"Там, за синими морями…" - читать интересную книгу автора (Кондаурова Елена)

Глава 18.

Отец Вигорий отреагировал на предложение молодого князя встретиться с огромным удовольствием, потому что не далее, как три дня назад имел очень нелегкий разговор с его светлостью. Очень недовольным его светлостью. Настолько недовольным, что в какой-то момент отец Вигорий даже подумал, что его жизненный путь закончится именно сегодня и именно так, как он закончился у его незабвенного предшественника. Но миновало. Его светлость принял во внимание объяснения отца Вигория, а главным образом его жалобы на глупость и непредсказуемость юной княгини, ее дурной нрав, непокорность и отсутствие подобающего женщине воспитания. Со всеми этими нелестными эпитетами ее бывший учитель был абсолютно согласен, и чем эмоциональнее были выражения, используемые отцом Вигорием, тем сильнее разглаживалось лицо его светлости. Через некоторое время он даже присоединился к нему, роняя насчет поведения своей ученицы такие фразы, что отцу Вигорию захотелось зарыться под землю от такого доверия. Некоторые вещи вообще лучше не знать, а сведения о порядках и образе жизни в окруженном ореолом таинственности Белом Храме, относились именно к этому разряду.

Их встреча, тем не менее, закончилась в почти дружеской атмосфере. Его светлость даже снизошел до оказания помощи в поисках несносной девчонки, костью сидевшей в горле и у него, и у отца Вигория, и у всего Белого Храма. Он уверенно сузил район ее поисков до трех столичных кварталов, которые, как будто в насмешку, находились всего в двух шагах от центрального Олгенского Храма.

Отец Вигорий, конечно, мог бы встретиться с князем сразу после его возвращения и выложить эту информацию ему на стол, но он бы не был самим собой, если бы не постарался извлечь из этого максимальную выгоду. На мальчишку давно следовало накинуть поводок, и поэтому отец Вигорий ждал, когда юный князь придет к нему самостоятельно.

Князь попросил о встрече вечером того же дня и произнес все то, что отец-настоятель центрального Храма хотел от него услышать, получив в обмен информацию насчет места, где в данный момент находится его жена. А также заверения в том, что не далее, как нынешней ночью храмовые маги определят это место с точностью до метра. Таким образом, князю необходимо было только направить туда побольше людей, чтобы уж наверняка схватить беглянку. Но даже в этом несложном деле отец Вигорий пожелал помочь, предложив выделить нескольких опытных боевых магов, весьма прозрачно намекнув на то, что княгиня может не пожелать сдаться без боя. Комментировать же свой намек не стал, несмотря на разгоревшиеся глаза и уточняющие вопросы молодого князя. На предложение же забрать всю силу у его неверной жены, отец Вигорий только вежливо покивал, тщательно скрывая усмешку. Если бы это было так просто, его светлость не тратил бы на свою бывшую ученицу столько сил и времени!

Таш проснулся ночью от неясного ощущения. Несколько секунд он лежал неподвижно, не открывая глаз, пытаясь почувствовать чужое присутствие, но интуиция вместе с опытом уверенно заявили, что в комнате кроме него и Рил никого нет. Тогда он встал и от подернутых пеплом, но еще краснеющих углей в камине зажег несколько свечей, воткнутых в тяжелый серебряный подсвечник. Не доверяя себе, тщательно осмотрел комнату. Ничего не обнаружил и снова лег, поставив подсвечник на стол.

Внезапно неприятное ощущение накатило с новой силой. Вибрация, пробирающая до самых печенок, волной прокатилась по позвоночнику. Таш дернулся, глянул на обычно чутко спящую Рил, ожидая, что она сейчас проснется, и замер.

Его маленькая ведьма спала - это он мог сказать точно. Ее лицо было неподвижным, а дыхание ровным, только веки слегка подрагивали. Но ее руки… Ее руки танцевали, сплетая тонкие изящные пальцы в замысловатые узоры, будто творя невидимое глазу кружево. А потом танец кончился. Руки Рил на мгновение замерли, а потом с силой дернули то невидимое, над чем она старательно трудилась до этого.

Из позвоночника Таша как будто выдернули иголку, которой застряла там давешняя вибрация.

Дзинь! - Он обернулся. Стекло на часах разбилось и осыпалось на пол мелкой крошкой.

Крак! - Треснул стоящий на столе кувшин с молоком и развалился на две части. Молоко лужей разлилось по столу, закапало на пол.

Бух-х! - Тяжело осел старый шкаф красного дерева, медленно съезжая с треснувших и рассыпавшихся под ним ножек.

Хр-р! Тс-с! - Нереальные звуки наполнили комнату, вызывая у Таша невольный приступ клаустрофобии. Прямо, как в горах перед обвалом! Но в данном случае все было не так страшно - всего лишь пошла сетью трещин недавно побеленная штукатурка.

На этом все закончилось. Руки Рил успокоились, а сама Рил перевернулась на другой бок и так невинно засопела, что Таш передумал ее будить. Он погасил свечи и улегся рядом, посмеиваясь про себя. Интересно, что она скажет утром, увидев весь этот бардак?

Ведьма… Хм!…

Утром она ничего не сказала. Едва протерев глаза, замерла с открытым ртом и соскочила с кровати. Схватила совок и веник и начала резво сметать осколки, имея при этом самый виноватый вид. Воровато огляделась и наткнулась на насмешливый взгляд Таша.

– Заметаем следы преступления? - Чуть приподняв брови, поинтересовался он.

У нее опустились руки.

– Значит, мне это не приснилось. - Упавшим голосом сказала Рил.

Таш, засмеявшись, притянул ее к себе и отобрал веник и совок.

– Да брось ты ерундой заниматься! Всех концов все равно не спрячешь! - Он ткнул пальцем в потрескавшийся потолок. Рил подняла глаза и покраснела, как летний закат. - Ты лучше объясни мне, дураку неотесанному, что это тут такое ночью было?

Против своего обыкновения, Рил не стала возражать против "дурака". Она, серьезно нахмурив брови, посмотрела на любимого и сказала:

– Нас засекли сегодня ночью. Надо уходить.

– Что?!! - Настала очередь Таша соскочить с кровати. - Это точно?

