"Сфера Маальфаса" - читать интересную книгу автора (Долгова Елена)Глава 10 Враги, союзники и дипломаты Уэсток – небольшое королевство. Расположено оно необычайно удачно, на полуострове, с трех сторон окруженном Западным океаном. Узкий перешеек соединяет кусок суши с материком. Триста лет назад сюда пришли завоеватели – вожди отколовшейся от империи провинции привели с материка мятежную армию. Терять мятежникам было нечего, и их солдаты, закованные в железо, легко смели храбрые, но разрозненные племена низкорослых варваров и установили единую власть – ту самую, против которой бунтовали в Империи. В иных местах полуострова до сих пор мокнут под моросящим пологом туманов стоячие дольмены и менгиры, слывущие местами черного, безусловно запретного колдовства и белой, отчасти разрешенной магии. Камни – наследие побежденных, порабощенных и в конце концов слившихся с пришельцами варваров. Говорят, иногда глубокой ночью меж крошащихся от собственной древности и загадочности менгиров призывно пляшут юркие синие огоньки или беззвучно плывут странные, зыбкие тени – но редки желающие приходить туда по ночам и на собственном опыте проверять, насколько лгут эти рассказы. Давно залита кровью мятежная провинция, пожар неповиновения на материке выдохся до следующего раза, а на полуострове примостилось крепкое государство – полусоюзник-полувраг Церена. Язык уэстеров похож на имперский, но кажется смешным и искаженным подданным Гизельгера. Храмы же и дома на полуострове возводят по-своему – у храмов вытянутые нефы, замки, напротив, ставят в виде округлых башен. Простые, высокие и объемные постройки украшены по фасаду каменной резьбой. В остальном Империя и Уэсток схожи – как раз до такой степени, при которой вид преуспевающего соседа начинает вызывать некоторое подспудное раздражение… В год семитысячный от Сотворения Мира в Уэстоке царствовал король Эдвард III Безумный. Царствовал, но не правил, прозвище более чем соответствовало действительному положению вещей – полоумие короля было самой высокой пробы и не подлежало ни малейшему сомнению. Сумасшедший государь оставался бездетен, и вся власть в Уэстоке фактически принадлежала официальному наследнику трона – принцу Хьюго, брату короля. Билвиц вздохнул и отложил перо, передвинул бумаги на столе орехового дерева. Не позвать ли Макса с докладом? Нет, пожалуй, не стоит его чрезмерно торопить. В Карлионе, столице Уэстока, посольство Церена обитало уже более двух месяцев. Гостей встретили радушно; официальный повод – отправка в Церен уэстокских наемников – вызвал вежливое понимание (о, да, конечно!) и сдержанный скепсис. Непроницаемый, сам как менгир, Билвиц лишь слегка опускал воспаленные ночной работой веки. Миссия увязла – сидение в Карлионе безнадежно затягивалось, превращаясь в томительное ожидание случая, который бы одним махом изменил все. Прошла торжественная встреча, миновали пиры и турниры, устроенные знатью уэстеров в честь гостей. У церенцев из посольства нашлись родственники – знать Империи давно породнилась с домами полуострова. Гостей принимали дружелюбно, церемонии проводили пышно. Уэсток, существенно уступая Империи в землях, был тем не менее с точки зрения Билвица великолепной страной. Великолепной и очень опасной. Компактная территория, сильные замки, отличные, хоть и меньшие по численности, чем у Империи, войска, недавно обновленный военный флот. Советник всем сердцем ненавидел охоту, предпочитая утонченные интриги дипломатической игры азарту бесполезного гона, однако принял участие в нескольких увеселениях, заодно рассматривая окрестности столицы. Стены Карлиона, очень высокие, имели внушительную толщину со всех сторон и содержались в образцовом порядке. Сонно-равнодушный на вид дипломат, трясясь в седле, про себя прикидывал возможность штурма. Результат получался неутешительным. Таковой штурм обернулся бы немалыми трудностями и потерями, и это на чужой территории, вдали от запасов