"Дитя пламени" - читать интересную книгу автора (Эллиот Кейт)

НЕИЗВЕСТНАЯ СТРАНА

Алан с трудом протиснулся сквозь толпу причитавших и рыдающих людей. Оказавшись на улице, он свистом подозвал своих собак и бросился к маленькому домику Ади-ки, украшенному колокольчиками и венками. Она никогда не входила и не выходила без совершения особого ритуала на пороге дома, и, конечно, он никогда не видел, чтобы кто-то из деревенских заходил сюда. Но если их боги или их совет возжелают покарать его, они могут сделать это позже.

В доме он спрятал кожаный сверток с ее драгоценными реликвиями в деревянный сундук для большей сохранности. Он схватил один из ее мехов, которыми укрываются ночью, и поспешил на улицу, где его ждали собаки.

Горе и Ярость были не одни. Половина деревни была уже здесь, хотя войти внутрь никто не решился; вторая половина в нетерпении высыпала на улицу и стояла у дома, где лежали раненые.

Когда собаки начали обнюхивать мех, Кэл шагнул вперед, желая что-то сказать, но Беор оттолкнул его в сторону и приставил острие копья к груди Алана. Бронзовый наконечник злобно поблескивал. Алан схватился за копье Беора. Хотя тот был сильнее, огромный, словно медведь, но Алан весь горел изнутри.

— Отойди в сторону, — произнес он на своем языке, смущая его. — Если мы не будем терять времени и двинемся в путь немедленно, мы сможем напасть на их след и спасти Адику. Если бы они хотели ее убить, то сделали бы это сразу. Но если они ее схватили, значит, у нас есть еще шанс. Ради Бога, не мешайте мне.

Странное выражение исказило лицо Беора. Люди тихо перешептывались за его спиной. Беор нерешительно отступил в сторону.

— Я пойду, — сказал Алан, подыскивая слова. — Я найду Адику.

Заговорила матушка Орла. Тут же несколько человек бросились бежать в деревню.

Кэл выскочил вперед, потрясая бронзовым ножом и копьем, которое он взял у мертвого воина.

— Я пойду, — торжествуя, закричал он.

— Я тоже пойду, — резко произнес Беор.

Несколько неуверенно вызвались еще человек двенадцать, но большая группа не могла передвигаться быстро и незаметно.

— Кэл. — Алан замолчал, потом резко кивнул в сторону. — Беор. Мы пойдем.

Собрались они очень быстро. Алан очень хотел вернуть свой меч и нож, но не знал, куда Адика могла их спрятать, времени на поиски уже не оставалось. Поэтому он взял бронзовый нож. Мать Орла приказала людям принести веревку, кожаные бурдюки, полные меда, деревянную трубку, покрытую сверху глиной и заполненную раскаленными углями, запас сушеной рыбы, хлеба и связку лука-порея. У Беора и Кэла были деревянные каркасы, которые крепились на спине, и туда можно было положить кожаный мешок, наполненный разнообразной провизией. Но даже такие быстрые сборы украли у них драгоценное время.

Алан в сопровождении собак подошел к дому, где недавно родились близнецы. Дочь Уртана показала ему следы на земле, что остались после драки; знаками и жестами она рассказала ему, что все видела со сторожевой башни у ворот. Уртан и его товарищи подбежали к Адике и Тости за несколько минут до того, как около двадцати захватчиков приблизилось со стороны кургана. Они разбились на две группы, одна из которых бросилась в сторону деревни, а другая схватила Почитаемую, Адику.

Собаки принюхивались к незнакомым запахам на земле, а потом по команде Алана понеслись в сторону кургана по следу, который найти могли только они. Алан, Беор и Кэл спешили за ними. Жители деревни, словно на похоронах, собрались у ворот, провожая их в последний путь. Затем предусмотрительно закрыли ворота. С этой высоты незаконченное ограждение казалось таким хрупким и легким. В канаве он заметил чье-то мертвое тело.

Кто были эти нападавшие? Они были так похожи на родственников принца Сангланта. Но всем было известно, что Аои больше не ходят по земле — они стали лишь тенями, заточенными в чистилище между реальностью и тенью. Зачем им нужна Адика?

Беор и Кэл, возможно, смогли бы ответить на его вопросы, но он не знал, как их спросить. Он мог только продолжать идти вперед.

Алан думал, что собаки приведут их к каменному кругу, но они срезали путь у самой высокой земляной насыпи и побежали вдоль нее, скрываясь в тени нависающих земляных троп, пока не оказались на восточном краю, откуда побежали вниз по склону.

Там, у подножия восточного склона, они увидели каменную перемычку, начало подземного тоннеля, ведущего внутрь холма. Кэл в страхе застонал, собаки обнюхивали землю у входа. Давно почившие мастера вырезали на столбе, возвышающемся с левой стороны, фигуру человека в шкуре и с рогами оленя. У зияющей дыры, словно подношение, лежали цветы, теперь уже увядшие, развеянные ветром и рыщущими животными. Олень оставил следы там, где останавливался, чтобы обнюхать венок из цветов, и эти признаки его пребывания здесь привели собак в некоторое возбуждение.

Беор присел. Поднявшись спустя несколько минут, он показал товарищам бронзовый осколок, который мог быть частью брони. Алан тщательно осматривал землю, пытаясь не пропустить ни одного знака присутствия захватчиков. Со склона скатился камень и покоился теперь среди отцветающих васильков. Внутри каменного прохода с одной стороны на выступе, где скапливалась вода, примостилась пижма. И это все.

Раздался громкий лай Горя, и собака исчезла в темноте тоннеля. Кэл был бледен, словно его раскрасили мелом, но последовал туда же. Беор только заворчал, на губах его играла жестокая усмешка, когда он взглянул на Алана, желая удостовериться, хватит ли у того мужества продолжить путь.

Неважно.

Полдюжины подготовленных факелов были аккуратно сложены у входа. Алан попытался зажечь один из них. Вспыхнуло пламя. С посохом в одной руке, чтобы проверять возможные препятствия на пути, со вторым незажженным факелом, закрепленным за поясом, Алан двинулся вслед за Горем в тоннель.

Беор и Кэл обменялись парой фраз, голоса звучали приглушенно. Алану пришлось припасть к земле, чтобы двигаться дальше. Впереди он слышал сопение Горя. Дым от факела оседал на выступах нависшего над ним потолка. В тусклом свете он едва мог различить какие-то узоры, высеченные на каменных стенах: в основном это были ромбы и спирали, но то тут, то там поверх них были нарисованы четыре линии, символизирующие власть древних богов. Но Алан не боялся их, они были не властны над теми, кто верит в Господа.

Потолок начал подниматься, каменные стены становились все выше, пока он наконец не оказался в большой комнате. В центре ее лежала огромная каменная плита. Горе тут же начал обнюхивать ее, как будто почувствовал крысу.

Алан поднял факел над головой, когда Беор, с копьем наготове, осторожно ступал в комнату позади него. Ярость следовала за ним. Кэла не было видно.

Высокий, с выступами потолок возвышался в форме арки над ними, так что света факела не хватало, чтобы полностью осветить помещение. Напротив Алана, а также с Другой стороны виднелись ниши, в каждой из которых были высечены образы древних королев.

Здесь, в самом сердце камня и земли, невозможно было услышать даже ветер. Но кто-то наблюдал за ними.

— Где она? — воскликнул Алан, обращаясь к кому-то незримому.

Пламя факела задрожало и погасло, будто порыв ветра затушил его. В кромешной тьме было трудно что-то рассмотреть, он только почувствовал запах дыма и потерял сознание. Очнувшись, Алан ощутил, что единственно различимыми были запах сырой земли, влажный и холодный, и успокаивающий запах собаки. Над головой раздался голос Беора, скорее мольба, чем проклятие.

Потом пропали даже эти едва уловимые ощущения, Алан ничего не чувствовал и не слышал: ни дыхания верных псов, ни холода каменного пола, на котором он лежал. Он был бы совершенно один, если бы не чей-то дрожащий, тяжелый вздох, раздавшийся над его головой, будто сам холм был живым существом, дремавшим, но многое знающим.

— Где она? — спросил он снова.

Видение подобно яркой молнии ослепило его.

Три королевы стояли рядом с ним, одна на севере, другая на юге, третья на западе.

— Кто ты такой, чтобы требовать ответа? — вскричала самая молодая из них. В руке у нее кубок, по всей длине украшенный диковинными письменами и золотыми саламандрами, пылающий, словно огонь. На ее гробнице высечены два сфинкса. Их умные лица, в которых есть что-то кошачье, фосфоресцируют в темноте.