Она кивнула:

– Точнее не бывает. После того, что я тут учудила - Рил окинула взглядом комнату - они нас не видят, и вообще, те, кто за нами следил, сейчас плохо себя чувствуют - тут она довольно злорадно хихикнула - а отцу Вигорию - ее глаза кровожадно блеснули, - сейчас вообще не до нас. Но, чтобы узнать, где мы находимся, остальным магам будет достаточно нескольких часов. Надо Самконгу сказать, им с Пилой и Даной лучше быть отсюда подальше! Блин, одни неприятности у них из-за меня!

– Так уж и неприятности! - Не согласился Таш, быстро натягивая на себя одежду. - И при чем тут блины? Ну, что ты стоишь, как столб, одевайся! Идти, так идти! - И ушел.

Вернулся он где-то через полчаса вместе с Пилой и Самконгом.

Пила, уже в слезах, тут же обняла Рил.

– Рил, милая, ты уж вспоминай меня! Таш, ты тоже нас не забывай!

Самконг решительно оторвал ее от подруги.

– Пила, перестань! Можно подумать, они на край света уезжают! Мы их еще десять раз навестим в Вандее! Рил, Таш, одевайтесь!

Таш развернул принесенные с собой монашеские рясы, о которых позаботился Франя, и начал одеваться. Так как таких широкоплечих монахов в природе никогда не существовало, то он сначала привязал себе "живот", затянул его ремнем, и сразу стал похож на Самконга. Как ни грустно было Рил и Пиле, но при виде толстого Таша они расхохотались.

– Таш, ты похож на медведя!

– Поговори у меня! - Усмехнувшись, пригрозил Таш не в меру веселой подружке. - Скоро сама будешь, как колобок!

Чтобы скрыть шрам, Таш сначала замазал его какой-то дрянью, которой пользуются профессиональные нищие, и от которой его щека стала похожа на кусок гнилого мяса, а потом замотал вместе с глазом черной тряпкой. Если кто поинтересуется и попросит показать, то полчаса тошноты ему гарантировано. Он накинул на себя черную рясу и ссутулился. Узнать его стало невозможно. Ташу осталось надеть только грубые башмаки на толстой подошве, какие обычно носят паломники, и его маскарад был полностью готов. Он повернулся к своей подруге.

– Ну, красавица моя, теперь ты!

Рил со вздохом подошла и начала одеваться. Ее Франя решил превратить в хромого послушника. Ей пришлось перевязать грудь, и спрятать волосы под рыжий лохматый парик. В один из ее башмаков была подложена толстая стелька, а в каблук залит свинец, так что Рил безо всякой нарочитости тут же начала хромать. Таш безжалостно испачкал ей лицо и натянул на нее рясу. Старый плащ завершил дело.

– Красота! - Улыбаясь, сказал он.

Рил жалобно посмотрела на него ясными зелеными глазами.

– Я сильно страшная, да?

– Да. - Честно ответил Таш. - Но, знаешь, это даже к лучшему. По крайней мере, по дороге на тебя мужики не будут заглядываться!

– Как знать, как знать! - Вставила свое веское слово Пила. - Вдруг вам встретятся те, которым больше по душе мальчики?!

– Не подскажете, как пройти к храму, дети мои? - Скрипучий старческий голос раздался так неожиданно, что Рил едва не подпрыгнула на месте.

Все обернулись и увидели, что в распахнутую дверь с огромным трудом вползает согнутый пополам седой старикан в поношенной монашеской рясе и с клюкой. Первым отреагировал Таш.

– Франя, и как ты собираешься передвигаться в таком виде? Ты похож на ходячий труп! Глядя на тебя, все поймут, почему в Ольрии такие песчаные земли!

– При чем тут песчаные земли? - Уже нормальным голосом спросил Франя.

– А при том, что это ты их посыпаешь своим песком! Ты не мог придумать что-нибудь попроще?

Франя немного выпрямился и прошел к стулу. Теперь он выглядел старым, но хотя бы не грозящим отправиться к своей богине прямо сейчас.

– Вот так всегда, стараешься для них, стараешься, а вместо благодарности одни насмешки!

Самконг выругался и отвернулся, Таш присвистнул. Франя же невозмутимо продолжил:

– Ты думаешь, друг мой Таш, что бедный Франя выжил из ума, не так ли? А тебе не приходит в голову, что у Франи гораздо больше мозгов, чем у тебя?

– Обоснуй! - Потребовал Таш.

– Обосновываю. Ты подумал о том, что Рил будет тяжеловато проделать путь, который мы наметили, пешком? С ее-то нежными ножками?

– Франя, я смогу! - Смеясь, попыталась возразить Рил.

– Помолчи, детка! Я сейчас докажу, что твой любимый - полный кретин. И если у тебя есть голова на плечах, то ты немедленно уйдешь от него к человеку умному и достойному, то есть ко мне! Не хочешь? - Рил замотала рыжей головой. - Ну, значит, у тебя еще меньше мозгов, чем у него!

– Франя, а нельзя ли побыстрее к сути дела?

– Не перебивай умного человека!

– Франя, ты уже достал! - Не выдержал Самконг.

– Все, подхожу к сути! Вам известно, что монахам запрещено пользоваться во время паломничества каким-либо средством передвижения, кроме своих ног? Я думаю, что известно. Но вам наверняка не известно, что если старый, но очень благочестивый монах все же решит отправиться замаливать свои грехи, то с письменного разрешения отца-настоятеля, он может воспользоваться ослом. Вот так. Можете преклонить передо мной колени.

– Письменное разрешение у тебя, разумеется, есть.

Франя надменно глянул на Таша.

– Мог бы не уточнять. Осел с поклажей ждет нас у выхода. Когда будем проходить проверки, на нем буду ехать я, а все остальное время - Рил.

Да, до деревни, где их будут ждать, хоть и не слишком далеко, но хромать до нее в разбитых башмаках… Таш не мог не признать, что идея с ослом была хорошая.

– Ты гений, Франя. - Искренне сказал он. - Бадан рядом с тобой просто мальчик на побегушках.

Франя расплылся в улыбке.

– Вот он, сладкий миг признания!

Самконг посмотрел на них и поморщился.

– Ну и рожи у вас, ребята. Таких в приличный дом на порог не пускают.

– А мы и не хотим в приличный дом, правда, Рил? - Не удержался Франя. - Ты же не хочешь вернуться в приличный дом твоего мужа?

– Ни за что! - На секунду забывшись, слишком резко ответила она. - Идемте уже! Чего мы ждем?

– А мы ждем, когда наш гений наговорится! - Сладким голосом протянул Самконг.

– Опять гонения и клевета! - Обреченно сказал Франя, поднимаясь со стула.

