"Возвращение леди Линфорд" - читать интересную книгу автора (Эшли Энн)

Глава вторая

Неодобрительно фыркая, Пеплоу смерил взглядом неотёсанного простолюдина, испачкавшего грязными ботинками недавно вымытые парадные ступени. Одежда из домотканой материи, сломанный нос, свидетельствующий о занятиях боксом. Если бы хозяин не предупредил, что ровно в полдень явится посетитель, которого следует немедленно провести к нему, дворецкий без колебаний приказал бы низкорожденному гостю, воспользоваться чёрным ходом.

Однако многолетняя служба в семействе Карлтон не прошла бесследно, и Пеплоу покорно повиновался приказу его светлости. Проведя посетителя в библиотеку, где уже ждал виконт, Пеплоу подал гостю бокал бренди и безмолвно удалился.

Виконт подверг посетителя беглому осмотру, однако, не в пример Пеплоу, немедленно оценил острый ум, светящийся в серых глазах, и заподозрил, что эти глаза также оценивают его.

— Вы получили моё письмо, мистер Стаббз, следовательно, имеете представление о необыкновенно сложном деле, которым я прошу вас заняться. Однако порядочность побуждает меня признать, что я не питаю особых надежд на успешный исход.

Генри Стаббз молча порылся в кармане и вытащил записную книжку.

— Ага! Ваша юная жена исчезла шесть лет назад, примерно через полтора месяца после свадьбы. Как вы полагаете, она покинула ваше родовое поместье вечером, но её отсутствие было замечено лишь на следующий день.

— Стаббз, конечно, это кажется странным, но, видите ли, моя жена любила уединение и большую часть времени проводила в своей комнате за чтением, поэтому её не сразу хватились. Горничная обнаружила её отсутствие на следующее утро, но, поскольку ей показалось, что в постели спали, не подняла тревогу. В то время в поместье гостила моя дальняя родственница мисс Матильда Картленд. Она подумала, что моя жена, пошла прогуляться, и только в середине дня забеспокоилась и организовала поиски. — Виконт умолк, задумчиво потягивая вино, затем продолжил: — Лично я считаю, что жена не спала в своей постели, а незамеченной покинула дом ранним вечером. Где она провела ту ночь, я до сих пор не знаю, но на следующий день она села в омнибус к западу от Фарнборо. Приехав в Лондон поздно вечером, она вышла в Холборне. Возчик заметил, что она остановилась на углу, поговорила с прохожим, а затем направилась на запад. И больше её никто не видел.

— Кроме вас, были ли у неё родственники или друзья, живущие в Лондоне, милорд?

— Очень много родственников, но её отец не общался с ними, и я знаю, что она не искала приюта ни у одного из них. Она также не пыталась связаться со своей матерью, которая в то время жила в Ирландии. Когда в конце концов, эта дама ответила на моё письмо, то уверила меня в том, что не видела свою дочь с того дня, как покинула дом прежнего мужа двенадцать лет назад. Рейчел также не обратилась за помощью к старшей сестре матери, леди Торрингтон, которая в то время действительно жила в Лондоне, но впоследствии умерла. — Милорд снова задумался. — Хотя леди Торринггон очень тревожилась о своей племяннице, гораздо больше, чем родная мать, ей запрещали общаться с ребёнком с четырёхлетнего возраста, то есть с момента побега матери. Поэтому вряд ли Рейчел вообще знала, что у неё есть тётя.

— Если вспомнить, что ваша жена направлялась на запад, вполне естественно предположить, милорд, что она шла сюда.

— Эта мысль приходила мне в голову, но, если таковым и было её намерение, сюда она не прибыла. — Виконт взглянул в проницательные глаза сыщика. — В тот вечер я ушёл из дома в одиннадцать часов и вернулся лишь на следующее утро. Дворецкий, в словах которого я нисколько не сомневаюсь, уверил меня, что никто не приходил.

Мистер Стаббз снова сверился со своими записями.

— Вы сообщили, что сразу же обратились в Главное полицейское управление, но поиски оказались безрезультатными. Вы также поместили объявления в газетах по всей стране, предлагая за информацию солидное вознаграждение.

Лорд Линфорд согласно кивнул.

— Было несколько откликов, но все свидетельства оказались ошибочными. Месяцы шли, я начал думать, что она умерла, и всё же… — Он оторвал взгляд от содержимого своего бокала. — По всей вероятности, моя жена умерла, но я хотел бы иметь доказательства. Я — единственный ребёнок своих родителей и потому, естественно, хотел бы иметь законного наследника.

