"Если полюбишь графа" - читать интересную книгу автора (Торнтон Элизабет)

Глава 21

Дейрдре проснулась от звука, который сначала приняла за отдаленный гром. Солнце струило яркие лучи в окна ее спальни. Она посмотрела на часы возле кровати и вдруг вздрогнула, поняв, что это гремят пушечные выстрелы.

Выпрыгнув из постели, Дейрдре дрожащими руками принялась торопливо одеваться, затем быстро сбежала вниз по лестнице.

Коридоры отеля были запружены английскими дворянами и их слугами, проведшими ночь за упаковкой вещей и полными желания оказаться подальше от города на случай, если он перейдет к французам. Гул голосов нарастал. С разных сторон доносились распоряжения, противоречившие одно другому.

Дейрдре побежала к столовой, спотыкаясь о кофры и чемоданы, разбросанные повсюду.

Она нашла тетку, миссис Дьюинтерс и Тони Кавано спокойно поглощавшими поздний завтрак. Тони выдвинул стул, давая понять Дейрдре, что звук пушечных выстрелов, вероятно, исходит из Катр-Бра и еще со стороны деревень Ватерлоо и Шарлеруа.

– Беспокоиться не о чем, – проговорил он успокаивающе. – Пройдет много времени, прежде чем начнутся серьезные события. Обе стороны пока ведут разведку боем.

– Но как можно быть уверенным в том, что враг в Катр-Бра, а не ближе? – спросила леди Фентон с дрожью в голосе – сказывалось напряжение долгой бессонной ночи.

– Ну конечно, полной уверенности у меня нет, однако это естественное предположение.

– Сэр Томас прав, – проговорил Тони, – и я, со своей стороны, убежден в том, что Веллингтон воздаст Наполеону по заслугам.

Похоже было, что его слова успокоили леди Фентон, и Дейрдре бросила на него благодарный взгляд.

Миссис Дьюинтерс говорила очень мало после того, как вежливо поздравила Дейрдре со вступлением в брак. Дейрдре вдруг почувствовала жалость к актрисе. Каковы бы ни были в прошлом отношения миссис Дьюинтерс и Рэтборна, теперь только она владела сердцем мужа. Дейрдре отвела глаза, чтобы случайно взглядом не выдать свои чувства к бывшей сопернице.

Прибытие миссис Доусон с детьми помогло поднять настроение женщинам.

Соланж и миссис Дьюинтерс взяли на себя заботы о детях, а Дейрдре, для того чтобы хоть чем-то занять себя, отправилась в конюшни почистить Красотку.

Грохот больших пушек раздавался непрерывно весь день и вечер, а у отеля постоянно толпились люди, сообщая то о первых победах, то о поражениях. Все это казалось Дейрдре сплошным кошмаром. Когда наконец стих пушечный гром, на город спустилась тьма и горожане смогли наконец впервые за долгие часы насладиться тишиной, внезапно разразилась страшная гроза. Ливень продолжался всю ночь.

Естественное течение дней было нарушено до такой степени, что никому за эту долгую пятницу не пришло в голову вовремя пообедать или лечь спать с наступлением ночи. Люди ели когда придется и почти не спали, опасаясь пропустить отчет о военных действиях и положении армии Веллингтона.

Фентоны и еще несколько постояльцев отеля засиделись за ужином далеко за полночь. Вдруг до них донесся топот копыт по булыжной мостовой. Все бросились к окнам и увидели всадников, промчавшихся мимо. К отелю приблизилась другая группа всадников – остатки бельгийского и немецкого кавалерийских подразделений. Мужчины были в порванных и запачканных грязью мундирах, Многие ранены. Половина прибывших просто падала с седел от усталости. Некоторые кричали «Катр-Бра» и призывали граждан покинуть Брюссель, потому что Веллингтон скоро сдастся.

Эти сообщения вызвали новую волну паники. Улицы, постепенно притихшие и опустевшие за день, скоро заполнились перепуганными жителями Брюсселя и остававшимися в городе немногими англичанами, отчаянно пытавшимися вырваться из города. Тем не менее сэр Томас решил не поддаваться панике. Они с Тони Кавано покинули отель, чтобы попытаться узнать, насколько справедливы слухи о поражении Веллингтона. Оба подозревали, что бельгийцы просто дезертировали с поля боя.

