.

— Тетя Геро, ты… сильно ушиблась? — Девочку душили рыдания. — Зачем ты забралась на эту лестницу? Ну почему ты так н-неосторожна? Тебе, наверное, очень больно?

— Нет, девочка моя. Со мной ничего страшного. Вытри глазки; ты же знаешь, что слезы портят цвет лица. Вот, возьми мой платок. — На вид сама едва-едва старше девочки Геро разговаривала с нею как мать. Дамиан с каким-то странным выражением на лице смотрел, как Геро вытирает Елене слезы. — Так-то лучше. А теперь улыбнись!

Елена послушно улыбнулась, но все еще всхлипывала.

— Я боялась, что ты умрешь, и тогда я опять буду совсем одна.

Большие серые глаза Геро взглянули на Дамиана, и этот взгляд был красноречивее слов. Он внимательно посмотрел на свою племянницу. Губы девочки еще дрожали, хотя она и старалась улыбаться.

— Я вовсе не собираюсь умирать, а когда я совсем поправлюсь, мы с тобой устроим пикник. А если твой папа разрешит нам взять его машину, мы поедем на прогулку. Хорошо?

— Папа не даст нам свою машину. Он сам всегда ездит на ней.

— Не даст? — После минутного колебания Геро подняла глаза на Дамиана. — А ты?..

С совершенно необычной уступчивостью Дамиан сказал:

— Да, моя дорогая, можешь взять мою машину. — Естественно, он давал и своего шофера, потому что Геро не умела водить.

— Ой, как здорово! — сразу повеселев, воскликнула Елена. — Какой ты добрый, дядя Дамиан!

Следующим Геро посетил Нико; его быстро убедили, что беспокоиться нечего. Потом пришел Маркос. Он начал хлопотать вокруг девушки, совершенно забыв о присутствии Дамиана, который стоял у камина и молча наблюдал за ним. Наконец Дамиан не выдержал:

— Уходи, Маркос. Геро уже устала, ей надо отдохнуть.

— Я останусь, посижу с ней. Я не буду ее тревожить…

— Делай, что тебе велят. А пока ты еще здесь, я хочу кое-что тебе сказать. Не забывай, пожалуйста, что Геро — моя жена. Перестань ухаживать за ней. — Сказано было мягко, но достаточно веско.

Маркос надулся, начал спорить с братом:

— Ты же не уделяешь ей…

— Маркос! — одернула его Геро, заметив, как помрачнело лицо Дамиана.

— Но ведь это правда! Ты бы со скуки умерла, если бы я не приглашал тебя на прогулки.

Глаза Дамиана опасно сверкнули.

— Больше ты не будешь приглашать Геро на прогулки. Тебе ясно, Маркос?

— В этом же нет ничего дурного…

— Не спорь со мной! — Дамиан повысил голос. — Отныне вы с Геро больше не будете гулять вдвоем. А теперь делай, что тебе сказано — уходи!

Когда дверь за Маркосом с шумом захлопнулась, Дамиан строго посмотрел на Геро.

— Ты слышала?

— Я никогда не флиртовала с Маркосом, — пробормотала она, с трудом преодолевая навалившуюся на нее усталость. — И не понимаю, почему Маркос не должен приглашать меня на прогулки. — Геро сжала в руке носовой платок и почему-то опустила глаза. — Все равно никто не верит, что ты женился на мне по любви.

— Никто в нашей семье не женился по любви, — напомнил он ей. — Но после вступления в брак никто не флиртует на стороне. В нашей семье это запрещено, и Маркос об этом знает.

Геро взмахнула длинными ресницами.

— Тогда почему ты уделяешь столько внимания Катрине? — против воли вырвалось у нее; она тут же смутилась и покраснела.

Геро испуганно взглянула на Дамиана. При мысли, что он может разозлиться на нее, у девушки душа ушла в пятки. Какое право имела она, нищая, необразованная девчонка, на которой Дамиан даже женат не был, спрашивать у него отчета? Сначала он спас ее, потом, решив, что она может быть ему полезна, привез в этот дом, чтобы она сыграла роль его жены. Когда придет время, она получит билет в Англию, где найдет себе работу и вскоре забудет и Дамиана, и всех его родственников. Печально глядя на Дамиана, Геро хотела было извиниться, но он заговорил первым:

— Это тебя вовсе не касается, — сказал он таким тоном, который сразу поставил девушку на место. — Не забывай о своем положении в этом доме.