Пила уже снова плакала, обнимая подругу. Она понимала, что сейчас теряет ее навсегда. Одной богине ведомо, где и когда они встретятся, и встретятся ли вообще. Слова мужа о том, что они смогут навестить ее в Вандее, сейчас не согревали надеждой - она была слишком здравомыслящей, чтобы верить в такую туманную перспективу. Рил тоже обнимала Пилу, но ее уже вовсю подстегивало чувство приближающейся опасности. Понимая, что Пила сейчас не в состоянии мыслить трезво, она обратилась к Самконгу, который в этот момент прощался с Ташем и Франей.

– Самконг, вам тоже лучше поторопиться! Уходите прямо за нами, они скоро будут здесь. Оставьте Гару, от нее все равно ничего не добьются. После того, как они все прочешут, можете вернуться, у них не хватит сил понять, что я связана с этим домом. Но сначала обязательно проверьте, вдруг я ошибаюсь. Пила, милая, вам пора!

Самконг, донельзя удивленный ее монологом, глянул на Таша. Тот кивнул. Тогда он быстро поцеловал Рил, взял Пилу за руку и повел наверх, запирая и замаскировывая за собой дверь. Его друзьям предстояло идти в противоположную сторону, по подземному ходу, который Самконг, к большому его сожалению, не успел достроить, и который заканчивался всего лишь в одном из бедных кварталов на окраине, хотя по-хорошему должен был вести за город.

По настоятельной рекомендации отца Вигория князь приставил к Ведагору двух помощников, которых звали Зойт и Багин. Чего от них ждать, ни он, ни, тем более, Ведагор, не знали, но пренебречь рекомендацией отца настоятеля было, конечно же, невозможно.

Наутро после посещения князем храма, им и Ведагором был разработан четкий и конкретный план действий. Обещанные отцом настоятелем сведения о местонахождении Рил так и не поступили. Богер только хмыкнул на извинения отца Вигория, переданные ему через Багина. Опять эти маги что-то там накрутили! Ему еще утром доложили, что в башне магов ночью был взрыв, а утром стало видно, что по ней пошла трещина до самого основания. Те кварталы, на которые настоятель указывал еще вчера, конечно, были должным образом прочесаны, но результата это не принесло. Да Ведагор, со свойственной ему предусмотрительностью, его и не ожидал, больше надеясь на жесткий контроль на воротах, а также дорожные патрули за их пределами.

Чтобы организовать этот самый жесткий контроль всего лишь за пару часов, Ведагору пришлось потратить огромное количество усилий. И, к сожалению, он вынужден был признать, что без помощи прикомандированных к нему отцом-настоятелем Зойта и Багина у него это вряд ли бы получилось. Ему стоило большого труда вбить в тупые головы княжеских гвардейцев, что проверять следует всех, не делая скидку ни на общественное положение, ни на пол, ни на возраст. Любое существо, выходящее из городских ворот на двух ногах, должно быть со всех сторон осмотрено, ощупано и обыскано. То же касалось и разного вида поклажи, будь то мешок с зерном, чемодан с тряпьем или тюк с невыделанными кожами. Все следовало вскрыть, досмотреть и тщательнейшим образом перетрясти, дабы не дать княгине ни малейшего шанса выскользнуть за ворота таким образом.

Но благородные головы выделенных князем гвардейцев, похоже, не были предназначены для того, чтобы выполнять работу полиции, которую они считали для себя недостойной. И, если обыскивать молодых и симпатичных барышень и молодых дам всех сословий никто не отказывался, то ощупывать мужское неблагородное население желающих было мало. Равно как и перетряхивать чужое барахло. Монахов же традиция и вовсе предписывала пропускать без досмотра. Ведагор сорвал голос, пытаясь вдолбить, что они должны делать, но толку с его криков было чуть. Стоило ему отвернуться, как все возвращалось на круги своя. Он хрипло матерился на непрофессионалов, хотя сам же наотрез отказался привлекать к этому делу полицию, справедливо полагая, что среди них наверняка немало таких, кому платят за то, чтобы они закрывали глаза в нужный момент. Поэтому помощь Зойта и Багина, смело пользующихся тем, что они работают на храм, и не слишком церемонящихся с гвардией, была воистину неоценимой. Сложность была лишь в том, что вместе с Ведагором их было трое, а ворот - пять. Поэтому они постоянно курсировали между ними, не давая спуска тем, кто не проявляет должного служебного рвения, а также лично приглядывая за обстановкой.

Оная же обстановка значительно улучшилась только тогда, когда к гвардейцам на воротах присоединились храмовые боевые маги. Они не делали ничего особенного, но само их присутствие здорово дисциплинировало благородных воителей.

Ввиду его слабого здоровья, Ведагору была выделена легкая коляска, запряженная парой лошадей из княжеской конюшни, и он мог без труда и с хорошей скоростью передвигаться по городу. К сожалению, эта коляска его и подвела. Как раз при подъезде к западным воротам совсем новая упряжь лопнула, и Ведагору пришлось несладко, пока он не сумел-таки остановить лошадей. Съехав на обочину и притулившись у высокого деревянного забора, Ведагор бросил по монетке двум мальчишкам и одного послал за шорником, а второму велел сторожить коляску. Сам же, передвигаясь с огромным трудом и то и дело, останавливаясь, направился к воротам. В конце концов, нет худа без добра, и он сможет понаблюдать за тем, как проводится досмотр, чтобы потом нахрипеть на виновных из-за замеченных ошибок.

У западных ворот было спокойно. Никакого столпотворения не замечалось, не было даже очереди, как у южных и восточных, и Ведагор слегка сбавил шаг, хотя и так плелся медленнее, чем улитка. В данный момент досмотр проходила тройка монахов, один из которых почему-то ехал на осле. Немного погодя, он понял, почему. Монах стал слазить с осла, и стало видно, что он стар просто неимоверно.

Как такого могли вообще отпустить в паломничество? И куда смотрит отец-настоятель? - удивился про себя Ведагор. Старый монах между тем показывал солдатам какую-то бумагу, потом подозвал своих спутников и стал у одного из них разматывать тряпку на голове. Судя по тому, как солдаты начали дружно отворачиваться, там было что-то малопривлекательное. Второй его спутник, судя по всему, послушник, тоже выглядел довольно жалко: маленький, рыжий, да к тому же еще и хромой. Солдаты не стали их задерживать ни одной лишней минуты. Презрительно усмехающемуся про себя Ведагору показалось, что их даже слегка поторопили. Однако один из магов, похоже, был другого мнения. Он поднялся, сделал знак рукой, отменяя приказ, и направился к странноватой троице.

