"Романтики с Хай Вея" - читать интересную книгу автора (Белецкая Екатерина)Тени и времяСентябрьский день, не по-осеннему тёплый и приветливый, встретил их в дороге. Ехать решили на двух машинах – в одну столько народу, да ещё и два акваланга в придачу, просто бы не уместились. Поэтому загрузились в «Жигули» Игоря Юрьевича и в Женькину «Оку». Поехал Игорь Юрьевич – его машина, как же, Саша, Марьяна, Женька и Стас – то есть те, кто, по выражению Саши, «это всё начал». Саша и Игорь Юрьевич, которые знали дорогу, разместились на переднем сидение «Жигулей», Марьяна села сзади. В «Оке» сложили задние сидения и уложили один акваланг и запасные баллоны. Второй акваланг, гидрокостюмы с подогревом и фонари попала в багажник «Жигулей». – Марьян, ты только не пугайся, ладно? – попросил Саша. – Там немного странно, признаться… – Да чего там странного, – поморщился Игорь Юрьевич. – Как у Стругатских было, помнишь? «Мерзость запустения». Вот и там. Главное, в болото не влезь. – Массовики-затейники, если вы там утоните, то домой не пойдёте, – предупредила Марьяна. – Но как красиво! Обожаю осень… Голубое, чистое небо поражало своей прозрачностью и высотой. Оно сбросило с себя летнюю пыль, взмыло куда-то вверх, раскинуло руки в рукавах тончайших облаков, и застыло – любуйтесь. Осенний лес, золотой, багряный, стоял по сторонам дороги неподвижно, в безветрии. Земля, застланная ковром ещё не успевших потемнеть листьев, выглядела празднично – лес словно источал свет, не было в нём ни капли мрачности, которой суждено появиться позднее, в октябре. – Что-то они отстали, – заметил Игорь Юрьевич, останавливая машину при въезде на заросшую, еле различимую, грунтовку. – Подождать бы надо. – Да, Женьке поворот проскочить ничего не стоит, – заметила Марьяна. – Это она, пожалуй, умеет лучше всего. – Тогда ждём, – заключил Саша, выходя из машины. – Вроде тепло. Может, вода ещё не совсем остыла… – Как же. Спроси лучше – прогревалась ли она вообще. Я думаю, что нет. Там какая глубина? – спросил Игорь Юрьевич. – По данным, которые остались от Михася – двадцать метров. По моим расчетам – больше. А полных схем не сохранилось. Посмотрим. Чего торопиться? – Торопиться уже некуда, мы почти что на месте. Только бы не сесть, тут такая грязища… – проворчал Игорь Юрьевич. Он первым заметил вишнёвую «Оку», которая, по счастью, сворачивала туда, куда было нужно. – Ничего, мы люди сильные, вытолкнем, если что. – Поехали, – решительно сказал Саша. – Время уже за полдень, а нам ещё возиться и возиться. Пока со всеми этими штуками разберёмся… – Тогда садитесь. Женечка, солнышко! – позвал Игорь Юрьевич. – Ты по грязи хоть раз в жизни ездила? – Ездила, разберусь, – отмахнулась Женька. И спросила: – А трос у вас есть? Если понадобится, то у меня найдётся. – Ишь ты какая, запасливая. Ладно, рванули. Время. Как ни странно, одолеть полукилометровый отрезок им удалось довольно легко. Под грязью грунтовка была подсыпана в своё время гравием, именно поэтому ни одна из машин не застряла. – Странно, – сказал по приезде на место Игорь Юрьевич, выходя. – Это сколько же лет надо сыпать, чтобы до сих пор сохранилось?… Да, смотрели за дорогой-то, не иначе… – Скорее всего, – согласилась Женька, вытирая забрызганное грязью лобовое стекло «Оки». – Моя-то ниже вашей сидит, и то прошла, как по маслу. Стас и Саша уже вытаскивали из багажника и раскладывали на траве снаряжение. Марьяна ходила вдоль полуразрушенной бетонной стены, освещенной солнцем, что-то разглядывая под ногами. Машины стояли на сильно заросшей травой асфальтированной площадки напротив того места, которое в примерной схеме было принято считать входом. Вообще, Игорь Юрьевич оказался прав, сказав о «мерзости запустения». Развалины. Руины. На некотором расстоянии от входа – три обвалившиеся