"Насчастливый город" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)Глава 11 ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ:[28] ПЕРВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕНа следующее утро Эллери Квин постучал в дверь дома Норы незадолго до восьми. Глаза Норы были опухшими. — Спасибо за… вчерашнее. Вы уложили Джима в кровать, пока я вела себя так глупо… — Чепуха, — весело отозвался Эллери. — Со времен Евы не было жены, которой бы не казалось, что мир рушится, когда муженек впервые вернулся домой выпивши. Где заблудший супруг? — Бреется наверху. — Рука Норы дрожала, когда она возилась с тостером на столе. — Могу я подняться? Мне бы не хотелось смущать вашу золовку, рыская по спальному этажу в такой час… — О, Розмэри не встает до десяти, — сообщила Нора. — А ноябрьские утра такие чудесные! Поднимитесь и скажите Джиму, что вы о нем думаете. Эллери засмеялся и зашагал вверх по лестнице. Постучав в полуоткрытую дверь хозяйской спальни, он услышал голос Джима из ванной: — Нора? Я знал, что моя дорогая малышка простит меня… — При виде Эллери Джим оборвал фразу. Выбритая половина его лица была одутловатой, а веки — отечными. — Доброе утро, Смит. Входите. — Я заглянул на минуту узнать, как вы себя чувствуете, Джим. — Эллери прислонился к дверному косяку ванной. Джим с удивлением повернулся: — Откуда вы знаете? — Откуда я знаю? Не говорите, что вы не помните, как Пэт и я привезли вас домой. — Черт! — простонал Джим. — А я-то ломал себе голову… Нора не разговаривает со мной. Не могу ее порицать. Я вам ужасно признателен, Смит. Где вы меня нашли? — В заведении Карлатти на 16-м шоссе — — В этой забегаловке? — Джим покачал головой. — Неудивительно, что Нора злится. — Он глуповато усмехнулся. — Ночью меня рвало. Нора привела меня в порядок, но не сказала ни слова. Что за глупая игра в молчанку! — Зато вы, Джим, по дороге домой играли в глупые разговоры. — Вот как? Что же я говорил? — Что собираетесь избавиться от какой-то твари, — беспечно отозвался Эллери. Джим моргнул и снова повернулся к зеркалу. — Очевидно, я был не в себе. А может быть, думал о Гитлере. — Эллери кивнул, глядя на дрожащую в его руке бритву. — Ни черта не помню! — На вашем месте, Джим, я отказался бы от выпивки, — дружелюбно посоветовал Эллери. — Конечно, это не мое дело, но, если вы будете говорить такие вещи, вас могут неверно понять. — Да. — Джим коснулся выбритой щеки. — Пожалуй, вы правы. О, моя голова!.. Больше никогда в жизни… — Скажите это Норе, — засмеялся Эллери. — Ну, пока, Джим! — До свидания. И еще раз спасибо. Эллери, улыбаясь, вышел. Но на лестничной площадке улыбка его исчезла. Ему показалось, что дверь комнаты для гостей открыта чуть шире, чем была, когда он входил в спальню Джима. Эллери Квину становилось все труднее работать над романом. Во-первых, из-за погоды. Осень пестрела красными, оранжевыми и зеленовато-желтыми красками; в воздухе ощущался намек на ранний снег; ночи наступали быстро. Эллери одолевало искушение побродить по сельским дорогам, ощущая под ногами сухие листья, особенно после захода солнца, когда на небе опускался занавес, в фермерских домиках зажигались огоньки, а из темных сараев иногда доносились ржание или лай. Уилси Галлимар приехал в город с пятью грузовиками индеек и сбыл их моментально. Во-вторых, мешала Пэт, чья привычка заглядывать ему через плечо стала хронической. Она настолько открыто липла к Эллери, что Гермиона Райт начала потихоньку строить планы и даже Джон Ф., который никогда ничего не замечал, кроме погрешностей в закладных и редких почтовых марок, выглядел задумчивым… Это сильно осложняло работу. Но больше всего времени отнимало у Эллери незаметное наблюдение за Джимом и Норой. Атмосфера в доме Хейтов становилась все хуже и хуже. Джим и Нора перестали ладить. Они ссорились настолько горячо, что их резкие голоса доносились в ноябрьском воздухе до дома Райтов даже через закрытые окна. Иногда причиной была Розмэри, иногда пьянство Джима, а иногда деньги. Джим и Нора делали вид перед Райтами, что у них все великолепно, но это никого не вводило в заблуждение. — У Джима появилась новая привычка, — сообщила Пэт Эллери однажды вечером. — Он стал