"Мой милый плут" - читать интересную книгу автора (Дункан Элис)

8

Если до этой минуты у Одри еще и оставались какие-то сомнения в том, на самом ли деле Чарли – принц, явившийся за нею, как за Золушкой, чтобы увезти ее в свой волшебный дворец, то теперь они исчезли. Его поцелуй развеял их. Одри прижалась к груди Чарли, словно моряк к мачте раскачивающегося на штормовой волне суденышка. Ей было так надежно рядом с этим человеком. Ей было невероятно сладко целоваться с ним.

Не отрывая губ, не прерывая поцелуя, она обняла Чарли, закинув руки ему за шею. Затем пальцы Одри двинулись дальше и вскоре исполнили свою давнишнюю мечту – зарылись в волосы Чарли. Он негромко застонал, а ладони Одри двинулись вниз и скользнули за широко расстегнутый воротник рубашки, чтобы лечь ему на плечи. Одри давно хотелось прикоснуться к обнаженной коже Чарли, ощутить ее на ошупь после того, как она столько раз изучала ее глазами, когда любовалась обнаженной мощной грудью Чарли во время ежедневных перевязок.

А еще Одри вдруг безумно захотелось, чтобы они были обнажены оба – и она, и Чарли, ведь тогда она смогла бы своей кожей ощутить прикосновение его сильного горячего тела. Еще минута, и она, наверное, приступила бы к исполнению своего заветного желания, и ей было бы совершенно наплевать на то, что их кто-то может при этом увидеть. В эту минуту Одри, не задумываясь, легла бы с Чарли в постель.

Чарли и сам с каждой секундой все больше и больше терял голову и все крепче прижимал к себе Одри.

Она буквально повисла на нем, обвила его за ногу своей ногой, словно боялась, что он сбежит от нее, и страстно шептала, умудряясь при этом не прерывать поцелуй:

– Чарли! О, Чарли! Только не останавливайся!

Он застонал так громко, что Одри забеспокоилась. Может быть, у него опять что-то с рукой? На всякий случай она освободила ногу Чарли и слегка отступила назад, не снимая при этом рук с его шеи. Да Одри и не устояла бы сейчас без поддержки на ставших ватными ногах.

Удивительно все-таки, как странно действуют на ее ноги поцелуи Чарли!

– Чарли! – Она озабоченно посмотрела в лицо своему рыцарю. – Чарли, я задела вашу раненую руку?

Сначала он утвердительно кивнул. Затем так же коротко и энергично отрицательно качнул головой из стороны в сторону. При этом он был похож на боксера, пропустившего сильный удар, после которого трудно не только осмысленно ответить на простейший вопрос, но и просто до-тащиться до своего угла, чтобы рухнуть на табурет, приставленный к канатам.

– Простите, я не хотела, – прошептала Одри, нежно проводя кончиками пальцев по его раненой руке.

Чарли разлепил наконец глаза, которые прикрыл еще в ту секунду, когда наклонялся, чтобы припасть к губам Одри, повел ими по сторонам и выдохнул сквозь стиснутые зубы:

– Айви. И Лестер.

Одри не сразу поняла, что он хочет этим сказать. Она и думать позабыла про свою тетушку, самозабвенно целуясь у нее под самым носом. Впрочем, в объятиях такого мужчины, как Чарли, можно забыть не только про тетушку, но и обо всем на свете.

Одри с улыбкой обернулась. Они стояли и смотрели на нее – все трое: и Айви, и Лестер, и Фермин Смолл. При этом только лицо шерифа выражало осуждение. Остальные зрители явно сочувствовали им.

Одри отняла руки от шеи Чарли, отступила на шаг и услышала за своей спиной тяжелый вздох. Это ее рыцарь таким образом выражал свое отношение к прервавшемуся поцелую.

Одри же поправила растрепавшиеся волосы – просто удивительно, как быстро они приходят в беспорядок, когда девушка целуется с мужчиной! – и, приняв строгий вид, заговорила.

– Печально, когда люди начинают подсматривать за тем, что делают другие.

На самом деле Одри была очень смущена, и эта речь просто должна была скрыть ее состояние.

