"Дерзкая наследница" - читать интересную книгу автора (Бойл Элизабет)

Глава 14

— Вставайте, хозяйка. — Селеста похлопала Лили по плечу.

Лили, притворяясь спящей, перевернулась на бок. В комнате было слишком холодно; к тому же Лили уже успела заметить морозный узор на оконном стекле, так что вставать ей совсем не хотелось.

— Здесь ваш брат, — сказала Селеста.

— У меня нет никакого брата. — Лили все же решила «проснуться».

— Тогда здесь брат вашей подруги по имени Лили, и он хочет вас видеть.

Накрыв голову подушкой, Лили застонала. Да, от Люсьена не спрячешься.

— С ним мистер Уэбб, — добавила Селеста, усмехаясь.

— Уэбб?! — воскликнула Лили.

Она вспомнила, с каким выражением Люсьен смотрел на Уэбба. Брат, конечно же, не одобряет ее связь с такими людьми, как лорд Драйден и Уэбб. Ведь Люсьен, несмотря ни на что, всегда сохранял верность французам.

Лили надела платье, которое Селеста держала в руках, и тщательно причесалась. Потом она долго стояла, глядя в зеркало, изучая свое отражение.

Изменилась?.. Внутренне — несомненно.

Уэбб. Лили вздохнула, вспомнив о своей девичьей любви. И удовлетворенно улыбнулась — ведь она все-таки познала настоящую страсть.

Они найдут дневники, и тогда… Что тогда?

При этой мысли ей стало больно. Что ее ждет? Неужели у нее может быть что-то общее с этим человеком?

— В чем дело? — спросила Селеста, глядя из-за плеча Лили на ее отражение в зеркале.

— Я люблю его, Селеста.

— Не сомневаюсь. Иначе и быть не может.

— Но что же мне теперь делать? Как сказать ему о… ну ты знаешь о чем.

— Придет время, и он все поймет. Мне кажется, что мистер Уэбб очень сообразительный мужчина.

Да, конечно… Такой человек, как Уэбб, вполне мог бы понять, почему она решила оказать услугу приютившей ее стране. Но захочет ли он понять?

Лили спустилась в столовую, ожидая увидеть там накал страстей, но Люсьен с Уэббом мирно беседовали.

— Какая приятная неожиданность, — улыбнулась она, занимая свое место во главе стола.

Лили украдкой взглянула на Уэбба, но тот был поглощен беседой с ее братом. Наконец Уэбб посмотрел в ее сторону, и Лили вдруг почудилось, что он не помнит о том, что произошло всего несколько часов назад, — такое у него было отчужденное лицо.

— Мы столкнулись с Люсьеном на лестнице, — сказал Уэбб. — И решили покататься верхом, чтобы дать тебе возможность выспаться.

Тут в комнату вошел Костар с завтраком для Лили.

— Прошу простить меня за то, что вам приходится обслуживать моих гостей, — сказала Лили. — Мадам Костар, наверное, сердится?

— Она всегда волнуется, когда ей приходится обслуживать гостей, — проворчал Костар. Он посмотрел на Люсьена: — Графиня, наша бывшая хозяйка, всегда хорошо отзывалась о вашей дорогой матушке. Я надеюсь, месье, что она здорова?

— Здорова, Костар, — ответил Люсьен. — Мои родители прекрасно себя чувствуют.

— А как вы находите нашу наследницу? — спросил Костар, с улыбкой глядя на Лили.

— Она очаровательна. Моя младшая сестра Лили и Аделаида посещали одну школу. Я здесь от имени Лили.

— Вы очень любезны, — сказал Костар, покидая столовую.

Когда дверь за ним закрылась, Люсьен, понизив голос, проговорил:

— Послушай, Лили, я взял с Уэбба слово… Он поклялся, что с тобой ничего не случится. Я все понимаю. Ты хочешь устранить последствия безрассудного поступка нашей сестры, связавшейся с Англией. Прошу не обижаться, сэр.

— Я не обижаюсь, — улыбнулся Уэбб.

