"Любовный поединок" - читать интересную книгу автора (Торнтон Элизабет)

Глава 11

Ее сознание плавало словно в тумане. Любое движение причиняло боль. Она хотела, чтобы люди, окружающие ее, поскорее задали свои вопросы и ушли. И позволили ей вновь забытье я.

— Как ваше имя, дорогая? Почему он повторяет одно и то же?

— Виктория, Виктория Нобль. А вы кто?

Незнакомое лицо сменилось другим. Прозвучавший голос что-то ей напомнил. Джулиан? С большим усилием она заставила себя приоткрыть веки.

— Выпей это!

Он приподнял ее с подушки. Взгляд его был мрачен, но в нем не было ненависти и презрения к ней. Она покорно проглотила предложенный ей напиток, и тотчас боль от разбитой челюсти пронзила ее. Она вскрикнула, и Джулиан осторожно опустил ее обратно на подушки, мягко убрав руку, обнимавшую за плечи.

Чей-то шепот послышался рядом, заставив ее насколько возможно скосить глаза в сторону. Она увидела два силуэта на фоне светлого окна. Женский и мужской. Ни эти люди, ни комната, в которой она очнулась, не были ей знакомы.

— Джулиан, где мы?

— Молчи! Тебе вредно разговаривать. Мы в моем доме в Твикенхеме.

Она почему-то сразу же успокоилась и смежила веки. Узнать хоть что-нибудь определенное о своем положении было уже великим облегчением.

— Не уходи, — пробормотала она и нашла его руку, чтобы убедиться, что реальность все-таки существует. Его мягкое пожатие действовало, как лучшее лекарство. Оно давало то благо, которого она жаждала. И она вновь окунулась в спасительный сон.

Убедившись, что ничто более не тревожит ее, Джулиан тихонько высвободил руку из ее ослабевших пальцев. Жестом он приказал всем присутствующим удалиться из комнаты. Джулиан вышел последним и плотно прикрыл за собой дверь. Молча они спустились по лестнице и прошли в библиотеку.

Здесь Джулиан обратился к лекарю.

— Что с ней?

— Контузия… — шепотом объявил свой вывод доктор Амес. За долгие годы практики в высшем обществе он усвоил, что репутация врача зависит от его немногословия и, вообще, умения держать язык за зубами. Но еще и от слегка ощутимого чувства юмора.

— Ваша супруга получила хорошенький ударчик!

Джулиан наполнил два бокала шерри и предложил доктору выпить с ним. Они уселись в кресла друг против друга, потягивая вишневое бренди.

— Думаю, вы точны в своем диагнозе, но по дороге сюда у меня не было серьезных причин для беспокойства. Когда я утром будил ее в нашем городском доме, она все помнила… а теперь с ее памятью что-то произошло.

— Будем надеяться на лучшее, — сказал доктор. — Я сталкивался с подобными случаями. Она помнит свое имя, узнает вас… Хороший уход и покой — вот все, что ей нужно. Не торопите события. Организм и особенно мозг восстанавливаются сами по себе… хотя…

Здесь врач не удержался от воспоминаний.

— …Я видел, как и вы наверняка, майор, многих контуженых после битвы. Некоторые из них не могли даже вспомнить, на чьей стороне сражались, — Так они, в конце концов, вспомнили или нет?

— У них не было рядом близкого человека…

— Я вас понял, мистер Амес.

Он вежливо проводил доктора до дверей. Но почему-то мистер Амес не торопился покидать дом.

— Виктория Нобль! — вспоминал он. — Ваша жена не из семьи Ноблей из Арден Марка?

— Нет, — сказал, как отрезал, Джулиан. Расставшись с доктором, Джулиан вернулся наверх к больной супруге.

— Я освобождаю вас на сегодня от забот, миссис Форест, — обратился он к экономке. — Но перед уходом приготовьте мне постель в малой гардеробной. Если моя жена проснется среди ночи, я хочу быть рядом.

Экономка удалилась, чтобы заняться своими обязанностями.