– Посмотрите хоть на этого вот человека! – Она драматическим жестом указала на шерифа. – Он стоит здесь и пялит глаза, хотя ему давно уже пора быть в другом месте. Ну что вы стоите здесь, Фермин Смолл? Идите отсюда, и поскорей. Вы в очередной раз показали себя. Теперь понятно, что вы не просто идиот. Нет, вы – опасный для окружающих идиот. Проваливайте, пока я не передумала и отпускаю вас. Смотрите, в следующий раз я уже не буду такой мягкосердечной. Я просто пристрелю вас – во имя человеколюбия, конечно. Чтобы другие от вас не страдали, да и чтобы вам самому не мучиться.

Фермин выкатил глаза и молча разевал рот, словно выброшенная на берег рыбина. Затем он сумел собрать свою волю в кулак и сказал жестяным голосом, явно кого-то копируя:

– Я ухожу, мисс Одри, но я обязательно вернусь! – Он поднял с пола свою пыльную, затоптанную шляпу. – Я еще вернусь, чтобы посмотреть на то, как чувствуют себя две доверчивые деревенские дурочки в лапах прожженных мошенников и негодяев. Будет время, и вы еще обо всем пожалеете! Очень пожалеете!

Фермин не предусмотрел одной мелочи – он не обратил внимания на то, что Айви не бросила свою швабру, а продолжала держать ее в руках. Не успела Одри ахнуть от гнева, как ее тетушка уже оказалась рядом с шерифом и парой мощных ударов выгнала его за ворота фермы. Шериф Смолл вылетел как пробка из бутылки и зашуршал ногами по гравию. Очевидно, он прятал свою лошадь где-то неподалеку, потому что через минуту шорох шагов сменился звонким цоканьем подков.

– Идиот! – крикнула вслед ему Одри. – Кретин настырный!

– Погодите, мисс Одри, – остановил ее Чарли. – Сначала подумайте. А что, если шериф прав? Может быть, нам с Лестером и в самом деле лучше съехать отсюда?

Слова Чарли ошеломили Одри.

– Нет! – крикнула она. – Нет, Чарли. Вы с Лестером непременно должны остаться здесь. Хотя бы уже потому, что Фермину Смоллу хочется обратного. А потом настанет день, когда поймают тех мерзавцев, которые вас ранили в ту ночь, и нашему дураку-шерифу останется только утереть свой длинный нос. – Тут Одри презрительно фыркнула и продолжила: – Если бы этот придурок хоть на что-то годился, он давно бы уже нашел тех бандитов.

– Согласен, – кивнул Чарли и повел взглядом по полу, густо усыпанному месивом из того, что некогда было коржиками, и того, что когда-то было бокалами тонкого стекла. – Как жаль, что наш вечер закончился несколько… хм-м-м… неудачно.

Одри тоже было жаль пропавшего вечера и несостоявшегося сюрприза. Ведь для того, чтобы приготовить настоящий мятный чай со льдом, они с тетушкой Айви перерыли все кулинарные книги, оставшиеся им еще от бабушки.

А чего стоило потом разыскать лед! Вы-то сами никогда не пытались найти кусок льда в середине мая? Ну то-то! А потом, когда лед наконец нашелся в тенистом углу оврага, его же надо было еще сохранить! И они сохранили его, они сумели, они сделали это! Пусть кусочки льда были темноватыми на вид, но это все равно был настоящий лед! А сколько сил потратила Айви на то, чтобы приготовить крем, чтобы смазывать коржики! И вот…

И вот теперь все это великолепие валялось на полу отвратительной бурой массой – а все из-за Фермина Смолла, чтобы его черти разорвали!

Одри подошла ближе к окну и даже в горшке с геранью заметила осколки стекла от разбитого бокала. Да, удивительные штуки выделывает иногда с нами наша судьба!

– Ну что ж, – философски вздохнула Одри. – Делать нечего, остается только прибраться и ложиться спать. Как говорится, сюрприз не удался.

– Я помогу вам, мисс Адриенна. Позвольте мне забрать у вашей тетушки ее гвардейскую швабру.

– Спасибо, Чарли.

Однако забирать швабру было не у кого. Она просто валялась на полу, а что касается Айви и Лестера…

Они исчезли.