кирпичные стены. Бывшая котельная. В густой жухлой траве в отдалении просматриваются какие-то ржавые остовы – то, что осталось от сторожевых вышек. Теперь и не поймёшь, что это – вышки. Так, нагромождение истлевших, съеденных ржавчиной металлических каркасов. Женька хотела было посмотреть на них поближе, но Марьяна остановила: – Не ходи, там вода. Действительно, вода. Только подойдя к тому месту, где раньше был пандус (машины заезжали внутрь), Марьяна поняла, какое же сложное и, по сути, страшное дело предстоит Стасу и Саше. Тёмная, неподвижная, какая-то неживая вода была вровень с полом, на котором сейчас стояла Марьяна. Ворота, ранее закрывавшие въезд в помещение, перекосило от сырости, они осели, одна створка Сашиными стараниями свалилась в воду. Сыро, гулко, неприятно. Сохранился над этим въездом небольшой фрагмент крыши, он бросал на воду тень, поэтому посмотреть вглубь не было никакой возможности. Марьяна передёрнула плечами и отошла. Ей вдруг стало настолько зябко и неуютно, что страшно захотелось поскорее выскочить на солнце. Что она и сделала. – Ну что, родная? – спросил её Саша. – Как там? – Ой, Саш, а может, не надо? – жалобно спросила Марьяна. – Что-то там совсем неуютно… – А как ты хотела? – усмехнулся Стас. Он уже одел гидрокостюм и акваланг, а теперь прилаживал к поясу капроновый шнур. – Мы не долго, вы не волнуйтесь. Через двадцать минут вернёмся. Если проблемы какие возникнут – три рывка. Если всё хорошо – то два. Один – трави шнур. – Ладно… Ребят, я боюсь, что там может валяться всякое железо, тросы, мусор… мало ли, что в спешке побросали. Не торопитесь. Главное – ни в чём не запутаться и ни за что не зацепиться. Стас – ведёт, Саша – за ним. – Согласны, – ответил Саша. – Игорь Юрьевич, если что, то… вы поняли. – Тогда – с Богом. Пошли. Всё хорошо будет. Вот увидите. Ходить в ластах неудобно, поэтому Марьяна и Женька вволю позабавились, глядя как их ненаглядные идут к спуску. Впрочем, скоро стало не до веселья. Через несколько минут после того, как они вошли в воду, им пришлось вернуться. Оказалось, что дверь, находившаяся на небольшой, всего-то метра два глубине (прав был Игорь Юрьевич), закрыта. На простой засов, но заржавел этот засов за пятнадцать лет – не дай Боже. Пришлось в спешном порядке искать какой-нибудь инструмент, которым можно оторвать непокорную железяку. Игорь Юрьевич предложил воспользоваться балонником, его послушали и через минуту засов свернули. А ещё через несколько минут выяснилось, что за первой дверью – вторая. С шлюзовым механизмом. – Попробуйте повернуть штурвал, – посоветовал Игорь Юрьевич. – Может, чего и выйдет. И хватит сегодня уже советоваться по каждому поводу. Если получится – сразу двигайтесь дальше. А то так проваландаетесь до темноты. Кстати, с фонарями всё в порядке? – В порядке, – ответил Саша. Сунул в рот загубник и ушёл под воду. Темнота. Кристальная темнота. Эту воду никто ещё не тревожил за прошедшие пятнадцать лет, они были первыми. Вода была прозрачной, как горный воздух, очень холодной и совершенно неподвижной. Фонари освещали свод узкого коридора, их свет рассеивался где-то метрах в шести от источника, так что видно было хорошо. Под потолком Саша заметил затянутые сеткой лампы. Стас первым устремился вперёд, затем знаком позвал Сашу – сюда! Саша подплыл и увидел, что они висят над лестничным проёмом, уходящим куда-то вниз. Стас показал, что давай, мол, сюда. Саша покивал и они начали спускаться – Стас впереди, Саша – за ним. Первая дверь, на которую они наткнулись, тоже оказалась снабжена замком, как и верхняя. Попытка открыть замок успехом не увенчалась и они продолжили спуск. Стало холоднее. Третью дверь открыть удалось. За ней оказался коридор, на первый взгляд точно такой же, как и наверху, но Стас