"Если полюбишь графа" - читать интересную книгу автора (Торнтон Элизабет)

Глава 23

За неделю, последовавшую за битвой, через порталы отеля «Англетер» прошли многочисленные сановники с единственной целью – выразить свое почтение лорду Аксбриджу, человеку, разгромившему легендарных французских уланов и кирасиров. Он стал самым популярным и важным гостем отеля. С уст Аксбриджа не сходила улыбка, и он пребывал в наилучшем настроении, несмотря на незажившую рану.

Как выяснилось, не могло быть и речи о немедленном отъезде Дейрдре в Белмонт. У Армана началась лихорадка, и доктор Маккаллум посоветовал повременить с переездом до тех пор, пока он не поправится окончательно. Дейрдре только обрадовалась этой отсрочке. Они с братом оставались в отеле, где она в качестве сестры милосердия заботливо ухаживала за Арманом и лордом Аксбриджем, который обладал более покладистым характером и большим терпением.

Когда собравшаяся в отеле компания просматривала списки погибших и Тони Кавано воскликнул, что там нет имени Родерика Огилви, миссис Дьюинтерс встала с места и, не говоря ни слова, вышла из комнаты, оставив Дейрдре и Тони в недоумении.

За обедом она сообщила, что на следующее утро возвращается в Лондон, потому что в Брюсселе ее больше ничто не держит. Воцарилось неловкое молчание, все присутствующие с сожалением смотрели на актрису. Похоже, всем было известно о ее близких отношениях с Рэтборном в прошлом, как и разговоры о том, что их роман не окончен, а всего лишь прерван на время, пока для Рэтборна не настанет благоприятный после свадьбы момент возобновить эту связь.

Позже Тони нашел Дейрдре в комнате Армана.

– Я пришел сюда поговорить с вами о Марии, – обратился он к ней неуверенно. – Я думал, что мог бы проводить ее до Лондона, если вы не возражаете. – Он принялся неловко поправлять галстук, и тут Дейрдре осенило:

– Рэтборн попросил вас приглядывать и за миссис Дьюинтерс?

Тони смущенно кивнул, и Дейрдре сказала мягко:

– Можете не отвечать. Конечно, вам следует проводить ее. Неизвестно, как долго еще мы пробудем в Брюсселе. Вы не должны позволять Рэтборну регламентировать вашу жизнь, а это произойдет, если вы не дадите ему отпора. Даю вам слово, что мы отправимся в Белмонт, как только Арману станет лучше.

К большой радости Дейрдре, вскоре ей вернули Красотку целой и невредимой, без единой царапины. Лорда Аксбриджа уверили, что лошадь была реквизирована для военных нужд или украдена, и Дейрдре не стала этого отрицать, предпочитая не признаваться в своей вине и причастности к исчезновению лошади.

Часть дня Дейрдре обычно проводила в личной гостиной графа. Однажды она читала ему вслух «Уэверли», роман неизвестного ей автора, который Аксбридж особенно любил. Ходили слухи, что автором его был Вальтер Скотт. Во время чтения дверь отворилась, и в комнату вошла леди в дорожном костюме с ребенком, державшимся за ее юбку. Женщина сделала несколько шагов и остановилась. Дейрдре отложила книгу и вопросительно посмотрела на Аксбриджа, затем на вошедшую даму.

Граф приподнялся на локте, протянул к ней руку и сказал:

– О, Чар, о, моя дорогая! И Кларенс с тобой! Какое счастье!

Эти слова были произнесены голосом, которого Дейрдре не узнала.

Леди Аксбридж, потому что, как догадалась Дейрдре, это была она, бросилась к мужу со слезами на глазах, а он заключил в объятия и ее, и их сына.

Дейрдре незаметно выскользнула из комнаты.

Чуть позже ее пригласили, чтобы познакомить с леди Аксбридж. Было очевидно, что лорд Аксбридж и его жена преданы друг другу. Леди Аксбридж была само дружелюбие, она проявляла исключительную любезность к девушке, выказавшей такую доброту к ее мужу.

Однако, к удивлению Дейрдре, ее тетка была вовсе не в восторге от леди Чар.

– Ее нигде не принимают, – объяснила она. – Если бы стало известно, что ты привечаешь ее, ни один из влиятельных людей не появился бы у тебя в доме. Я не утверждаю, что так и должно быть, Дейрдре. Я только говорю тебе, как ведут себя в нашем кругу.