Вдруг стоявший до этого смирно рыжий послушник сделал движение, которое вызвало у Ведагора некоторое недоумение. Послушник сбросил со своей лохматой головы капюшон, поднял вверх правую руку и щелкнул пальцами. Все это выглядело так глупо и не к месту, что Ведагор сначала не понял, что именно было не так в этом движении. Но буквально через несколько секунд готов был провалиться сквозь землю от собственной тупости. Послушник сбросил со своей лохматой головы капюшон тем движением, которое делают только женщины!

Это была женщина! Ведагор попытался закричать, изо всех сил размахивая руками и пытаясь привлечь внимание гвардейцев, но в этот момент позади него, из старого центра раздался грохот. Все повернулись туда, и увидели, как, взрываясь клубами пыли, медленно оседает на землю Центральный ольрийский храм. Эта картина навсегда запечатлелась в сердцах горожан - храм был самым высоким зданием в Олгене и стоял на возвышенности, поэтому свидетелей его царственного падения было великое множество. К счастью, служба, которая в праздничные дни проходила позже обычного, еще не началась, и человеческих жертв почти удалось избежать. Погибли только несколько магов, как раз занимавшихся исследованиями в рухнувшей следом за храмом башне, да неважно себя чувствующий с утра отец-настоятель, как раз в тот момент решивший ими поруководить.

Прошло довольно много времени, прежде чем и маги, и гвардейцы пришли в себя, и, подгоняемые хрипами наконец-то дошедшего до них Ведагора, начали делать то, что он от них хотел.

Правда, сначала ему еще пришлось потратить некоторое количество времени на то, чтобы убедить капитана гвардейцев послать всех имеющихся в его распоряжении солдат в погоню за тремя убогими монахами. Тот сначала возражал, но после того, как один из магов-поисковиков, попытавшись прощупать загадочную троицу, свалился от жесточайшей отдачи, приступил к решительным действиям.

К южным воротам моментально подтянулись остальные маги, у которых, по-видимому, была своя связь между собой, а также Зойт и Багин, которые тоже присоединились к погоне.

Это была самая странная погоня, которую довелось наблюдать Ведагору за всю его долгую карьеру. Сначала дружинники, проявляя похвальную доблесть и не менее похвальную скорость, ускакали по южной дороге на довольно приличное расстояние. Вернулись только тогда, когда сообразили, что ни один пеший не осилит такое расстояние за несколько минут. Маги, обычно отличающиеся большим здравомыслием, попытались найти беглецов своими способами, почему-то забыв о печальной участи своего товарища, совсем недавно собиравшегося сделать то же самое. Результат был как предсказуемый, так и печальный в равной степени. Несколько магов скорчилось на земле, зажимая руками кто глаза, кто уши. После этого Ведагор и Багин взяли инициативу в свои руки и, во-первых, послали за профессиональными следопытами и тюремными охранниками с их натасканными на поиск людей псами, а, во-вторых, чтобы не терять времени, попытались обнаружить беглецов самостоятельно. Они облазили приличный участок дороги чуть ли не на четвереньках, но, кроме осла, привязанного к одному из деревьев и мирно поедающего травку, не обнаружили никаких следов. Как можно было проделать подобное, Ведагор даже не представлял, хотя и считал себя, (и имел на то все основания), не последним человеком в своей профессии.

Но вскоре послышался лай собак, и он возблагодарил всех богов сразу - еще была надежда отыскать след. К сожалению, они опять потерпели фиаско: собаки сначала взяли след, но, чуть углубившись в лес, стали чихать и тереть лапами носы.

Уходя из Олгена, Рил совсем не собиралась взрывать храм! Просто водопадом обрушившаяся на нее в течение последних нескольких дней сила, не давала ей покоя, заставляя постоянно изучать себя и свои возможности. С контролем над ней у Рил проблем не было, сила делала только то, что она хотела, но границ ее Рил пока не чувствовала, и это слегка пугало. Поэтому Рил пыталась экспериментировать везде и всегда, но аккуратно, чтобы не нервировать Таша и не пугать находящихся рядом людей. Хотя бы того же Франю, на которого она, так же, как и на Таша начала ставить защиту, едва они вышли из подземного хода. И во время этой установки, бормоча про себя придуманные ею на ходу вирши, она своим сильно обострившимся в последнее время зрением заметила тонкую серебристую нить, тянущуюся от Франиного клейма. Она удивилась, и глянула на руку Таша, но от его клейма нить была едва заметна. Наверное, из-за ожога, - решила Рил. Ей стало любопытно, и она проследила за Франиной нитью до тех пор, пока не уперлась в храм. Заметила еще великое множество таких же нитей, идущих к нему же, чуть сосредоточилась, и… раздвоила сознание. Это получилось так легко, как будто она делала это уже не одну сотню раз. Одна ее часть мирно шла по Олгену, поражая идущего рядом Таша своим сосредоточенным видом, а вторая проникла внутрь храма. И то, что она там увидела… Там, под самым потолком башни магов сидел огромный раздувшийся "паук", который по капле выкачивал жизненную силу из тех, кого жрецы называли изгоями. Храмовые маги брали после эту силу и пользовались ей, как считали нужным.

Рил тряхнула головой и пришла в обычное состояние, но сделанное ею открытие повергло ее в шок. Она шла, задумавшись и почти ничего не замечая вокруг себя, и, наверное, поэтому не сообразила, что слишком крепкий "щит" на обычном монахе скорее привлечет к нему внимание, чем нить от клейма изгоя. Какой-то слишком внимательный маг на воротах решил их досмотреть, и Рил пришлось отвлекать от себя внимание. На тот момент она не нашла ничего лучшего, как лишить этих проклятых магов возможности пользоваться чужой силой. Она всего лишь прибила мерзкое паучье отродье, предполагая, что это, скорее всего, обрушит и так уже ее стараниями поврежденную башню, но вместе с башней рухнул и храм. Все оказалось еще хуже, чем она предполагала.