Джулиан придвинул стул к изголовью кровати, сел и устремил взгляд налицо спящей. Когда Серена вскрикивала во сне, он вздрагивал и легонько касался ладонью влажного от испарины золота ее волос. Лицо Серены уродовал огромный кровоподтек. Под правым глазом набух синяк, словно карнавальная маска урода прикрывала ее былую красоту. Джулиан не позволил доктору раздеть Серену донага и осмотреть, чтобы он не увидел отвратительных синяков на ее нежной, бархатистой коже.

Джулиан страстно желал верить оптимистическому прогнозу доктора. Память возвращается к Серене. Она уже узнает его, Джулиана. Но не помутилось ли ее сознание? То, что она назвала себя дурацким именем Виктория Нобль, внушало опасения. Не во власти ли она каких-то галлюцинаций? Это тревожный признак.

Ярость охватила его, он дернулся всем телом. Стул под ним затрещал и чуть не развалился. Он виновен во всем! Если кто-то узнает о жестокости и подлости, совершенной им, и вызовет его на дуэль, он будет обязан подставить по закону чести свою обнаженную грудь под пулю или острие шпаги. И не отвечать на выстрел или удар.

Как могла эта девчонка спровоцировать его совершить бесчестный поступок, противоречащий всякой морали, даже современной, придворной безнравственности. Неужели он опускается на самое дно, где нет законов чести?

Он с жалостью смотрел на нее, на следы той отчаянной схватки, исказившие ее красивое лицо, и ужас перехватывал его дыхание. Он в ответе за эту подлость. Перед ним на постели распростерлось невинное дитя, искалеченное чудовищем, имя которому — он сам.

Он не хотел причинить ей вред. Он только желал навязать ей свою волю. Но его воля столкнулась с ее волей. И вот что получилось. Теперь он должен спасать Серену и молить ее о прощении.

Он стал оправдываться сам перед собой. Серена — дочь своего отца, и пусть она расплатится за все им совершенное! Но это слабый довод. На самом деле он поступил как негодяй! Теперь, беспомощная и изуродованная, она была целиком в его власти, но не чувство удовлетворенной мести, а чувство ответственности за судьбу Серены переполняло его. Единственно, в чем Джулиан был тверд, — это то, что хоть Серена и жена ему, его деньги никогда не попадут в хищные руки ее отца. Он не обязан спасать ее семейство. Ни одного пенни из его состояния не перепадет им.

Флинн — хитрый, хоть и молодой, но весьма благоразумный парень, нашептал ему на ухо план действий. План был неплох. Серена в его загородном охотничьем доме. Жена она ему или нет — все зависит только от Джулиана. Сначала, с помощью того же Флинна, он докучал ей своими ухаживаниями в Лондоне, но когда все попытки кончились неудачей, Флинн посоветовал пойти на крайние меры — обман и комедию свадебной церемонии.

Флинн мог бы зарабатывать себе на жизнь сочинением пьес. Великолепную идею он подкинул Джулиану, рассказав ему, что Серена втянута в якобитский заговор, и какой спектакль можно разыграть на этой основе, и какой будет блистательный финал. И еще он убедил Джулиана, что нет женщины на свете, более нуждающейся в твердой мужниной руке, чем бедная заблудшая овечка Серена. И общение с преступным дном Лондона, и путешествие по подземным каналам, и страх за участь предполагаемого беглеца — все это приведет Серену прямо в объятия Джулиана.

Он согласился на эту жестокую шутку, но теперь что-то сломалось в нем. Он понял, что заигрался. Ставкой в игре стала жизнь. Он ощутил ответственность за судьбу человеческого существа, к которому испытывал чувство, до сих пор не знакомое ему.

Сначала все складывалось как нельзя лучше. С помощью своих добрых друзей — Лукаса и молодого Гарри — он достиг своей цели. Удивительное стечение обстоятельств тоже благоприятствовало его замыслу. Кэтрин Уорд удалилась в поместье. Джереми и Клайв отправились за границу… На сцене появилось новое лицо — лорд Алистер, и Серена горячо взялась за его спасение. Все препятствия, мешающие объявить публично об их бракосочетании, исчезли как бы сами собой.