показал, что всё же хочет взглянуть. В коридор выходили двери, никак не меньше десятка. По одну сторону коридора комнаты были небольшими, зато те, что были напротив – здоровенными. Свет фонарей не мог достать до противоположной стены. Странные комнаты, с покатым полом. Одну они осмотрели, нашли в углу кучу каких-то железных проржавевших болванок, явно не снарядов – и всё. Поплыли было к лестнице, но тут Саша увидел ещё одну пропущенную ими дверь и заглянул посмотреть. И увидел кости. Когда первый шок прошел, Саша, присмотревшись, понял, что перед ним – три скелета, на которых хорошо просматривались сохранившиеся фрагменты одежды. Вообще, эта комнатка, маленькая, метров семь, не больше, вероятно была жилой. Железная койка, разбитый стол, который плавал под потолком, табуретка. Даже пепельница валялась на полу. Саша провёл фонарём вправо-влево. Да, точно, тут если и не жили, то хотя бы отдыхали в перерывах межу сменами какие-то люди. Какие-то… Те самые, которые здесь умерли. Три черепа. Три человека. Ужас какой… Стас тоже заглянул в комнатку, ошалело потряс головой, огляделся и выплыл, махнув рукой Саше – давай, не отставай. Саша последовал за ним, думая, сколько же тут вообще может быть подземных этажей. Три они уже миновали. На четвёртом этаже лестница кончилась. Дверь, которая вела к помещениям, снова оказалась запертой, но открылась без лишних уговоров. Саша и Стас осмотрелись. Вроде бы та же самая картина, что и на предыдущем этаже. Коридор и двери. Саша указал Стасу на двери, что были с левой стороны, а сам направился к маленьким комнатам. Да, действительно, то же самое. Пусто. На всякий случай он решил проверить весь коридор – мало ли что. Интуиция у него работала хорошо, и на этот раз не подвела. Коридор на этом этаже не заканчивался тупиком, как на других. В стене оказалась ниша, но, к Сашиному разочарованию, никаких дверей в ней не было. Только какие-то непонятные рычаги на стене. Саша постучал по стене ножом, вызывая Стаса, тот подплыл к Саше и они вдвоём принялись осматривать нишу. Стас указал на пол, и Саша понял, что он увидел. Под тонким слоем ила просматривались очертания люка. Саша указал на люк, потом – на рычаги, Стас покивал, соглашаясь, но потом поднял часы и постучал по ним пальцем – время. Саша посмотрел на свои и с удивлением понял, что времени у них осталось только-только – подняться. С сожалением кинув прощальный взгляд на люк, он поплыл вслед за Стасом. Понимались они недолго – маршрут был знакомым. Обратно – всегда быстрее получается. Саша вдруг понял, что замёрз. На последнем пролёте Стас немного замешкался, Саше показалось, что он зацепился за перила, но тут же он понял, что ошибся. Стас смотрел на что-то впереди себя, не видное Саше, висел в холодной прозрачной воде и смотрел. Саша приблизился к нему, тронул за руку. Стас вздрогнул, обернулся. Пожал плечами и снова двинулся вперёд. Дальше они поднимались уже без остановок. Каким счастьем было снова оказаться на воздухе!… Когда они выбрались из воды, Саша вытащил изо рта загубник и несколько секунд просто с наслаждение дышал. Марьяна стояла рядом с ним, сияя, как маленькое солнышко. Женька и Игорь Юрьевич сматывали шнур и в разговоры пока не вступали – понимали, что надо дать людям придти в себя. – Слава Богу, вы вернулись! – сказала Марьяна, поднимаясь на цыпочки и чмокая Сашу в мокрую щёку. Как раз в этот момент Саша снял с себя маску. – У, жаба ты бесстыжая! – сказала Марьяна, стряхивая с джинсов воду. – Рассказывайте, что там? – Пошли ко всем, – ответил Саша. – Или ты иди, а мы хоть ласты снимем. Правда, неудобно ходить. Когда Марьяна отошла, он спросил Стаса: – Ты почему там, на лестнице, затормозил? Я аж испугался… – Да померещилась какая-то чертовщина, – ответил Стас неуверенно. – Показалось, что