Геро закусила губу и чуть слышно пробормотала:

— Я просто не подумала. Я… я знаю, что это меня не касается.

Если она надеялась смягчить Дамиана своим раскаяньем, то ей это не удалось — выражение его лица осталось мрачным и недовольным. Обстановку несколько разрядило появление Пеппо. Когда произошел несчастный случай, сестры Дамиана не было дома, но все равно она уже давно могла бы прийти к Геро — ведь она вернулась домой как раз в тот момент, когда вышел врач, а с тех пор прошел почти час. Геро была уверена, что Пеппо зашла ее навестить только приличия ради. Сразу вслед за ней пришла Кристина, и Дамиан оставил женщин одних.

— Как ты себя чувствуешь? — Этот прозаический вопрос был задан совершенно равнодушным тоном. Пеппо стояла на некотором удалении от кровати, так будто Геро была заразной.

— Гораздо лучше, спасибо. — Геро не пыталась скрыть свою холодность к Пеппо, общество этой женщины не доставляло ей ни малейшего удовольствия. — Доктор дал мне обезболивающее.

— У тебя, кажется, разбита голова? — спросила Пеппо без тени сочувствия.

— Геро ударилась о мраморные плиты, — с неожиданной резкостью вмешалась Кристина. — Все могло закончиться гораздо хуже! — Последние слова она добавила машинально и немного смутилась, когда Геро сказала:

— Конечно. Меня спасла Кристина. Ей удалось смягчить падение.

— Вот как. — Пеппо как-то странно взглянула на Кристину, инстинктивно почувствовав происходящую в ней перемену. Но не это удивило Геро. Ее поразила интонация, с которой Пеппо сказала свое «вот как». Девушка была уверена, что это означало «как жаль».

Геро чувствовала, что будь ее травма серьезнее, Пеппо была бы только рада этому. А Клео? Сожалела бы она, если бы Геро была тяжело ранена? Девушка задумалась. Ей почему-то казалось, что Клео беспокоится о ней… хотя поведение старой дамы не давало повода так думать.

Геро утвердилась в своих предположениях, когда после обеда Клео пришла к ней, преодолев крутую лестницу с помощью внука.

— Как ты сейчас, девочка? Голова болит? — Сочувствие в голосе и непроницаемый взгляд.

— Мне гораздо лучше, спасибо. — Геро слегка смутилась: ей стало стыдно своего дерзкого поведения со старой женщиной. — И боль прошла.

— Обычно такие дела мы поручаем слугам. В будущем поступай так же. — Голос Клео был строг, но Геро понимала, что бабушка Дамиана читала ей нотацию для ее же блага. — Ты очень своенравная девушка. Дамиану следует покрепче держать тебя в руках. — На это Геро только улыбнулась. Клео отчитывала ее, чтобы не показаться слишком мягкой. — Если он не послушается моего совета, он еще с тобой намучается. — Потом она попросила внука проводить ее вниз, а у дверей добавила: — Девочка еще будет страдать от боли; приготовься к бессонной ночи, Дамиан.

Клео не ошиблась. Как и предупреждал врач, боль вернулась — сначала тупая, потом все острее. Геро не выдержала и тихо застонала. Почти тут же из своей комнаты вышел Дамиан, на ходу запахивая халат, надетый поверх голубой пижамы.

— Очень больно? — Он заметил смятое покрывало, свесившееся на пол.

Геро кивнула, потом уткнулась в подушку и расплакалась.

— Выпей лекарство. — Дамиан приподнял голову девушки. Она поневоле положила голову ему на плечо. Уже давно Геро не тосковала о матери так, как сейчас. Дамиан, похоже, почувствовал ее состояние и дал ей выплакаться.

— Прости… обычно я не плачу. — Геро смущенно взглянула на него. Ее красивые серые глаза были затуманены болью, на ресницах дрожали слезы.

— Прими таблетку, и тебе полегчает. — Он протянул ей лекарство и стакан воды. — Выпила?

Геро слабо улыбнулась. Потом как маленький ребенок, который хочет, чтобы его убаюкали, устроилась у него на плече. Через несколько минут сон сморил ее. Она уже не почувствовала, как нежно Дамиан положил ее на подушку и укрыл одеялом. Она не видела, с каким выражением он смотрел на нее, такую бледную и хрупкую, почти потерявшуюся на огромной кровати под тяжелым шелковым балдахином.

Но даже если бы Геро и довелось это увидеть, она вряд ли смогла бы понять чувства Дамиана.