Однако очень скоро Джулиану придется встретиться лицом к лицу с человеком, олицетворяющим злой рок его семьи. Флинн оповестит его сразу же, как только сэр Роберт ступит ногой на английскую землю. Флинн по приказу Джулиана будет молчать о замужестве Серены. Удовольствие сообщить сэру Роберту с глазу на глаз о том, что его дочь теперь жена его злейшего врага, Джулиан оставил себе. Он много раз представлял в своем воображении эту сцену. Беспомощный и жалкий гнев униженного старика развеселил бы его. Милостью короля возвращенный на родину изгнанник не имеет ни прав, ни сил пойти на скандал, что-то требовать или даже просить. Впрочем, этот негодяй и не захочет, чтобы вокруг его имени пошли какие-то разговоры в лондонском обществе. Он проглотит все, что ему предложат, и, дай Бог, этим подавится.

Джулиан долго и упорно изучал характер своего врага, чутко улавливая ухом всякие сплетни и пересуды о закоренелом якобите, который как бешеный бык бежал только по прямой, не разбирая, какие перед ним стоят преграды и есть ли или нет обходные пути. Этой своей тупостью у некоторых он даже заслуживал уважение. Они ждали его возвращения, чтобы сделать из него вождя.

Стукнуть быка по носу и заставить окунуть свой зад в грязь — не высшее ли это наслаждение?

Джулиан вспомнил серые ледяные стены работного дома, такие же серые лица его обитателей, мертвые тела, лежащие на одних кроватях с живыми, тонкие пальчики детей, просящих хоть крошку хлеба, и безымянные могилы…

Здесь смерть была благом, о котором молились, потому что она сулила избавление от всех страданий.

Кто-то должен был заплатить свою цену за то, чтобы стереть из памяти Джулиана ужас его прошлого. Сэр Роберт Уорд был первым в этом списке.

Негодяй, которому он собирался отомстить, настолько реально предстал перед его мысленным взором, что Джулиан, чтобы очнуться, долго тер глаза. Наконец зрение восстановилось, страшные видения исчезли, и он смог подойти к окну и взглянуть на лениво текущие мимо особняка воды Темзы. Слабый звук, донесшийся из глубины спальни, заставил его резко обернуться.

Серена стонала, но нежным прикосновением к ее горячей щеке он успокоил ее.

Она металась в бреду, но он поправил смятые простыни, разбросанные подушки, расправил одеяло и заботливо укрыл ее. Его руки, привыкшие к рукоятке шпаги или пистолета, а в последнее время к колоде карт, оказались способны к труду больничной сиделки.

— Серена, — говорил он тихо. — Что мне с тобой делать?

Все, чего он хотел, он добился. Старый констебль Лукас прекрасно сыграл свою роль. Фальшивый лорд Алистер получил свое вознаграждение и исчез, растворился в воздухе. Мудрый Флинн отдал Серену в его, Джулиана, руки. И что дальше? Сейчас, беспомощная и слабая, она считает его, Джулиана, своим спасителем, шепчет его имя. Но когда память полностью вернется к ней? Какими глазами она посмотрит на него? Какие мысли придут ей в голову?

Невинность девушек для него, проведшего отроческие годы в публичном доме, всегда была пустым словом. Совесть! Да какая может быть совесть у человека, живущего в английской столице, где честь и достоинство расцениваются на пенни, жизнь человеческая на шиллинги, а преданность королю на фунты стерлингов?

Но все-таки что делать? Бросить в лицо мерзкому Уорду брачное свидетельство и заставить загореться огнем его тупые свиные глазки — это, конечно, наслаждение…

Но сейчас в его полной власти беспомощная женщина, которая ничем не провинилась перед ним.