Чарли поднял с пола швабру, лежавшую среди осколков стекла и остатков коржиков, словно раненый солдат на поле боя, а Одри высунулась в окно веранды и принялась всматриваться в ночную тьму, и, разумеется, ничего не увидела.

– Могу поспорить, они ушли целоваться, – сказала она и внезапно смутилась, вспомнив о том, как сама только что целовалась с Чарли на их глазах. Она целовалась – почему же им нельзя?

Стараниями Фермина Смолла работой они с Чарли были обеспечены почти на целый час. Только после этого веранда стала снова походить на веранду, и Одри наконец присела к столу, а Чарли пошел ставить последний, заключительный аккорд во всем этом деле, а попросту сказать – отправился выносить ведро с мусором да заодно поставить на место славно потрудившуюся за сегодняшний вечер швабру.

Одри снова вспомнила Фермина Смолла и нахмурилась. Вот ведь идиот! Вбил себе в голову, что Чарли и Лестер – преступники! Совершенно идиотская мысль, достойная кретина Смолла.

Одри еще раз осмотрела стол. Коржики пропали окончательно, но вот несколько бокалов на подносе чудом уцелели, хотя лед за это время окончательно растаял и уже не звенел так весело в тонком стекле. Мельком Одри вспомнила еще про один бокал – тот самый, которым она запустила на прощание в шерифа и который валялся сейчас где-то возле веранды. Ночью его не найти, но вот завтра с утра нужно не забыть прибрать все осколки и во дворе тоже.

– Уф-ф! – сказала Одри и вытянула перед собой ноги, когда Чарли вновь появился на веранде – уже с пустыми руками. – Клянусь, Фермин Смолл на сей раз очень дешево отделался!

– Это он умеет. – Чарли взял предложенный ему Одри бокал, сделал глоток и удовлетворенно покачал головой: – Прекрасно, просто прекрасно, мисс Адриенна.

– Жаль только, что лед растаял, – нахмурилась Одри. Она отхлебнула из своего бокала и наморщила нос. – Никогда не пила мятного чаю. Странный вкус. Скажите, Чарли, этот чай похож на тот, что пьют в Джорджии?

Она с надеждой уставилась на Чарли, и он ответил:

– Пожалуй. Только знаете, мисс Адриенна, я и сам его пил всего несколько раз за всю жизнь, даже пока жил в Джорджии.

– О-о-о… – По виду Одри было понятно, что она весьма разочарована.

– Но сам по себе чай замечательный, – поспешил подбодрить ее Чарли. – Просто замечательный.

– Никакой он не замечательный, – хмуро возразила Одри, глядя в темноту за окном веранды – Это все вы говорите только потому, что вы – настоящий джентльмен.

– Я вовсе не настоящий джентльмен, мисс Адриенна.

– Джентльмен, джентльмен, я-то знаю. Вы очень вежливый, воспитанный, зовете меня “мисс Адриенна”. Клянусь, Чарли, если бы вы жили лет триста тому назад, вы непременно были бы рыцарем. И сражались бы с врагами, повязав на рукаве шарф, подаренный вам прекрасной дамой, ради которой вы готовы были бы на любые подвиги.

– Все это просто глупые фантазии, мисс Адриенна. Голос Чарли дрогнул. Он кашлянул и сделал большой глоток из своего бокала.

– Никакие не фантазии, Чарли, – возразила Одри, покачивая своим бокалом. – Все, что вы говорите, вы говорите только потому, что вы – настоящий джентльмен. Из Джорджии. Тетушка Айви говорит, что настоящие джентльмены из Джорджии не могут не похвалить мятный чай, если их угощает им приготовившая его леди.

Чарли скривился, словно от зубной боли.

– Ну хорошо, может быть, это не обязательно должен быть мятный чай, может быть, и что-нибудь другое, но вы понимаете, что я имею в виду. Так что я хорошо знаю, какой вы джентльмен, Чарли.

Чарли резко встал и поставил на стол опустевший бокал. Сказал спокойно и жестко.