— Он дал мне слово джентльмена, что в конце недели доставит тебя в Лондон. В конце недели. Ты меня поняла?

— Прекрасно поняла, — кивнула Лили. — А вот ты, Люсьен, кое-чего не понимаешь. Поэтому выслушай меня. Я отправилась в Париж по собственной воле, и мне решать, когда возвращаться в Англию. Если тебе это не нравится, то я тебя не задерживаю.

Лицо Люсьена пошло красными пятнами.

— Ты упрямая, глупая девчонка. Ведь я могу… могу…

— Что ты можешь? Сообщить обо мне властям? И 1, будешь смотреть, как меня поведут на гильотину? Неужели ты не понимаешь, что я это делаю ради нашей семьи, ради тебя, твоей жены и сыновей? Ради наших родителей. Чтобы они могли вернуться во Францию. Можешь делать все, что захочешь. — Подавшись вперед, Лили взяла брата за руку. — Твой дом здесь, Люсьен. А мой — в другом месте, и так будет всегда. Я здесь чужая и в этом похожа на Софию. Поэтому не вмешивайся в мою жизнь. Я же не вмешиваюсь в твою.

Люсьен заставил себя промолчать. Однако Лили прекрасно знала, что брат хотел ей сказать, но так и не сказал.

— Я думаю, нам пора прощаться, — сказал он.

Все встали. Люсьен пожал руку Уэббу и повернулся к сестре. Несколько мгновений он молча смотрел на нее и вдруг, заключив ее в объятия, крепко прижал к груди.

— Давно ли ты стала такой мудрой, Лили?

— С тех пор, как ты стал прислушиваться к моим словам, — ответила она, глядя на Люсьена сквозь слезы.

Лили проводила брата до парадной двери. Его уход не очень ее расстроил, но она со страхом ждала момента, когда ей придется остаться наедине с Уэббом. Поэтому она вздохнула с облегчением, увидев поднимающегося по ступеням Труссебуа.

Заметив, что гость очень взволнован, Лили поняла: он пришел с плохими новостями.

— Гм… Я рад, что вы встали так рано, — сказал Труссебуа. — Нам надо кое-что обсудить.

Лили заставила себя улыбнуться и пригласила солиситора в дом. Попросив Костара подать гостю завтрак, она проводила его в столовую. Уэбб, кивнув солиситору, бросил выразительный взгляд на Лили.

А ведь ей уже начинало казаться, что прошедшая ночь всего лишь сон.

Выпив кофе с масляными булочками, Труссебуа, откашлявшись, заявил:

— Сегодня утром меня навестил секретарь из министерства юстиции. Первый консул хочет как можно быстрее оформить ваши права на наследство. Поэтому он приказал назначить на завтра гражданское слушание.

— Гражданское слушание? Зачем? — спросила Лили, догадываясь, что Бонапарт решил как можно быстрее завладеть состоянием покойного графа.

— Вам не о чем беспокоиться, это простая формальность. Такое происходит со всеми эмигрантами, которые возвращаются в Париж и предъявляют претензии на свою собственность. Эти слушания — своего рода проверка. Только после слушаний им возвращается собственность.

— Но почему завтра? — спросила Лили. — Почему такая спешка?

— Да, это несколько необычно, — кивнул Труссебуа. — Что ж, считайте себя счастливицей. Ведь Бонапарт проявляет интерес к вашему делу. Как только вопрос решится, вы сможете посетить дом вашего отца неподалеку от Малмизона. Иначе ваше поместье останется без хозяйки, то есть вы не сможете получать с него доход. Потому что этот дом все еще опечатан.

— Опечатан? — спросила Лили, стараясь изобразить удивление. — Но почему?

— Чтобы туда никто не проник, так как именно там…

— Что там? — перебила Лили; ей вдруг пришло в голову, что дневники могут храниться именно в этом доме.

— Там умер ваш отец.

— Нет, месье, вы, должно быть, ошибаетесь. Я прекрасно помню: в своем письме к настоятельнице вы писали, что мой отец умер здесь, в Париже.