Когда она придет в себя и к ней полностью возвратится память, ее гнев будет жарче огня, извергнутого из пасти дракона. Она испепелит его своей ненавистью. Он не сможет остановить ее, даже пустив в ход все свое обаяние. Ему придется вновь заковать ее в цепи и требовать послушания за корку хлеба и глоток воды.

Флинн предупредил его — Серена никогда не покорится победителю. Чтобы ее победить, надо ее уничтожить или отступить с поля боя. Но Джулиан никогда еще не испытывал поражений. Он всегда был среди победителей — и при Каллодене, и в Индии, и за игорным столом, и в любовных битвах…

Он смежил веки, откинувшись в кресле, но, когда открыл глаза, за окнами уже ярко светило солнце. Прошло уже несколько часов, свечи догорели и погасли сами собой. В комнате было душно. Пахло воском и выдохшимся бренди из недопитого Джулианом бокала.

Серена по-прежнему спала неспокойно. Простыни и подушки превратились в бесформенный, влажный от пота комок. Джулиан с трудом расправил тело. Все его мышцы затекли от неудобной позы в кресле во время сна.

Он подошел к ней, нежно коснулся ее щеки. Ее пальцы, неожиданно сильные, как это бывает у больных в горячке, оттолкнули его руку. Громкий вопль потряс стены комнаты.

Применив силу, он утихомирил ее бешеный порыв.

— Мне снилось… — прошептала Серена и смолкла.

— Что?

— Что ты ненавидишь меня… что ты — чудовище… И я ненавижу тебя… — у нее перехватило дыхание, и он испугался. Неужели ненависть сжигает ее изнутри? Его рука скользнула по ее нежной груди и задержалась там, где бешено колотилось сердце Серены. Его ладонь чувствовала эти удары. Когда они стали все реже, его охватил страх. Он не был врачом, у него не было под рукой никаких целебных средств… Он наклонился и прижал свои губы к ее запекшимся губам. Он только хотел, чтобы прекратились ее крики и тишина воцарилась в комнате.

Наградой ему был едва слышный шепот Серены:

— Ляг рядом и согрей меня… Мне холодно. Он выполнил ее просьбу. Они укрылись одним одеялом. Она подогнула ноги, свернулась в маленький комочек, влилась в каждую выемку его тела и уснула.

Он не смел потревожить ее сон. Дыхание Серены выровнялось. Она доверчиво, как маленький ребенок, прижималась к нему.

Ее разбудил шорох раздвигаемых занавесок. Полуденное солнце слепило глаза. Несколько мгновений она еще находилась между сном и явью, пытаясь осознать, где находится. Все вокруг — комната, мебель — было ей незнакомо. Туман, который застилал ее взор, не рассеивался, а, наоборот, становился все более густым и пугающим. Крик ужаса вырвался из ее пересохшего рта.

В ответ она услышала слова, произнесенные спокойным, ничего не выражающим тоном:

— Я принесла вам завтрак, миссис Рэйнор. Мягкий деревенский акцент говорившей женщины поверг Серену в панику. Она, столичная жительница, едва поняла смысл произнесенной женщиной простой фразы. «Неужели я сошла с ума и уже не понимаю родной язык?»— подумала Серена. Превозмогая боль, которую ей причиняло каждое движение, она поднялась на подушках. Остроносенькая, улыбчивая пожилая дама хлопотала в комнате, собираясь накормить больную. Она была одета в строгое коричневое платье с Кружевным воротничком, скрывающим всю шею до подбородка. Ее доброжелательные, но быстро бегающие глазки напоминали глаза курицы, беспокоящейся о своих цыплятах.

— Я миссис Форест, моя дорогая. Я экономка. Единственным человеком, кто мог бы спасти Серену от этих странных видений, был Джулиан. Он был единственным мостиком, по которому можно было вернуться в реальность.

— Джулиан! — громко позвала Серена, вкладывая в этот зов все оставшиеся у нее силы.

От ее неожиданного возгласа экономка испуганно вздрогнула, но не выпустила поднос с завтраком из рук. Несколько мгновений ей понадобилось, чтобы вернуть себе самообладание.

