Тимофеева Екатерина Юрьевна, Соловьев Данила Олегович Conmagice

Пролог

…Я вдохнул наполненный утренней прохладой воздух. Как хороша жизнь! Особенно когда сдашь, наконец, сессию, и отправишься к бабушке… укреплять силу воли, поскольку бабушка обязательно попытается меня раскормить до неподвижного состояния…

Улыбаясь своим мыслям, я вывел из гаража мотоцикл. Заметил, что колесо спустило, а бензина нет. Ну да это не беда. Я провел рукой по раме, одновременно мысленно проматывая время назад. Открыв глаза, полюбовался на новенький, только-только купленный «Харлей». Не заводя мотоцикл, я выгнал его за ворота. После чего вернулся и закрыл гараж. Еще раз прокукарекал петух. Наручные часы показывали половину шестого утра. Я отогнал мотоцикл еще дальше от дома — не дело будить родителей своим отъездом в такую рань.

— Четыре с половиной часа, любая хорошая дорога средней полосы России в проекцию, — произнес я, завел двигатель и разбросав гравий колесом, устремился вперед.

Дорога почти сразу же изменилась, а заглянув в зеркало заднего вида, я не увидел ничего кроме стены леса.

Я разгонялся все больше и больше, ветер свистел, огибая шлем… истинное наслаждение, мчаться ранним утром по совершенно пустой дороге, сквозь лес и поля… кто не испытывал этого не поймет, а кто испытал, тому не нужны описания.

Я смело ехал по центру дороги, зная, что она — только для меня, и что во всем этом мире нет никого кроме меня. Звучит, как явный симптом психического заболевания, но это на самом деле так. Я — маг, и эта дорога существует лишь пока я еду по ней. Только для мен… что?!

Я резко ударил по тормозам, но скорость под сто пятьдесят не предполагает столь быстрого торможения. Мотоцикл, руль которого я рефлекторно дернул вправо, полетел с дороги в сторону, а я, по инерции — вперед, поскольку резко давить на тормоз в условиях действия заклинания, наложенного на резину было не самой лучшей идеей. Врезался в девушку, переходившую дорогу и точно так же как я, не успевшую среагировать. Мы покатились по асфальту. Хорошо еще, что на астральных путях невозможно никак навредить ни себе, ни тем кого взял с собой.

Переведя дух я уставился на лицо девушки, с которой так неаккуратно столкнулся. Сердце на секунду остановилось, а потом застучало раза в два быстрее. Но она уже таяла в воздухе, как и вся астральная трасса. Секунда — и все исчезло.

Раздался гудок автомобиля и я еле успел прыгнуть в сторону.

Ну и дела…

В пыльные стекла восьмиэтажного общежития нетерпеливо стучался ветер. Он принес с собой сумеречную прохладу, забирая у земли все накопленное за день тепло и перебирая на все лады шелестящих нот кроны тополей за окном. Загорелся бледно-фиолетовый свет только-только включенных фонарей, дробясь на осколки в грязных обветренных лужах.

Я потерла замершие ноги и потянулась, чтобы выключить настольную лампу. Яркий свет мешал разглядеть темную улицу, назойливо отражаясь в стекле. Поморгав в первые мгновения, я коснулась лбом холодного стекла. Сырой тротуар искрился под холодными фонарями. И никого ни тут — у подножия старого общежития, ни там — на улице, казалось, не было.

Полчаса до полуночи.

Какая скука.

Я потянулась к столу, пытаясь подхватить растрепанную тетрадь, на которой стоял старый фотоаппарат — моя личная гордость и собственность. Но ни я — неудобно сидящая на мерзлом подоконнике, ни организованно заваленный барахлом стол, противостоять силе притяжения не умели. И если я в последний момент удержалась от падения, схватившись за раму окна, то художественная стопочка тетрадей плавно поехала вниз, радостными шлепками приветствуя вытертый линолеум. Последней грохнула «личная гордость».

— З-зараза… — прошипела я, поднимая с пола фотоаппарат.

Повертев его в руках, я немного успокоилась. Вроде цел…

У моих босых ног, ожидая участия, лежали упавшие тетради и исписанные старыми тестами листы. Охохо… я, тяжело выдохнув, присела.

Из поднятой за уголок тетради, описав дугу, на пол упал какой-то листочек. Я слегка поманила его пальцем, понукая поползти по полу.

О! То был не листик, то была фотография. Моя личная, одна из первых. Я и забыла про нее совсем…

Плюнув на уборку, я присела на стул. На снимке, который я держала в руках, не было ничего особенного. Сделанный обычной цифровой камерой, он изображал лес. Обычный утренний лес. Когда-то — года четыре назад — мы с родителями туда ездили. Там было хорошо…

Я бросила взгляд на кучу макулатуры на полу, на темную улицу за стеклом, и, вновь посмотрев на снимок, мечтательно прикрыла глаза.

…Холодный утренний ветер резко хлестанул по глазам, заставляя их открыть. Ну, чем не чудо? Я радостно пошла по лесу, в котором оказалась. Свободному, раскинувшемуся во всей своей мощи. С высокими, скрипящими от ветра деревьями и травой, почти не тронутой людьми.

Ну, почти.

Широкая асфальтированная дорога серой лентой прорезала строй деревьев, ясно давая понять — люди здесь были. И не мимоходом.

Я выбралась на трассу, продолжая вертеть головой по сторонам. Хорошо в лесу с утра, но…что это?!

Черная гудящая точка стремительно выросла и все больше стала напоминать человека. Человека на мотоцикле. В моем персональном мире…в моем персональном мире?!

Но, наверное, задавать вопросы, когда на тебя летит псих на мотоцикле на бешенной скорости — не самая умная мысль.

Человек резко ударил по тормозам и вылетел вперед, налетев прямо на меня. Больной удар по затылку пришелся очень кстати, начав выводить меня из этого мира, а удар шлемом по лбу только помог.

Я, было, хотела что-то сказать, но — увы! — темные стены моей комнаты на третьем этаже общежития уже не могли мне ответить…