"Мастерский удар" - читать интересную книгу автора (Гейдж Элизабет)

Глава 21

Антон Магнус был похоронен заживо. Гроб оказался гораздо теснее, чем он себе представлял. Нет возможности двинуться, вдохнуть воздух. Атлас, омерзительно пахнувший, обрамлял его со всех сторон.

Антон не мог ни крикнуть, ни пошевелить пальцами, чтобы вырваться из вонючей тюрьмы. Но все же он был жив.

Это ошибка, ужасная ошибка!

Произошел несчастный случай, обморок или сердечный приступ. Антона парализовало. Но эти идиоты-доктора примчались со своими стетоскопами, пошептались между собой, тихо, встревоженно: ведь их пациент — важное лицо, и смерть его станет значительным событием. И вот, благодаря их невежеству, Антона Магнуса объявили скончавшимся и позволили засунуть в гроб.

Всю свою жизнь он не доверял никому, кроме себя, потому что был уверен-все остальные-слабые, никчемные создания. И вот теперь по жестокой иронии судьбы его существование — в руках этих жалких пигмеев.

Антон Магнус был могущественным человеком, находившимся на вершине власти. Поэтому гроб изготовили из бесценного дерева и металла — самый лучший, какой только можно купить за деньги скорбящих родственников. И вот теперь жертву, безмолвную, беспомощную, но живую, уложили в него и заколотили гвоздями.

Однако, оказавшись под землей, этот солидный полированный ящик не смог устоять перед медленным воздействием ядовитых подземных газов, бактерий и червей. Гроб начал гнить, становясь не защитой, а тюрьмой. Причем тюрьмой зловонной. В ней пахло ужаснее, чем когда-то на войне или в жалких трущобах юности Антона Магнуса, отвратительнее, чем в самых страшных кошмарах — чем-то сладковатым, липким, проникающим в каждую щелку, гнездившимся глубоко внутри самого Антона, окутывающим его погребальным саваном. И вдруг он понял, почему гнусная вонь казалась такой знакомой. Это смердила его собственная разлагающаяся плоть, медленно расползались клетки, гнили мышцы. Молчаливый, ужасный распад его сущности.

Антон зарыдал бы от ярости, заревел бы во всю силу своих легких, выплеснув боль и отчаяние, если бы не молчание и неподвижность, которые были сутью этого наказания. Он не мог шелохнуться, не мог издать ни единого звука. Но нервы его были натянуты до предела. Все существо Антона сжал последний панический спазм готовности к бегству, когда организм сознает, что худшие страхи сбылись и стервятники уже готовы начать, пир, разрывая тело жертвы с давно предвкушаемым торжеством.

Но все, что он мог — просто лежать в удушливом пароксизме страха, наблюдая, как аморфная, бесконечно расширяющаяся субстанция уже готова поглотить его, словно неотвязный огромный червь. Только теперь до него дошел истинный ужас его положения. Ибо этот червь был не игрой его воображения, а реальностью. Длинный, извивающийся, скользкий земляной червь, вгрызающийся с бесконечным терпением в тяжелую почву, чтобы отыскать могилу, пробиться сквозь гниющие доски гроба, заплесневевший атлас и добраться наконец до беззащитной неподвижной плоти.

И это был не один червь, а сотни, тысячи, миллионы, и все атаковали его тюрьму, подбираясь ближе, ближе, сжимаясь и разжимаясь, протискиваясь сквозь землю, дерево, атлас с едва слышным, но непрестанным шорохом жующих челюстей.

Ибо у червей были зубы, маленькие крепкие зубы, чтобы рвать и перемалывать ткани и кости, сильнодействующий желудочный сок, способный разложить и уничтожить истлевающее тело. Нет, они далеко не беспомощны, эти могучие хищники, пожиратели мертвечины.

И они все ближе. Первый ползет по груди, добирается до шеи, щеки, омерзительно извиваясь, перебирается на нос и с безошибочной точностью находит глаз…

Антон Магнус, вздрогнув, проснулся. Несколько минут он невидяще озирался вокруг, все еще ослепленный кошмаром, таким ужасающим и таким знакомым.

Но хотя воздух еще вырывался из его легких резкими толчками, через несколько секунд он опомнился и сообразил, где находится — в своем доме, в своем кабинете, сидит в удобном кресле перед шахматной доской. Должно быть, задремал перед ужином, повторяй партию, разыгранную Капабланкой и Черняком в 1939 году на турнире в Буэнос-Айресе.