— Кто ты, святой? — Она ничего не знает о святом, блаженном Дайсане, но он все равно уважает ее, ведь она женщина, обладающая властью, пусть даже она мертва.

Звук ее голоса проникал в него подобно громовым раскатам.

— Я та, кого называют Ясная Стрела. Разве ты не слышал обо мне? Меня воспитывала женщина-львица, раскрывшая мне тайные тропы, известные только Белому Охотнику.

— Я слишком многого не знаю, — признался он.

— Чего ты хочешь? — спросила вторая королева, стоявшая на юге. Ее гробница сияет золотом. И сама она кажется роскошной женщиной, величественной и блистательной.

— Чего ты хочешь? — Только неосторожный человек назвал бы истинную цель своих поисков раньше, чем узнал бы, кто перед ним.

Она рассмеялась.

— Я Золотая Жница. Благодаря моему волшебству все женщины моего племени родили здоровых детей. Разве это не то, чего желают все люди?

— Как получилось, что смерть забрала тебя, но вот ты стоишь здесь живой? — спросила третья королева. Голос звучал резко и неприятно. Ее гробница была на западе, напротив входа в подземный тоннель. Она была более примитивна — невысокая насыпь из серых камней, похожих на вырванные зубы какого-то древнего чудища, такого огромного, что каждый зуб был размером с человеческую голову. Королева была стара, беззуба, но глаза ее блестели, словно яркие звезды.

— Откуда вы знаете, что я жив? — парировал он.

— Только живые создания способны испытывать желания, — возразила Беззубая. — Что можешь ты дать за наш ответ?

Он рассмеялся.

— У меня ничего нет, я пришел сюда без всего.

— Не говори, что у тебя ничего нет, — сказала Золотая Жница. — У тебя есть твоя молодость и энергия. У тебя есть жизнь.

— Ты неприкосновенный, — произнесла Ясная Стрела. — Ты непорочный, как и все, кто служит Белому Охотнику.

— Но я служу не Белому Охотнику, — сказал он, вкладывая в свои слова как можно больше уважения, поскольку не хотел обидеть королев, обладающих такой властью, тем более мертвых.

— Ты служишь Владычице, как и все мы. — Беззубая приблизилась к нему. От нее пахнуло запахом могилы, когда ее накидку, сотканную из трав, подхватил неуловимый ветер. — Владычица управляет жизнью и смертью.

— Тогда я в Ее руках. — Он склонил голову под тяжестью чьего-то великого присутствия, проявляющегося позади него.

Легкое спокойствие, которое наполнило эту комнату, распространялось дальше, чтобы объять всю Вселенную.

Беззубая рассмеялась.

— Пусть он станет этому свидетелем.

— Я знаю, куда она пошла, — произнесла внезапно Ясная Стрела, — но показать этот путь можно, только если что-то будет отдано взамен.

Он готов был отдать им что угодно, только бы Адика снова вернулась в деревню. Он многого лишился в жизни и не хотел потерять и ее тоже.

— Что есть у меня, чего вы желаете? Я пришел сюда без всего…

Тут он понял, чего они хотят, кровь прилила к лицу, так что даже стало жарко дышать.

— Отдай нам то, чего ты так долго желал для себя. Если ты найдешь ее, приведи ее сюда и здесь исполни свое обещание.

— Да будет так, — пробормотал он.

Горе заливался лаем. Алан зашатался, словно земля ушла у него из-под ног. Беор поймал факел прежде, чем тот упал на землю. Казалось, он что-то хотел сказать, как вдруг за их спинами раздалось едва слышимое хныканье, они резко обернулись, схватившись за копья, но увидели Кэла, пробиравшегося в комнату, потного от страха, но с выражением упорства на молодом лице.

Ярость начала отчаянно рыть землю у каменного алтаря. Грязь летела в разные стороны, как вдруг в появившемся углублении они увидели маленькую деревянную доску, ровно лежащую на земле. Беор оттащил ее в сторону. Их взорам предстала древняя лестница, уходящая в глубь скалы. Горе тут же начал осторожно спускаться по ней. Кэл бормотал про себя проклятия, но когда Алан последовал за псом, он почувствовал, что сразу за ним идет Кэл. Вспыхнул свет: Беор зажег второй факел, чтобы прикрыть тыл.

Лестница была очень гладкая, будто отполированная; они спускались достаточно долго по ее спиральным изгибам, так что успели бы спеть ночную песнь и увидеть восход солнца. Вместо того чтобы считать шаги, Алан сосредоточился на дороге, опасаясь в темноте попасть в какую-нибудь засаду. Раз он остановился так внезапно, услышав подозрительные звуки, что Кэл со всей силы налетел на него сзади. Вся процессия остановилась.

Впереди снова раздались какие-то звуки. И вот опять. Это была вода, стекающая в невидимый пруд.

Беор пустил по кругу бурдюк с медом и хлеб, этого было достаточно, чтобы утолить подступившие голод и жажду.

Свет факела мерцал на безликих стенах. Потолок был настолько низкий, что Алан мог дотронуться до него всей ладонью. А поднимая руки, он касался локтями стен. Действительно, скала поглотила их. Лучше не думать об этом. Лучше не представлять, что впереди его поджидает армия вооруженных воинов, с копьями наперевес, готовых заколоть его. Лучше просто быть благодарным тому, что внутри скалы довольно сухо и вода не стекает тоненькими струйками по стенам. Всегда считалось мудрым благодарить Господа за маленькие ниспосланные милости. Он мрачно улыбнулся, тогда как Горе снова растворился в темноте. Разве стоит ему чего-то бояться, если он уже пережил самое страшное, что только может случиться со смертным?

Они продолжали свой путь, пока лестница внезапно не превратилась в небольшую площадку, достаточную для того, чтобы на ней поместились две собаки и три человека. Беор поднял копье над головой, но больше не мог достать до потолка. Перед ними находились два тоннеля. Поток воздуха коснулся лица Алана, как будто выдохнула сама скала. И снова все затихло.

Каждый из них глотнул немного воды, чтобы промочить пересохшее горло. Воздух изменился, теперь он обжигал каким-то сильным ароматом. Изменилась и скала, теперь она была гладкая, словно отполированная, неровный свет факела отражался от ее стен.

Кэл испуганно зашептал что-то про холм или про то, что под холмом. Нет, про людей, которые жили под холмом, или все просто так думали, поскольку он произнес несколько раз слово «скролин-сиси», Алан выделил его среди остальных слов. Быть может, какое-то племя жило глубоко под землей? Ведь кто-то прорыл все эти тоннели.

Беор ответил в привычной ему грохочущей манере огромного человека. Если он и боялся, то Алан не мог знать это наверняка.

Ярость обнюхала оба входа в тоннели и выбрала правый. Они продолжили свой путь, но вскоре тоннель опять разделился на два прохода, затем еще раз. Если бы не собаки, они потерялись бы, поскольку оказались в запутанном лабиринте, который простирался все дальше и дальше до бесконечности. Каменные стены все еще были сухие и без отметин, теплые и неестественно гладкие. Кто бы ни построил эти тоннели, он ничем не стал их украшать, что значительно облегчало задачу Алана, который ставил отметины с правой стороны каждого нового тоннеля, так чтобы они могли — он искренне на это надеялся — вернуться назад.

Факел начал постепенно гаснуть. Они остановились выпить немного воды и перекусить сушеной рыбой. Смоляной дым окутал Алана, заставив его закашляться, из глаз струились слезы. Пытаясь глотнуть свежего воздуха, он все больше вдыхал едкий дым. Закружилась голова, и он привалился к стене, прижимаясь лбом к прохладному камню, чтобы хоть как-то прийти в себя. Из глубин скалы доносился странный шум, заглушающий стук его сердца: однообразный грохот через определенное время сменялся диким лязганьем, похожим на удары огромного кузнечного молота.

Он закрыл глаза, чтобы справиться с головокружением. На мгновение его охватили галлюцинации: Алану показалось, что он прижимается лицом не к каменной стене, а к железу, будто он заснул на своем мече.

Он провел рукой вверх по стене, пораженный своим открытием. Стены были вовсе не каменные, они полностью были покрыты тонким слоем металла.

Факел погас в его руке. Он пытался достать запасной, закрепленный у него на поясе, как вдруг тяжелая рука опустилась ему на плечо, останавливая его. Он ощутил враждебное присутствие Беора. Ничто не мешало ему убить Алана прямо здесь и сейчас. Собаки не рычали.