играть! — Неужели? — отозвался мистер Квин. — Сегодня утром Нора говорила с ним об этом. — Пэт была так расстроена, что не могла сидеть спокойно. — Джим все признал и тут же потребовал у нее денег. Нора умоляла его объяснить, что не так, но это только рассердило Джима. Эллери, я думаю, он повредился в уме! — Это не ответ, — возразил Эллери. — В его поведении есть какая-то система, Пэтти. Если бы только Джим заговорил — но он этого не желает. Прошлой ночью Эд Хотчкис привез его домой на такси. Я ждал на крыльце — Нора пошла спать. Джим был здорово пьян. А когда я начал его расспрашивать… — Эллери пожал плечами, — он бросился на меня с кулаками. Пэт… Девушка вздрогнула: — Что? — Джим закладывает драгоценности. — Драгоценности? Чьи? — Сегодня я следил за ним во время ленча, когда он вышел из банка. Джим зашел к Симпсону на площади и заложил, как мне показалось, брошь — камею с рубинами. — Это брошь Норы! Тетя Табита подарила ей ее по окончании школы! Эллери взял Пэт за руки. — У Джима нет собственных денег, верно? — Нет, кроме тех, что он зарабатывает. — Пэт сжала губы. — На днях папа говорил с ним о его работе. Джим пренебрегает ею. Вы ведь знаете папу — он кроток, как ягненок. Должно быть, это смущало его до крайности. Джим на него огрызнулся, а папа только заморгал и отошел. Вы заметили, как выглядит мама? — Ошеломленной. — Мама ни за что не признается, что в семье что-то не так, — даже мне. А Нора — тем более. Но весь город уже начал перешептываться — Эми Дюпре работает не хуже Геббельса! Я ненавижу их всех! Ненавижу Райтсвилл! Ненавижу Джима!.. Эллери пришлось обнять ее. Нора готовилась ко Дню благодарения с отчаянием женщины, изо всех сил цепляющейся за свой мир, который стал к ней враждебен. У Уилси Галлимара приобрели две лучшие индейки, каштаны жарили в неимоверных количествах, из клюквы с Лысой горы выжимали сок, репа, тыквы и прочая снедь также нуждались в заботах и хлопотах с помощью Альберты Манаскас или без нее, а главное — требовали сосредоточенности. Покуда ее дом наполняли аппетитные запахи, Нора не принимала помощи ни от кого, кроме Альберты, — ни от Пэт, ни от Гермионы, ни даже от старой Луди, которая сердито ворчала, что Герми прикладывала платочек к глазам. — С тех пор как мы поженились, Джон, это первый День благодарения, когда я не устраиваю семейный обед. Нора, детка, твой стол просто чудесен! — Может быть, на сей раз я не заработаю несварение желудка, — усмехнулся Джон Ф. — Только посмотри на эту индейку! Но Нора выпроводила всех в гостиную — еда была еще не совсем готова. Джим, слегка напряженный, но трезвый, хотел остаться и помочь. Нора кисло улыбнулась и выставила его вместе с остальными. Эллери Квин вышел на крыльцо дома Хейтов, поэтому первым увидел Лолу Райт, когда та появилась на дорожке. — Привет бездельникам! — поздоровалась она. — От бездельников и слышу. На Лоле были те же свитер, слаксы и лента в волосах. Ее дыхание распространяло тот же аромат скотча. — Не смотрите на меня как на постороннюю! Меня пригласила Нора. Воссоединение семьи и так далее. Забудем старые обиды и поцелуемся. Я не против. Но вы все-таки бездельник. Так и не пришли навестить малютку Лолу. — Был занят романом. — Черта с два! — засмеялась Лола, прислонившись к его плечу. — Никакой писатель не работает больше двух-трех часов в день. Это все из-за моей плаксы. Вы волочитесь за Пэт. Ну и ладно. Могло быть и хуже. У нее, по крайней мере, есть голова на хорошеньких плечиках. — Могло быть и хуже, Лола, но я ни за кем не волочусь. — Он к тому же и благороден! Ну и правильно делаете, братец. Прошу прощения — я должна выразить семейную привязанность. — Лола осторожно шагнула в дом сестры. Эллери некоторое время подождал на крыльце, потом последовал за ней. Его встретило бурное веселье. Только острый глаз мог разглядеть эмоциональную напряженность за ласковой улыбкой Герми и слабую дрожь руки Джона Ф., когда он брал у Джима мартини. Пэт навязала порцию Эллери, который предложил тост за Раскрасневшаяся Нора вышла из кухни и отправила всех в столовую, где они дружно выразили восхищение столом, похожим на журнальную иллюстрацию. Розмэри Хейт держала под руку Джона Ф. Это произошло, когда