Антон взглянул на часы. Полночь. Значит, он проспал полтора часа. Конечно, никто не постучал в дверь. Антон строго-настрого приказал не тревожить его, когда он удаляется один в кабинет, разве что в этом возникнет настоятельная необходимость.

Сидение в одиночестве за шахматной доской было излюбленным способом Антона Магнуса размышлять над сотнями деталей, требовавших его внимания. Они кипели и бурлили в раскаленном котле его сознания, с тем чтобы назавтра, на следующей неделе, в следующем году вылиться в готовые решения, могущие повлиять на судьбы тысяч людей и принести миллионы долларов.

Он любил сидеть в кабинете с рюмкой старого кальвадоса, ароматной яблочной водки, напоминавшей о годах юности, проведенных на ферме, и неторопливо воспроизводить в памяти известные шахматные партии, все ходы которых он знал наизусть. Он любил холодную неподвижность шахматных фигур, наделенных тем не менее силой и властью их положения на доске.

Шахматы — жестокая игра, несмотря на свою внешнюю элегантность. В результате бесконечно малых и вроде бы незначительных передвижений неодушевленных фигур по клетчатой доске, мастер мог накинуть веревку на шею противника и выдавить из него жизнь. Не так ли обстояли дела и в реальном мире?

Шахматы давным-давно научили Антона Магнуса, как превратить силу своих врагов в бессилие, как использовать их могущество против них же самих, как заставить их споткнуться о собственные интеллект и инициативу — словом, как сделать так, чтобы именно Магнус всегда оставался в выигрыше, чтобы он мог, нанеся последний смертельный удар, затянуть петлю и с торжеством захватить добычу.

Глядя на свои любимые фигуры, Антон Магнус вздохнул. Этот комплект ручной работы изготовили по его заказу лучшие итальянские мастера из бирюзы, нефрита, оникса и других полудрагоценных камней. Доска была из мрамора. Благодаря установленной в потолке специальной подсветке, на изящные вещицы ложились мягкие отблески, подчеркивающие их красоту и не утомляющие глаз.

Антон Магнус расслабился. Его кошмар растаял; он в собственном доме, в безопасности и, как всегда, остается хозяином положения.

Он сосредоточился на доске, которая представляла собой сцену молчаливой, но напряженной борьбы. Именно в этой партии Черняк отразил атаку Капабланки серией отчаянных ходов и, казалось, был близок к ничьей. Но Капабланка, всегда чуткий к чужим слабостям, хотя бы и незначительным, остановил его одним ходом коня и через тринадцать ходов выиграл партию.

Это была великая игра, шедевр логики и стратегии. И она, многому научив Антона Магнуса, стала для него за эти годы чем-то вроде старого друга. Но в последнее время Магнусу все чаще казалось, что главное — не подражать шахматным игрокам, а самому служить примером для других, ибо его собственная жизнь не что иное, как памятник гению. Потому что он, Антон Магнус, и есть гений. В своем роде.

Он облегченно закрыл глаза, о кошмаре он и думать забыл и вспомнил самый первый свой ход, тот, с которого начал свой бизнес и заложил первый камень в «Магнус индастриз».

Все оказалось так просто! В то время Антон, двадцатичетырехлетний иммигрант, сбережений которого не хватило бы на самый дешевый подержанный автомобиль, вел поединок с могущественным противником, Джеймсом К. Фитцджералдом, хитрым и жадным чикагским бизнесменом, всегда готовым выхватить хлеб изо рта ближнего своего.

Фитцджералд владел доходной сетью розничных магазинов в центральном районе Чикаго, и нанял Магнуса на должность менеджера нового филиала на Стейт-стрит с условием — внести на счет фирмы триста долларов, которые будут ему, Магнусу, возвращены, как только филиал начнет приносить доход. Фитцджералд, естественно, собирался прикарманить денежки и по прошествии определенного времени уволить Магнуса, заменив его новой жертвой, еще одним наивным иммигрантом. Именно такая тактика и позволила Фитцджералду сколотить состояние.

Но Антон Магнус разгадал его план. И разработал свой собственный.