В полной тиагине он почувствовал, что Кэл и Беор пытаются что-то услышать: звуки далекой битвы эхом отдавались в лабиринте с железными стенами. Беор обошел Алана и двинулся вперед, но, пройдя шагов десять, вновь оказался у развилки. В нерешительности он остановился. Благодаря загадке лабиринта шумы почти исчезли. На мгновение шипение факела заглушило звуки битвы. Беор повернулся было, чтобы пройти в другой тоннель, но собаки ринулись вперед, за ними Алан, поэтому все продолжили путь по этому проходу. Тоннель вился серпантином, так что на поворотах звуки битвы становились то громче, то вновь затихали, и, несмотря на то что они двигались быстро, Алан все же помечал каждый новый поворот, чтобы потом вернуться назад.

Глаза наконец привыкли к полумраку. Позади него с факелом в руке шел Беор, свет отражался на стенах, рисуя причудливые фигуры и линии. Собаки уверенно бежали впереди. Кэл прикрывал с тыла.

Алан смело двигался вперед, как вдруг споткнулся о невидимую преграду, поскользнулся и полетел вниз, пока не очутился в комнате, залитой волшебным желто-белым светом, который неумолимо слепил глаза, настолько он был ярок.

Одна из собак оказалась рядом с ним. Он отполз назад в спасительный полумрак тоннеля, встал на колени и выхватил свой посох, не желая сдаваться без борьбы. Но никаких ударов не последовало.

Четыре шага отделяли его от пропасти, в которую он чуть не свалился. С того места, где он стоял, Алан не смог полностью увидеть, насколько она глубока. Лязганье оружия доносилось со всех сторон, поэтому трудно было сказать, откуда идет шум. Самым поразительным было то, что он совершенно не слышал голосов, будто сражение проходило в гробовом молчании. Собаки не лаяли. Кэл прошептал слово «скролин!», Беор резко шикнул на него, заставляя молчать.

Снова блеснула яркая вспышка света, и тут же вернулся полумрак, как будто на одном дыхании великан затушил девять факелов, оставив всего лишь один. В этом свете Алан увидел схватку, происходящую на другой стороне пропасти. Около дюжины воинов в масках сражались против стройных маленьких существ, которые напоминали подростков, их кожа была гладкая, цвета олова. Перья, украшавшие шлемы и броню воинов, колыхались в такт их движениям. Многие сорвали с лиц маски, чтобы лучше видеть в полумраке. Их бронзовые копья со звоном ударялись о круглые щиты маленьких людей, на них были выгравированы какие-то геометрические узоры, достаточно специфические, чтобы распознать их. В левой руке эти маленькие воины держали тонкие дубинки, узловатые на концах, что, казалось, совершенно не соответствовало военному сражению.

И тут Алан увидел в толпе Адику со связанными руками. Человек в шлеме, украшенном белоснежными перьями, толкал ее вперед в руки своих солдат, пытаясь продвинуться вместе с ней к дальнему сводчатому тоннелю, за которым лежал путь к отступлению.

Беор подтолкнул Алана, указывая вперед.

Через пропасть был перекинут мост.

— Ашиои, — сказал Беор, понизив голос. — Фе скролин д'Ашиокет.

Алан приложил два пальца к губам, призывая к тишине, и пополз вперед.

Узкий мост был умело сработан из массивного железного троса. Алан стремительно подбежал, присел, за ним следовали его спутники. Мост зашатался под ними. С другой стороны их никто не заметил, все были поглощены битвой, желая остаться в живых. То там, то здесь раздавались голоса, кашель, как-то послышался вопль, исполненный боли и отчаяния, но быстро растворился в шуме сражения.

Свет вновь изменился, вспыхнул, и стало немного светлее. Скролины все вместе прыгали вперед, чтобы сцепиться с врагами. Теперь Алан увидел, что оружие скролинов было гораздо прочнее, чем могло показаться на первый взгляд: из дубинки торчали два влажных шипа, змеиные зубы, с которых капал яд, искрящийся в волшебном свете. Они умело орудовали ими, сбивая с ног своих высоких противников. Воин в маске, которую только что повалили на землю, встретилась глазами с маленьким существом, чья дубинка теперь оказалась прижата к земле под ее весом. Скролин ударил щитом по ее прекрасной маске ястреба, отчего деревянная маска раскололась на части, но как только скролин отступил, чтобы нанести еще один удар, поверженная воительница бросила древко копья на шею скролина, прижав его с силой к его же щиту, и начала душить, пока глаза врага не полезли из орбит, а голова безжизненно не повисла. Шлем покатился прочь, ритмично позвякивая о камни, и исчез в разверзшейся черной пропасти.

Алан прыгнул с моста на выступ скалы. Размахивая древком во все стороны, он со всей силы ударил неприятельницу по голове, сбив ее с ног. Скролин, продолжая бороться, корчился от боли и укатился далеко в сторону. Веки упавшей женщины трепетали. Ее губы, видневшиеся через расколотую маску, были приоткрыты, словно она вздыхала в последний раз. Неужели он убил ее? Но она вдруг застонала и попыталась подняться, но тут же вновь потеряла опору под ногами.

Ближайший к нему воин в маске успел отразить нападение скролина, прежде чем с силой нанес удар Алану по голове. Алан молниеносно отразил удар и шагнул вперед, вонзая свое копье в живот противника; выдернув его обратно, он ткнул им воина в плечо, отчего тот упал навзничь.

Беор и два пса атаковали врагов с новой силой. Предводитель, шлем которого был увенчан белыми перьями, двинулся на них, чтобы противостоять этой нежданной опасности. Горе и Ярость бросились вперед, но натолкнулись на целое облако мошек и комаров. Горе завизжал и припал к земле, отчаянно царапая голову, тогда как Ярость вцепилась зубами в древко копья. Крепко сжимая челюсти, она вертела головой из стороны в сторону, пытаясь вырвать его из рук капитана. Беор, воспользовавшись беспомощностью Белого Пера, нанес ему сильный удар в бок, но предводитель отпустил копье и откатился в сторону, избежав удара. Прищурив глаза, он вскочил на ноги и выхватил свой бронзовый меч. У Беора не было никакого щита, чтобы хоть как-то обороняться от его ударов. Охваченный бешенством, а быть может, просто быстро прикинув шансы обоих, Беор опустил свое копье, увернулся от удара и схватился с врагом врукопашную.

Кэл подоспел в это время к Алану, и вместе они отражали удары других воинов, стараясь посеять панику. Пытаясь остаться в живых, Ярость бросилась вперед на врагов, и Алан потерял ее из виду. Горе все еще катался по земле, неистово расцарапывая свою морду.

Кэл был храбр, но неопытен. Его нерешительность ослабляла их, и только присутствие скролинов не позволяло врагам одержать победу. Но многие воины-скролины уже были повержены. Алан легко мог отличить, кто из них был ранен, а кто убит. Эти знания помогали ему представить все поле, охваченное битвой, ведь ему нужно было самому остаться в живых, не дать погибнуть товарищам и пробраться сквозь ряды противника, чтобы спасти Адику. Рядом с ним не было Повелительницы Битв. Он не хотел убивать, мысль об убийстве была ему противна. Но вот он отражал и наносил удары, спасая Кэла от неминуемой гибели и отталкивая упавшего скролина с вражеского пути; схватка была точная и ясная, поразительно предсказуемая, казалось, время застыло на месте.

Все становилось совершенно очевидным, гораздо легче было отражать удары. Ребенком он так любил разглядывать фрески, украшавшие стены церкви:

Падение древнего города Дарра под натиском диких всадников. Роковое сражение Аукселлеса, в котором племянник Тейлефера и его воины отдали жизни, но спасли империю. Великолепная победа первого короля Генриха над куманскими захватчиками па реке Элдар, где его незаконнорожденный сын Конрад Дракон завел свой конный отряд прямо в гущу куманов, разбив их ряды и отбросив врагов назад в их собственные земли.

Поле сражения стало похоже на один из гобеленов. Вместо неразборчивого хаоса он видел прекрасное творение художника: каждый воин был настолько понятен для него, будто он смог заглянуть к нему в разум. Он знал, кто был испуган, а кто сомневался, кто был новичком в военном деле, а кто прошел немало битв. Он знал, кто готов убежать, а кто погибнуть.

Воительница, стоящая перед ним, не хотела сражаться; она не желала иметь ничего общего с людьми, считая неблагоразумным нарушать границу с Землей. Другой воин, атакующий Кэла, был молод и отважен, но боялся людей, что давало Кэлу некоторое преимущество. Алан шагнул вперед, чтобы отразить удар копья, направленного на Кэла, который настолько засмотрелся на кувыркающегося по земле Беора, что был не способен дать достойный отпор. В то же самое мгновение женщина-воин пыталась рукоятью меча нанести Алану удар по голове, но он резко отбил его своим щитом. Алан прошелся древком копья по ногам молодого воина, зацепив его, и тут же ударил острием в лоб старого воина. Оба упали на землю.