– Запомните, мисс Адриенна, что я – не джентльмен с юга, точно так же, как и вы – не девушка с плантации, и живем мы с вами вовсе не в Джорджии, а в Нью-Мехико. Я – недавно, а вы – почти всю жизнь.

Он покосился на ее босые ноги, выглянувшие из-под юбки, и Одри впервые подумала о том, что ходить босиком – это неприлично. Она быстро спрятала ноги.

– Чарли… – пробормотала она, разглаживая на коленях платье. Затем спросила, смущаясь и краснея: – Скажите, я… Я вела себя недостойно сегодня вечером?

Здесь голос ее сорвался, и она притихла.

– Если говорить честно, мисс Адриенна, то настоящие леди так себя не ведут, – начал Чарли, а Одри съежилась на стуле и потупилась, сосредоточив взгляд на пустом бокале, зажатом у нее в руке. – Я не помню ни одного случая, чтобы у нас в Джорджии леди порывались кого-то убить или кидались в шерифов стаканами.

– Я… Я понимаю, – кивнула Одри, чувствуя себя при этом одновременно и виноватой, и маленькой, мелкой, недостойной внимания такого человека, как Чарли. Кто – Чарли и кто – она? Полный месяц и тусклая лампа-коптилка – вот кто они, если их сравнивать! Она вздохнула и сокрушенно добавила: – И я полагаю, что все леди в Джорджии всегда носят на ногах обувь?

– Всегда, – коротко и сердито ответил Чарли.

– Я, конечно же, недостойна такого мужчины, как вы, Чарли, – снова вздохнула Одри.

– Перестаньте! Ради бога, перестаньте, – взмолился тот.

Одри вздрогнула от неожиданности, когда Чарли наклонился вперед, протянул руку и зарылся пальцами в ее волосах.

– Я буду стараться, Чарли, – прошептала Одри. – Я буду сильно стараться. Честное слово. Вот увидите, я могу быть настоящей леди, если постараюсь.

– Ради бога, прекратите, Одри, – ответил он. – Вы и так хороши. Вы – прелестная женщина, и не нужно вам стараться стать похожей на моих землячек из Джорджии. К чему это? Живем мы с вами, как я уже говорил, в Нью-Мехико, а не в Джорджии, да и сама Джорджия уже совсем не та, что до войны. Нет там ни былых плантаций, ни былых джентльменов, ни их роскошных леди. Нет ничего этого, нет! Понимаете?

– Но вы-то есть, Чарли, – наивно ответила Одри.

– И меня тоже нет!

Оба они замолчали и мгновенно успокоились. Пальцы Чарли вновь зарылись в волосах Одри, и тут она подумала о том, может ли леди вести себя подобным образом – пусть даже и с настоящим джентльменом.

“Я должна сделать все, чтобы удержать его, – подумала она. – Тем более что одному богу известно, когда еще на нашу ферму забредет странствующий рыцарь? К тому же и этот рыцарь мне очень даже по сердцу”.

Чуть позже, оказавшись наконец в своей спальне, Одри принялась разбирать свою линию поведения по пунктам.

Во-первых, ей необходимо отвыкнуть от старой привычки держать палец во рту. Настоящие леди не держат во рту пальцы и не грызут их. И ногти тоже не грызут.

Одри критически осмотрела свои руки. Даже при слабом свете керосиновой лампы было заметно, какие они шершавые. И ногти на них совершенно неухоженные.

Решено! Теперь по утрам она станет делать маникюр! Да, и еще выпросит у Айви ее глицерин и розовую воду и станет протирать руки каждый раз после того, как они побывают в воде.

Еще Одри дала себе слово, что станет каждый вечер не только усердно молиться богу, но и записывать в дневник все события уходящего дня, чтобы приучить себя к терпению и аккуратности.

Во-вторых, со вздохом решила она, ей придется теперь носить туфли. Всегда. Даже летом.

Да, это будет очень нелегко. Ходить в туфлях – да еще летом! – тесно и жарко, но ради принца из сказки пойдешь и не на такие подвиги!

Тут Одри подумала о том, что ради Чарли ей придется многое пересмотреть не только во внешнем виде, но и в своем поведении. Нужно будет держать в узде свой характер – ведь настоящая леди не может быть такой взбалмошной, как она. Одри припомнила свое сегодняшнее поведение, и щеки ее запылали.