Джеймс Фитцджералд был влюблен в хорошенькую официантку-католичку по имени Мэри О'Шией, ухаживал за ней, но та отвергла его притязания, напомнив ему о жене и троих сыновьях, а также деликатно намекнув на свою девственность, хранимую для прекрасного принца, за которого в один прекрасный день она намеревается выйти замуж. Однако Фитцджералд не терял надежды и в конце концов дошел до точки кипения.

Антон Магнус узнал о девушке и провел наедине с ней один вечер, пустив в ход все свое обаяние и особые средства достижения цели, о которых грубый чикагец и понятия не имел.

К концу вечера план был готов. Когда Фитцджералд вновь увиделся с Мэри О'Шией, та согласилась провести с ним ночь в шикарном отеле на Мичиган-авеню. Фитцджералд, вне себя от радости, позабыл даже спросить, почему девушка так внезапно передумала, а наслаждение, испытанное в ее объятиях, вознаградило его за долгое ожидание.

Однако наутро Джеймс обнаружил, что исчез ключ от его офиса. Пришлось вызывать слесаря, чтобы тот впустил его в собственный кабинет. Дальше — больше. Оказалось, что из сейфа украдены ценные бумаги на сумму в несколько тысяч долларов. Фитцджералд, разумеется, заподозрил любовницу в похищении ключа, но не мог требовать ее ареста без того, чтобы правда об их отношениях тут же не выплыла наружу. А Джеймс Фитцджералд ни за что на свете не хотел бы потерять уважение своей семьи и соседей.

Поэтому он лично отправился в меблированные комнаты, где обитала юная леди, надеясь заставить ее вернуть бумаги в обмен на обещание не обращаться в полицию. Но ему сообщили, что Мэри О'Шией уехала неизвестно куда, не оставив нового адреса.

И Джеймсу Фитцджералду не оставалось ничего иного, кроме как забыть о потере и вернуться к делам.

Пока он проклинал свою злую судьбу, Антон Магнус успел провести несколько выгодных спекуляций на фондовой бирже, превратив несколько тысяч Фитцджералда, полученных с помощью сообщницы, в сотню тысяч.

Теперь настало время сделать главный ход.

Магнус явился к Фитцджералду и признался в воровстве. Ссылаясь на свою бедность и желание выбиться в люди, он рассказал об инвестициях, которые успел сделать, и вернул ценные бумаги.

Жадность затмила разум Фитцджералда. Он потребовал от Магнуса девяносто процентов, обещая взамен не отдавать вора в руки правосудия.

Губы Антона скривились в улыбке, при виде которой гораздо более могущественные люди, чем Фитцджералд, впоследствии корчились в страхе. Черные глаза впились в Джеймса, и Магнус, в свою очередь, сделал ему предложение. Он выкупит магазины Фитцджералда за пятьдесят тысяч долларов — сумму, примерно равную четверти истинной стоимости сети магазинов.

Фитцджералд, естественно, рассмеялся в лицо наглому вымогателю, но смех тут же замер у него в глотке, когда Магнус выложил свои козыри — конверт с фотографиями наиболее пикантных моментов незабываемого вечера, проведенного Джеймсом в объятиях прелестной Мэри О'Шией. Кроме фотографий, в конверте лежал контракт, предусматривающий переход права на владение магазинами к Антону Магнусу.

Магнус дал Фитцджералду понять, что у того всего две минуты на размышление, а если он откажется, снимки будут завтра же опубликованы в утреннем выпуске чикагского «Трибьюн» вместе с подробным интервью Мэри О'Шией, в котором она признается, как была совращена богатым бизнесменом в любовном гнездышке.

Через одну минуту подпись Фитцджералда красовалась на контракте.

Теперь Антон Магнус стал единственным владельцем доходной сети розничных магазинов и обладателем пятидесяти тысяч долларов, половины капитала, заработанного путем биржевых операций с бумагами, украденными у Джеймса Фитцджералда.

Через год эти пятьдесят тысяч превратились в миллион — Магнус весьма успешно играл на повышение, а через пять лет сеть магазинов выросла в настоящую империю универмагов и предприятий по производству товаров для них. Вскоре к этому добавились серебряный рудник в Неваде и две нефтяные скважины в Техасе, из которых вскоре после их приобретения Магнусом забили фонтаны.