Кэл громко вскрикнул. Вражеская линия была разбита. Освободившись от охраны, Адика низко пригнулась и бросилась бежать вдоль стены к пещере, в тень.

Женщина, поверженная Аланом, пыталась подняться. Но он, положив ладони ей на грудь, с силой вжал ее в землю. Ее глаза расширились и вспыхнули зеленым светом, подобно нефриту, ярко и проникновенно. Такие глаза были у Сангланта, потрясающие своей невообразимой силой, словно драгоценные камни. Они пристально смотрели друг на друга, он — восхищаясь ее красотой и ужасаясь ее жестокости, она в замешательстве, переходящем в удивление и уважение. Без слов Алан поднялся и дал ей возможность уйти. Она вскочила и начала отступать, пытаясь утащить за собой молодого воина. Ярость, невредимая, кувыркалась у ног Алана.

Беор оказался не так удачлив. Белое Перо с силой ударил его в плечо, так что он отлетел назад, и прыгнул ему на ноги, оглашая помещение неистовым криком. Его воины — кто был еще в запале борьбы, кто уже потихоньку отступал — соединились все вместе в крепкую линию, прикрывая собой раненых.

Но где Адика?

Скролины, многие из которых истекали зеленоватой кровью, ожидали в гробовой тишине, будто не умели или разучились говорить. Алан чувствовал, что они тянули время, задерживая врагов. Ждать… Но чего?

Беор поднялся на ноги, поскальзываясь в собственной крови, пошатываясь, он добрел до Кэла. Адика, вырвавшись из объятий врагов, спешила добраться до своих товарищей, цепляясь за мертвые тела, порой спотыкаясь и падая.

Что-то озлобленно выкрикивая, воины в масках вновь атаковали четырех людей и оставшиеся полдюжины скролинов. Битва стремительно возобновилась с новой силой. Связанными руками Адика пыталась схватить копье, но не удержала его, и копье покатилось по земле. Во второй раз она зажала его между пальцев и подняла, как раз вовремя, чтобы успеть отразить нападение. Тяжелый меч опустился на спину Кэлу, когда тот в замешательстве отвернулся на доли секунды от врага, но деревянный каркас, прикрепленный сзади, выдержал удар, защитив Кэла. Кожаный мешок обвис, рассеченный ударом пополам, и вся провизия вывалилась на землю. Один воин неудачно поскользнулся на сушеной рыбе и с грохотом упал на землю. Но остальные под командованием Белого Пера плотно наступали, пытаясь вернуть Адику. Кэл пошатнулся, теряя равновесие, и упал навзничь, зацепив Адику. Полусогнувшись, Беор бросился на врагов, несмотря на свою глубокую рану.

Куда исчезла та ясность, превратившая сражение в прекрасно сотканный гобелен? Раньше все казалось таким легким, в те короткие моменты, растянутые, словно нити, в непрерывном настоящем. Теперь Алан едва смог отразить удар командира, пытавшегося напасть на Адику, меч воина вонзился в его дубовый щит и остался в нем. Нигде не было видно Горя, Ярость, мелькнув в толпе, снова исчезла из виду. Когтистая лапа вонзилась в его ногу. Наверно, можно умереть дважды. Он был поражен, скорее от удивления, чем от страха.

И вдруг мир распался на части.

Свет растворился, и они погрузились в непроглядную темноту. Земля под ними вздымалась и опускалась. Кэл в отчаянии закричал. Звук его голоса, словно грохот грома, отдавался в их головах. Земля раскололась у Алана под ногами. Он пытался схватить Адику и оттащить ее назад, но, упав на колени, почувствовал, что неумолимо приближается к разверзшейся пропасти. Обжигающая волна поднялась из черных глубин, невидимая, но ощутимая, словно поток воздуха, подхваченный горячим ветром. Когда он открыл рот, пытаясь предупредить их, воздух ошпарил его язык. Он больше не слышал своего голоса в неистовом свисте ветра.

Вдруг он почувствовал, как челюсти крепко сжали его правую ногу. Собаки пытались удержать его, не дать соскользнуть вниз. Адика старалась найти точку опоры. Копье пролетело мимо него, коснулось ноги прохладным древком и понеслось дальше, исчезнув в бездонной трещине. Ему казалось, будто целую вечность он неумолимо приближался к пропасти, а Адика из последних сил пыталась схватиться за что-нибудь и удержаться вместе с ним. Напряженными до боли руками он пытался обхватить гладкий камень, но срывался и устремлялся вперед, запасной факел на поясе, сорванный порывом ветра, сильно ударил его по спине и исчез в темноте.

Маленькая рука схватила его за льняную тунику, потом за пояс. Сотни рук подталкивают, удерживают и тащат его назад. Он беспомощен в их крепкой хватке, спину больно царапает о землю.

Наконец Алан освободился от их цепких объятий, только одна рука все еще двигается по его телу, касаясь кожи острыми когтями. Чье-то дыхание, терпкое, странного резкого запаха, щекочет ему лицо. Кто-то царапал когтями его правую руку, сжав и так сильно скрутив кожу, что Алан закричал. Кровь хлынула из раны, проколотой острыми когтями. Прохладная тяжесть охватила его руку. Тут же он почувствовал, что рядом крутятся собаки, обнюхивая и вылизывая его. Существо, причинявшее ему боль, исчезло.

— Адика? — Горло и спина доставляли нестерпимую боль. И он погрузился в непроглядную тьму. Он ничего не слышал, кроме ветра.

Вспыхнул факел.

Адика лежала рядом, удивленно глядя на него.

Их враг пристально смотрел на них с другой стороны пропасти, ужасного раскола, из глубин которого вырывались кипящие потоки воздуха, разбиваясь о невидимый потолок пещеры. Пламя задрожало, но снова засветило ровно, поскольку предводитель прикрыл его рукой. Из дюжины воинов, готовых еще сражаться, шестеро держали луки, которые они зарядили стрелами, воспользовавшись мраком. Белое Перо дал команду стрелять. И Алан бросился, чтобы прикрыть распростертое на земле тело Адики. В них полетел град стрел.

Но ни одна стрела не преодолела пропасть. Порывы воздуха подхватывали их и уносили высоко вверх, под потолок.

— Эй! Эй! — кричал Кэл, взывая о помощи.

Алан вскочил на ноги, вытирая слезящиеся от ветра глаза. Беор и Кэл повисли на краю пропасти, держась из последних сил. Алан вытянул их наверх. Поразительно, но буйствующий ветер помог ему. Беор потерял свои факелы, и поврежденное плечо все еще кровоточило, но он мог идти. Распоротый мешок Кэла опасно раскачивался. У них не было никакого оружия, но на плоской площадке, находящейся между ними и мостом, лежало несколько копий. Прихрамывая, Кэл поспешил подобрать их, тогда как Алан опустился на колени рядом с Адикой, перерезая веревки на руках. Дрожа всем телом, она с трудом поднялась на ноги.

Трещина в земле перекрыла им дорогу к дальнему тоннелю, куда они направлялись. Оставался единственный маленький проход, по которому можно было выбраться из этой части пещеры.

Белое Перо посылал им вслед проклятия, но ни он, ни его люди ничего не могли сделать. Его величественное лицо перекосилось от ярости; багрово-синий шрам пересекал подбородок, и огромный синяк виднелся на левой щеке. Из одного уха сочилась кровь, капая на кожаную броню, защищавшую его плечи. На нем был бронзовый нагрудник, на котором была выгравирована женщина с головой стервятника, жестокая и властная. Рыча, он отвернулся от своих врагов.

Воин, скрывающий лицо под маской кабана, выпустил еще одну стрелу, но ветер подхватил ее и поднял высоковысоко, пока она не превратилась в маленькое пятнышко, растаявшее в темноте пещеры. Они не могли перепрыгнуть пропасть. Земля раскололась частями в виде трезубца на три расселины, между которыми виднелись маленькие островки земли, окруженные бушующими потоками ветра. Самый юный воин замахнулся копьем, будто хотел его бросить, но старый воин остановил его. Что-то быстро обсудив, они осторожно двинулись вперед, подтаскивая за собой троих тяжелораненых товарищей, не способных идти самостоятельно, и приблизились к маленькому тоннелю, так что дальше возможно было пробираться только ползком.

Кэл непрестанно ругался. Когда погас свет, Алан выглянул и увидел, что мост через первую трещину раскололся на две части, каждая из которых печально повисла над пропастью.