Таш сразу понял, что это сделала его чересчур талантливая подружка, Франя тоже был не дурак, но для вопросов было не место и не время, и они приложили все усилия, чтобы смыться из Олгена незамеченными. Почти сразу они свернули с дороги в лес и пошли к реке, чтобы сбить со следа собак, но при этом, к сожалению, не попали в деревню, где их должны были ждать вышедшие из города раньше них Ташевы парни. Это, конечно, было не очень хорошо, но ничего страшного тоже не случилось. (Если не считать того, что Рил разминулась со своей гитарой.) Втроем прятаться легче, чем целой толпой, а встретиться можно или в самом Биное, или по дороге туда, или вовсе в Вандее.

Они довольно долго шли по реке, топя следы в ее прохладной быстрой воде, потом выбрались из нее по низко наклонившейся над водой ветке ивы, и пошли уже лесом. Ночью Таш и Франя несли Рил по очереди на закорках, она не умела быстро ходить в темноте, но зато она за это время сообразила, как поставить на них защиту не только от магии, но и от всякого оружия. Маги-поисковики не оставляли надежду найти их, и Рил приходилось время от времени отбивать их заклинания, отчего почему-то заодно сдохли и поисковые, защитные и связные амулеты Таша и Франи, предусмотрительно взятые ими в дорогу.

Только под утро, уйдя довольно далеко от Олгена, они остановились отдохнуть. Франя сразу же отрубился, а у Таша еще хватило сил собрать дров для костра и поручить Рил что-нибудь приготовить. Разбудить их надлежало, как только еда будет готова.

Рил, у которой теперь с разведением огня не было проблем, наскоро приготовила похлебку из того минимума, который они с собой захватили. Но будить уставших мужчин ей было жалко. Сама она успела подремать, а они за всю ночь даже не присели. Рил просто сидела рядом и смотрела на их осунувшиеся лица. Потом кое-что сообразила, улыбнулась, наклонилась сначала над одним, потом над другим, и пошептала что-то им в затылок. Через несколько минут оба проснулись бодрыми и отдохнувшими. Франя сразу принялся за свои шутки, а Таш пошел к ручью ополоснуться. После еды они быстрым шагом, и уже не прячась, пошли по направлению к дороге. Франя высказал мнение, что раз уж их опознали, то нет смысла дальше изображать монахов. Лучше купить лошадей, приличную одежду и бежать дальше, по крайней мере, с некоторым комфортом. Преследователи теперь на какое-то время отстанут, а на лошадях по бинойской дороге до болот всего два дня пути. К сожалению, (или к счастью, кому как) болота не стояли на месте, постепенно захватывая все бОльшие территории как Ольрии, так и сопредельных стран. Франя подозревал, что, если так пойдет и дальше, то через сотню-другую лет они подберутся к самому Олгену.

К полудню они вышли точно к маленькой деревушке. Таш и Рил остались в лесу, а Франя, кое-что изменив в своей внешности, направился на постоялый двор. Там сочинил очередную правдоподобную историю и купил у немолодой крестьянки одежду, а у проигравшегося в местном трактире купца - лошадей вместе с седлами и овсом. Он отвел лошадей подальше от деревни, свистом позвал своих и вручил им купленные тряпки. Рил опять досталась одежда мальчишки, внука той крестьянки, так что парик пришлось оставить, хоть он и надоел. Ташу и штаны и рубашка оказались слегка тесноваты и коротковаты, но все же это было лучше, чем ряса. Зато Франя вырядился в купца, благо, что в дополнение к лошадям выторговал еще и одежду. Лошади, к счастью, оказались совсем неплохими, так что даже Рил могла ехать с приличной скоростью.

Вечером, когда стемнело, они остановились на постоялом дворе. Франя убедил Таша, что им просто необходимо нормально поесть и отдохнуть, пока еще это возможно. Изображая из себя большой кошелек с золотом, он зашел в харчевню, где к нему сразу подскочил хозяин, у которого, как и у всех лавочников, был нюх на деньги. Франя велел покормить на кухне своих слуг, а себе приказал подать жареного гуся с яблоками и вина. Когда принесли заказ, Франя пригласил хозяина присесть, чтобы не есть в одиночестве. Он задал несколько наводящих вопросов, и уже скоро знал все, что случилось в округе за последние пару недель. О погоне пока ничего не было слышно, да оно и неудивительно, бинойская дорога недалеко от Олгена разветвлялась на несколько рукавов, соединяющих между собой окрестные села, и петляла так, как будто ее проложил возвращающийся из кабака пьянчужка. Они же все это время двигались по прямой и выиграли себе какую-никакую фору. Бросив на стол золотой, Франя попросил хозяина собрать им завтра с собой еды в дорогу. Тот опешил от такой щедрости и лично проводил дорогого гостя в его комнату, где его уже ждали "слуги", до отвала накормленные на кухне кашей с грибами. Правда, кроватей в комнате было всего две (мальчишке надлежало спать на полу!), но им вполне хватило.

Рано утром, когда только начало светать, они уже продолжили свой путь. До бинойской границы оставался всего день пути, и это вселяло во всех вполне обоснованный оптимизм. Дорога была хорошая, погода тоже, и лошади бежали ровной неторопливой рысью. Когда солнце перевалило далеко за полдень, Рил забеспокоилась. Прикрыв веки, она просмотрела дорогу и отчетливо увидела своих преследователей. При желании, она даже смогла бы пересчитать пуговицы на их мундирах. На ее рассказ Франя недоверчиво хмыкнул, но его собственное чутье тоже кричало о близкой опасности, и они повернули в лес. Франя по своей всегдашней осторожности вывел их с дороги так, что комар носа не подточит, и эта уловка снова спасла их. Через некоторое время со стороны дороги послышался стук копыт, и большой отряд всадников, человек сто, не меньше, во весь опор пронесся по направлению к Биною. Пришлось смириться с тем, что дальше им придется идти через лес.

Это оказалось не так-то просто: сначала шел сосняк, и лошади проходили через него без проблем, даже с удовольствием, но потом, ближе к приграничным болотам, пошел смешанный лес, густо заросший кустарником и заваленный кое-где буреломом. Лошадей не бросали до последнего, но, в конце концов, их все же пришлось оставить. Невысокая лошадка Рил все никак не понимала, что в ее услугах больше не нуждаются, и не хотела уходить. Тропа становилась все хуже, они с трудом пробирались через густые заросли, а лошадь все шла и шла за ними. В конце концов, Таш сжалился над расстроенной Рил, вернулся к лошади и, гладя спутанную гриву, ласково зашептал ей что-то на ухо. Потом развернул ее, шлепнул по боку, и она послушно потрусила назад.