“Бог мой, что он мог обо мне подумать!» – мелькнуло у нее в голове.

И еще, как она с ними обращается – с Лестером и Чарли! Ведь она начала называть их по именам прямо с той первой ночи, когда они появились у них на ферме. Это неправильно. Настоящая леди должна звать их “мистер Уайлд” и “мистер Фрогг”. Они же в ответ будут звать ее либо по-старому, “мисс Адриенна”, либо тоже официально и красиво – “мисс Хьюлетт”.

“Пусть Чарли и обращается ко мне по-прежнему, а не сумеет перестроиться – это неважно, – думала Одри. – Но для меня он до самой свадьбы должен отныне остаться “мистером Уайлдом”.

С тех пор как Одри и Чарли разошлись по своим спальням, прошло не менее часа, а пропавшие без вести Айви и Лестер так и не появлялись. Впрочем, Одри готова была согласиться с тем, что у этой пары были права на подобные вольности – все-таки Айви и Лестер были постарше их с Чарли. К тому же найти в такие годы свою судьбу – это так романтично, так необычно, что ради этого можно многое простить и на многое закрыть глаза.

– Подумать только, – прошептала Одри, садясь на подоконник и глядя в темное стекло. – Быть такой немолодой, как тетушка Айви, и встретить наконец своего единственного…

По черному ночному небу плыли темно-серые, скудно освещенные луною тучи.

В душе Одри все сильнее разгоралось страстное желание вернуться к Чарли, остаться с ним и уже не расставаться никогда. Впрочем, она сдержалась. Ведь Одри была отныне настоящей леди, а настоящие леди всегда умеют смирять душевные порывы и терпеливо ждать.

Ждать… Подождать – так будет точнее. Конечно, она постарается во всем быть теперь настоящей леди, но, с другой стороны, ей вовсе не хочется оставаться одной почти до самой старости, и, как тетушка Айви, годами ждать своего единственного. Да и чего ей, Одри, ждать, когда ее единственный давно уже здесь – под этой крышей, в соседней комнате?! Он уже приехал, ее рыцарь, и Одри не позволит никому разлучить их! И самого Чарли она тоже никуда от себя не отпустит, это решено.

Одри слезла с подоконника и принялась заносить в дневник и все события минувшего дня, и все свои планы на будущее. На то будущее, которое для нее было прочно связано с Чарли. Ну и что с того, что они живут в Нью-Ме-хико? Разве это может быть помехой, если девушка хочет стать настоящей леди, которую невозможно будет отличить от коренных уроженок славной Джорджии?

Решено! Завтра с самого утра Чарли увидит перед собою совершенно новую, незнакомую ему мисс Хьюлетт. Так что держитесь, мистер Уайлд!

– Мы с тетушкой Айви были бы весьма рады, если бы вы и мистер Фрогг согласились сопровождать нас сегодня в церковь, мистер Уайлд. По воскресеньям наш священник, преподобный Топпинг, читает такие замечательные проповеди!

Ноги болели так, что Одри была готова взвыть.

“Терпи, – говорила она самой себе. Не забывай, что дух всегда сильнее плоти”.

Боже, боже! Неужели ей теперь суждено каждое воскресенье испытывать эту муку и отправляться на службу в церковь в туфлях? Как все было славно до вчерашнего дня и ее рокового решения стать настоящей леди и не вылезать из туфель! И ноги у Одри никогда не болели. Сегодня же, всего спустя пару часов после того, как Одри обулась, они ломили, ныли и буквально требовали – либо избавить их от тесных туфель, либо просто-напросто отрезать. А ведь день только начинается!

– Прошу прощения. Вы что-то сказали?

Голос Чарли на минуту помог Одри избавиться от навязчивых мыслей о собственных ногах. Брови Чарли приподнялись, когда он задавал свой вопрос, и стали похожи на две темные арки, перекинутые над светлыми озерами глаз.

Одри ответила с улыбкой:

– Я спросила, не поедете ли вы и мистер Фрогг вместе с нами на воскресную службу в церковь. Нужно заметить, что наш священник, преподобный Топпинг, читает очень поучительные и интересные проповеди, мистер Уайлд.