— Майор внизу… совещается с доктором. Они придут вас обследовать, милая, через пару минут. Уж постарайтесь порадовать их и скушайте завтрак, чтобы выглядеть здоровой. И обязательно умойтесь, чтобы ваше личико похорошело…

«Что за мерзкие малопонятные слова произносит эта женщина? Откуда такой чудовищный акцент? Где я?» — удивилась Серена.

Она с трудом встала на ноги. Стены закачались, потолок вот-вот обрушится на голову.

— Со мной что-то не в порядке? — спросила она.

— Вы попали в беду, миссис. С кем такого не случается? — ушла от прямого ответа экономка.

Серена напрягла всю свою волю. Качание стен и потолка прекратилось. Она выпрямилась во весь рост.

— Немедленно позовите сюда моего мужа! — приказала она.

Улыбка экономки была лукавой и какой-то двусмысленной.

— Разве вы готовы встретить вашего супруга подобающим образом?

— Готова, — подтвердила Серена резко, как будто ударила мечом. — Помогите мне одеться… подобающим образом, — съязвила она, но ирония не была в должной степени оценена экономкой.

Пожилая леди послушно помогла Серене напялить платье и неумелыми взмахами кое-как расчесала гребнем ее слипшиеся волосы.

Серена встретила Джулиана и доктора, сидя в кресле с чашкой горячего шоколада в руке. Она не стала смотреть на себя в зеркало. Ей казалось, что она выглядит вполне здоровой, и чувствовала себя готовой для решительного разговора. Но она решила не торопить события.

— Джулиан, — произнесла она с улыбкой, давшейся ей с большим трудом. — Я мало что помню…

Он прижал ее руку к губам, поцеловал, но не отпустил, а задержал ее пальцы в нежном пожатии.

— Не беспокойся, любимая. Доктор Амес считает, что это временная потеря памяти.

Серена взглянула на доктора. Его вид ничего не говорил ей и ничем не ободрил. Когда Джулиан собрался убрать свою руку, она судорожно вцепилась в нее. Джулиан был единственной ниточкой, связывающей Серену с ее прошлым.

Доктор Амес откашлялся и произнес:

— Такие несчастные случаи имеют обычно худшие последствия.

— Какие несчастные случаи? — встрепенулась Серена.

Доктор смутился. Он посмотрел на Джулиана в надежде, что тот найдет подходящее объяснение. У Джулиана был, конечно, готовый ответ на все вопросы.

— Карета опрокинулась… Ты ударилась головой.

— Ха-ха! — рассмеялась Серена, хотя это причинило ей нестерпимую боль. — Хорошенькое начало нашего медового месяца.

Доктор Амес торжествующе поднял палец вверх.

— Вот! Вы уже вспоминаете, что начался ваш медовый месяц. Дальше пойдет еще лучше. Вы вспомните все остальное. Может быть, вы уже вспомнили ваше имя.

— Вам это так важно?

— Раз доктор просит… — вмешался Джулиан, осветив лицо лучезарной улыбкой.

— Пожалуйста, — ответила ему Серена улыбкой не менее, как ей казалось, лучезарной и очаровательной. — Мое имя Виктория! Джулиан столько раз звал меня этим именем во время моего забытья, что я его затвердила. Теперь я Виктория Рэйнор.

Доктор был в восторге.

— Дальше! Вспоминайте дальше… У вас есть семья?

— Я сирота. Мой дом — театр, моя семья — труппа бродячих актеров, о которых я ничего не знаю и знать не хочу. Не правда ли, мой милый? — обратилась Серена к Джулиану.

Тот опустил глаза, как бы углубившись в разглядывание их сплетенных в пожатии рук.

— Актриса?! — доктор не мог скрыть своего изумления.

— Что вас так удивило, мистер Амес? — резко спросил Джулиан.

— Я ничему не удивляюсь. Я только хочу узнать, что еще помнит молодая леди, — поспешил ответить доктор.