— Это можно понять, милорд. Как вы сами сказали, по прошествии стольких лет задача нелёгкая, но Генри Стаббз никогда не отступал перед трудностями. Я должен нанести визит своим бывшим коллегам на Боу-стрит… может, кто-нибудь что-то помнит об этом деле. Но сначала я хотел бы кое-что уточнить. Сколько лет вашей жене, милорд?

— Когда она исчезла, ей было шестнадцать.

— То есть теперь ей двадцать два. Ещё мне нужно описание её внешности.

Виконт мысленно застонал. Действительно, безнадёжное дело. Такое безнадёжное, что он чуть не предложил посетителю забыть о нём, но в последний момент одёрнул себя.

— После свадьбы я оставался с женой всего пять недель, и за прошедшие годы, мои воспоминания стали очень смутными. Могу лишь сказать вам, что у неё были зелёные глаза, а волосы… Её волосы были… э… коричневатые.

— Тёмные?… Каштановые?

— Средние… ближе к тёмным, я думаю.

— Рост?

— Среднего роста. Её голова достигала моего плеча. Значит, среднего роста. И она была несколько полновата.

Мистер Стаббз пожал плечами.

— Это ничего не значит, милорд. Моя дочка Бесси в таком же возрасте была пышечкой. Щенячий жир, как говорит моя жена. А теперь Бесси стройней некуда. — Стаббз поскрёб седую голову. — Видите ли, милорд, беда с дамами в том, что они могут легко изменить внешность — покрасить волосы, размалевать лицо.

Виконт громко вздохнул:

— Вы обречены на неудачу, Стаббз, и вы это прекрасно понимаете.

— Ничего подобного, сэр! — пылко возразил сыщик и, опрокинув остатки бренди в глотку, поднялся. — Через некоторое время я хотел бы съездить с вами в Гэмпшир и поговорить с теми, кто хорошо знал вашу жену. Но сначала я наведу справки здесь. Я свяжусь с вами, но не ожидайте известий раньше, чем через неделю или две.

Как только мистера Стаббза проводили из библиотеки, виконт приказал запрячь в двуколку пару лошадей и через полчаса уже пробирался по запруженным экипажами лондонским улицам к Гайд-парку.

Для сливок общества час ещё ранний, но, как заметил виконт, поворачивая, норовистых лошадей к воротам, парк не был пустынным.

Не спеша, проехавшись по дорожкам, время от времени, останавливаясь поговорить со знакомыми, он уже возвращался к воротам, когда изящная дама, прогуливающаяся с горничной по газонам, привлекла его внимание. Он остановил лошадей рядом с нею.

— Миссис Стоуэн! Фортуна улыбнулась мне! Полагаю, вы оправились от головной боли?

Дама подошла к двуколке и, подняв голову, улыбнулась виконту.

— Вполне, милорд, и теперь я наслаждаюсь чудесным майским солнцем.

Её красота ничего не потеряла при дневном свете, который многие женщины называют жестоким. В зелёном костюме, в модной шляпке, из-под которой струились роскошные локоны цвета красного дерева, она выглядела восхитительно.

— Не могу ли я убедить вас прокатиться со мной, миссис Стоуэн? Как вы справедливо заметили, день чудесный, и стоит насладиться им сполна.

— С удовольствием приняла бы ваше приглашение, сэр, но, к несчастью, не могу оставить свою горничную. Одна она не найдёт дорогу на Уимпл-стрит. Видите ли, она почти не знает Лондон, а ваш экипаж не предназначен для троих.

— В самом деле. Но у меня есть лучшее решение, — виконт повернулся к груму и швырнул ему соверен. — Джем, я бы хотел, чтобы ты проводил эту девушку домой. Найми экипаж, если хочешь, а потом возвращайся на Гровенор-сквер.

Перекинувшись несколькими тихими словами с горничной, Эмили взобралась в двуколку и села рядом с виконтом.

— Думаю, с Элис всё будет в порядке, — сказала она, оглядываясь на горничную, удалявшуюся вместе с дружелюбным грумом. — Она стесняется незнакомых, мужчин в особенности.

Бросив на спутницу быстрый пытливый взгляд, виконт повернул упряжку к воротам и выехал на забитую транспортом Пиккадилли.

— Вы очень тревожитесь о вашей горничной, мадам?

Она пожала плечами:

— Но ведь Элис, так молода. Она у меня уже четыре года. Мы с тётей случайно наткнулись на неё в Бристоле. Она бежала от пьяного отца, который собирался продать её одному из своих дружков-негодяев. За кружку вина! Ей было всего тринадцать лет… тринадцать, и собственный отец заставлял её заниматься проституцией. В жестоком мире мы живём, сэр.