Чарли пожевал губами, то порываясь что-то ответить, то сдерживая себя. Одри с интересом следила за его поединком с самим собой.

Сказать по правде, Одри немного слукавила, расписывая преподобного Топпинга как несравненного оратора. На самом деле его проповеди всегда были настолько скучны, а самое главное – длинны, что могли и ангела привести в бешенство. Впрочем, разве не может леди слегка слукавить, если ей это очень нужно? И, с другой стороны, разве может настоящая леди не слишком лестно отозваться о священнослужителе?

Чарли с надеждой посмотрел на Лестера, явно ожидая найти в нем единомышленника, готового на все, лишь бы только избежать церковной службы, но не нашел. Его верный друг с головой ушел в свою тарелку и, казалось, ничего не замечал, кроме лежащего перед ним ломтя свинины.

Айви выразительно улыбнулась Лестеру, и сердце Одри кольнула неожиданная ревность – ведь у тетушки, в отличие от нее самой, похоже, не возникало никаких проблем с ее молчаливым рыцарем. Правда, ревность эта была мгновенной и тут же улетучилась, уступив место радости за тетушку Айви, которой посчастливилось наконец найти своего избранника. К тому же сегодня воскресенье, а разве может настоящий христианин в воскресенье плохо думать о ком-либо из своих близких? Ему и в другие-то дни недели нежелательно это делать.

А если уж говорить совсем начистоту, то Одри и не хотелось бы всю жизнь иметь под боком такого мужчину, как Лестер, – но не потому, что он ей не нравился. Просто…

– Мисс Адриенна!

Одри слегка тряхнула головой, возвращаясь к реальности.

– Да, мистер Уайлд?

Чарли прищурился – так, словно хотел получше рассмотреть ее, и Одри мысленно порадовалась тому, что на ней сегодня одно из самых лучших ее платьев – голубое, с белым воротничком и накрахмаленными оборками. Может быть, это платье, по большому счету, и не было очень красивым, но оно было стильным. В нем Одри всегда чувствовала себя девушкой из далекой славной Джорджии. Да и голубой цвет очень шел к ее глазам.

– Э-э… – начал Чарли, затем замолчал, покрутил головой и растерянно закончил: – Н-ничего.

– Так вы едете с нами в церковь, мистер Уайлд? Мы всегда ездим на службу в воскресенье, и всегда – в закрытой коляске, чтобы не запылиться дорогой. А после службы для прихожан всегда накрывают стол с чаем и бисквитами.

– Благодарю за приглашение, мисс Адриенна, однако боюсь, что сегодня мне будет лучше остаться дома.

Одри очень хотелось возразить, переубедить Чарли, но она сумела сдержать свой порыв. Леди никогда не должна уговаривать джентльмена – это неприлично. И не должна никуда тащить его – даже в церковь. Впрочем, почему – даже? Особенно – в церковь, так будет правильнее. Конечно, жаль, что Чарли не услышит проповеди преподобного Топпинга, который, как правило, выбирает для воскресных выступлений темы, связанные с семейной жизнью и счастливым браком, – есть у него такой конек. Но что делать…

– Хорошо, – сдержанно ответила Одри и выдавила на лице улыбку. – Не полЪжить ли вам еще ветчины, мистер Уайлд? Или блинчиков?

Чарли посмотрел на нее с таким изумлением, словно обнаружил на лице Одри невесть откуда взявшийся второй нос. Одри едва сдержалась, чтобы не нахмуриться, однако справилась с собой. Чарли тоже некоторое время сражался с собой – это было заметно по его лицу, и наконец промямлил:

– Нет-нет. Благодарю вас.

Тогда Одри опустила глаза и занялась ветчиной и блинчиками, лежавшими в ее собственной тарелке.

– Ты сегодня просто как картинка, – прервала установившуюся за столом тишину тетушка Айви. – Это платье удивительно идет тебе.

– Спасибо, тетушка, – ответила Одри, не поднимая глаз. Ей не хотелось, чтобы Чарли мог подумать, будто она падка на комплименты.