– Грандарец, мать его! - Восхищенно выругался Франя, который за двадцать пять лет знакомства так и не смог понять, как его друг умудряется проделывать с лошадьми такие штуки.

Но Рил все равно выглядела расстроенной. Столь ярко выраженная преданность, ничем не заслуженная ею, не могла не тронуть. Франя глянул на ее мордашку и не выдержал:

– Ладно, привал. Таш, успокой свою нервную подружку, а я схожу за хворостом.

Таш прижал к себе Рил, бормоча ей в ухо бессмысленные слова утешения. Как всякий грандарец, наделенный совершенно неумеренной любовью к лошадям, он прекрасно ее понимал. Не вовремя ему вспомнился его старый Дымок, который остался в конюшне у Самконга. Правда, тот клятвенно обещал его холить и лелеять, но увидеться с ним в ближайшее время вряд ли придется. Он сам не заметил, как перешел на родной грандарский, тот самый, на котором по привычке разговаривал с лошадью.

– Интересно, а здесь волки водятся? - Вдруг спросила его Рил на чистейшем грандарском с едва уловимым акцентом столичной уроженки.

– Не знаю. Что? - Он оторвал ее от себя. - Откуда ты знаешь грандарский?

– Я?! - Ее ресницы запорхали, как бабочки, но ответила она опять по-грандарски. - Я не знаю!

– Как не знаешь, если ты на нем говоришь?! - И тут же спросил ее по-вандейски. - Постой, а этот знаешь?

– Конечно, знаю! - Возмущенно глядя на него, ответила Рил по-вандейски. - Я же на нем все время разговариваю!!

Следующие полчаса они вместе с вернувшимся Франей, потратили на выяснение, какие еще языки знает Рил.

Оказалось, что она знает все, но они для нее сливаются в один, и у нее с трудом получается отличать их друг от друга.

Таш и Франя переглянулись, но дружно решили не давить на нее, потому что вид у Рил был потерянный и несчастный. Даже убежавшей кобыле было бы ясно, что без магии тут дело не обошлось, и было видно, как мучительно Рил пытается выудить хоть что-нибудь из своей искалеченной памяти.

Чтобы отвлечь ее от этого занятия, Франя заговорил о том, что давно его интересовало.

– Рил, с каких пор ты начала колдовать? Что-то не припомню, чтобы ты занималась этим у нас в поместье!

Рил бросила неуверенный взгляд на Таша.

– Да я и не занималась! Почти. Только так, по мелочи. Из меня выскакивало то одно, то другое под настроение, а специально я ничего не могла делать.

– А когда по-настоящему начала?

– По-настоящему? - Тут она недобро улыбнулась, прищурившись совсем, как Таш. - После того, как пообщалась с князем и его врачом. А ты не побоишься посмотреть, как это - по-настоящему? - Склонив голову набок, все с той же улыбочкой предложила она ему.

Франя, как всякий нормальный человек, хоть и побаивался ведьм, но был далеко не робкого десятка (опять же любопытство!) и согласился. Рил поднесла руку к его лицу, очевидно для большей наглядности, и ее прямо у Франи под носом вмиг окутало голубоватое пламя. Потом пламя собралось в шар и, потрескивая, послушно легло ей в ладонь.

– Ну, что ж! - Усмехнулся на это Франя, которому удалось не отдернуть голову. - Таш, можешь считать, что тебе повезло! Такая экономия на свечках!

Все с облегчением засмеялась, и огненный шар исчез с ладони Рил.

Наскоро перекусив, они двинулись дальше. Но не прошло и часа, как недавно приобретенное новое зрение Рил и чуткие уши Франи уловили приближающуюся сзади погоню.

– Однако мы недооценили князя! - Удивленно произнес Франя и прибавил шагу. Пройти им оставалось не так уж много, запах говорил, что болота уже близко, и их путь лежал прямо через них.

Знаменитые на весь материк ольрийские болота - это был целый мир, государство в государстве. Ходили легенды о гнездящихся в них бандах разбойников, о спрятанных там сокровищах, о ведьмах, летающих над ними по ночам и собирающих свои тайные травы, об упырях, мавках, русалках, водяных, болотницах, да мало ли еще о чем! Ни один человек в здравом уме не поверит ни в одну из этих баек! И Франя, как человек именно здравомыслящий, думал провести свой маленький отряд все-таки по одной из наезженных и нахоженных официальных троп. Байки байками, но как-то, в лихое для себя время, Фране довелось пожить в болотах, правда, немного севернее, под Грандаром. И он навсегда возненавидел их до глубины души за сырость, отвратный запах и комаров, огромных, как осы, и кровожадных, как упыри. Кроме того, народ, который здесь обитал, не подчинялся никому и ничему, кроме силы. Никаких понятий о чести и достоинстве! Отребье, одним словом. Франя, конечно, был вор, то есть далеко не ангел, но поведение болотных ребят коробило даже его. Хотя, положа руку на сердце, он не мог их осуждать. За свою не слишком долгую жизнь, но очень богатую на события жизнь он видел много, и еще больше замечал. Заметил он и такую вещь: чем хуже и тяжелее живут люди, тем большей роскошью для них являются все эти штуки, типа достоинства или чести, и тем большую жестокость они способны проявлять по отношению к кому угодно. Его собственная жизнь, несмотря на некоторые лишения, была просто раем по сравнению с жизнью этих болотных гадюк. И Фране очень не хотелось вести туда своего друга, а особенно его подружку. Вдвоем с Ташем они еще могли рассчитывать остаться в живых, но с Рил на руках им не протянуть и получаса. То, что она ведьма, вряд ли ей поможет. Что она там сделает со своими огоньками? Нет, уж лучше отдать ее князю, чем подарить этим упырям.

Но у них еще была надежда добраться до пограничного поста раньше, чем погоня. Дорога, которая вела к нему, делала в этом месте большой крюк, и той сотне на лошадях наверняка до него еще ехать и ехать. А Франя вел свой отряд напрямую уже довольно долго, пост скоро должен будет показаться, если он не ошибся в своих расчетах. Пройти через него не составит труда, а там уже будет полегче. По болоту, пусть даже и по официальной тропе бегом не побежишь, даже если знаешь, как это делается, и, тем более, не поедешь верхом, так что погоне придется поумерить свой пыл. На тропе существовали свои порядки, свои законы и свои люди, следящие за их выполнением и периодически избавляющиеся от тех, кого эти порядки не устраивают. А разборки посреди трясины на неширокой, кое-где уходящей под воду дороге, запруженной медленно передвигающимися гружеными телегами и толпами путников, их по любому не устраивали. Следовательно, даже если их и догонят, то тронуть не рискнут. По крайней мере, днем.