Несмотря на это, по мере знакомства с леди Чар Дейрдре чувствовала, что эта женщина ей все больше нравится, а через неделю она уже считала ее своим самым близким другом.

Случилось так, что возвращение Дейрдре и Армана в Лондон сопровождалось неожиданно пышной церемонией. Принц-регент, отдавший свою яхту в распоряжение леди Аксбридж и объявивший, что «любит Аксбриджа как своего лучшего офицера и самого верного подданного», дал ему титул маркиза Энглси.

– Хотя, – сказала леди Чар с легкой иронией, – с таким же успехом меня могли бы именовать правой рукой архангела Гавриила. Разницы особой не вижу. В некоторые двери войти труднее, чем в жемчужные врата рая.

Ночь они провели на борту королевской яхты в гавани Дил и ранним утром следующего дня отправились в Лондон в карете с гербами Энглси, как теперь следовало именовать Аксбриджа. Маленький лорд Кларенс и его няня вместе с горничной леди Энглси ехали в другой карете следом за ними. Когда они проезжали через Вестминстерский мост, многие узнавали маркиза по гербу на карете, и вскоре по обеим сторонам дороги собралась шумная толпа приветствующих.

Когда они наконец добрались до дома Аксбриджей, Дейрдре и Арман немедленно распрощались с супругами Энглси, пообещав в скором времени встретиться с ними снова. Так как дом Рэтборна на Пиккадилли был закрыт на длительное время, Дейрдре приняла решение провести ночь в отеле, о чем сказала Серене, которую они, разумеется, навестили – она жила практически в двух шагах от Аксбриджей.

Серена не одобрила намерений подруги и настояла, чтобы Дейрдре остановилась у нее.

– Я думаю, нам есть о чем поговорить, – подмигнув, сказала она.

После обеда, оставив мужчин за портвейном в столовой, дамы уединились в гардеробной хозяйки.

– Вероятно, ты сочтешь мои поступки непоследовательными, – начала наконец Дейрдре, видя, что Серена решила предоставить ей первое слово. – Я и сама не могу тебе объяснить, потому что многого не понимаю, – ответила Дейрдре с полной искренностью. – Мне казалось, я знаю разницу между тем, что хорошо и что плохо. Теперь я уже в этом не уверена. Как я могу быть судьей того, чего не понимаю? Могу сказать только, что Энглси – самые добрые люди из всех, кого я знаю, и считаю несправедливым, что с леди Чар так безобразно обращаются в обществе. Это самое гнусное лицемерие, какое только можно вообразить. Я уже не считаю, что знаю ответы на все вопросы, и думаю, что, возможно, я ошибалась и во многом другом.

В голосе Дейрдре было нечто такое, что заставило Серену замолчать. Она внимательно выслушала подругу, а затем сказала мягко:

– Например, в своем отчиме?

– Возможно. Дети различают только черное и белое. Я никогда не пыталась его понять. А теперь слишком поздно. Я знаю, что он не был счастлив ни с нами, ни без нас. Но... Как я любила его! Нет, пока еще я не могу его простить. – Дейрдре помолчала, а затем добавила: – А теперь расскажи мне о себе и своей семье.

Арман стал торопить Дейрдре с переездом в Белмонт, а она готова была откладывать их отъезд до бесконечности. Однако, как только решение было принято, Дейрдре покорилась своей несчастливой судьбе. Впрочем, она считала, что Арману не обязательно ехать с ней, и уговаривала его вернуться домой, в Марклифф. Однако Арман был непоколебим в своем упорстве. Он говорил, что решил покончить со всеми глупостями, что дал своему опекуну слово следовать его указаниям, изложенным в письме.

Когда они выехали в Уорикшир в одной из карет Серены, Дейрдре гадала, имеет ли необычайная покорность Армана отношение к тому, что в Белмонте находится леди Каро. Дейрдре надеялась, что это не так, но опасалась худшего.

Карета остановилась неподалеку от въезда в Белмонт. Вокруг была такая темень, хоть глаз выколи. В доме светилось всего несколько окон, а массивные резные деревянные двери были крепко-накрепко заперты. Очевидно, в доме никого не ждали. Дейрдре и Арман вышли из кареты и, велев кучеру подождать, пересекли узкий, вымощенный булыжником мостик.

– Ты известила их о том, что мы прибываем сегодня? – спросил Арман, подозрительно глядя на огромные, покрытые царапинами ворота, преграждавшие им путь.