стена… словно выгнулась, перекрыла дорогу. Мигнул – и всё стало, как было. Маразм, ей Богу… – Как – стена выгнулась? – не понял Саша. – Стас, это ты что-то не того. – А я про что? – огрызнулся Стас. – Может, мы слишком быстро поднимались? Или у меня с баллоном что-то случилось? – Веселящий газ, не иначе, – успокоил Саша. Они стащили ласты, и направились к народу. – Ну, что видели? – спросила Женька, помогая Стасу снять со спины акваланг. – Интересно? – Да как сказать… страшновато, – признался Стас. – Жень, не надо, он тяжёлый. Да положи ты его, в конце-то концов. – Мы были на трёх этажах, везде одно и то же. Длинный коридор, по одну сторону – маленькие комнаты, по другую – большие, с покатым полом. Везде пусто, если не считать… – Саша замялся. – Если не считать трёх скелетов на третьем этаже, – закончил Стас. Женька тихо охнула, покачала головой. – В подсобном помещении… – С чего вы взяли, что оно – подсобное? – спросил Игорь Юрьевич. До сих пор он молчал, пытаясь проанализировать то, что рассказывали Стас и Саша, и сопоставить с это с тем, что они за это время узнали, но тут вмешался. – Почему вы так решили? – Больно маленькая комната, – ответил Саша. – Прямо кладовка. Да и вещи в ней соответствующие – кровать, стол, стулья. И кости… быр-р-р… – Ясно. Что ещё? – деловито спросил следователь. – Люк в полу на последнем этаже, – гордо ответил Стас. Саша кивнул. – К сожалению, мы не успели его открыть, уже кончался воздух, вот мы и поднялись. Там интересно – на стене рычаги, они явно должны приводить в движение механизм. Я так думаю, что… – Что надо немного отдохнуть, заменить баллоны и спуститься ещё раз, – закончил за него Игорь Юрьевич. Саша кивнул. – Скорее всего, то, что мы предположительно ищем, находится под этим люком. Попробуем. – Я бы не советовал этого делать, – произнёс чей-то голос за их спинами. Все разом обернулись и во все глаза уставились на человека, произнесшего последнюю фразу. Он стоял, подпирая стену, и курил, иногда стряхивая себе под ноги пепел. Невысокого роста, худощавый, с почти что белыми, словно бы седыми давно не стрижеными волосами, в темной непонятного кроя одежде. И, в довершении к странному одеянию и волосам – в здоровенных, на пол-лица, тёмных очках. Видок был ещё тот, поэтому-то все так и обалдели в первые секунды. Человек явно был готов к такой реакции на своё появление, поэтому продолжал спокойно, с отсутствующим скучающим видом, курить. – Вы тут откуда взялись? – с недоумение спросил Саша, который опомнился первым. Он точно помнил, что минуту назад смотрел на это самое место – и никого на нём, естественно, не было. – Кто вы такой? Человек равнодушно пожал плечами, щелчком отбросил сигарету и сделал шаг по направлению ко всей честной компании. Все попятились. – Прохожий я, – с сарказмом сказал он. – Гулял тут… грибы собирал. Вот, вижу компания хороших людей гуляет на природе… тоже… с аквалангами. Дай, думаю, подойду… – А почему нельзя открывать этот люк? – спросил Игорь Юрьевич. – Видите ли… Если бы створки поднимались вверх, то его, конечно же было бы открыть во сто крат труднее, но… скажем так. Глубина шахты – тридцать метров, кислотой она заполнена на десять, остальное – воздух. Если вы откроете… Я думаю, вы люди умные и поймёте, что лететь вместе с водой двадцать метров – само по себе смертельно, а сам пункт приземления… м-да… – он поморщился. – Да ещё давление воды какое будет… – Но почему кислота или её пары не разъела створки? – спросил Саша. – И для чего она вообще там нужна?