Существовала и еще одна причина, по которой Франя не боялся погони на официальной тропе. Дружинники, способные смять их числом, служили в княжеской армии, а загадочные, гиблые болота совершенно не терпели на своей территории именно солдат. С чем это было связано, никто не знал. То ли запах смерти вокруг тех, кого хозяева гнали на убой, был особенно сильным, то ли животный страх перед грядущими сражениями привлекал к ним многочисленную нечисть, но факт оставался фактом - стоило какому-нибудь военному подразделению заночевать в болотах, как к утру от него оставалась в лучшем случае четверть. А в худшем один-два человека. И Франя имел все основания надеяться, что дружинники следом за ними не пойдут. Скорее всего, пойдут следопыты, но вряд ли это будет большой отряд. А небольшой Ташу на один зуб, да и сам он не собирался сидеть, сложа руки. Никто даже и не заметит, как они исчезнут. Короче, проблема до первой ночевки. А там, несколько дней - и уже Биной. Который, как и его соседка Вандея, находится в натянутых отношениях с Ольрией, и границу со своей стороны охраняет весьма и весьма тщательно. Одиноких путников досматривают и пропускают, но нечего и думать о том, что пограничники пропустят на свою территорию хоть какой-нибудь отряд из недружественной Ольрии.

Боясь не успеть, Франя все прибавлял и прибавлял шагу, пока Рил не начала задыхаться и цеплять ногами все корни и ветки. Таш молча посадил ее на закорки, и они почти побежали.

Вдруг Рил учуяла засаду впереди. Она сказала Ташу, тот крикнул Фране. Франя, уже понявший, что ей можно доверять, резко затормозил, повернул и помчался прямо к болотам. На них тут же посыпался град стрел. Франю перекривило:

– Тупые ишаки! Здесь же ваша драгоценная княгиня!

Об этом подумал не он один, так как обстрел сразу же прекратился. Через некоторое время Франя услышал, как Таш тихо заматерился. Оглянулся и увидел, что у Рил из ноги повыше колена торчит стрела. Закусив губу, она посмотрела на него виноватыми глазами. Поставив защиту на своих мужчин, она совсем забыла о себе.

Франя выругался сквозь зубы.

– Вашу мать! Только этого еще не хватало!

Но останавливаться было нельзя, их с двух сторон загоняли, как зайцев. Приходилось бежать прямиком в болото. Рил держалась из последних сил, от боли у нее вылетели из головы все заговоры, и она даже не смогла толком остановить кровь.

Франя молча бежал рядом. Легко было рассуждать, что лучше отдать Рил князю, чем болотникам, но когда дошло до дела, оказалось, что сделать это невозможно. Для Таша такого вопроса даже не стояло. Он бесшумно несся прямиком в болото и не думал о том, чем это может для них обернуться.

Неожиданно наступившая ночь упала на них, как черное покрывало. Какое-то время они еще бежали, ведомые Франиным чутье, но вскоре он остановился и стал нюхать воздух. Темнота была такой густой и вязкой, какой никогда не бывает в поле или в городе. Там всегда есть хотя бы намек на луну и звезды, а здесь, среди темных мохнатых елей, высоких, как княжеский дворец, о звездах приходилось только мечтать. Воздух сгустился, и снова повеяло болотной тиной. Рил положила руку Фране на плечо, Франя потянул Таша за рукав и, тихо и осторожно ступая, они прошли буквально в метре от одного из преследователей.

Через некоторое время им удалось выйти из окружения. Правда, для этого им пришлось уйти от такой желанной и такой недоступной теперь официальной тропы. Не давая себе ни минуты отдыха, и время от времени передавая друг другу Рил, Таш и Франя прошли по самому краю трясины, в надежде, что так следы их будет труднее отыскать. Жидкая грязь тихо чавкала под ногами и мешала идти. Когда начало светать, они уже готовы были свалиться от усталости, и старую хижину с соломенной крышей, неожиданно появившуюся перед ними, поначалу приняли за бред больного воображения.

Из хижины вышла немолодая женщина, зевнула и пошла во двор. Таш и Франя переглянулись, и Франя окликнул ее.

– Эй, хозяйка, не поможешь усталым путникам?

Она обернулась, совершенно не удивившись, как будто к ней каждый божий день выходили из леса почерневшие от усталости мужики с раненой женщиной на спине, сказала:

– Отчего же не помочь добрым людям? Помогу. - И жестом пригласила их войти в дом.

Они вошли, еле передвигая ноги. Таш первым делом опустил Рил на лавку и стал осматривать ее рану. Рил ее кое-как обезболила и остановила кровь, но, чтобы залечить, требовалось вытащить эту проклятую стрелу.

Ловкие и нежные пальцы Таша осторожно ощупали ее ногу. Стрела прошла чуть ниже бедренной кости, к счастью, не задев ее. Для Рил удаление стрелы могло грозить неприятностями, - неизвестно, какой там был наконечник. Хорошо, если болт, его проще вытащить, а если зазубренный, то без надреза не обойтись. И как быстро она сможет затянуть рану, одной богине известно. Таш поднял глаза на Рил.

– Ты сможешь?

Она, поморщившись, кивнула.

– Да, только вытащи ее!

Таш обернулся к хозяйке, наблюдавшей за ним.

– Хозяюшка, у тебя не найдется крепкого вина?

– Отчего же не найтись, найдется. Только сдается мне, тут одним вином не обойтись. Ты позволишь мне посмотреть? Не беспокойся, я могу поклясться чем угодно, что не причиню ей вреда.

Таш отодвинулся, давая ей место у лавки.

– Если поможешь, я хорошо заплачу. Столько, сколько сама скажешь.

Она кивнула и, ласково заговорив с Рил, стала щупать ее ногу, потом молча встала и ушла на кухню. Вернулась она с кружкой дымящегося питья.

– Пей, деточка, это тебе поможет. Не бойся, это просто отвар из трав. Давай, милая, поторопись, пока горячий!

Рил глянула на хозяйку, потом на пар от отвара, и покачала головой.

– Мне это не нужно. Только вытащите стрелу, а остальное я сама.

Хозяйка пристально посмотрела на свою гостью и не стала спорить:

– Хорошо, как скажешь. - Повернулась к Ташу. - Положи ее сюда.