– Естественно, – ответила Дейрдре. – Серена послала позавчера одного из своих грумов с письмом от меня. Такой прием, должно быть, нам оказывают намеренно. Как я слышала, между Рэтборном и его матерью не осталось любви.

Арман похлопал Дейрдре по щеке с братской нежностью.

– Очень скверно, что эта старая воительница не знает, что имеет дело с ветераном Ватерлоо. Мне ее почти жаль.

– Стучи в ворота, Арман, – сухо распорядилась Дейрдре и спокойно принялась стягивать с рук лайковые перчатки.

Арман послушно взял в руки молоток, висевший на воротах, и принялся стучать. Вскоре ворота распахнулись, и показался сонный привратник. Дейрдре с Арманом последовали за ним и оказались в темном тоннеле, который привел их на огромный, поросший травой двор.

– Господи! – воскликнул Арман. – Думаю, это замок или что-то похожее. Должно быть, мост, по которому мы прошли, находится надо рвом. Бедная Ди! Ты ведь не знала, да?

– Конечно, не знала, – раздраженно ответила Дейрдре. – И если Рэтборн полагает, что я собираюсь вить гнездо в крепости, то он ошибается.

Следуя за привратником, Арман и Дейрдре прошли через двор к другим дверям, которые открывались в огромный холл замка Белмонт, вымощенный камнем.

– «Ad altiora tendo» – «Мечу высоко» – вот девиз Рэтборна, – пояснил Арман Дейрдре, показывая ей надпись на щите Рэтборнов, который висел над резным дубовым камином. Этот огромный камин, подумала Дейрдре, легко вместил бы в себя пару быков, если кому-нибудь пришло бы на ум их поджарить.

– Можешь представить, каково это место зимой? – спросила Дейрдре брата, с нескрываемым ужасом разглядывая огромное помещение с выставленными во всех углах доспехами.

В этот момент на лестнице показался Гай Лэндрон и стал спускаться вниз. На лице у него застыло выражение полного недоумения.

– Леди Рэтборн! Добро пожаловать в Белмонт! – приветливо воскликнул он и, ловко опираясь на палку, преодолел разделявшее их пространство. Он взял обе руки Дейрдре в свои, а Армана приветствовал коротким любезным кивком. – Рад вас снова видеть, Сен-Жан. Прошу вас в библиотеку.

Когда они вошли в библиотеку, внимание Дейрдре привлекли две леди, полулежавшие в креслах, выполненных в стиле, модном при дворе короля Якова. Кресла стояли по обе стороны от камина.

Женщина помоложе поспешно отложила вышивание и поднялась на ноги; взгляд ее золотистых глаз на мгновение остановился на Дейрдре, затем переместился на красивого смуглого молодого мужчину за ее спиной и замер. Наступило неловкое молчание.

– Матушка Рэтборн, – обратилась Дейрдре к свекрови, – как мило с вашей стороны, что вы ждали меня!

Она прошла через комнату и расцеловала вдовую графиню в обе щеки.

– Значит, вы та самая девушка, на которой Рэтборн в конце концов остановился. – Графиня пристально оглядела Дейрдре с головы до ног. – Вы отличаетесь от тех, кто ему обычно нравился. О, не смотрите на меня с такой ненавистью! Уверяю вас, что это комплимент. Не знаю, чего я ожидала, но я испытываю гораздо большее облегчение, чем могу выразить. Вы настоящая леди. Если бы вы только могли представить, общество каких шлюх он пытался мне навязать...

Лэндрон кашлянул, пытаясь прервать монолог ее сиятельства.

– О, не стоит так нервничать, Гай! Я не съем эту девушку, а что касается вас, дети, – продолжала она язвительно, пронзая взглядом по очереди Армана и Каро, – перестаньте смотреть друг на друга такими глазами за моей спиной. Если хотите знать мое мнение, Рэтборн вознамерился вас испытать, поселив под одной крышей. Я предупреждала его о возможных последствиях, о том, что все Кавано – натуры чувственные, но разве он когда-нибудь прислушивался к моим предостережениям?

Арман передернул плечами, а леди Каро сказала глухим голосом:

– Мама...

Однако матрона еще примерно с полчаса разглагольствовала на ту же тему.

Наконец Дейрдре поднялась с места, и графиня внимательно посмотрела на нее.

– Знаете ли, дочь моя, у меня есть счастливое предчувствие, что ваше появление – самое лучшее, что могло произойти с домом Кавано с того момента, как король Карл Второй даровал графство пятому барону.