Они вернулись через час и успокоили немногих остававшихся в отеле, сообщив, что хотя кое-кто из запаниковавших бельгийских драгун и бежал на север, многие британские подразделения все еще находятся в городе со своими офицерами и отправляются по приказу в Катр-Бра.

К двум часам ночи начали прибывать повозки с ранеными; большей частью это были немцы и бельгийцы. Несколько таких повозок остановилось возле отеля «Англетер», и сердце Дейрдре тревожно забилось, когда она увидела среди прибывших доктора Шейна Маккаллума.

Дейрдре без колебаний откликнулась на просьбу доктора помочь. Подойдя к столу, на котором лежал молодой британский солдат, она не сразу поняла, чего от нее ожидают, пока с ужасом не заметила раздробленную кисть раненого и инструмент в руках доктора. Она покачнулась, и миссис Дьюинтерс тотчас же заняла ее место. Актриса, такая нежная и ослепительно красивая, принялась ласково успокаивать солдата и вскоре так очаровала его, что он безоговорочно подчинялся каждому ее слову.

Вернувшись ксебе в номер и сразу провалившись в сон, Дейрдре встала с постели лишь в полдень. Ощутив тягостную жару, она протерла тело влажной губкой и оделась. Вскоре она приступила к работе сестры милосердия.

Кактолько отель превратился в госпиталь, разговоры об отступлении Фентонов в Антверпен сразу прекратились; грохот отдаленных пушечных выстрелов теперь не стихал ни на минуту.

Вскоре после того, как Дейрдре начала обход раненых, послышался какой-то новый, незнакомый звук.

– Что это? – спросила Дейрдре.

– Барабаны! – ответил ей кто-то из раненых.

В комнате воцарилось долгое напряженное молчание, и Дейрдре ощутила нервную дрожь.

Медленно нарастающий топот ног, обутых в тяжелые кованые сапоги, и непрекращающийся барабанный бой влились нa улицу Мадлен, и люди в комнате невольно схватились за оружие. Ходячие осторожно приблизились к окнам. Дейрдре разглядела море алых мундиров, отороченных белым позументом, и кивера с покачивающимися на них белыми плюмажами. За ее спиной раздались крики: «Ура! Сюда, ребята, покажите этим лягушатникам, чего мы стоим!»

Люди высовывались из окон по всей улице и криками подбадривали шедших ровным строем солдат; многие бросали сверху цветы, но ни один солдат не поднял глаз, ни один не нарушил строй.

– Что происходит? – спросила Дейрдре у миссис Дьюинтерс, и та жестом указала на солдат, чьи суровые черты неожиданно смягчались. Они улыбались.

– Суеверие! Ветераны Испании помнят день накануне Саламанки. Тогда дождь лил как из ведра.

– Не понимаю.

– Дождь накануне битвы для них – тайный знак, ну, вроде обещания удачи. Как всем известно, при Саламанке состоялось победоносное для Веллингтона сражение: он одержал победу над французами. Эти люди считают, что история повторяется.

– Вы не можете говорить это серьезно!

– Посмотрите на них, и сами увидите.

Дейрдре раздвинула занавески и стала смотреть на струйки дождя, бежавшие по запотевшему оконному стеклу. Перед ее .мысленным взором снова возник образ Рэтборна, промокшего до костей и укрывающегося от ярости стихии под каким-то чахлым кустарником. На душе у нее стало еще тоскливее, и Дейрдре попыталась думать о чем-нибудь менее пугающем.

Она вспомнила об Армане, и беспокойство вновь охватило ее: несмотря на ее ожидания, брат так и не появился в отеле.

Легкое движение за спиной отразилось в темном оконном стекле. Дейрдре, заметив это, опустила занавеску.

– Вы все вглядываетесь в ночь. – В голосе Тони Кавано слышалось сочувствие, и ей было трудно не упасть в его объятия и не растаять в них. – Лучше ложитесь спать, пока есть такая возможность. Один Бог знает, что принесет нам завтра.

– Когда вы прибыли в Брюссель? – невольно вздохнув, спросила Дейрдре.

– Менее недели назад.

– И что вас привело сюда?

Он отвел глаза и ответил уклончиво:

– Семейные дела.

– Леди Каро?

– Кто вам сказал, Арман или Рэтборн?