Таш бережно уложил свое сокровище на стол. Ему было бы легче пережить, если бы в нем самом проделали десять дырок, чем смотреть на кровь, медленно текущую из раны Рил.

Женщина привычно взялась за дело. Она быстро и ловко извлекла стрелу (наконечник, к счастью, оказался не зазубренным), промыла рану, помазала ее мазью и перевязала. Сильно побледневшая Рил в это время едва заметно двигала губами, неслышно нашептывая наговор.

– Ну, все! - Закончив, сказала женщина Ташу и Фране. - Теперь ей нужно только отдохнуть.

Оба покачали головами.

– Извини, хозяйка, но времени у нас нет, - стал объяснять Франя. - Мы тут одному нехорошему человеку на хвост наступили, боюсь, отдохнуть он нам не даст. Спасибо тебе за помощь, но нам надо идти.

Таш встал и направился к Рил. Хозяйка в ужасе преградила ему дорогу.

– Вы с ума сошли! Бегите сами, если за вами гонятся, но ее оставьте здесь. Ей нужно хоть немного отлежаться. Потом за ней вернетесь!

– Это невозможно, - спокойно сказал Таш. - Мы не можем ее тут оставить. Гонятся не за нами, а за ней.

Хозяйка всплеснула руками.

– Да кому эта девочка могла зло причинить, что за ней надо по болотам гоняться?

Таш пожал плечами.

– Всякое бывает.

Хозяйка задумалась.

– Вот что, - сказала она, наконец, глядя на пытающуюся сесть на столе Рил, - кому вы там дорогу перешли - меня не касается! Я тут на отшибе живу, у меня господ нету. Зато есть внук, его зовут Венк, и он скоро должен прийти. Так вот, что я думаю. Венк, конечно, не подарок, но болота знает, как свои пять пальцев. Он тут вырос. Я ему велю, чтобы он вас проводил. Но вы сделайте так, чтобы ваша погоня пошла за вами. А там уже как богиня пошлет - сможете от нее отделаться, значит, вернетесь, нет - значит, нет. А девочку не стоит на такое дело тащить, пускай тут побудет.

– Хорошая идея! - Одобрил Франя, не обращая внимания на праведное возмущение Рил. - Мы, конечно, в долгу не останемся. Но ты же о нас ничего не знаешь, почему ты хочешь нам помочь? Может, мы изверги какие?

– Изверг тот, кто в женщину стреляет, а не тот, кто ее на горбу всю ночь тащит.

Возразить на это Фране было нечего. Таш уже снял со стола Рил и уложил ее на лавку. Хозяйка молча смыла кровь и принялась выставлять на стол еду.

– Поешьте и отдохните, пока можете, скоро Венк придет.

– Спасибо тебе, красавица! - Франя поймал ее руку.

– Спасибо скажете, когда вернетесь. Если вернетесь.

Франя засмеялся, но руку не выпустил.

– Ладно, если вернемся, скажу. А ты скажи хоть, как тебя зовут?

Она посмотрела на него долгим взглядом. Но, чтобы смутить Франю, одного долгого взгляда было маловато. Он по-прежнему держал ее за руку и смотрел насмешливо, не мигая. И она ответила:

– Мать Увардой звала, можешь и ты так звать.

– Ну, вот и отлично, Уварда! А меня мать Франей звала, вот его - он показал на Таша, - Ташем, а его подружку мы не знаем, как мать звала, но он зовет ее Рил.

Франя, наконец, выпустил руку Уварды, и она продолжила накрывать на стол.

Начет поесть ни Таш, ни Франя не заставили себя упрашивать. Когда они ели в последний раз, они помнили смутно, а когда им доведется поесть в будущем, даже не представляли. От еды и усталости оба отрубились прямо за столом. Рил, понимая, что они все равно уйдут без нее, не стала настаивать, чтобы взяли ее с собой. Ходить она пока не могла (заживая, рана болела зверски, несмотря на обезболивающий наговор), а заставлять Таша опять тащить себя на спине не хотела. Но все равно расстроилась. Поэтому и есть ничего не стала, только выпила тот отвар, который раньше предлагала Уварда, и тоже заснула там же, на лавке.

Ташу показалось, что он только опустил голову, а его уже начал трясти Франя, потому что пришел Венк. Он кое-как продрал глаза и уставился на молодого дюжего верзилу с самой что ни на есть разбойничьей рожей. Ничего себе, внучок! Их хозяйке по виду никак нельзя было дать больше пятидесяти лет, скорее даже сорок с хвостиком, а парню не меньше двадцати, то есть в сыновья он ей в самый раз, но вот во внуки - просто никак!

Франя уже обсуждал с Венком, как они пойдут, и Таш не стал спрашивать у хозяйки про внука. Да и вообще, не его это дело. Длинный язык - это всегда большой недостаток. Внук так внук. Рил рядом не было. На вопросительный взгляд Таша Уварда кивнула ему на дверь в соседнюю комнату, и он пошел туда. Рил крепко спала на хозяйкиной кровати и выглядела уставшей и осунувшейся. Уварда была права - тащить ее куда-то сейчас было глупо. Он несколько раз поцеловал ее, погладил волосы и встал с твердым намерением собственноручно утопить князя в болоте, если тот появится у него на пути.

Франя с Венком были уже готовы и ждали его на улице. Уварда стояла там же, и Таш сразу же ощутил, что даже воздух между ними сгустился от напряжения. Прямо, хоть ножом режь! - Усмехнулся он про себя. Ну, со стороны Франи к Уварде - это понятно. Она была именно такой женщиной, какие ему нравились - пышнотелой, крутобокой, с большой грудью и длинной, все еще черной косой. Судя по всему, ее возраст его не смутил, и он поглядывал на нее, как кот на сало. Что же касается внука, то Таш готов был поклясться, что он боится свою бабулю просто смертельно. Интересно, чем же это она его так напугала? Конечно, на божий одуванчик она не похожа, но ничего страшного Таш в ней не почувствовал, иначе и близко не подпустил бы к Рил. И еще, для Таша было очевидно, что по своей воле этот Венк никогда не стал бы им помогать, скорее даже наоборот. Но бабка ему велела - и он идет. Таш хотел шепнуть Фране, что надо бы приглядеть за парнем, но потом передумал. Франя не глупее него, сам все видит и понимает, да и деваться им все равно некуда. Либо принимай помощь Венка, либо забирай Рил и дуй на все четыре стороны.