Они оказались в ловушке на маленьком островке посередине страшной бездонной пропасти.

Белое Перо исчез внутри маленького тоннеля, унося с собой живительный свет. И снова темнота укрыла их своим покрывалом. Из пропасти раздался грохот, подобно могучей поступи великана, раскатистый, словно гром. Тут же стих ветер.

Ярость удивленно залаяла, вдруг стало тихо и абсолютно темно.

Ее руки ломило от сильной боли, будто они вновь наполнялись кровью. Она сжала их, как только у нее восстановилось дыхание в этой непроглядной тьме. Освобожденная, но еще не в безопасности. Однако это гораздо лучше, чем быть связанной узницей Проклятых.

— Почитаемая, вы можете говорить?

— Беор, почему мы здесь? Что случилось в деревне? Кого еще схватили?

Он стоял справа от нее, задыхаясь и пытаясь справиться с болью.

— Украли одного из младенцев Вейвары, но чужеземец спас его. Нет, Почитаемая, больше никого. Только вас. Все было сделано для того, чтобы отвлечь наше внимание.

— И схватить меня.

Он кивнул в знак согласия.

— Мы в ловушке,- раздался взволнованный голос Кэла.

— Адика.

Она не видела Алана, но ощущала его присутствие, как почувствовала бы рядом пылающий костер. Он стоял от нее на расстоянии вытянутой руки. Вместо ответа она протянула руку в темноту и нашла его. Он крепко сжал ее ладонь. И все. В пещере было настолько темно, что она не могла видеть его лица.

Или не было?

Медленно, словно по волшебству, помещение стало наполняться мягким светом. Сначала она не могла понять, откуда он исходит. Кэл выругался.

Алан светился.

Нет. Она тут же увидела повязку цвета бронзы, трижды обернутую вокруг руки Алана. Этот предмет был источником света. По выражению его лица она поняла, что он удивлен не меньше, чем она. Он осторожно коснулся пальцем повязки, покрутил ее, и лицо его исказилось от боли, когда он попытался снять ее.

— Существует старинная легенда, рассказанная еще бабушками,- произнес Беор странным голосом,- что Мудрые одаривают тех, кто помогает им, бесценными подарками.

Алан отвернулся, пристально рассматривая непонятную повязку на руке. Ветер, теперь легкий и прохладный, вырывался из недр земли, играя его льняной туникой. Со спины могло показаться, что он кузен Проклятых — такие же темные волосы и стройный стан, но он им не был. Он многим доказал, что он человек, там, у дома новорожденных, перед нападением Проклятых, когда она находилась так близко к нему и поцеловала его.

— Веревка, — сказал Кэл. Она обернулась на звук голоса и увидела молодого человека рядом с разрушенным мостом, сокрушенно вглядывающегося в глубины пропасти. В руках он держал спасенную веревку от кожаного мешка. Взглядом он измерил расстояние, отделявшее их от другой стороны пропасти. Беор, прихрамывая, подошел проверить прочность стоек моста. Адика тут же подошла к нему, заставила спокойно посидеть, чтобы она могла осмотреть его раны. У него было несколько ранений: на обеих ногах легкие порезы и глубокая рана на левом плече. Кто-то положил ему в мешок повязки и ткань для перевязывания ран. Она взяла кое-какие травы из собственного мешочка, чтобы сделать амулет, и, положив его вместе с компрессом, плотно перевязала тканью.

Он прорычал слова благодарности, и все.

Губы Кэла причудливо изгибались в кривой усмешке, выдававшей его страх, хотя он и храбрился.

— Мудрые нас накажут за то, что мы нарушили границы их территории?

— Конечно, они бы нас уже убили, если бы собирались это сделать,- сказал Беор. — Почему они сражаются с теми, кто похитил вас, Почитаемая?

— Не знаю. Сначала я думала, что воин, увенчанный белыми перьями, их командир, собирается унести нас через сотканные врата.

Кэл и Беор выглядели потрясенными.

— Проклятые не знают тайну сотканных врат, — проговорил Кэл то, что Беор прекрасно знал. — Не это ли единственное, что спасает нас от их власти?

— Я так всегда и думала, — пробормотала Адика. — Остальная часть отряда скрылась в камнях, возможно, это ловушка. Белое Перо и его солдаты утащили меня в могилу королев, а там вы и обнаружили тоннель, построенный Мудрыми, живущими под холмами.

Беор рассудительно закряхтел, как человек, желающий наконец выступить из тени и не прятаться за спинами других.

— Я никогда не слышал истории о тоннеле, уходящем за могилы святых королев.

— Верно, и я ничего об этом не знаю. Возможно, Мудрые и нападали на Белое Перо и его отряд, потому что те перешли границу. Мудрые нам не союзники, чтобы приходить на помощь.

Кэл нервно произнес:

— Я не был уверен, что они действительно существуют.

Тут же Адика начертила в воздухе замысловатый знак, отгоняя неудачу.

— Не говори так! Если ты чего-то не видел, не значит, что этого не существует! Ты видел океан, как его видела я? Нет, не видел. Видел ли ты мать твоей матери, пусть даже ее душа в покое на Другой Стороне? Разве это значит, что ее никогда не было, той, которая подарила жизнь твоей матери, чтобы та, в свою очередь, родила тебя? Взрослые не так глупы, чтобы просто рассказывать истории. Прислушивайся к их словам и не отрицай того, что они говорят! Он наклонился вперед, коснувшись лбом земли, преисполненный раскаяния, опасаясь духов, которые всегда окружали ее, от них веяло смертью.

— Я молю тебя о прощении, Почитаемая. Не наказывай меня! — Он почти плакал.

Она чувствовала себя совсем старой, вглядываясь в его юное лицо, хотя они появились на свет в один и тот же год. Он был так молод, что даже не успел отрастить бороду, светлый пушок покрывал его подбородок.

— Я не буду наказывать тебя, Кэл. Ты храбр, ты рисковал жизнью, чтобы спасти меня.

— Нет, это была не моя идея, — произнес он, вызывающе добавив: — И даже не Беора. Это Алан. Мы только следовали за ним.

Алан прекратил играть с повязкой и, повернувшись, замер на месте, осознав, что они изучают его. Бабушки рассказывали много историй о древних временах. Адика всегда считала, что какие-то из них правдивы, а что-то просто сказки, и вот сейчас перед ней стоял Алан с повязкой на руке, сотканной из волшебного вещества. Она всегда знала, что Мудрые, живущие под холмами, существуют, но она — та, которая повидала так много! — никогда не видела их и даже не верила в истории об их всемогущем волшебстве. Сегодня она стала свидетелем их волшебства: свет без огня и способность расколоть скалу. И то, что она видела, испугало ее, поскольку она не понимала источника их силы.

Однако здесь стоял Алан в повязке, созданной Мудрыми. Она видела его в сражении, когда было время смотреть на него. Ничто его не коснулось. Он не колебался. И сейчас он не выглядел испуганным, посматривая на них озадаченно, словно ожидал от них вопросов. Свет от повязки бросал странные тени на его лицо, но от этого его глаза казались ярче и притягательнее.

Возможно, тогда Адика поняла, что Алан не был похож на остальных людей. Какое-то необъяснимое качество отделяло его ото всех: быть может, то, что он шел тропой ведущей в страну мертвых. Только он сошел с нее. Он вернулся на землю живых. Его коснулась сила, которая была неподвластна ее пониманию.

Она полюбила его.

Одна из собак чистилась около ее ног и так сильно навалилась на нее, что Адика пошатнулась и отступила в сторону, добродушно усмехаясь, а сердце глухо стучало в груди. Вторая собака стояла на границе света и тени, негромко поскуливая, потом двинулась в тень, к дальней стене пещеры, и исчезла в темноте.

— Думаю, нам нужно следовать за духовным проводником. — Пальцы все еще болели из-за того, что она подняла с земли три копья и две стрелы. Действительно, было трудно поднять хоть что-то, но идти пешком она вполне могла.

Поскольку Алан двигался, свет перемещался за ним, и все вместе они осторожно прошли вдоль каменной гряды, с обеих сторон которой зияли бездонные расселины.

Собаки нашли вход. Этот тоннель был настолько низок, что только Мудрые и собаки могли легко по нему передвигаться. Алану пришлось согнуться вдвое, чтобы следовать за псами.

— Я не хочу туда входить, — сказал Кэл.

— Пойдем, — голос Алана отразился от каменных стен тоннеля.

Кэл слабо улыбнулся и пошел за ним.

— Иди, — велела Адика Беору. — Ты ранен. Возьми, что сможешь унести. Я буду прикрывать с тыла.