… – Не разъела – потому, что ствол шахты керамический. И створки изнутри – тоже. А нужна… была нужна для утилизации органических отходов. – Допустим, мы поверим вам на слово, – медленно сказал Стас. – Хотя я, честно признаться, сомневаюсь. Но спуститься и посмотреть на это дело ещё раз вы нам не помешаете. Игорь Юрьевич кивнул. – Помешаю, – ответил тот. – Именно это я и сделаю. Саша попробовал было сделать шаг в сторону их неожиданного собеседника, но тот просто понял руку – и Сашу как ветром снесло на прежнюю позицию. Он даже ничего не успел понять. Словно его толкнули в грудь, мягко, но сильно. Стас подошёл к Саше, встал рядом с ним. Спустя несколько секунд к ним присоединился Игорь Юрьевич. – Женька, Яна, идите к машине, – сквозь зубы проговорил следователь. – Быстро!… Эй, уважаемый, может вы всё-таки объяснитесь? Что всё это значит?! – Набить ему морду, – предложил Стас, – а потом спросить… – Так его! – раздался откуда-то… словно бы отовсюду, весёлый голос. – Так его, врага рода человеческого! Вы втроём попробуйте, может, получится!… Один – в лоб, двое – с флангов… Вы посмотрите – это же прямо дьявольское отродье какое-то! Весь в чёрном, глаза в очках, волосы дыбом… Дзеди, я на тебя в жизни не поставлю, их же втрое больше!… Тот, кого назвали Дзеди, тяжело вздохнул, потёр ладонями виски и с раздражением в голосе произнёс: – Рыжий, ты как всегда испортил мне весь эффект. Ладно, садись, чего уж там… Дурак ты всё-таки! Они бы уехали через полчаса. – Ага, жди! От дурака слышу, – парировали откуда-то… как выяснилось, с неба. Марьяна первая догадалась поднять глаза – и тихо вскрикнула, зажав себе рот ладонью. Над площадкой висела маленькая матово-серая летающая тарелка. Есть какая-то грань, перейдя которую человек перестаёт удивляться. Он, может, и хотел бы, да не получится. Не выйдет. В обычной жизни это состояние встречается крайне редко, но когда перед тобой садится летающая тарелка, которая умеет говорить и ругаться по-русски – грань переходится как-то совсем легко и незаметно. Вроде ещё минуту назад мог удивляться – а теперь всё. Как отрезало. Из тарелки (на тарелку и не похожую кстати совсем) вылез на траву человек. Тоже в очках и в темной, почти чёрной, одежде. Саша и Марьяна во все глаза рассматривали и эту парочку, и их транспорт. Было на что посмотреть! – Лин, отойди от катера, людям не видно, – попросил первый. – Да что мне, жалко, что ли? Пусть смотрят. – По крайней мере, пока они смотрят, под воду они не лезут, – философски отметил их собеседник. – Это катер. Простой старый катер. – Оно что – летает? – ошеломлённо спросил Стас. – Только когда сухо, – ответил Лин. – Дождя боится, сволочь… Катер походил на подсолнечное семечко, матовый, без блеска, кораблик, длинной метров семь-девять, шириной – три, высотой – два. Выглядел он невзрачно, вид имел какой-то потасканный, потёртый, неухоженный. Впрочем, дверей на нём видно не было, окон тоже, двигатели… интересно, может вот этот выступ как-то связан с двигателем или нет? подумал Саша, но вслух ничего не сказал. – Это запасной генератор, а двигатель – вся поверхность корпуса, – тихо сказал Дзеди. – Вы почти угадали… – Простите… мы… то есть я… то есть… Чёрт возьми, мне сегодня объяснят, что тут такое происходит?! – взорвался Игорь Юрьевич. – Кто вы такие?! Что вам от нас надо?! – Мы всё объясним, – ответил Лин. – Только не здесь. И не сейчас. Когда приедем на место. – Какое место?… – Хорошее. К друзьям. – К каким друзьям?! – К нашим, естественно, – пожал плечами Лин. – Мы же ваших друзей не знаем. Так что придётся… – Так, не всё сразу! – Игорь Юрьевич поднял вверх ладони. – Давайте по порядку. Для начала – кто вы такие? – Это долго объяснять, – нахмурился Дзеди. – Но я постараюсь… так, вкратце. Мы тут в гостях – это вы, вероятно, уже поняли. – Да уж догадались, – пробормотал Стас. – Уже неплохо. Далее. Играть в высший разум и сверхцивилизацию мы не намерены. – Это тоже хорошо, – проворчал Игорь Юрьевич. – Но откуда вы так хорошо знаете русский?