— Вы правы, мадам. Но в вас девушка нашла заботливую госпожу.

— Это мне повезло, — возразила Эмили. — Может, она и молода, но отличная служанка… трудолюбивая, честная, а самое главное, преданная.

Эмили умолкла на минуту, глядя, как виконт виртуозно провёл свою двуколку между омнибусом и громыхающим экипажем, затем похвалила его ловкость:

— Мне бы не хватило выдержки в этой сутолоке.

— Практика, мадам. Вот и все.

Виконт взглянул на её восхитительный профиль: маленький прямой нос, слегка вздёрнутая верхняя губка. Да, очаровательный рот, нежный, соблазнительный… Усилием воли он заставил себя сосредоточиться на дороге.

— Помнится, вы говорили, что приехали из Западной Англии. Вы живёте одна, миссис Стоуэн, или с родственницей?

— Сейчас я живу совсем одна, — ответила Эмили, и он отчётливо услышал печальные нотки в её приятном голосе.

— Простите. Вы давно овдовели?

— Я не вдова, сэр. — Её ответ удивил его. — К несчастью, мой муж жив и здоров.

— Но я понял, что…

— Очевидно, из разговора с мистером Чефингемом, — с улыбкой прервала она. — Действительно, нехорошо с моей стороны, но, когда я впервые встретила вашу тётю, я сказала, что моего мужа больше нет со мной. Это, чистая правда. Мы живём совершенно раздельно и оба довольны этим. Я, конечно, понимала, как будут истолкованы мои слова. Однако теперь Хенриетта знает, что мой муж жив, и обещала сохранить мой секрет.

— Я не считаю себя тугодумом, мадам, но в данный момент не вижу, почему вы хотите, чтобы вас считали вдовой.

— Это потому, что вы мужчина, сэр.

— Я рад, что вы это заметили, — сухо сказал он, получив в награду восхитительный весёлый смех спутницы.

— Поверьте, милорд, я в этом никогда не сомневалась. Но если серьёзно, я приехала в Лондон по… по нескольким причинам. Вдовство придаёт мне респектабельность. Если бы в обществе знали, что мы с мужем живём врозь уже несколько лет, это дало бы повод для слухов. А я ни при каких условиях не желаю становиться объектом вульгарных пересудов.

Поскольку лорд Линфорд несколько лет назад, — когда таинственно исчезла его жена — находился именно в таком положении, он вполне мог понять её доводы.

— Я не из сплетников, так что ваш секрет в полной безопасности, мадам.

Ему снова пришлось заставить себя сосредоточиться на дороге, но забыть о спутнице он не мог. Его тёмные брови озадаченно сошлись на переносице. Как мужчина в здравом уме, которому выпало счастье получить в жёны такое очаровательное создание, мог позволить ей жить отдельно? Это было выше его понимания.

Должно быть, её муж сумасшедший, решил он, если только не стар и немощен и его больше не интересует физическая сторона брака. Но даже если так, она, достаточна умна, чтобы возбуждать интеллектуально.

Виконт попытался бороться с любопытством, но любопытство победило.

— Ваш муж намного старше вас, мадам?

— Он несколько старше меня, сэр.

— Вы давно живёте раздельно?

— О да. Уже несколько лет.

— Должно быть, вы вышли замуж очень юной?

— Совсем ребёнком, милорд! — На этот раз её смех прозвучал невесело. — Слишком, слишком юной, чтобы быть связанной, с таким мерзким распутником.

Увидев, что виконт шокирован, она отвернулась, и он не заметил мелькнувшего в больших зелёных глазах довольного блеска. Её внимание привлекла всадница на красивой, серой в яблоках кобыле.

— Какая очаровательная лошадь! Как бы я хотела, чтобы Молния была со мной.

— Вы любите верховую езду? — вежливо спросил он, все ещё не придя в себя после её шокирующих откровений.

— Обожаю. Дома я почти каждый день отправляюсь на верховые прогулки. Молния — чудесная лошадь, но слишком пугливая. Она не справилась бы с лондонским шумом и сутолокой. Было бы слишком жестоко привозить её сюда.

— Тогда позвольте предложить вам одну из моих лошадей, вполне подходящую для дамы. Можете пользоваться ею, когда пожелаете.

— Вы очень любезны, милорд, но вряд ли я посмею злоупотреблять вашим великодушием после такого короткого…

— Не надо банальностей, мадам! — резко прервал он, но тут же улыбнулся, безошибочно распознав гнев, вспыхнувший в зелёных глазах. — Поверьте, этот договор послужит нашей общей выгоде. Мои лошади явно застаиваются в городе. Так что решено. Я заеду за вами… скажем, завтра в полдень?