– Благодарю вас, – ответила Дейрдре. – Надеюсь, вы не измените своего мнения и через месяц, когда я выверну Белмонт наизнанку. О, кстати, Гай, мне хотелось бы собрать завтра утром всех слуг в большом зале. Особенно я настаиваю на присутствии Бичема и кухарки. Ну, скажем, пусть это будет часов в восемь? И, конечно, матушка Рэтборн, я хотела бы, чтобы вы приняли мою сторону.

Леди Каро повернулась к Арману и одарила его ослепительной улыбкой.

– Ты сердишься на меня, – проговорила она, заметив, что ее чары не подействовали.

Арман с отсутствующим видом посмотрел на нее:

– Да, я и в самом деле сердит на тебя. Ты знаешь, что твой брат чуть не убил меня? Какого черта ты придумала эту ложь? Ведь кому, как не тебе, знать, что у нас не было никакой тайной помолвки.

– А как ты назовешь такой оборот дел, когда джентльмен страстно целует девушку, не говоря обо всем остальном, чего я не стану упоминать, и говорит, что любит ее до самозабвения?

– Я назову это чертовской глупостью!

Арман вскочил на ноги и подошел к Каро вплотную. И, как и в тот раз, когда впервые увидел ее, был потрясен как бы исходящим от нее удивительным золотистым светом. Она была похожа на молодую самку леопарда, вдруг почувствовавшую опасность. Глаза ее сузились, она смотрела на Армана недоверчиво.

– Как ты могла подумать, что забеременела? Каро, я едва прикоснулся к тебе, – проговорил он потеплевшим голосом.

– Хорошо говорить об этом сейчас, – запальчиво ответила Каро, – но откуда мне было знать? Никто никогда не говорил мне, как мужчина награждает женщину ребенком. Откровенно говоря, я не сказала бы, что хочу иметь детей, даже от тебя...

– А как насчет твоей помолвки?

Арман чувствовал, что слабеет, и, черт возьми, томная улыбка на губах Каро означала, что она это отлично понижает.

– Какая помолвка? – спросила она хрипло.

– – Тони сказал, что ты вот-вот примешь одно из многочисленных предложений.

– Нет, дорогой, это мама собиралась принять одно из многочисленных предложений. Вот почему я придумала историю с нашей помолвкой, якобы заключенной много раньше. А ты приревновал?

Каро отвела рукой упавшую Арману на лоб темную прядь.

Его руки обвились вокруг ее талии.

– Они никогда не допустят нашего брака, – сказал он тихо и торопливо поцеловал Каро в губы.

– Уж как-нибудь мы их уговорим, – проворковала она в ответ и, запустив пальцы в темные кудри Армана, притянула его голову к себе.

– О нет, моя любовь, нет, – попытался он возразить, но вместо того, чтобы отстраниться, крепче прижал Каро к себе и поцеловал так, что не осталось ни малейших сомнений в том, кто во время их встречи забыл о чести.

В это время наверху, в личных апартаментах Дейрдре, в западном крыле дома молодая горничная Марта, девушка одного возраста с Дейрдре, распаковывала вещи своей госпожи.

– Что это за бал арендаторов и слуг, о котором я как-то слышала? – полюбопытствовала Дейрдре.

– Это был последний бал, состоявшийся перед тем, как граф отбыл в Испанию. Я тогда впервые надела платье, какие носят взрослые.

Горничная указала на одно из бледных муслиновых платьев Дейрдре и продолжала с надеждой:

– Моя ма говорит, что теперь, когда в Белмонте появилась новая хозяйка, а его сиятельство наконец осядет здесь, может быть, вернутся старые добрые обычаи и у нас снова каждый год будет такой бал.

– И вам бы это понравилось?

– О, мэм! – Глаза Марты восторженно засияли. – Это было самое величественное зрелище и самое грандиозное событие в моей жизни!

Лицо Марты приняло мечтательное выражение, и пока она рассказывала, Дейрдре воочию видела две сотни гостей, расположившихся за установленными вдоль стен столами, сооруженными из уложенных на козлы досок.

– Бал арендаторов и слуг, – улыбнулась она печально и, скользнув в постель, растянулась под холодными простынями, пахнущими лавандой.

– Моя старая ма говорит, что ничто так не оживляет дом и не заставляет вычистить его от чердака до погреба, как хороший праздник.

Внезапно Дейрдре улыбнулась.

– Сдается мне, что ваша старая ма кое-что понимает в жизни. Возможно, мы и устроим бал, – проговорила она, размышляя вслух. – Да, возможно, мы так и сделаем.