… – Маленькая справка. Мы прожили вот на этом самом третьем предприятии, – Лин махнул рукой в сторону развалин, – почти двадцать лет. Понятно? – Не очень, – признался Стас. – В качестве кого? Почётных гостей? – А по нечётным – рыбу ловить, – пробормотал Лин. – Пленников. – Кого? – переспросил Саша с недоумением. Нет, этого просто не может быть. Тёплый осенний день, чистое небо, золотые листья в воздухе… это всё реально и правильно. А вот эти две фигуры в очках и летающая тарелка – из какого-то дурного сна, не иначе. – Уши надо мыть почаще, – посоветовал Лин. – Желательно водой. И с мылом. А вытирать… – Хватит, – поморщился Дзеди. – Пленников, вы не ослышались. Именно поэтому мы так… хорошо осведомлены о том, что находится внизу. И категорически возражаем против того, чтобы вы туда спускались. – Кто вы? – словно внезапно прозрев спросил Игорь Юрьевич. Дзеди подошёл к нему вплотную, минуту помедлил, а затем снял очки. – Номер пять, «тим» номер восемь, четвёртый подземный этаж, – едва слышно проговорил он. – Позвольте представиться… Пятый, – и поднял голову. Ошеломлённый Игорь Юрьевич смотрел в эти глаза. Мудрые, печальные, совершенно человеческие глаза… с вертикальным кошачьим зрачком. – Так мы сегодня с места стронемся? – раздраженно спросил Лин. – Вы что – на этом полетите? – спросил Саша. – Нет, мы на этом поедем, – ответил Лин. – Сейчас, я его немножко переделаю. А то он какой-то не такой. Могут неправильно понять. – Лин, что ты задумал? – спросил Дзеди с подозрением в голосе. – Не уродуй катер, пожалуйста. Мало того, что ты его у меня свистнул, но ты ещё и… – Тихо, ша! Меньше надо пешком ходить. Что у них тут сейчас в моде? – спросил Лин в пространство. – Ага, ясненько. Что-нибудь такое, чтобы не остановили… и чтобы по грязи проехать хорошо. И побольше что-нибудь… Катер начал стремительно таять, меняться. Все заворожено следили за его превращением, но когда на месте катера появился серебристо-серый джип – всех потихонечку стал разбирать смех. Хороший внедорожник, всё путём. Да… – А что? – обиженно спросил Лин. – Цвет плохой, что ли? – джип позеленел. – Я понял, кто ездит на джипах, и почему их владельцы всегда выходят сухими из воды, – сказал Стас со смехом. – Если увижу джип – сразу пойму, что в нём – инопланетяне… Как поймать-то? Они раз – и улетели. Привет ГИБДД. – Слово-то какое… мерзкое, – поморщился Лин. – Ты ещё скажи – марсиане. – Хорошее слово. – Два сапога – пара, – констатировал Дзеди. – А три – лишняя нога или хвост. Лин, дорогой, может, хватит? – Ну дорвался я, понимаешь? – радостно спросил Лин. – Пять лет в рейсе, с тобой, между прочим, заметь. Дай поразвлекаться, пока можно. – А что – со мной плохо?… Вот спасибо, – покачал головой Дзеди. – Кто с нами? – спросил он. – Или вы на своих поедете? – Благодарю покорно, но нам и в своих хорошо… – робко сказал Женька. – Как хотите, – пожал плечами Лин. Он влез в джип и принялся вовсю шуровать внутри. – Эй, Дзеди, возьми!… Глухой… Дайте ему шмотки кто-нибудь, а то этот лох выглядит, как джедай в фильме «Звёздные войны»… Да не свои, Саша, а те, которые в этом пакете… ага, спасибо. – Рыжий, ты мне потом ответишь за всё, понял? Я тебе припомню, как пользоваться тем, что вокруг – люди. Ой, получишь… мобильник дай, я Лене позвоню… спасибо. – Новые русские, – пробормотал Игорь Юрьевич. – Стас, Саша, вы бы сняли гидрокостюмы, а то ехать сейчас… переоденьтесь. Марьяна, поди-ка ты сюда. Помоги мне погрузить барахло… а где оно, кстати? – Оно у вас в багажнике, – ответил Лин. Он уже переоделся – что-то наподобие спортивного костюма, куртка и брюки. Светлая футболка с надписью «Пума». Кроссовки. – Сойдёт? – спросил он, поворачиваясь. – Нормально? – Цепи золотой не хватает, – сказал Игорь Юрьевич. – А так – ничего. – Это хорошо. А то время мало, не до церемоний. Ничего, прорвёмся. Не привыкать. Пятый!