И все же…

И все же сердце забилось чаще, когда Чарли сказал, присоединяясь к тетушке Айви:

– Действительно, вы превосходно выглядите сегодня, мисс Адриенна. Просто превосходно.

– Благодарю вас, мистер Уайлд, – все также потупив глаза, откликнулась Одри. – Это так любезно с вашей стороны.

– Мисс Адриенна… – начал было Чарли и запнулся, словно не мог найти подходящие слова.

– Да?

Он сделал над собой усилие и выпалил:

– Вы сердитесь на меня, мисс Адриенна?

– Сержусь? Конечно, нет, мистер Уайлд! С чего вы взяли?

– Как вам сказать, мэм… Вы упорно зовете меня мистером Уайлдом.

Теперь замешательство охватило Одри. Она смущенно откашлялась, покачала головой и наконец заговорила – осторожно, тщательно подбирая слова:

– Мне показалось, что я стала слишком забегать вперед, мистер Уайлд. С первой минуты нашего знакомства я позволила себе обращаться к вам с той простотой, которая принята у нас здесь, на Диком Западе. Вчера вечером я обдумала свое поведение и поняла, что с таким воспитанным джентльменом, да еще к тому же южанином, как вы, я должна обращаться на должном уровне. – Одри чувствовала, как начинают краснеть ее щеки, но тем не менее гордо вскинула голову и бодро закончила: – Надеюсь, вы сможете простить мне мои ошибки, мистер Уайлд. Здесь, в своем медвежьем углу, мы никогда не имели счастья видеть воочию настоящих джентльменов – таких, как вы и мистер Фрогг.

Услышав это, Лестер резко откинулся на спинку своего стула и ошеломленно посмотрел на Одри и Чарли.

“Плохо дело, – мелькнуло в голове Лестера. – Ничем хорошим такие разговоры не кончаются”.

– Что с тобой, Лестер? – спросил Чарли.

Лестер покраснел, уставился на протертую клеенку, которой был застлан стол, и пробурчал:

– Церковь.

– Церковь? Ты едешь в церковь? – поразился Чарли. Лестер утвердительно кивнул.

– Он едет со мной, – уточнила Айви, улыбаясь Лестеру. Тот попытался улыбнуться в ответ и состроил при этом невообразимую гримасу, после чего покраснел еще больше и совсем смутился.

– Ах, как приятно это слышать, мистер Фрогг, – проворковала Одри, выразительно глядя при этом на Чарли, и спросила, обращаясь уже напрямую к своему рыцарю: – Вы уверены в том, что не сможете поехать вместе с нами, мистер Уайлд?

На самом-то деле Чарли, пожалуй, был бы даже рад составить им всем компанию. Возможно, именно этого и не хватало его измученной душе – посетить церковь вместе с очаровательной девушкой и старинным другом. Может быть, после этого память отпустила бы его и он перестал бы вспоминать то свое детство, то войну, то своих родных, которых потерял, – и сердце его наконец успокоилось бы и перестало болеть.

Но – нет. Память-то он, может быть, при этом и потеряет, но не потерять бы ему вместе с нею и головы – уж больно опасно для него находиться рядом с этой соблазнительной мисс Одри даже в церкви. “Будь мужчиной, Чарли, – приказал он самому себе. – Будь мужчиной и стой на своем до конца”.

Но выстоять ему удастся только в том случае, если он не поедет в Розуэлл.

К тому же есть дело, которое нужно закончить как можно скорее, – рубины. Он должен найти их и исчезнуть из этих краев вместе со своими друзьями, пока окончательно не потерял голову из-за прелестей мисс Хьюлетт, пока никто из парней ни о чем не проболтался в городе и пока сюда не нагрянула тетушка Пэнси из Арлетты – та самая, которую они пытались ограбить и которая в ответ так метко прострелила ему руку.

Нет-нет. Никакого риска. Никакого промедления.

Нужно действовать. Ведь он, Чарли, как солнце в их оркестре. Он – центр, и пятеро остальных музыкантов держатся на своих орбитах, словно планеты, только пока есть он, Чарли. Не станет его, и все рассыплется, и планеты, лишенные притяжения светила, беспомощно разлетятся в бесконечном ледяном пространстве.