Империи, отделенной от полуострова узким, как жердочка, хорошо укрепленным перешейком… Сидел на этой «жердочке» и свой «скворушка» – перешеек запирали две новенькие крепости. Билвиц не стремился к войне с Уэстоком. Милость императора, невероятное упорство и редкие, скупые улыбки целомудренной фортуны вознесли младшего сына мелкого барона до второго (после императора) человека в иерархии канцелярии короны. Безграничная преданность Гизельгеру и интересы Империи сделались для Билвица смыслом жизни. Сейчас Церен нуждался в помощи – но не на любых условиях. Фробург ждал своего часа – Билвиц придерживал в уме тайное поручение императора. Ступор официальной миссии начинал тревожить. Дни шли за днями, увеселения сменялись праздниками, неизменно любезный принц Хьюго не отвечал ничем, кроме устных заверений. Билвицу не нравился этот худощавый маленький человек с близко посаженными горящими глазами, однако выбирать не приходилось. Рассмотрению предложения имперцев был дан ход, объявлено об очередном созыве штатов, а пока приходилось ждать. Билвиц вытянул руки, грея широкие, плоские ладони у камина. Зимы Уэстока суровее имперских. С моря, от холодного течения, омывающего северную оконечность полуострова, дул пронизывающий ветер, сердито гудел во всех многочисленных щелях посольского дворца. В неплотные стыки окон задувало мелкий снежок. У дверей деликатно постучали, секретарь – долговязый молодой человек в черном – почтительно протянул Билвицу записку. – Личное послание императора. Билвиц придвинул листок почти вплотную к близоруким глазам, быстро, цепко просмотрел… Итак, рассказ бургомистра Файля подтвердился – замечательно, это первое. Военная операция Церена против Hortus Alvis – решенное дело. Это второе. Ситуация упростилась, более нет необходимости «добиваться помощи» уэстеров, лучше некуда. Осталось только последнее – тайное поручение императора. – Что сообщают наши «глаза и уши», Макс? – Одно пронырливое «око» дожидается в приемной, господин. Возжаждал лично переговорить с вами. Билвиц опустил тяжелые веки, скрывая острую досаду. Беспокойному «оку» следовало выждать несколько дней и словно бы случайно в толпе, в суете людной улицы столицы, отдать письменный донос кому-то из людей Макса. То, что сотворил шпион, было по меньшей мере неосторожностью, плавно переходящей в непростительную глупость. Видимо, произошло нечто, заставившее доносчика отчаянно спешить. – Пусть войдет. Билвиц почему-то ожидал, что вошедший будет маленьким, юрким, серым типом, как нельзя более пригодным к шпионскому ремеслу, но тот оказался жизнелюбивым, розовощеким крепышом. Толстячок, впрочем, совершенно растерялся. – Ну и…? – Простите за дерзость, господин советник, – новости чрезвычайной важности. – Надеюсь, что важные – ради вас. Иначе мне придется отказаться от услуг глупца. Постарайтесь быть кратким. Толстяк решил заменить краткость скоростью и затараторил по-сорочьи: – За мной долгие годы верной службы государю Церена, господин советник. Здесь я – просто булочник, господин советник. Вчера относил товар в резиденцию принца Хьюго – самый отборный товар, по заказу… – Лишние подробности следует пропускать. – Простите, господин советник. Навстречу мне, прямо из дворца, выбрались двое в плащах, лица под капюшонами – это днем-то, до чего дошел упадок нравов! – Ближе к делу, любезный. – Я порой, знаете ли, бываю так неловок… Один из незнакомцев столкнулся со мной, ручка корзины невзначай попала ему прямо в любимое… ребро. Билвиц опустил рыжеватые ресницы и в мыслях хрюкнул от смеха. Шпион поднял на советника эмалевой голубизны глазки. – Булки, отличные булки, на целых двадцать – горе мне! – медных марок, рассыпались. Они были такие свежие – господин в бархатном плаще поскользнулся на булке… вы не поверите, господин советник, он почему-то упал… Смущенный толстячок весь, как солнечный зайчик, светился вдохновением. – Благородные сэры, которыми оказались эти двое, были не очень