"Круг одного" - читать интересную книгу автора (Фуллилав Эрик Джеймс)

КНИГА ПЕРВАЯ 1

Лос-Анджелес, Калифорния. Март 2050 г.

Во всяком побеге есть что-то невероятно фаталистическое. Мимолетный взгляд назад, записка, заявление об уходе, конец одной жизни и начало другой — но эта другая уже не та, потому что мы стали старше и, как все животные, постоянно умираем изнутри.

Мне бежать некуда. Волна человеческой мысли накатывает на меня каждый день — любовь, ненависть, ложь, смерть, точно отдаленный рокот грома, оповещающий нас, что где-то идет дождь. Я дергаюсь, словно бабочка на булавке, под их горячим дыханием, их потными испарениями, их мыслями — и так всегда.

Добро пожаловать в мой мир. Лос-Анджелес, бульвар Голливуд, сломленные, надеющиеся и отчаявшиеся. Со временем понимаешь, что все это вариации на одну тему вдоль кривой человеческого существования. Я только прохожу мимо, но слышу их так же-, как они слышат себя, — одна я никогда не бываю. Интересно, кто из них закончит день в окружном морге, в холодеющем ящике, на поддоне с колесиками и с биркой на пальце ноги.

Интересно, попросят ли меня прочесть, где, когда и каким образом они совершили свой последний побег… есть в этом что-то невероятно фаталистическое…

На крыше здания, где помещается мой офис, стоит полицейский вертолет. Один из них, в густо-синей, черной издали форме, смотрит на меня в бинокль, и по коже у меня бегут мурашки от сознания, что мои данные уже поступили в какую-то информационную сеть без моего согласия. О Господи, только не сегодня.

…во всяком побеге…Вхожу в толпе служащих. Мысли об утреннем кофе, о многочисленных делах, о женах и любовницах, о темных и зловещих вещах, таящихся у самой поверхности.

Входя, я слышу, как заводится пропеллер на крыше, и делаю глубокий вдох для успокоения нервов, но они не успокаиваются, потому что я не верю в совпадения. Лифт гудит — вот и мой этаж, темно-красный ковер и запертые дубовые двери. Дуб — только тонкая облицовка для прочного материала внутри. Сую карточку в проходную скважину.

Я смотрю на Диди, и мой вид говорит и без слов: не тяни, выкладывай.

Она так и делает. Подает мне мои наушники.

— Мокрое дело для вас, босс. — Подает мне мой пистолет, старинного образца, тщательно вычищенный и смазанный. — Это в Зоне, Джен.

Черт, Дидс, почему ты не можешь соврать хоть раз в жизни? Ничего себе денек начинается.

— В каком месте?

— На леднике. Сообщают о снайперском огне. Наушники, оружие, патроны. Размещаю все это

на себе, позаботившись о том, чтобы юбка не просвечивала.

— Поторопитесь. — Без этого совета можно бы и обойтись. — Время истекает.

— Давно они здесь?

— Минут десять, не меньше. Черт.

Сбрасываю туфли на каблуках Диди под стол, обуваю тапочки. Взбегаю по лестнице на крышу, преодолевая мучительную тягу улепетнуть вниз.

— Дидс, ты меня слышишь? — Говорю в микрофон — микропроцессорная связь в Южном Централе действовать не будет.

Она успокаивающе шепчет мне на ухо «да», заглушаемое ревом пропеллера.

Полицейские уже на борту, и пилот с трудом удерживает машину на крыше.

Время истекает.

О Господи, опять.

— Кто? — кричу я, перекрывая шум. Легкое головокружение, когда машина, кренясь, устремляется вперед.

— Рива Барнс. Секретарь Арнольда Уотерса.

— Кого? — Вертолет французского производства, быстрый и маневренный. Ненавижу эти вертушки, черную маску и пилотов, которые мечтают летать на реактивных машинах и реализуют свою мечту, насколько им позволяет скорость, уступающая сверхзвуковой.

— Уотерса. Крупного промышленника.

— С какой радости его секретаршу занесло в Южный Централ?

— Вот ты нам это и скажешь, лапочка, — а заодно, кто ее пришил.

— Кончай, Деррик. — Деррик Трент. У нас с ним давние отношения.

Мы идем сквозь смог на хорошей скорости. Город внизу, как чаша, наполненная дымом. Просвет в утлекислотных тучах знаменует приближение ничейной земли, Южного Централа. Мертвая зона для тех, кому не повезло в этой жизни, — стало быть, народу там до хрена.

Вертолет снижается, стараясь не попасть в восходящий поток от горящего автомобиля. Детишки внизу разбегаются, как тараканы, когда включается прожектор, — боятся пуль. Но мы не собираемся связываться с местными жителями.

Вокруг висят другие вертолеты — большие бронемашины, поливающие улицу очередями. Могу поручиться, что черно-белого полицейского транспорта в этой части города не видывали уже лет пятьдесят.

— Две минуты! — рявкает нам пилот, исполняя сложное па-де-де с педалями и рулем. В нас стреляют — вертолет лавирует между любовными посланиями властям разного калибра.