К концу этого плодотворного десятилетия «Магнус индастриз» — таково было название новой корпорации — стоила тридцать миллионов долларов.

Примерно в это же время вдали от мира бизнеса, давно позабывшего его, Джеймс Фитцджералд, разоренный, проигравший все сбережения и спившийся, тихо и незаметно покончил с собой, сунув голову в духовку и включив газ.

Магнус шел все дальше, поднимался все выше. Он никогда не изменял золотому правилу: прежде чем разделаться с противником, необходимо точно узнать все его слабости, пороки и недостатки. И он никогда не брал пленных. За первое же десятилетие своей активной деятельности он послал на смерть не менее дюжины конкурентов, поскольку никогда не шел на компромисс там, где дело касалось денег. Магнус хотел получить все и сразу.

К концу четвертого десятилетия Антон Магнус нажил много врагов. Но все, что они могли-зализывать раны, нанесенные могущественным соперником, ибо его власть и сила были теперь слишком велики, чтобы они могли помышлять о мести. Магнус достиг недосягаемых высот в бизнесе — все боялись его, а так как страх обычно рождает покорность, никто не осмеливался сказать ему «нет».

Годы были добры к нему — он женился на девушке из прекрасной семьи, одной из лучших в стране, хотя для этого пришлось заняться выкручиванием рук ее отцу, был отцом подающего надежды сына и двух красавиц дочерей. Он стал некоронованным королем мира и мог радоваться жизни во всех ее проявлениях-имел любых женщин, которых хотел, любые наслаждения, к которым стремился. Но ничто не было сравнимо с игрой в шахматы.

Антон Магнус получил все, чего желал. Правда, много лет его мучил один и тот же кошмар — он видел во сне, что похоронен заживо. Началось это, когда Антон не прожил в Америке и десяти лет, с тех пор повторялось все чаще. Но постепенно он привык жить с этим несчастьем, и каждый раз, просыпаясь, понимал, что это всего лишь сон, зато в реальной жизни он может делать все, что заблагорассудится.

Шло время — и чем дальше, тем все быстрее, все стремительнее молчаливый поток, который Магнус не в силах был остановить. Наделенный огромной властью, он был вынужден смириться с жестокой иронией-его влияние на мир не распространялось на собственное тело. Безжалостное время состарило его. И теперь знакомый кошмар все больше завладевал Антоном, все сильнее пугал, потому что напоминал о том, что неизбежно ожидает его.

Именно из-за этого сна Магнус решил, что, когда умрет, будет кремирован в течение часа после выдачи свидетельства о смерти; и даже оставил строгие распоряжения по поводу медицинского осмотра его тела.

Магнус стыдился своего позорного страха, но убеждал себя, что человек имеет право бояться смерти.

Но пока он жив и его мозг работает нормально, он будет по-прежнему править миром. Те, кто осмелится пойти против Магнуса или навлечь на себя его гнев, узнают, какова его месть, даже когда великого человека не станет — радоваться им не придется. И Магнус оставил также своим подчиненным подробные инструкции о том, как примерно наказать всех, у кого с ним были какие-либо счеты. Этих безумцев ожидает жестокая нужда.

Живой или мертвый, Антон Магнус был силой, с которой необходимо считаться.

Он поднял глаза от шахматной доски и посмотрел на часы. Четверть первого.

На другом конце города Гретхен, устав после целого дня возни с ребенком, должно быть, уже спит. Интересно, дома ли это ничтожество, ее муж? Скорей всего, нет. Трахает какую-нибудь старлетку или играет. Какой неудачный брак! Зато с финансовой точки зрения все обстоит ирекрасно. Что же касается Джека-он либо дома, с Белиндой, либо в офисе. Никто в корпорации не работает усерднее Джека, и все потому, что отец в свое время внушил ему, как важно в бизнесе учитывать каждую мелочь.

Антон Магнус гордился сыном, но это не означало, что он доверял ему. Магнус прекрасно понимал, что Джек женился на Белинде только потому, что не хотел ссориться с отцом. Со стороны Джека это было просто необходимым стратегическим ходом.

Джек выжидал. Он верил и не ошибался в том, что время работает на него. Если набраться терпения и угождать отцу, власть в «Магнус индастриз» в конце концов перейдет к нему, когда годы и болезнь заставят Антона отречься от престола. А уж потом можно поступать по-своему. Ведь в глубине души Джек, как и его отец, заботился исключительно о себе.