— Нет, ваш отец умер у себя в поместье. Речь идет о налогах… и прочих выплатах. А налоги велики, ведь и наследство огромное. Возможно, вам придется продать этот дом, чтобы выкупить поместье отца. — Солиситор пожал плечами. — Я делаю все возможное, но таков порядок.

Тут дверь открылась, и в столовую вошла Розали Павиль.

— О, дорогая, ты уже встала… Ну и чудесно. Твоя мать всегда была ранней пташкой, и ты вся в нее. — Увидев Уэбба, Розали нахмурилась, а на Труссебуа даже не взглянула. — Я встретила в холле твою служанку. Она такая странная, даже очень странная, не советую тебе показывать ее Жозефине. Она обожает слуг из Вест-Индии и обязательно переманит ее к себе. А пока пусть научит меня делать такие чудесные тюрбаны. Я видела, что Жозефина носит их, и я тоже хочу. Это сейчас модно, но не все умеют их делать.

Пока Розали болтала без умолку, Лили, слушая ее вполуха, то и дело поглядывала на Уэбба. Она пыталась понять, догадался ли он, где следует искать дневники.

Если Анри действительно умер в своем поместье, то дневники должны находиться именно там. Но как проникнуть в этот дом?

— Тетя Розали, — сказала Лили, — месье Труссебуа — мой солиситор, и мы сейчас говорили с ним о делах.

— О, я могу подождать, — улыбнулась мадам Павиль, потянувшись к подносу с булочками.

Тогда Лили, не желавшая, чтобы гостья слышала ее разговор с Труссебуа, пошла на хитрость.

— Тетя Розали, возможно, Селеста сейчас сможет показать вам, как делать тюрбаны. А мы тем временем закончим наш разговор. Вам будет скучно нас слушать.

— Как ты добра ко мне, моя дорогая! Совсем как твоя мать. Ты такая заботливая.

Лили позвонила Костару и попросила его найти Селесту. Слуга кивнул и вышел из столовой. И тут Лили сообразила, что мадам Павиль может быть ей полезна.

— Месье, — обратилась она к Труссебуа, — мой отец умер не от заразной болезни. Он умер от сердечного приступа. Тогда почему его поместье опечатано? Почему мне, его дочери, нельзя посетить дом, в котором отец провел свои последние дни?

Лили несколько раз всхлипнула — ей даже удалось прослезиться.

Уэбб придвинулся к ней и дал ей свой носовой платок.

— Осторожнее, — шепнул он ей на ухо. Лили снова всхлипнула:

— Мне так хотелось посетить этот дом…

Лили посмотрела на мадам Павиль, утиравшую слезы кружевным платочком.

— Ты обязательно поедешь туда, — сказала пожилая дама. — Месье Труссебуа, скажите бедняжке, что ей можно поехать в этот дом.

— Как ее солиситор, я не допущу этого. Дом опечатан по приказу первого консула. Пока дело не решится, туда никого не впустят.

Узнав о приказе первого консула, мадам Павиль успокоилась. Но тут пришла Селеста и увела болтливую даму. Лили еще несколько раз всхлипнула, потом проговорила:

— Я очень рада, что первый консул, отстаивая мои интересы, принял такие меры. Но почему он так заботится именно о поместье, а не об этом доме?

Труссебуа стал перебирать свои бумаги, делая вид, что не слышал вопроса.

— Месье, — продолжала Лили, — почему первый консул так заботится обо мне? Почему он стремится побыстрее уладить мои дела?

— Не имею ни малейшего представления, — ответил солиситор и вдруг пристально посмотрел Лили в глаза: — А вы? — спросил он.

Лили нахмурилась. Не обращая внимания на Уэбба — тот сжал ее руку, призывая проявить благоразумие, она ответила:

— Возможно, из-за некоторых занятий моего отца. Труссебуа и глазом не моргнул.

— И что это за занятия? — спросил он.

— А вы совсем ничего о нем не знаете? Я думала, что вы, как его солиситор, должны знать, чем он занимался.