В отдалении виден огромный склад, и я невольно вздрагиваю. Паскудная здоровенная коробка, проволочная ограда прорвана в нескольких местах. Там стоит еще несколько полицейских вертолетов и «рейнджер» коронера. Тонкая синяя линия, растянувшаяся по периметру машин, ведет огонь по всему, что движется за поломанной изгородью. С высоты видны вспышки ответных выстрелов.

Лыжи упираются в корявую мостовую, и мы выскакиваем один за другим.

— Куда теперь? — Выхватываю пистолет, озираюсь.

Деррик показывает и хватает меня за руку. Мы бежим к входу. Наше прибытие заставляет полицейских выдвинуться вперед, и огонь усиливается. Диди подключила меня к полицейской волне и слушает.

— Офицера подстрелили! — Справа от меня кто-то шмыгает мимо упавшего полицейского, раненного в бедро. Мои движения быстры и отработаны до автоматизма. Повернуться, припасть на одно колено, прицелиться, плавно спустить курок. Еще один звук в какофонии боя, еще одна жертва падает навзничь. Зияющая рана в груди — вот все, что он получает за свои подвиги.

— Хороший выстрел. — Деррик относится к убийству чересчур просто. Мы входим внутрь.

Ледник — пережиток прошлого века и относится к дохолодильной эпохе. В Южном Централе больше нет электричества — ни одна энергетическая компания не возьмется обслуживать этот район. Вдоль стен лежат глыбы потеющего льда, и очень холодно. Изо рта идет пар.

— Ваш труп вон там.

Я жалею, что одета в мини. Убитая — довольно привлекательная женщина, рост пять футов два дюйма. На ней украшения — немногочисленные, но подобранные со вкусом и дорогие, и стрижка аккуратная. Секретарша видного босса.

Совершенно неуместная здесь.

Бригада коронера снимает показания с термодатчиков, введенных в анус и в рот. Приличия соблюдены — мне виден только тонкий проводок, ведущий под юбку Ривы. Я называю ее Ривой, потому что вскоре познакомлюсь с ней очень близко — ближе, чем мне бы хотелось.

— Какая температура?

— Десять градусов по Цельсию. — Я его не знаю. На его форменной куртке светящимися буквами значится «Служба окружного коронера». Кому-то следует сказать ему, чтобы не афишировал себя перед снайперами — читать они, может, и не умеют, зато по светящимся буквам целиться сподручнее.

— Давно она коньки отбросила?

— Чуть меньше часа прошло.

Угу. Если бы не холод, было бы уже поздно. Эта мысль заставила меня непроизвольно отступить назад.

— Какие-то проблемы?

Я не отвечаю — вся ситуация начинает мне вдруг очень не нравиться. Что-то здесь явно не так.

— Ты уж постарайся, Дженни, — шепчет мне Деррик. — Уотерс платит хорошие деньги за расследование.

Я сердито отпихиваю его.

— Дидс?

— Да, босс, — звучит у меня в ухе.

— Готова?

— Готова, начинайте. — Секундное колебание. Посеребренные гнезда контакторов у меня на шее пусты и у всех на виду. Микрофон кажется вдруг неуклюжим, архаическим.

Я делаю глубокий вдох и выдаю облачко белоснежного пара.

— Ладно, приступаем.

Я кладу руку на холодное тело Ривы.

Этому ужастику я обязана своим единственным постоянным талантом. Я бывшая «лошадка», теперь просто телепатка, настолько сильная, что могу извлекать остаточные мысли из мертвых мозгов с помощью простого прикосновения. Пока что я успешно игнорировала бубнеж голосов у себя в голове, назойливые мысли присутствующих. Мне надо сосредоточиться на Риве Барнс. Даже моим способностям есть предел. Этот треклятый талант прорезался у меня после первой встречи с Дерриком Трентом, и я до сих пор на него за это злюсь.

Ее кожа холодна, как алебастр или мрамор. Я отвожу прядь волос с ее лба, закрываю глаза и вздрагиваю, не от холода, а от…

— Отзовись, Джен, — где-то далеко говорит Диди.

…проникновения. Серая мозаика по краям, пустоты ширятся — химия мозга претерпевает необратимые изменения. Лишь последние мысли едва-едва брезжат.

Смерть наступила не в здании ледника. Чувствую боль, такую, что глаза у меня лезут из орбит, и мельком вижу комнату с деревянными панелями и множеством безделушек в застекленных горках.

Комната вертится, я гляжу в потолок, и давление в голове искажает ее приятный от природы голос. Что это? Что с ней происходит? Я непроизвольно съеживаюсь в позе зародыша и смотрю теперь на ковер.

Там кое-что есть.

Картина становится тускло-бордовой и исчезает. Я снова в леднике Южного Централа и слышу стрельбу за его стенами. Пол скользкий от влаги.

— Дидс?

— Я здесь, босс.

— Помоги встать, черт возьми.