Джим выкладывал вторую порцию индейки. Нора, передававшая тарелку матери, внезапно вскрикнула и уронила ее на пол. Драгоценный — Нора! Эллери в один миг оказался рядом с ней. Она облизнула губы, белые, как новая скатерть, с криком вырвалась из рук Эллери и выбежала из комнаты. Они услышали ее шаги вверх по лестнице и щелчок запираемой двери. — Она заболела! Норе плохо! — Нора, где ты? — Кто-нибудь, вызовите доктора Уиллоби! Эллери и Джим одновременно поднялись на верхний этаж. Джим дико озирался вокруг. Эллери начал колотить в дверь ванной. — Открой дверь, Нора! — крикнул Джим. — Что с тобой? Появились Пэт и остальные. — Доктор Уиллоби сейчас придет, — сообщила Лола. — Где Нора? Ну-ка, мужчины, убирайтесь отсюда! — Она помешалась? — спросила Розмэри. — Эллери, ломайте дверь! — приказала Пэт. — Джим, папа, помогите ему. — С дороги, Джим, — потребовал Эллери. — Вы только путаетесь под ногами. Но при первом же ударе послышался крик Норы: — Если кто-нибудь войдет сюда, я… Не входите! Герми мяукала, как больная кошка, а Джон Ф. повторял: — Ну, Герми… Ну, Герми… С третьей попытки дверь поддалась. Эллери катапультировался в ванную, с трудом удержавшись на ногах. Позеленевшая Нора, склонившись над умывальником, глотала полные ложки сока жженой магнезии. Она повернулась к Эллери со странным торжествующим видом и без чувств упала ему на руки. Но когда Нору уложили в постель, разразилась бурная сцена. — Я чувствую себя как… как зверь в зоопарке! Пожалуйста, мама, уведи всех отсюда! Все вышли, кроме миссис Райт и Джима. Эллери слышал с лестничной площадки громкий голос Норы: — Нет, нет, нет! Он мне не нужен! Я не хочу его видеть! — Но, милая, — взмолилась Герми, — ведь доктор Уиллоби помогал тебе появиться на свет… — Если этот старый… старый козел подойдет ко мне, — закричала Нора, — я покончу с собой! Я выпрыгну из окна! — Нора! — простонал Джим. — Выйди отсюда! И ты тоже, мама! Пэт и Лола подошли к двери спальни и окликнули мать: — Мама, у нее истерика. Оставьте ее одну, и она успокоится. Герми вышла из комнаты. За ней последовал Джим, казавшийся ошеломленным. Они слышали кашель и плач Норы. Когда прибыл доктор Уиллоби, Джон Ф. сказал ему, что произошла ошибка, и отослал его. Эллери бесшумно закрыл дверь своей комнаты, но, прежде чем включил свет, понял, что в ней кто-то есть. Он повернул выключатель и спросил: — Пэт? Девушка съежилась на его кровати. На подушке возле ее лица расплылось влажное пятно. — Я ждала вас. — Пэт моргала от яркого света. — Сколько сейчас времени? — Уже за полночь. — Эллери выключил свет и сел рядом с ней. — Как Нора? — Говорит, что прекрасно. Думаю, с ней будет все в порядке. — Пэт немного помолчала. — Куда вы исчезли? — Эд Хотчкис повез меня в Конхейвен. — В Конхейвен? Туда же семьдесят пять миль. — Пэт села. — Чем вы занимались, Эллери? — Я узнал, что в Конхейвене хорошая лаборатория, поэтому доставил туда содержимое тарелки Норы. И… — Он сделал паузу. — Как вы сказали, туда семьдесят пять миль от Райтсвилла. — Они… они… — Ничего не обнаружили. — Тогда, может быть… Эллери встал с кровати и начал ходить взад-вперед по темной комнате. — Может быть все, что угодно. Коктейли. Суп. Закуски. Это была попытка наудачу — я знал, что результат будет нулевой. Хотя яд наверняка был в ее пище или питье. Все симптомы отравления мышьяком. К счастью, ей пришло в голову выпить жженую магнезию — эффективное противоядие при отравлении им. — А сегодня… День благодарения, — с трудом вымолвила Пэт. — Письмо Джима к Розмэри… датировано 28 ноября — сегодняшним днем. — Не торопитесь, Пэтти… Это могло быть совпадением. — Вы так думаете? — Или внезапным приступом расстройства пищеварения. Нора была возбуждена — она читала письма, видела абзац о мышьяке в книге по токсикологии… Возможно, причина чисто психологическая. Воображение иногда проделывает с нами странные штуки. Во всяком случае, время еще есть. Если план существует, это только начало. — Да… — Пэт, я обещаю вам, Нора не умрет! — О, Эллери! — Она подошла к нему в темноте и спрятала лицо в его пиджаке. — Я так рада, что вы здесь… — Выйдите из моей спальни, — нежно потребовал он, — пока ваш папа не явился сюда с дробовиком. |
||
|