— Больше я ничего не помню. Удовлетворитесь пока этим малым, — сказала Серена.

Джулиан предостерегающим жестом попросил врача больше не утомлять его супругу. Он обнял дрожащие плечи Серены.

— Память обязательно вернется к тебе, дорогая, — ободрил он свою молодую жену.

— Ваш супруг абсолютно прав, — доктор Амес расплылся в профессиональной жизнерадостной улыбке. — Через несколько дней, а может быть, даже часов, вы все вспомните. Только не напрягайте мозг, не ворошите прошлое, не думайте о будущем. Живите только настоящим, наслаждайтесь пребыванием в этом прекрасном доме, который принадлежит вашему мужу. Вдыхайте целебный воздух, займитесь немного садом — он замечателен, совершайте прогулки. И все будет в скором времени хорошо.

Все случилось именно так, как предсказал доктор.

Первое озарение пришло к ней уже на следующее утро, когда ей впервые позволили встать с постели. Джулиан провел ее по дому, построенному в стиле знаменитого архитектора Палладио. Мраморные полы, ионические колонны и лепные украшения в просторном холле были великолепны. Она замедлила шаг, ее взгляд скользнул по колоннам.

— Они напоминают мне о вашем игорном заведении, — глаза Серены изумленно расширились от пришедшей в голову мысли. — Вы ведь содержите игорный дом и этим зарабатываете на жизнь?

Джулиан, пораженный, застыл на месте.

— Ты начала, наконец, вспоминать! — воскликнул он, обрадованный и встревоженный одновременно. Ведь к ней могли вернуться не самые лучшие воспоминания о его поступках.

Серена в эти мгновения была слишком увлечена самим процессом возвращения памяти, чтобы заметить странную реакцию Джулиана. Ее глаза засияли. Она метала, словно стрелы, быстрые взгляды по сторонам, выхватывая из полумрака какие-то отдельные детали и сопоставляя их со смутными видениями, возникающими в мозгу. Так она обратила внимание на рисунки, развешенные по стенам.

— Я ведь была здесь раньше, не правда ли? Я видела этих сатиров и нимф. Не слишком ли они обнажены — эти сатиры и нимфы? Вы так не считаете?

Она обернулась и посмотрела в лицо Джулиану. В ее взгляде было осуждение.

— Все это сцены из греческой мифологии, — не замедлил отпарировать он.

Серена состроила легкую гримасу.

— Неужели вы хотите убедить меня в том, что джентльмены, посещающие ваше заведение, заодно и изучают мифологию?

Именно от Серены он мог ждать такой меткой и вовремя пущенной колкости. Джулиан почувствовал сухость во рту и некоторую растерянность. Какие еще выпады с ее стороны ожидают его? Но когда он разглядел в ее глазах пляшущие искорки смеха, словно камень свалился у него с души. Он сразу же обрел уверенность, что с ней можно поладить. В ней произошла какая-то благостная перемена. Исчезли страх и робость, со щек исчез болезненный румянец, вызванный жаром и лихорадкой. Хотя полное возвращение памяти к Серене мало что хорошего сулило ему, Джулиану, он страстно желал ее исцеления, для ее же блага отбросив собственные эгоистические соображения.

В его размышления ворвался голос Серены.

— Вы зря расстраиваетесь, Джулиан. Я не намерена вас осуждать. Ни в малейшей степени! Я убеждена в том, что времяпрепровождение за карточным столом так же благопристойно, как и чаепитие в моей скромной гостиной…

Она вдруг нахмурила брови.

— … Подобное высказывание я уже слышала от кого-то раньше!