У Беора было много недостатков, но сейчас он понимал, что тяжело ранен и они могут оказаться в западне, поэтому не стал возражать. Они ползли по длинному низкому проходу, ведомые собаками.

Проход тянулся почти все время прямо, было лишь несколько маленьких ответвляющихся тоннелей. Через какое-то время он расширился, так что они могли идти спокойно, но, к сожалению, совсем недолго, лишь небольшой участок. Вскоре Беор устал, и они остановились отдохнуть, разделив еду и напитки. Они снова двигались вперед, и снова отдыхали. Потеря части провизии Кэла причиняла им неудобства; им приходилось лишь притуплять чувство голода, не наедаясь досыта.

Разговаривали они немного. У Беора все силы уходили на то, чтобы двигаться вперед, а Кэла настолько пугали тишина и темнота, что он боялся проронить лишнее слово.

Снова и снова Алан что-то насвистывал про себя. Иногда он окликал собак, но большую часть времени тоже хранил молчание.

Адика волновалась. Что, если Проклятые наткнутся на них здесь, в темноте? Если они знали, кем она была, то не похитят ли они также ее шестерых друзей? Если бы не было семерых, чтобы сотворить заклинание, тогда все пошло бы прахом и Проклятые раскинули бы свою империю крови, жертв и рабства по всем человеческим землям.

Самое ужасное — понимают ли они, что люди-волшебники собираются делать? Знают ли они тайну сотканных врат? Человечеству никогда не одержать победу, если тайна волшебных ткацких станков будет раскрыта.

Такие беспокойные мысли одолевали Адику. Поэтому она и не расслышала сзади царапающих звуков, пока не было уже поздно. Что-то тяжелое ударило ее по пяткам, сбивая с ног. Адика громко вскрикнула, как и Алан, шедший впереди нее. Залаяли собаки. Свет Алана исчез.

Она размахивала копьем, поднятым к лицу, чтобы оградить себя от наступающей сзади опасности, но в темноте тоннеля ничего не было. Наконец, услышав голос Беора, она присела и, проведя рукой по полу, обнаружила потерянные факелы, те, что они упустили в расселине. Секундой позже Адика поняла, что видит свою руку.

— Почитаемая! Мы нашли выход! — кричал Кэл далеко впереди. Она подняла факелы и пошла на звук его голоса. Он как раз помогал Беору выбраться на горный склон. На его вершине свет струился сквозь кроны деревьев. Найдя опору для ноги, руками ухватившись за крепкие корни дерева, она взобралась на вершину, оказавшись в густой роще. Свет резал глаза, хотя листья деревьев хоть как-то защищали их. По положению солнца она поняла, что сейчас около полудня, но они так много времени провели под землей, что ей казалось, целый день и целая ночь прошли с момента набега неприятелей. Адика полной грудью вдохнула прохладный свежий воздух.

С некоторыми сложностями они затащили собак и помогли Беору подняться на склон. Наконец все они лежали на вершине склона в тени деревьев, наслаждаясь отдыхом. Ей хотелось смеяться от испытываемой ею легкости, но она не осмелилась. Их враги могли скрываться где-то поблизости. Кэл взял копье и пошел на разведку, через некоторое время он вернулся, исполненный гордости, поскольку шел в сопровождении шестерых удивленных людей из племени Белого Оленя.

— Мы находимся неподалеку от Четырех Домов! — воскликнул Кэл, и в сопровождении Ульфреги и ее товарищей они двинулись в сторону другой деревни, где могли чувствовать себя в безопасности. К Беору тут же направили целителя. Быстрых отправили к Могиле Королев, сообщить, что Адика обнаружена. Люди из Четырех Домов знали, как устроить роскошный праздник: недавно убитые боров и олень, тушеные груши и яблоки, хлеб и ячменная каша, подслащенная медом. Пиво текло рекой, и они дважды рассказали свою историю, во второй раз, когда самый умудренный опытом воин из Четырех Домов попросил описать все детально.

Какое оружие у Проклятых? Что были за дубинки у Мудрых? Есть ли у людей, живущих под холмами, глаза, или они слепы? Правда ли, что они не могут говорить? Был ли чужестранец околдован Мудрыми, или сам был волшебником, обладающим великой силой? Могут ли жители Четырех Домов взять одно из копий взамен их гостеприимства, оказанного сегодня Почитаемой?

В свою очередь Беор отругал людей за недостроенное ограждение, а Кэл собрал вокруг себя восторженных юнцов, желавших все услышать о его героических подвигах. Алан хранил молчание. Он был слишком странной фигурой, чтобы приставать к нему с расспросами, и, казалось, не испытывал неудобств оттого, что его оставили в одиночестве за ужином. Конечно, он уже привык, что все на него смотрели. Время от времени Адика ловила на себе его пристальный взгляд, и каждый раз ее сердце начинало биться сильнее от мысли о том, что могло еще произойти. Сама же она в нетерпении ждала возвращения Быстрых. Они вернулись ближе к полудню: большая часть должна была прийти завтра от Могилы Королев, чтобы сопровождать Почитаемую в ее деревню. Блуждающий, известный как Доррен, ожидал ее там; он доставил сообщение от Потерпевшего Неудачу.

Она провела бессонную ночь и утром без предупреждения ушла гулять, пока Кэл и Алан помогали жителям Четырех Домов устанавливать ограждение, а Беор отдыхал. Наконец вернулись провожатые, в восторге оттого, что имеют удовольствие видеть ее, и с потоком новостей о том, что ни один из раненых людей у Могилы Королев не умер и не получил заражение крови. Они быстро добрались до деревни, и хотя повсюду еще виднелись следы недавнего нападения, жители не унывали, а с воодушевлением готовились к намеченному на следующий день празднику.

Доррен ожидал ее в доме совета, потягивая пиво. Как порывисто он приветствовал ее!

— Почитаемая! — Он не мог коснуться ее. Стоя у стола, он позволил себе только дважды покрутить рукой кубок. — принес новости от Потерпевшего Неудачу, но я боялся, что прибыл слишком поздно, когда узнал о совершенном набеге. — Он посмотрел мимо нее, и глаза его расширились от удивления, поскольку Алан вошел в дом совета. — Это чужеземец. Как и предсказывал Потерпевший Неудачу. Он видел его во сне.

— Правда? — Ей стало не по себе. Потерпевший Неудачу обладал даром видеть пророческие сны, и если он скажет что-то против присутствия Алана в деревне, матушка Орла может с этим согласиться.

— Он видел, как чужеземец, в слезах, спотыкаясь, проходил через ворота голубого огня, за ним следовали две собаки. Рядом с ним было создание с пылающими крыльями, один из слуг бога.

— Он прошел сюда через сотканные на каменном станке врата. Священная привела его.

— Верно. Потерпевший Неудачу не знает, было ли это видение из прошлого или из будущего. Он сказал, что я непременно должен прибыть сюда и сам взглянуть на этого чужеземца и передать вам сообщение.

Адика не смотрела на Алана. Ей это было не нужно. Она точно знала, где он стоял; она чувствовала, что он принял кубок пива, предложенный внучкой матушки Орлы, Джести, и ощущала его горький привкус на своих губах, пока он пил.

— Какое сообщение?

Доррен успокоился и продолжал оставаться таким все время разговора. На его лице четко проявлялись те качества, которые привлекали ее в нем — мягкость, смышленость, остроумие, но, казалось, он словно находится в тени, особенно теперь, когда она видела Алана. Когда Доррен заговорил, то произносил слова нараспев, как все Блуждающие, припоминая сообщение. Руками он изображал небольшую пантомиму, помогающую ему вспомнить.

— Потерпевший Неудачу из Болотного племени передает эти слова Адике из народа Белого Оленя. Шу-Ша из Медного народа посылает это предупреждение своим сестрам и братьям. — Его рука затрепетала подобно журавлю, который легко летает и на которого невозможно напасть внезапно из-за его настороженного нрава. — Проклятые обнаружили, что мы объединились против них. Они могут напасть в любое время, откуда угодно. Будьте бдительны. — И он сделал знак рукой, изображая внезапно нападающего ястреба. — Хорна считает, что Проклятые знают тайну сотканных врат, но хранят ее до тех пор, пока все вместе не нападут на нас, но Сияние-Слышит-Меня не согласна с этим; мужчина может видеть, как святая кровь исходит из женщины, но это не значит, что он может сделать так, чтобы святая кровь исходила из его тела. Двупалый видел, какие творятся беспорядки в глубинных местах. Остерегайтесь, на земле и под землей, поскольку Проклятые настолько сильны, что могут нанести удар в любом месте. Укрепите ваши деревни, и пусть дома ваши будут прочными. Пользуйтесь каменными ткацкими станками только при крайней необходимости. Если Проклятые знают тайну сотканных врат, то ни один человек, проходящий сквозь врата, не защищен от них. Отправьте Блуждающих, если нужно будет передать сообщение. Будьте, как грифоны, которые бдительно охраняют свои яйца от львов. Хорошо защищайте себя, пока не наступит день, когда мы начнем действовать.