… А, он болтает… Дзеди уже успел переодеться в точно такой же как у Лина спортивный костюм и вид имел вполне респектабельный. Он заправски прижимал плечом к уху трубку мобильного телефона. Отошёл ото всех в сторонку, чтобы получше слышать. – Алё, Лена?… Привет, это мы… да, вот так получилось… да, вместе. Как Юра?… Удивляется? У вас сегодня будет много поводов для удивления… Лена, нам нужно приехать к вам, если ты не возражаешь, но я сразу предупреждаю – нас много. Сколько? Сейчас, подсчитаю… Семеро. И ещё надо привезти Валентину с мужем… на даче? Юра отвёз?… Хорошо, я за ними заеду… Лена, я тебя умоляю, не надо ничего готовить, Бога ради… Мы всё привезём. И вообще, мы к тебе не обедать едем, а по делу… Приедем – расскажем… Серёжка спрашивает, кто это звонит?… Ну скажи, что мы… привет передаёт? Спасибо, ему тоже. Ладно, бывай. Мы будем где-то через час-полтора. Счастливо… Дзеди сложил телефон и сунул его в карман. – Все дома, – отрапортовал он, подходя к компании. – Ждут. Едем? – Простите, а куда мы всё-таки направляемся? – спросила Марьяна. До этого она лишь иногда отваживалась тихонечко перешептываться с Женькой и в разговоры не встревала, но теперь, когда вид собеседников стал более ли менее привычным, она осмелела. – И позвольте узнать, это надолго? – Возьмите телефон, – Дзеди протянул ей трубку, – позвоните маме и скажите ей, что вы… уезжаете. Дней на десять. Например… – он задумался. Выручил Лин. – Соврите что-нибудь, – посоветовал он с милой улыбкой. – Отдохнуть там… на Багамы пригласили. Знакомые «новые русские». Простите, но вам придётся это сделать, – сказал он уже гораздо более жестко. – У вас просто нет другого выхода. Кстати, это всех касается. – Вы просто слабо себе представляете, во что влезли, – поддержал Дзеди. – Мне, конечно, очень жаль, но мы теперь ничего уже не можем поделать. – Но мы же ничего не видели толком! – взорвался Стас. – Пустые комнаты – и всё! Мало ли, что там было?… – Стена, Стас, – просто сказал Дзеди. – Вспомните стену. Вы думаете, вам это померещилось? Продолжайте думать. Может, вам от этого станет лучше. – Простите, можно мне… вызвать ещё одного человека? – Игорь Юрьевич подобрался, стал холоден, сдержан и деловит. Удивление прошло. – Жену? – спросил Лин. – Конечно. Звоните. – …и сколько всего у вас мобильников рассовано по карманам? – полюбопытствовал Саша. Картина была весьма оригинальна – пять человек бродят по асфальтовому островку в болоте, и каждый – с мобильным телефоном. – Да сколько надо, – пожал плечами Дзеди. – Они не настоящие, как и джип. Тут, слава Богу, немного улучшили связь, десяток приличных спутников запустили… А то было бы ещё лучше – семь телефонных будок в болоте. – Ты заговариваешься, – жестко сказал Лин. – Что происходит? – Ничего, – отмахнулся Дзеди. – Время, Лин. Поторопи народ. Поехали. Джип ехал впереди, машины Игоря Юрьевича и Женьки следовали за ним. За руль машины сел Лин, вёл он не торопясь, никого не обгонял, не подрезал. Игорь Юрьевич понял, что эти «пришельцы» превосходно знают не только правила дорожного движения, но и многое из того, что относится к земной жизни. Странно… – Саша, ты не понял, сколько нашим новым друзьям лет? – спросил он, не оборачиваясь. – Не понял, – ответил Саша. Марьяна сидела рядом с ним и покусывала ноготь на большом пальце. – По-моему, они молодые, – сказала она. – Вы заметили, как они выглядят? – Заметить-то заметил, но… я тут подсчитал, и у меня получилось что-то очень много, – сказал Игорь Юрьевич. – Вот смотри сама, Янка. В той записке говорилось о пяти «пленных» людях, которые разбирались в том, что относилось к «Сизифу». Так? – Так, – ответила Марьяна. – Значит, лет по двадцать им было. Это – как минимум. Вот и считай. С шестьдесят седьмого по две тысячи первый. Сколько получилось? – Пятьдесят четыре года? – удивилась Марьяна. – Я бы им и тридцати не дал, – усомнился Саша. – А у нас больше и не дают, – усмехнулся Игорь Юрьевич. – М-да. Как это им удалось так хорошо сохраниться? Ведь, по большому счёту, там должно быть все шестьдесят… или это всё-таки не те? Но почему они так выглядят?