Джулиан посоветовал ей как можно мягче:

— Не утруждай себя чрезмерно, Серена. Ты слышала, что говорил доктор? Всему свое время…

Этот совет он повторял еще много раз в течение долгого дня. Джулиан удивлялся ее покорности. На ее месте, потеряв память, он бы бился в бешеных потугах вернуть ее, вновь обрести свою личность. Без сомнения, Серена должна была вести себя точно так же. Но сейчас перед ним предстала Виктория — жизнерадостная и доброжелательная, простая девушка, довольная всем, что преподносит ей жизнь — своим мужем, его домом, его слугами и даже способами, которыми он зарабатывает деньги. Она принимала с радостью все сюрпризы, и потеря памяти, казалось, не очень удручала ее.

Он терялся в догадках. Джулиан верил ей и в то же самое время не верил. Неужели Серена сознательно играет роль Виктории, дурача его с какой-то неведомой целью. Или Виктория — это какая-то вторая сторона характера леди Серены, ro сих пор скрытая, а ныне высвобожденная вследствие трагических обстоятельств?

Но ведь Виктория — выдуманный персонаж, наспех сочиненный испуганной девушкой там, в таверне. Как могла Виктория обрести реальность? Кого же он привел в свой дом — Серену или Викторию? На ком он женился?

Он решил в шутливой манере обсудить эту проблему вечером после позднего, но превосходного обеда за чашкой кофе в библиотеке. Дом Джулиан получил, как обычно, в уплату карточного долга от одного слишком азартного джентльмена. Вместе с домом Джулиану досталось и немалое поместье со множеством слуг. Экономка миссис Форест и ее муж были единственными, кому он доверил ухаживать за Сереной и вообще видеть ее. Остальные — садовники, конюхи и прочие — свято выполняли его приказ — не попадаться на глаза и только охраняли поместье и дом от каких-либо нежданных гостей. Такие предосторожности, конечно, были необходимы, если б он скрывал в доме леди Серену. В случае, если его гостьей и названной супругой была актриса Виктория, все это выглядело бы нелепо и смешно.

— Расскажи, как мы с тобой впервые встретились? — поинтересовалась Серена, услужливо подливая кофе в чашку супруга.

— Всему свое время, — повторил Джулиан тираду доктора Амеса.

Огонь вспыхнул в ее глазах, и это напомнило ему о прежней леди Серене. Но вновь она мгновенно преобразилась, и ее ласковая покорность даже разочаровала его.

— Тогда расскажи о себе. Как ты стал игроком? Не стесняйся. Разве между нами могут быть какие-то тайны?

Обычно не в правилах Джулиана было распространяться о своем прошлом. Эта тема всегда держалась под крепким замком — до тех пор, пока он не выбросит карты на стол перед отцом Серены.

Но Серена не стала бы слушать его излияния. А эта покорная простодушная Виктория — пусть узнает все! Другой возможности исповедаться в своих мнимых и действительных грехах может не представиться.

— Игра и проституция занятия схожие, — начал он свой откровенный рассказ. — Порочные натуры сближаются между собой гораздо легче, чем добродетельные. Проститутки охотно опекают молодых мальчиков…

Он подумал, что она тут же заткнет уши в ужасе от услышанных первых же слов его исповеди, но она невинно осведомилась:

— И каковы были результаты? Джулиан был удивлен.

— В чем?

— Ты приобрел опыт?

— Да. Но тебе он отвратителен. Это не для твоих ушей, дорогая.

— Почему? — якобы искренне удивилась она. — Мне все интересно.

Тогда он, щадя ее нравственность, уклонился от рассказа о своей взрослой жизни. Он, не называя имен, поведал ей историю подлого предательства сэра Роберта и последующих за этим несчастьях своей семьи.

— Ты прав, — заключила она, выслушав его историю. — Ты вправе отомстить этому негодяю!

И вдруг она прильнула к нему.

Глаза, тело Серены — все было полно соблазна. Она учащенно дышала, и ее грудь вздымалась под легкой тканью, она что-то говорила, ее губы ждали поцелуя, и его завораживала бездонная синяя глубина ее глаз.

Джулиан не мог выдержать этого искушения.

Пробормотав какие-то извинения, он спустился в холл, накинул плащ, вышел в сад и подставил разгоряченное лицо набегающим порывам ветра.