Она разрешила ему выпить пива после того, как он закончил говорить, но сама нетерпеливо переступала с ноги на ногу, ожидая, когда он осушит кубок и поставит его на стол. Когда он оправился, она заговорила:

— Все же Проклятые уже напали на нас здесь. Если бы они хотели забрать кого-то в рабство, то ничто не мешало им сделать это. Но они похитили только меня.

— Тогда то, чего боялась Шу-Ша, уже произошло, — произнес Доррен. — Когда я покинул болота, до нас еще не дошли слухи о каких-либо беспорядках. Но, судя по луне, я бы сказал, что провел в пути три дня, прежде чем прошел через сотканные врата.

— Вы должны быстрее вернуться, проверить, не случилось ли что-нибудь с Потерпевшим Неудачу. Расскажите ему о том, что произошло здесь. И отправьте Блуждающих к моим сестрам и братьям, чтобы они знали, какая опасность поджидает нас.

— Я передам ваши слова Потерпевшему Неудачу. Но что вы можете сказать о наших союзниках, людях из племени Лошади?

— Священная иногда приходит сюда при полной луне. Я дождусь ее. — Доррен кивнул. Она обернулась, удивляясь полной тишине за ее спиной, и увидела Алана, внимательно вслушивающегося в ее слова. Выражение его лица выдавало крайнее расстройство, он покачал головой и взял свой кубок.

— Позвольте мне посидеть с ним, пока не пришло время уезжать, — сказал Доррен. — Я могу немного обучить его нашему языку. Блуждающий, который был моим учителем, раскрыл мне несколько секретов того, как быстрее выучить языки наших союзников.

— Хорошо, я буду вам очень благодарна. Он как-то странно посмотрел на нее.

— Истинно ли то, что Священная отправила его сюда, чтобы он стал вашим супругом?

Она вынуждена была отвести глаза в сторону. Сушеная рыба и травы свисали с полок; дым сгустился в стропилах.

— Я преклоняюсь перед волей Священной. — Подумали бы они, что это непристойно, если бы узнали, как быстро она попала под обаяние Алана? Стали бы они подозревать, что Священная воспользовалась магией, чтобы привязать ее к чужеземцу? Не все верили в шаманскую силу людей племени Лошади, но только не она. На нее нельзя было воздействовать никакой магией. Иногда страсть захватывает людей, словно ястреб, напавший внезапно.

Доррен внимательно осмотрел дом совета, прежде чем выразить свое уважение к матушке Орле.

— Где моя ученица Дагфа? Она не сопровождает Почитаемую, как ей надлежит это делать.

— Ее мать умерла, как только пришло время собирать урожай ячменя. Она вынуждена была вернуться в Грязную Дорогу, чтобы помочь проложить тропу, по которой дух ее матери перелетит на Другую Сторону. Ваш учитель слишком стар, чтобы пройти весь путь от Старого Форта, и его другая ученица ушла изучать язык народа Черного Оленя.

— Совсем не подходящее для этого время, когда нужно, чтобы кто-то постоянно находился с Почитаемой, — произнес Доррен, нахмурившись. — Отправьте Быстрого вернуть Дагфу назад. Ее сестра сможет сама дорисовать последнюю спираль. Когда я уйду, Дагфа сможет заниматься с чужеземцем, чтобы научить его говорить. Потерпевший Неудачу не видел бы вещие сны о нем, если бы он не был так важен. Что, если он принес сообщение с Другой Стороны? Что, если боги хотят говорить через него, а мы его не понимаем?

— Да будет так,- сказала матушка Орла, признавая обоснованность его доводов.

Все же Алан мог общаться, пусть не всегда с помощью слов. В тот вечер, когда Адика должна была провести Доррена через сотканные врата, Алан пошел вместе с ней, хотя никто из обычных жителей деревни не осмелился присутствовать при этом из страха перед ветрами и водоворотами судьбы, вызванными магией.

Она провела полдня с Пуром, мастером по камню, восстанавливая свое зеркало. Он собирался сделать новое, но у него оказался клей, сваренный из копыт зубров, с помощью которого он восстановил зеркало, так что можно было соткать врата этой ночью.

Когда на закате Адика встретила Доррена и Алана, он очень красиво ее поприветствовал, хотя, конечно, гораздо легче было повторить за Дорреном набор слов, которым он его обучил, чем понять ее ответ. Деревня осталась позади, а они медленно приближались через насыпи к кургану.

— Я помню, как мой отец трудился на этих насыпях, — сказал Доррен. — Он верил, что такие укрепления защитят народ Белого Оленя от нападений Проклятых, но разве станут они каким-то препятствием, если Проклятые узнали, как проходить через сотканные врата?

Они остановились посмотреть на деревню, раскинувшуюся далеко внизу. Длинные стены домов были обращены на юг, чтобы получать как можно больше тепла от зимнего солнца, садовые участки, лишенные растительности, кроме последней покрытой листвой репы, оставленной на семена, беспокойная отара овец, собранных вместе на ночь. Взрослые возились около внешнего ограждения, возводя столбы.

— Каждая деревня должна защищать себя, — мягко произнесла Адика, — до тех пор, пока мы не избавимся от Проклятых.

Доррен мельком взглянул на нее, помня о том, какая судьба уготована ей.

Рядом с ней Алан опустился на колени и набрал пригоршню земли.

— Это называется «земля», — сказал он, тщательно проговаривая слова, хотя и не всегда верно. Он махнул в сторону ближайшей насыпи. — А это называется «стена земли».

Доррен засмеялся.

— Ты быстро выучишь язык с хорошим учителем.

— Хороший учитель, — словно эхо, повторил Алан, вытирая руки о траву.

Они добрались до места, когда уже спустилась ночь. Каменный круг, как всегда, лежал в тишине. Адика встала на земляные выступы, Доррен знал, что должен стоять справа от нее, Алана она поставила слева. На мгновение ей показалось, будто он сам сейчас уйдет через сотканные врата.

Облака закрыли часть неба, что значительно затрудняло задачу Адики. Поскольку Точило было скрыто облаками, она вынуждена была ткать врата с помощью Тесла и Зубра, на чьи неподвижные плечи она могла набросить врата, открывающиеся на запад.

Подняв зеркало, она начала молиться, чтобы пробудить камни:

Алан не задрожал от страха и не убежал прочь, как это сделали бы многие, столкнувшись с волшебством, какое она ткала сейчас из звездного света и камней. Холм пробудился под ней. Знания древних королев сжали ее сердце, будто они протянули руки сквозь камни, землю и смерть, чтобы прикоснуться к своей живой наследнице и захватить ее для своих, одним им ведомых целей.

Звездный свет поднимался из камней, и она вплетала его во врата, сотканные из света. Она едва расслышала шепот Доррена: «Прощайте!» — прежде, чем он отошел от нее, ступил во врата… и исчез из виду.

Алан сделал два шага вперед, чтобы следовать за ним. Адика схватила его за руку.

— Нет. Не нужно идти за ним.

Он больше не двигался, но лицо его побелело, когда он пристально смотрел на врата, сотканные из света, будто мысли, душа, сердце оставили его и перешли в неизвестную страну, куда она не могла следовать за ним. Неожиданно ее голос сломался.

— Я бы не хотела, чтобы ты меня оставил, Алан.

Свет исчез, ворота раскололись и распались на части, и она заплакала.

Одна из собак заскулила. Ее челюсти сжались мягко, но крепко на ее руке; не появилось ни капли крови, но собака упорно тянула ее вперед. Алан взял из ее рук зеркало и закрепил ей на поясе. Он отругал собаку и освободил руку Адики, но вместо этого сам крепко сжал ее ладонь.

— Пойдем, — сказал он нежно, но твердо. — Я должен отдать бездыханным Королевам. — Он с трудом вспоминал слова, которым его научил Доррен. — Я должен отдать Королевам пожертвование.

Королевам. Они все еще были в ней. Эхом пульсирующей мелодии отдавалось их присутствие в ее сердце. Королевы требуют пожертвования только от тех, кто прибегнул к их помощи. Неважно, какую горькую цену придется заплатить тому, кто пришел на святые земли с просьбой к ним, если сделка была заключена, условия придется выполнить. Даже она, особенно она, не могла избежать выполнения того, что было обещано мертвым святым.