Такая расстановка сил устраивала Антона, поскольку он хотел, чтобы корпорация оставалась во владении семьи, и желал видеть на своем месте именно сына, человека, которого хорошо знал и чьи действия мог предвидеть. Это была интересная шахматная партия между стариком отцом, чьи силы капля за каплей отнимало время, не затрагивая интеллект и хитрость, и умным сыном, уверенным, что стоит немного подождать, и ключи от врат королевства сами упадут ему в руки.

Антон Магнус намеревался выиграть эту партию. Он восхищался способностями Джека и собирался использовать их до конца. У него были свои планы по поводу сына и «Магнус индастриз», и эти планы должны осуществиться независимо от того, останется ли он главой корпорации или вынужден будет уйти.

У Джека, конечно, были другие соображения. Он не может дождаться минуты, когда наконец избавится от отца и пойдет своей дорогой. Но Джеку, несмотря на его многочисленные прекрасные качества, было далеко до отца.

А где сейчас Джульет? Наверняка шляется или пьет с каким-нибудь сутенером, накачивается наркотиками, готовясь к очередному скандалу.

Магнус решил, что навестит ее сегодня.

Он позволил мыслям унестись к первым годам брака, когда привязанность к жене уже исчезла, а бесчисленные легкие победы над жадными неразборчивыми женщинами начали надоедать.

Именно в тот момент он почувствовал странный интерес к малышке Гретхен.

Она была таким послушным ребенком, умненьким и чуть чопорным. Может, именно это и привлекло Антона, а также вид ее худеньких тонких ножек девятилетнего ребенка, нежных ручек, едва уловимый запах детской кожи.

Он долго играл с мыслью о том, чтоб овладеть девочкой, но сначала не решался. Ведь это его собственная плоть и кровь… Но как-то ночью, заглушив укоры совести, не в силах совладать с желанием, Антон пришел в комнату дочери, разбудил ее и сделал то, чего давно хотел. Гретхен отдалась ему покорно, в глазах ее застыло благоговение, когда отец, уходя, предупредил, чтобы она никому не говорила о том, что произошло. Наслаждение, испытанное Антоном, было сравнимо, пожалуй, только с возбуждением от мысли, насколько легко и просто оказалось переступить через строгий нравственный запрет.

Позже, однако, поведение Гретхен резко изменилось, девочка стала почти неуправляемой, и Антон знал: это все из-за того, что он сделал с ней. Но ничто уже не могло остановить его. И когда Джули исполнилось шесть и она стала бесконечно более хорошенькой, чем Гретхен, и куда живее и подвижнее, он и с ней сделал то же самое. Когда Антон овладел Джули, пикантный привкус греховности и опасности стал еще острее, потому что за покорностью и ужасом в глазах девочки с самого начала угадывалось нечто дикое, буйное, чрезвычайно возбуждавшее его. Но по мере того как Джули росла, эта необузданность перешла в саморазрушение и стремление к насилию, плоды которого они и пожинают сегодня.

И все из-за Антона Магнуса.

Наблюдая за тем, как девочки взрослели — Гретхен — угрюмо-покорная и пассивная, Джули — своенравная и неуправляемая, он иногда спрашивал себя — не постигнет ли его какая-нибудь страшная кара за его грех? Никто, даже такой человек, как Антон Магнус, не может безнаказанно попирать божеские и человеческие законы.

Но как ни странно, именно эта мысль наполняла его неизъяснимой гордостью. Услужливая память подсказала ему, что в древние века и даже еще у ранних христиан кровосмесительные отношения отцов с дочерьми не осуждались обществом, если мужчина был достаточно могуществен и обладал властью. Только позднее на инцест был наложен запрет. Одним словом, Антон Магнус сам присвоил себе это право и упивался сознанием собственной исключительности. Разве обязан он, необычный человек, подчиняться правилам, установленным для обычных людей?!

С этой мыслью он встал, чтобы пойти принять душ, а потом почитать в постели, пока не вернется Джули.

Удовлетворенно вздохнув, Магнус выключил подсветку. Пешки стояли именно там, где он хотел их видеть. Он сам поставил их туда, и они так и останутся в этом положении, пока хозяин не посчитает нужным его изменить. Да-да, хозяин. Повелитель мира.