Уэбб еще крепче сжал ее руку. Труссебуа покачал головой:

— У меня множество клиентов, и я не в состоянии запомнить, кто чем занимается. У вашего отца было немало талантов. О каком из его увлечений вы говорите?

Лили понимала, что Труссебуа лжет, и уже приготовила ответ. Множество клиентов! Подумать только! Она окинула презрительным взглядом убогий, давно вышедший из моды сюртук солиситора. Затем выразительно взглянула на стоявшую перед ним тарелку — Труссебуа съел все булочки до единой. Едва ли у такого человека было «множество клиентов».

Но почему Труссебуа лжет? Ответ очевиден: он знает о шпионаже Анри де Шевену.

Но как много знает солиситор о своем покойном клиенте? Например, знает ли он, что перед ним вовсе не Аделаида де Шевену, а самозванка?

Впрочем, Лили не собиралась все это выяснять. Чтобы узнать всю правду о Труссебуа, ей пришлось бы надолго задержаться в Париже.

— Конечно, я говорю о его научных занятиях, — ответила Лили. — О каких же еще?

Труссебуа с облегчением вздохнул и улыбнулся. Уэбб выпустил руку Лили и сказал:

— Я слышал, что первый консул — великий знаток искусств и наук. Возможно, он хотел сохранить труды твоего отца, чтобы ими не воспользовались бессовестные люди.

— Я думаю, так оно и есть, — кивнул солиситор. — Теперь позвольте мне перейти к делу. Ведь вы должны подготовиться к слушанию.

Лили продолжала упорствовать:

— Да, мне бы хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Тогда я смогу начать… Это станет делом всей моей жизни.

— И что же это за дело? — поинтересовался солиситор.

— Публикация дневников моего отца.

Уэбб, поднесший к губам чашку с кофе, чуть не захлебнулся.

— Это сюрприз для моего жениха, — объяснила Лили, похлопав Уэбба по спине. Она подала ему салфетку. — Я хочу, чтобы труды моего отца получили признание, но для этого необходимо опубликовать его дневники. Месье Труссебуа, вы не знаете, где он хранил их?

Солиситор густо покраснел.

— У нас еще будет время поговорить об этом, а пока давайте перейдем к слушанию.

— Говорите о слушании? — осведомилась Розали, входя в комнату. Голову мадам Павиль украшал один из самых пестрых тюрбанов Селесты; губы дамы растянулись в улыбке. — Месье Труссебуа, я сомневаюсь, что слушание — это сейчас столь важно. Гораздо важнее, чтобы моя дорогая Аделаида поскорее заняла свое законное место в обществе. — Если мадам Павиль начинала говорить, ее уже невозможно было остановить — разве только специальным указом первого консула.

— Моя дорогая! О моя дорогая! — воскликнула Розали, обращаясь к Лили. — Ты произвела настоящий фурор! Вот именно — фурор. С самого рассвета мне присылают записки и все расспрашивают о тебе. У нас с тобой столько дел до твоего приема сегодня вечером.

— До моего приема? — спросила Лили.

— Ну конечно! — воскликнула Розали с таким видом, будто этот вопрос даже не подлежал обсуждению. — Прием в твою честь. Мадам Бенуа настояла на том, что она первая устроит прием в твою честь, чтобы поздравить тебя с возвращением домой. Все последние три недели она собиралась устроить прием по случаю Рождества, и первый консул объявил, что в этом году рождественские каникулы будут вполне законными. Но сейчас она пригласит тебя как почетную гостью, и ее прием будет иметь ошеломляющий успех. Сегодня утром она была у меня и чуть не расплакалась, узнав, что пропустила прием, на котором была ты. — С заговорщическим видом Розали склонилась к Лили и громко прошептала: — Мадам Бенуа просто позеленела от злости, что пропустила этот прием! Просто позеленела. Она утверждает, что ее целый год продержали в Аббайе, в чем я сильно сомневаюсь. Эту тюрьму не назовешь фешенебельной, просто старая развалина. Никто из важных персон не содержался там. Мы с Жозефиной находились в Кармелит-ской тюрьме, поистине фешенебельной.