— Мне действительно не стоило бы соглашаться, но ваше любезное предложение так заманчиво. Я очень скучаю по ежедневным верховым прогулкам.

— Уступите искушению, мадам, — мягко, но настойчиво попросил он. — Вы получите удовольствие.

С полчаса он катал свою спутницу по Лондону, показывая различные достопримечательности, и затем неохотно отвёз её домой, к маленькому домику в центре Уимпл-стрит.

— Благодарю вас, милорд. Прогулка была восхитительной. Я вполне сознаю, какую честь вы мне оказали. В сравнении с этой поездкой любая другая меркнет.

— Вы мне льстите, мадам! — улыбаясь, ответил он на шаловливое поддразнивание и помог ей сойти на землю. — До завтра.

Виконт вернулся на Гровенор-сквер в чудесном расположении духа, утренняя депрессия была совершенно забыта. Он подвёл упряжку к конюшне, и через несколько минут вошёл в дом, где был встречен преданным слугой, сообщившим, что в библиотеке его ждёт посетитель.

Брови виконта поползли вверх.

— Но разве вы не объяснили ему, что я могу задержаться?

— Объяснил, милорд. Только она, настояла на своём.

— Понимаю. И давно моя тётушка ждёт меня?

— Около получаса, сэр, — ответил Пеплоу, освобождая хозяина от шляпы и перчаток, а затем открывая ему дверь в библиотеку.

— Дорогая Хетти, и чему же я обязан удовольствием этого визита?

— Ничему особенному. — Тётушка отложила журнал, ожидая, пока племянник усядется в любимое кресло с подголовником. — Ты так внезапно исчез вчера с бала, что я не успела спросить, посетишь ли ты завтрашний раут у леди Сомервилл.

— Я не получал приглашения.

— Конечно, но до вчерашнего вечера леди Сомервилл не знала, что ты вернулся в Лондон, и попросила меня пригласить тебя. Ты поедешь?

— Возможно, — уклончиво ответил он, не желая связывать себя обязательствами. — А миссис Стоуэн там будет?

— Естественно. Молодую вдову, очаровательную и прекрасно воспитанную, приглашают всюду.

— Вдову? — Он насмешливо приподнял чёрные брови. — Полно, дорогая тётя.

— О, понимаю. Она доверила тебе свой секрет, не так ли?

— Да, — признался он. — Мне выпало счастье встретиться с ней в парке, и я пригласил её в свою двуколку.

Виконт умолк, задумчиво уставившись на тётушку.

— Хетти, мне кажется, вы без ума от этой женщины. Вы простите меня, если я скажу, что не в ваших привычках брать под крылышко абсолютно незнакомого человека? Не спорю, она прелестна, но подозреваю, что именно ваша поддержка открывает ей двери в высшее общество.

— Вначале, возможно, — согласилась леди Барнсдейл, — но не теперь. Ты сам знаешь, Линфорд, что бомонд по большей части состоит из дураков, поклоняющихся двум богам: скандалу и интриге. А Эмили Стоуэн, несомненно, представляет загадку — лакомый кусочек для пересудов.

— Да, эта женщина не так проста, как кажется на первый взгляд, — сказал виконт, вспоминая разговор с Чефи. — И познакомились вы при очень странных обстоятельствах. Упасть в обморок под колёса экипажа — довольно странно, вы согласны?

Леди Барнсдейл обратила глаза к небесам.

— Не сомневаюсь, ты услышал это от Чефи. Ну, к твоему сведению, Линфорд, она не падала в обморок. Она зацепилась каблуком за подол платья и оступилась. В этом нет ничего странного. Со мной так случалось не раз! Не отрицаю, тогда я была не в восторге и отчитала её за неуклюжесть. — Тётушка хихикнула. — И пусть тебя не обманывает её хрупкая женственность, племянничек. Она набросилась на меня, как мегера. Не зря Господь одарил её волосами такого цвета!

Итак, у милой Эмили крутой нрав? Ну, ему следовало догадаться, размышлял виконт, вспоминая неприкрытый гнев, вспыхивавший в её глазах при малейшем упрёке.

— Да, прелестная малышка несомненно, способна заинтриговать. Думаю, следует познакомиться с ней поближе. Общество Эмили Стоуэн поможет мне скоротать время в Лондоне. — Даже произнося эти слова, он сознавал, что лукавит.

На следующий день виконт прибыл на Уимпл-стрит точно в полдень. Пожилой дворецкий впустил его в дом и по узкой лестнице провёл в маленькую гостиную, окнами выходящую на улицу.