Деррик подает мне руку, притягивает к себе ближе, чем нужно.

— Видела, кто это сделал?

Я отрицательно мотаю головой.

— Но убили ее не здесь. Представитель коронера:

— Откуда вы знаете?

— Место другое. Жилой дом, может быть, поместье.

— И что же? — Он не верит в такие вещи.

— Что — что же?

— Это все?

— Да, все.

Деррик смотрит на меня пристально. Если он и видит, что я вру, то молчит. Я охватываю себя руками, пытаясь согреться, — холодный пистолет вытягивает из меня все тепло.

— Ладно, — нерешительно говорит Деррик, — давайте паковать ее и выметаться отсюда.

— Я подожду снаружи.

— Еще чего выдумала.

— Тогда сажай меня в вертолет и отправляй обратно в офис.

— Не кипятись, Дженни.

— Я хочу уйти отсюда. СЕЙЧАС ЖЕ. Деррик безнадежно вздыхает.

— Черт. Ты что, на почасовую оплату перешла?

— Нет надобности. — Не заводись с бывшей «лошадкой». НЕ НАДО. Она нервная.

— Ладно. Хочешь быть стервой — будь.

Я не оглядываюсь, чтобы взглянуть, как покойную мисс Риву Барнс упаковывают в мешок для трупов.

Моя любимая реплика во всем двухмерном кино; «Граф хотел меня обесчестить». Не помню, из какого это фильма.

Я в своей квартире. Мне нужна солидная выпивка и парочка транков. Господи, какая жуть. Я знаю, что Рива занималась сексом незадолго до смерти, — я почувствовала липкую мужскую мокроту между ее ног. Она была голая, когда этот подонок ее убил. Я знаю, что это был мужчина. Ее любовник. Жаль, что анализ ДНК больше не считается доказательством — с тех пор, как полицейские навострились оставлять на трупах генетические метки, которые подозреваемые никак не могли там оставить.

Деррик Трент, детектив отдела по расследованию убийств, пытался обесчестить меня — уже давно. Теперь мне чертовски странно вспоминать об этом — одно с другим никак не совпадает.

Трент привлек меня к делу, помог как-то склеить мою жизнь. Мы с ним стали работать совместно. Нас стали называть «бандой» — он полицейский, я внештатный консультант. Потом он вдруг дал волю рукам, и я отшатнулась.

Мой талант — величина постоянная. С той ночи в «Раю» я не могу его выключить. Мне и от фоновых голосов тошно, я уже говорила. Но достаточно самого легкого прикосновения или поцелуя, и я проникаю в самую глубину мыслей этого человека. Я не могу заниматься любовью с мужчиной, у которого нет от меня тайн — а все тайны Деррика Трента раскрылись передо мной в мгновение ока. Я узнала запах всех женщин, с которыми он был до меня, все его фантазии, все кошмары…

Нет уж, извините. Мне своих хватает. Не нужны мне ни его, ни чьи-либо еще — по крайней мере не за так.

Я попыталась объяснить это ему, и он, кажется, понял. Но с тех пор он следит за мной, мучимый всегдашними подозрениями нормальных к способным, — следит, не встречаюсь ли я с кем-нибудь другим.

Но нет, ничего такого. Моя жизнь пуста, как и мое жилье. Ни у кого нет тайн от Дженни, но у Дженни есть одна. Это тело и лицо прелестны, но никто со всем этим не спит. Нормальные мне противны, а от Деррика я теперь отворачиваюсь.

После выпивки, пилюль и слез я уже могу взглянуть на себя в зеркало и принимаюсь исправлять ущерб. После работы со мной всегда так — гнусное ощущение, которое никакие чеки компенсировать не могут. Если бы сыграть в «лошадки» с тем бедолагой, которого я подстрелила у ледника, — увидела бы я себя в его мыслях? Интересно, какой отпечаток остался в них после смерти. Надменная, холодная блондинистая стерва с пистолетом и вспышка из определенно фаллического дула — вот последнее, что он видел в жизни, и даже это последнее ему не дано сохранить при себе по дороге в ад.

Интересно, испытывает ли убийца Ривы Варне сходные чувства. Ведь он такой же, как я, даже сильнее.

Я это знаю.

Смерть без видимой причины — так будет сказано в рапорте. Обширная спонтанная травма, орудие или орудия неизвестны. Он убил ее и затащил в ледник Южного Централа, чтобы вызвали меня, чтобы я заглянула в сознание Ривы Барнс. Путающая мысль. Моя слава породила убийцу. Изобретательного убийцу-маньяка.

Непрошеное видение, накатывает на меня волной — боль, серые клетки ее умирающей памяти, комната панелями и горками, падаю, падаю, падаю на пушистый ковер, давление невыносимо, переворачиваюсь на бок, чтобы облегчить боль, ковер перед глазами. Ворс шевелится, перемещается и превращается в знаки:

ДЖЕННИ 6-АЛЬФА 23799 .

Мое имя. Убийца послал мне «валентинку», использовав труп нормальной. Это уже третья.