Лили невольно усмехнулась — для этой женщины имел значение даже тот факт, что она содержалась именно в «фешенебельной» тюрьме.

— Что ж, — сказала Лили, — после того как мой солиситор расскажет мне о слушании, мы с вами поговорим о вечернем приеме в мою честь.

— О, у нас совсем нет времени для болтовни! — воскликнула мадам Павиль. — Через полчаса у нас встреча с модисткой. Послушай, моя дорогая, тебе надо приобрести несколько более скро?лных платьев. Первый консул ясно дал понять: отныне в моде скромность. После того как мы побываем у парикмахера, заглянем к мадам Бенуа, я ей обещала.

Лили подняла руку, призывая красноречивую даму немного помолчать.

— Все это замечательно, тетя Розали, но у нас с месье Милном совершенно другие планы на сегодняшний день. — Лили выразительно посмотрела на Уэбба, надеясь, что он придет ей на помощь, но Уэбб покачал головой.

— Моя дорогая, мне кажется, что ты ошибаешься. У нас планы на завтра, а не на сегодня. — Он улыбнулся Розали, и та вся расцвела. — Мне кажется, у тебя впереди чудесный день, ведь тебе оказана такая честь. Я уверен, что месье Труссебуа очень быстро тебе все объяснит. О… я уже слышу стук кареты.

Лили невольно сжала кулаки. Почему Уэбб оставляет ее в когтях этой женщины? Ведь у них так мало времени…

И тут Уэбб, поклонившись Розалии, и кивнув Труссебуа, направился к двери. Лили, последовавшая за ним, прошептала:

— Куда ты собрался?

— В поместье Анри. Ты оставайся здесь, а я присоединюсь к тебе позже. И продолжай в том же духе, у тебя все прекрасно получается. — Взглянув в сторону столовой, где сидела Розали, громко добавил: — День, проведенный с мадам Павиль, будет для тебя наградой. Ты замечательно проведешь время.

Уэбб шагнул к выходу, но Лили ухватила его за рукав:

— Ты все это подстроил! Решил поехать в поместье без меня.

— Я попытаюсь обмануть охрану.

Лили очень не понравилась беззаботная улыбка Уэбба. Ведь его могли ранить, даже убить… Что ей тогда делать?

Уэбб поцеловал Лили в лоб, снял с вешалки плащ и сбежал по ступеням к ожидавшей его наемной карете.

Когда дверца кареты открылась, Лили ахнула в изумлении — в карете сидела какая-то женщина. В этот момент к парадной двери подошла Розали.

Лили попыталась взять себя в руки, но Розали уже все поняла:

— Дорогая, нельзя быть такой собственницей. Тебе нужно сдерживать себя в подобных ситуациях. Несмотря на то, что твой жених американец… Мне кажется, он достойный человек.

Розали обняла Лили за талию. Лили хотела высвободиться, догнать Уэбба и потребовать ответа, выяснить, куда же он все-таки направляется.

Неужели проведенная вместе ночь ничего не значит для него?

Следует настоять, чтобы Уэбб взял ее с собой. Если он действительно едет в поместье Анри. И ему, возможно, понадобится помощь…

Но тут кучер натянул вожжи, и карета тронулась с мес-та. Лили с болью в сердце смотрела вслед экипажу.

Кто эта загадочная женщина? Любовница Уэбба?

Как он мог провести с ней ночь, а потом уехать со своей любовницей? И куда же все-таки они поехали?

Возможно, это и к лучшему, успокаивала себя Лили, глядя, как карета заворачивает за угол. Наконец Розали увела ее в дом.

— Не надо так расстраиваться, — сказала мадам Павиль, тронув ее за плечо. — Ты увидишь своего жениха сегодня вечером. Я знаю, что такое быть молодой и влюбленной.

— Влюбленной? — переспросила Лили.

— Да, моя дорогая. Все написано на твоем лице. — Лили отвернулась к окну, надеясь, что Розали не увидит ее слез.

В эти минуты Лили казалось, что сердце ее разбито навеки.