Слегка нахмурившись, Линфорд обвёл взглядом старинную, но ещё крепкую мебель. На одной из стен висела картина — портрет женщины, одетой по моде прошлого века. Портрет явно не гармонировал с безрадостной обстановкой.

Виконт услышал, как открывается дверь, и обернулся. В дверях стояла Эмили в элегантной тёмно-зелёной амазонке, с пеной кружев вокруг шеи. На её губах порхала улыбка.

— Восхищаетесь богатством моего дома? Унылое выражение его лица не обмануло её.

— Как и портрет, вы не подходите к этому окружению.

— Благодарю вас. Принимаю ваше замечание за комплимент. — Эмили подошла к нему. — Этот дом не в моём вкусе, но мой агент снял его всего лишь на сезон. Я довольно поздно надумала приехать в Лондон, и собственность в более фешенебельных районах была расхватана за много месяцев до того. Однако кое в чём я выгадала. Владелец дома, уехавший за границу, оставил весь персонал.

Виконт кивнул, разглядывая портрет.

— А этот портрет… Он тоже был оставлен вам?

— Нет, сэр. Я привезла его из Сомерсета. Не могу надолго расставаться с ним, как и с моей Элис, — печально сказала Эмили, и виконт пытливо взглянул на неё.

— Ваша родственница, мадам?

— Я называла её тётей, но леди Анна не была моей родственницей. Однако она, можно сказать, вырастила меня. Воспитала, сформировала, как личность. Единственный человек на земле, которого я искренне любила. — На этот раз глаза Эмили засверкали непролитыми слезами. — Она умерла прошлой осенью… и боль потери все ещё очень сильна.

Эмили покачала головой, как будто стряхивая меланхолию, угрожавшую поглотить её, затем сказала со свойственной ей решительностью:

— Идёмте, сэр. Прошлое, со всеми воспоминаниями, и счастливыми, и печальными, невозможно изменить, а нас ждёт чудесный день. Мне не терпится прокатиться верхом.

Виконт последовал за ней на улицу, и Эмили радостно вскрикнула, увидев прекрасного гнедого коня, которого он привёл для неё. Эмили не возразила, когда виконт легко поднял её в седло, и затем они поскакали бок о бок, сопровождаемые его грумом, тактично державшимся позади.

Задолго до того, как они достигли парка, виконт с удовлетворением обнаружил, что Эмили — прекрасная наездница. Она держалась в седле изящно и непринуждённо, ловко управляя далеко не смирным конём.

Они привлекали внимание прохожих, и Эмили не преминула об этом сказать:

— Можно подумать, что мы пара ярмарочных клоунов, милорд!

Он улыбнулся:

— В Лондоне не привыкли видеть меня верхом, мадам. Я чаще пользуюсь двуколкой.

— Значит, я лишила вас любимого удовольствия, сэр. — Она бросила на него один из тех дразнящих взглядов, к которым он уже начал привыкать. — Но не ждите извинений, поскольку вы сами предложили. Нет, — тут же исправилась она, — точнее, вы настояли на верховой прогулке, не так ли? Несмотря на то, что ваша тётя часто говорит о вас, она позабыла сообщить мне о вашем сильном… нет, я бы даже сказала — властном характере.

— Если и так, то я вовсе не огорчён. Наоборот, счастлив, ведь я получил возможность снова наслаждаться вашим обществом. И не отрицайте, мадам, вам тоже эта прогулка доставляет удовольствие.

— Я и не собиралась отрицать, — серьёзно ответила она. — Но милорд, не злоупотребляйте вашей властностью. Я не всегда положительно на неё реагирую и могу отплатить тем же.

Он искренне расхохотался, чем снова привлёк к ним пристальные взгляды, но он их не замечал: прелестная спутница целиком завладела его вниманием.

Восхитительное создание. Озорное и весёлое. Просто находиться рядом с ней — уже счастье. Он прекрасно понимал, почему тётя так полюбила её. Ему она тоже нравится, с самого начала его тянет к ней.

Нет, здесь нечто большее, гораздо большее, чем естественное желание мужчины, вызванное красивой женщиной. Не понимая причин, он чувствовал это странное притяжение. Может, они родственные души? Вполне вероятно. Только здравый смысл подсказывал ему, что их дружба недолговечна и неизбежно закончится вместе с окончанием сезона. Она пойдёт своим путём, он — своим.

У него хватит опыта и мудрости обуздать свои чувства и, когда придёт время, расстаться с ней, сохранив приятные воспоминания и неразбитое сердце, решил он, высокомерно игнорируя внутренний голос, предупреждавший, что рассудительность и опыт — слабое оружие против столь сильного искушения.