Подобно палке, брошенной в реку, Адика пошла туда, куда поток тянул ее. Алан провел ее вниз по восточному склону кургана, к каменному своду, обозначающему священный вход в могилу королев, святое место, по имени которого была названа деревня. Они двигались по проходу, который вел в тайную комнату, где покоились древние королевы. Облака наползли на небо, скрывая звезды одну за~ другой.

Алан пошарил рукой и нашел факел. Адика ударила кремнем о кремень и зажгла его. Дым от факела оседал на выступах потолка, открывая их взорам символы власти, высеченные на камнях: корабли, тянущие солнце в подземный мир; витая тропинка, по которой мертвые переходят на Другую Сторону; руки Святых, протянутые к четырем жезлам знаний. Сначала пробираясь почти ползком, вскоре они могли уже двигаться нормально, поскольку потолок поднялся вверх. Они вышли в низкую комнату, где находились в трех нишах могилы королев.

Каждая гробница была отмечена отличительными знаками одной из королев. На гробнице Ясной Стрелы, расположенной на западе, были изображены два сфинкса — женщины-львицы, от которых она узнала секретные тропы Охотницы. В южной нише находилась гробница Золотой Жницы, она переливалась золотом, выплавленным из перьев феникса, на камне было высечено изображение священной свиньи — духовного проводника королевы, благодаря волшебству которой все женщины ее племени родили здоровых детей. Последней, в нише, обращенной к северу, располагалась гробница Беззубой, более примитивная, чем остальные, поскольку эта королева правила в те далекие времена, когда тайны волшебной обработки металла не были распространены среди человечества.

Здесь, глубоко под землей, не было слышно даже ветра.

Адика ступила вперед, чтобы начать молитву, но Алан вернул ее назад, заняв ее место. Он выглядел гордым и бесстрашным, когда начал говорить какие-то слова на родном языке, которых она не понимала.

Что он говорил им? Она знала, что они слушали, потому что мертвые всегда слушают.

Факел погас, оставив ее в звенящей тишине. Она не чувствовала успокаивающего присутствия Алана, не слышала лая собак.

Видение подобно яркой молнии ослепило ее.

Алан, облаченный в одежды, которых она прежде никогда не видела, стоит рядом с каменным склепом, так превосходно высеченным в форме лежащего на спине человека, что ей кажется, будто через секунду камень оживет и человек сядет. Каменные собаки лежат около него, одна у головы, вторая в ногах. Алан безмолвно плачет, слезы сбегают по его щекам. Несколько женщин входят в дом, стоящий позади него, только это не дом, а огромное сооружение причудливой формы, вершина его почти касается небес. Алан поворачивается к той, что идет впереди всех, королева настолько худа и истощена, что выглядит уродливой; верно, Толстушка не одобрила бы такого. В сердце этой королевы жесткая пружина, завязанные петли, скрученные и обернутые вокруг ослабленного духа, исполненного страха. Но Алан любит ее. Молодая королева ничего не предлагает ему в ответ, но он все равно ее любит.

Адика горько плачет, и слезы ее смывают это видение, пока она не оказывается плывущей по бескрайним водам. Со всех сторон ее окружает пена, будто она следует за каким-то животным, гладким, словно дракон, и быстрым, как змея, пересекающим морской простор. Сначала она думает, что это живое существо, тонкое и длинное, но вот она замечает, что это корабль. Он совершенно не похож на низкие, грубо сколоченные суденышки, на которых местные племена выходят в море за рыбой. Голова дракона, вырезанная из дерева, украшает нос корабля. Существо, похожее на человека, но все же не человек, стоит на носу корабля, ищет что-то, а вокруг него сгущается туман. Что это за существо? Что оно ищет?

Но как только она задает себе эти вопросы, она знает уже ответы на них, поскольку она способна заглянуть внутрь тела этого существа, увидеть камень в груди, камень вместо сердца. Неизвестное создание тоже ищет Алана.

Туман захлестывает, подобно морским волнам, ослепляя ее. Усики, которые извиваются вокруг нее, начинают ярко светиться, словно они созданы из огненных частичек. Она видит их и сквозь них.

В воздухе кружат призраки с огненными крыльями и глазами блестящими, как ножи. Но вот один из них снижается под тяжестью смертной. Он падает, сверкая, в тоннель, соединяющий миры, преддверие которого сияет голубым огнем. Сквозь ворота эта падающая женщина видит средний мир, известный человечеству: там, в среднем, мире, в тишине возвышается огромный курган, окруженный полуразрушенными земляными валами. Убитые воины лежат вдоль стен валов и дорог. Убийственный ветер отнес каждого из них на его путь. Подобно листьям, мертвые разбросаны напротив кольца из упавших камней, расположенного в руинах на вершине холма, какие-то из них разрушены, некоторые разломаны посредине.

Адика молит Толстушку о защите и Королеву Диких о даровании мужества, но ни одно слово не срывается с ее губ — или она их просто не слышит. Она знает этот холм и эти валы, теперь разрушенные рукой незримой силы, иия которой она не может назвать. Она узнает кольцо упавших камней, покрытых мхом и утопленных в землю прошедшими веками. Это Могила Королев, но не та Могила, которую знает она, с недавно возведенными валами вокруг королевского холма и каменным кругом, установленным на месте встреч времен ее родителей.

Эта Могила Королев выглядит как беззубая, древняя колдунья. Ее юность и зрелость давно стерты временем, ветрами и холодными дождями. Она похожа на престарелую женщину, древняя, разрушенная, всеми забытая.

Но один камень все еще стоит в каменном кругу. Пылая бело-голубым огнем, он защищает умирающего воина, облаченного в одеяние, сотканное из металлических колец. Он падает на землю около пылающего камня и ждет смерти, сопровождаемый двумя духами в облике собак. Падающая женщина с пылающими крыльями из эфирного огня проносится мимо Адики. Она опускается рядом с умирающим воином, хватает его и пытается тащить, тут Адика узнает, в нем Алана. Но сверкающая женщина не может больше держать и отпускает его плечо; итак, он потерян, он сошел с дороги, ведущей в земли мертвых, поэтому он не возвращается в тот мир, где он жил, и не встает на тропу, ведущую на Другую Сторону. Он потерян, вместе с его духовными проводниками, собравшимися у его ног, в пространстве дыхания и биения сердца, пока волшебством Великой — такая способность дана всему племени Лошади — он не связан и не принесен сюда. Он лежит на земле, истекая кровью, умирая, он потерян в огромных покоях королев.

Она задохнулась от осознания происходящего, и в этот самый момент его рука тяжело легла ей на плечо. Он назвал ее по имени и упал на колени рядом с ней, касаясь мокрым лицом ее щей.

— Алан, — прошептала она. Она повернулась к нему лицом, также стоя на коленях, и он прижался к ней, или она к нему — трудно было сказать, возможно, они оба прижались друг к другу, словно щепки, выброшенные на берег огромной морской волной.

Ей казалось, что они стоят на коленях не на камнях, а на мягкой траве, под звездным ночным небом, окутанные тайной. Со всех сторон их окружали деревья. Невдалеке водопад мягко струился по покрытым мхом скалам. Она не знала, как они оказались здесь, только слышала тонкий, очаровывающий шепот ветра. Он крепко держал ее, и когда она нежно гладила его по спине, его руки мягко блуждали по ее телу. Он что-то бормотал про себя, но слова его все еще оставались для нее тайной, язык тела не нуждался в словах.

Он говорил по-другому, без слов: я не должен, но я хочу. Я неуверен, обеспокоен, но мое желание сильно.

Это было приношение даров. Хотя он все еще колебался.

Для Почитаемой мысли слишком медленно текли в ее голове. Адика нашла веревку, которой была перехвачена его льняная туника на талии, и, когда он поцеловал ее, она развязала этот грубый пояс так, что полотно упало с него на землю. Она скользнула пальцами вниз по его ладони, так что руки их соединились, и свободной рукой она перевязала веревкой их сцепленные руки, раз, второй, третий. Она хорошо знала слова:

Подобно углям, положенным в полое дерево, он загорелся и стал застенчив. Но все же королевы поступили, как желали. Несомненно, в своих тихих могилах они все еще мечтали о том собрании, столь же сладком, как луговые цветы. Она чувствовала, как они наполняли ее тело, так же как их сила начала сверкать в ней с этого момента, заключенная в неестественное очарование их создания. Действительно, какой мужчина сейчас мог противиться ей?

Не он.