довольны. Они поколотили меня, а потом ушли. Один из них, разумеется, совершенно случайно, обронил… вот… Шпион пошарил в поясной сумке. В широких, плоских ладонях Билвица очутился кинжал, навершие в виде головы хищной кошки блеснуло рубиновыми глазами. История самого удачливого лазутчика Империи походила на низкопробный балаганный фарс с палочными ударами и падениями. Ошарашенный нелепостью истории советник в душе зарекся впредь пренебрегать услугами дураков. – Хорошо. Но почему вы решили, любезный, что это настолько важно? – Эти люди, мой господин, они Через полчаса, награжденный в соответствии с размерами оказанной услуги, шпион низко откланялся и ушел. Голуби доверчиво возились в клетке, чистили упругое сливочно-белое перо – следовало немедленно известить Гизельгера. Впрочем, то, что узнал Билвиц, не показалось чем-то из ряда вон выходящим: связи заговорщиков Империи с уэстерами давно уже «стали традицией». Никто: ни старый дипломат, ни маленький булочник, ни далекий Гизельгер, ни даже сам принц Хьюго, от «широкой души» приютивший врагов церенского императора, – никто не мог предполагать, что день и час вылета крылатого вестника определит судьбу Империи и Уэстока не сейчас – через десять лет. Почему-то считается: люди, штурмующие крутые ступени служебной лестницы канцелярии короны, от рождения обладают особыми достоинствами. Точнее, одним, но непременным – предусмотрительностью. По сути, это способность не просто совершать Беда алчущих идеала в том, что тысячи мелких событий – этот летучий песок времени и мусор случая – неуловимо струятся у них меж пальцами, и не дано человеку предугадать ни час собственной смерти, ни отдаленное, неверное эхо шага своего. Где промысел Божий, где шалость случая? Гибель может обернуться спасением. Советник хорошо понимал нрав старого друга и повелителя – и видел последствия. Император будет в гневе. Император откажется от помощи Уэстока, будь она все-таки оказана. Усталый император вспыльчив особо – возможно, он разорвет старый союз. Те люди могли явиться во дворец Хьюго с каким-нибудь безобидным прошением. Кинжал мог попасть к ним случайно, например, через третьи руки. Наконец, если это и вправду были Отрицающие, то Хьюго мог ведь и отказать им… Билвиц задумался. Нужно нейтрально сообщить императору о появлении Отрицателей в Уэстоке. А вот свои комментарии и вывод – их ему, Билвицу, стоит пока придержать. Приготовить письмо императору и ждать – до тех пор, пока не будет уверен сам. Это решение – ждать – и определило странную судьбу Церена. Прошло пять дней. Булочник больше не появлялся – исчез он внезапно и бесследно, подспудная тревога советника возрастала, становилась нестерпимой. Еще через день посольству Империи вежливо, но настойчиво предложили перебраться из дворца в центре столицы в укрепленный замок уэстеровских королей. В этом присутствовал известный резон – с наступлением сильных холодов на улицах все чаще поднимали коченеющих нищих, горожане среднего достатка обеднели – в воздухе столицы вовсю витали подозрительные ароматы беспорядков. Путь до новой резиденции имперское посольство поспешно проделало верхами, рыжеусый сержант-привратник весело отсалютовал советнику – и тщательно затворил дубовые, внахлест окованные железом ворота. Минуло еще три дня. Теснота посольских апартаментов представляла разительный контраст покинутому на произвол черни дворцу. Жилые постройки, пригодные более для солдат, чем для дипломатов, теснились невысокой хмурой грудой в окружении высоченных стен. Гостям радушно отвели второй этаж. Дрова выдавали скупо, посольство откровенно мерзло, уныло коротая зиму. Билвиц колебался – если выпустить голубя прямо здесь, удастся ли летуну избежать метких стрел? В насквозь простуженном замке, не делясь ни с кем мучительными опасениями, день за днем ждал исхода самого важного и опасного в своей жизни поручения старый советник… И дождался – рано или поздно все кончается. |
||
|