– Оба, но по-разному.

Ее слова, как Дейрдре и полагала, произвели на Тони сильное впечатление: настороженность исчезла, и он расслабился.

– Не все так страшно. Тайная помолвка, заключенная с помощью писем, пересылаемых через Ла-Манш, в конце концов, не может вызвать особого беспокойства. Хотелось, чтобы и Рэтборн видел дело в таком свете, но боюсь, Арман слишком часто вызывал его гнев. И все же вам не стоит волноваться из-за них. Рэтборн – ветеран, он знает, что делает, и присмотрит за Арманом.

– Арман с Рэтборном? – в ужасе спросила Дейрдре.

– Думаю, он собирается держать вашего брата рядом с собой в качестве вестового или что-нибудь в этом роде. Вряд ли Арман был от этого в восторге, но он изменил своим намерениям и подвел меня.

– Подвел вас?

– Да. Он сказал, что не имеет намерения участвовать в конфликте, и я поверил ему, и вдруг он надевает мундир и уезжает с Рэтборном. Я тоже хотел последовать за ним, но Рэтборн оставил вас на мое попечение. Он бы заклеймил меня как дезертира, если бы я бросил вас в беде.

В конце концов Дейрдре ушла наверх, в свою комнату, где опустилась на кровать и постаралась не думать о завтрашнем дне.

Воскресный рассвет разбудил ее пушечными выстрелами. Дейрдре поспешила одеться и спустилась вниз.

В отеле было непривычно тихо. Войдя в одну из импровизированных палат, она увидела раненых, тянувших шеи к окнам с походных кроватей; лица их были сосредоточенными и серьезными.

– Бедняги! – сказал один. – Нам-то повезло. Не хотел бы сегодня быть на их месте.

Ответа не последовало. Каждый был погружен в собственные мысли.

Очень скоро к отелю вновь потянулись повозки с ранеными; они двигались медленным нескончаемым потоком.

Отель очень скоро заполнился, и Дейрдре вышла сказать, чтобы раненых отправляли на Гран-Пляс.

– Мисс Дейрдре, это вы? – обратился к ней один из раненых. – Я Ситон, друг вашего брата. Вы меня не помните?

Услышав имя брата, Дейрдре насторожилась.

– Вы упомянули об Армане? Как он? Когда вы его видели?

– Он в порядке, не волнуйтесь. Прошлой ночью мы укрывались в каком-то амбаре с дырявой крышей, который гордо именуют полевым госпиталем, в местечке под названием Мон-Сен-Жан. Рэтборн приволок туда Армана, которого один из французов ухитрился ранить копьем.

Заметив тревогу на лице Дейрдре, солдат поспешно добавил:

– Право же, ничего серьезного. Поверьте моему слову. Рана пустяковая. Вот и Рэтборн так сказал. К тому же там полно хирургов, способных о нем позаботиться.

Тут повозки с ранеными тронулись, и доктор Маккаллум позвал Дейрдре помогать ему перевязывать новоприбывших. Ей на смену пришла миссис Дьюинтерс, и Дейрдре, поднявшись в тишину и уединение своей комнаты, погрузилась в невеселые размышления. Какую игру ведет Рэтборн? Что он намеревается сделать с Арманом?

Дейрдре отвернулась от окна и принялась нервно расхаживать по комнате, но вдруг остановилась. В эту самую минуту на поле боя находились женщины, ждавшие хоть одного словечка о своих любимых; и миссис Доусон была одной из них.

Быстро подойдя к умывальнику, Дейрдре плеснула в лицо холодной воды, затем досуха вытерлась полотенцем и сразу почувствовала себя готовой на все. Из гардероба у стены она выбрала новую алую накидку с золотым позументом. Ей было необходимо почувствовать тепло этой накидки, потому что после трехдневного дождя и влажной жары температура резко упала. В ящике комода она нашла пару ножниц для рукоделия и, распустив длинные косы, свернула их в один жгут. Туго натянув жгут, она принялась безжалостно резать его.

Удовлетворенная мальчишеским видом своего отражения в зеркале, Дейрдре небрежно бросила ножницы вместе с отрезанными волосами в ящик комода. Теперь ее мысли опережали действия. Красотка, размышляла она, в любом случае нуждается в упражнениях, и поездка до леса Суан будет для нее как нельзя кстати.