Действовать, действовать! Во имя дружбы, во имя музыки!

Их шестеро, и каждый потерял на проклятой войне все – и дом, и работу, и родных, и друзей. Если записать историю каждого из них – какая получится книжка! Только никто не станет ее издавать: “Простите, – скажут. – Но только такого в действительности не бывает!”

Да, что и говорить, у всех у них жизнь сложилась несладко.

А те, погибшие на войне, – разве не жестоко обошлась судьба с ними? Когда-то их было двенадцать: двенадцать друзей, двенадцать молодых талантливых парней – духовой оркестр из Америка-Сити. Такими они ушли на войну. Вернулась ровно половина. Шестеро парней вернулись домой и не нашли своего дома. И тогда они стали друг для друга и домом, и семьей.

Черт! У него просто нет выбора! Он обязан найти и украсть эти проклятые камни!

– Благодарю вас, мисс Адриенна, и вас, мисс Айви, – учтиво сказал Чарли. – Но все же мне лучше сегодня остаться дома. Я буду счастлив посетить вместе с вами церковь – но только в следующее воскресенье, если, конечно, вы будете так любезны и снова пригласите меня составить вам компанию.

– Разумеется, мы пригласим вас. Можете не сомневаться, – быстро ответила Одри.

Чарли поднял голову, посмотрел на Одри, а та, спохватившись, что опять скатилась на свой обычный тон, поспешила принять важный вид и сказала, тщательно выговаривая слова:

– Я полагаю, что в следующее воскресенье мы снова пригласим вас составить нам компанию, мистер Уайлд. Ведь, помимо всего прочего, это еще и наш христианский долг.

Чарли подавил усмешку, готовую проявиться на его лице, и церемонно поклонился.

– Полагаю, что вы совершенно правы, мисс Адриенна.

– Благодарю вас, мистер Уайлд.

– И я вас благодарю.

“Черт побери, это не разговор, а какая-то патока!» – подумали они одновременно.

– Полагаю, что для вас в самом деле будет лучше ос-таться дома, мистер Уайлд, – тем не менее продолжила Одри. – Ведь ваша рука, очевидно, все еще продолжает беспокоить вас.

– Да, это так, мэм, – охотно ухватился за подходящий предлог Чарли. – Благодарю вас, мэм.

Потом Чарли долго махал рукой вслед коляске и в глубине души очень сожалел, что не находится внутри ее, под брезентовым пологом, рядом с мисс Адриенной. Затем немного посмотрел в голубое небо, запрокинув голову и прищурив глаза. Наконец вздохнул и приготовился к работе. Пора искать рубины – иного ему просто не дано.

Парни верят ему, парни ждут, что он в очередной раз поможет им удержаться на плаву. Вперед!

Интересно, а если бы им удалось разбогатеть – по-настоящему разбогатеть, – смогли бы они тогда обойтись друг без друга? Нет, вряд ли. Конечно, каждый из музыкантов был талантлив. Но, к сожалению, только Чарли, помимо таланта, обладал еще и мозгами, и на эти мозги надеялся весь оркестр.

Правда, и Чарли не был прирожденным преступником, как и все они. Таланта к разбою у него не было, и поэтому из них получилась такая убогая банда грабителей – наверняка самая убогая во всей Америке. Настолько же убогая, насколько великолепным был их оркестр, когда они занимались своим настоящим делом.

Чарли вспомнил недавнее прошлое и недовольно хмыкнул. История их преступления была короткой: два ограбления. И, считай, оба неудавшиеся. М-да…

Он пошел в дом, искренне надеясь на то, что шериф Смолл этим утром тоже находится в церкви, среди богобоязненных прихожан.

Чарли постоял на веранде минут пять, размышляя о том, куда бы он спрятал свои драгоценности, будь он на месте мисс Одри и мисс Айви. Наконец ему припомнилась его собственная тетка, Маргарет Уайлд. Так вот, тетушка Мэгги хранила свои скромные сбережения в сахарнице.

Чарли вздохнул и решил начать с кухни. Он поднял го-лову и отправился туда, негромко напевая себе под нос Итальянское каприччио великого Баха.

Быть может, гениальная музыка поможет в его поисках.