… Лежащий на переднем сидении телефон запищал. Саша, перегнувшись через сиденье, взял трубку и откинул панель. – Мясо не едим, водку не пьём, – сказала трубка голосом Лина. – Потому. – А почему не пьёте? – спросил Саша. – Да потому, что не наливают, – грустно ответил Лин. – А так бы пили. Дайте Игоря Юрьевича. – Да, я слушаю, – следователь взял трубку. – И не думайте о том, чтобы свалить в сторону, – процедил Лин сквозь зубы. – Во-первых, мы вас насквозь видим, а во-вторых Дзеди и так уже поехал и за вашей Светланой, и за нашими друзьями, которые на даче. Не надо совершать лишних движений. – Как – поехал? – опешил следователь. – Просто. Я не могу понять, у вас нету глаз, или они выросли не на том месте? Подведите машину поближе. Я один? – О Господи… Но когда? – Несколько минут назад, – ответил Лин. – Мы не останавливались… – Зачем это нужно? Хватит задавать идиотские вопросы, ведите машину. И перестаньте нервничать, а то у меня от вас начинает болеть голова. – Хорошо… простите, а как вы говорите по мобильному без мобильного?! – Смотрите на дорогу! – прикрикнул Лин. – Раскакались тут, понимаешь… Мне что – к вам пересесть, что ли? – он помолчал и добавил: – А это идея… к сожалению, мы уже почти приехали. Так, просвещаю. Хозяйку зовут Лена, хозяина – Юра, сына – Сергей. Попрошу не обижать. Люди хорошие, добрые. Очень, – вдруг добавил он с каким-то незнакомым теплом в голосе. С теплом и… с чем-то, очень похожим на нежность и жалость одновременно. – Всё поняли?… А парковаться лучше во дворе, туда окна выходят. Саша пропустил Марьяну впереди себя, когда они поднимались по лестнице. Хороший дом, что и говорить. Старой постройки, надёжный и тёплый. Женька, Игорь Юрьевич и Стас поднимались следом. Лин остановился перед дверью, позвонил. Ему открыл мужчина средних лет, светловолосый, коренастый. С минуту Лин и этот мужчина стояли в дверях, разглядывая друг друга, а потом… обнялись. – Совсем поседел, рыжий, – говорил хозяин, – стареешь, друг… – Ты ещё Пятого не видел, – Лин хлопнул хозяина по плечу. – Хотя, должен тебе сказать, ты тоже моложе не стал. Юр, мы тут тебе такую ораву припёрли – не прокормишь! Простишь? – Ты без сюрпризов не можешь, узнаю. – Это не я, это Дзеди! Опять – чуть что, так сразу Лин… Люди, не стойте на лестнице, проходите в дом, – позвал он. – Проходите, проходите, а то на лестнице тесно, – поторопил хозяин. – Чтобы потом не представляться десять раз и не путаться… Юра, можно на «ты». Жена сейчас на кухне, она, естественно, Пятого не послушалась. Так что через часок будет чем перекусить… Серёж, найди народу тапки. Дамам покрасивее, мужчинам – побольше. Лину, как я помню, тапки не нужны… – Круто! – в прихожую выскочил паренёк лет двенадцати. – Рыжий, вы приехали! А где Дзеди? – Скоро будет, он по делам свалил, – ответил Лин. – И я пока что не вижу ничего крутого. Конечно, если мама твоя не собралась варить яйца для пирога с капустой… – Рыжий! – тоненькая, похожая на подростка женщина выглянула из кухни. – Вы так быстро!… У меня ещё ничего не готово… Да иди сюда, хоть посмотреть на тебя… – Ленка, привет! Сейчас, подойду, я тут кое-что для твоего отпрыска приволок… – Простите, а что нам делать? – встрял в обмен приветствиями Игорь Юрьевич. Вся честная компания еле-еле вместилась в прихожую, причём Сашу затиснули куда-то в самый дальний угол. – Проходите в комнату, – пригласил Юра. – Рассаживайтесь, кому как удобно. Мы очень сильно извиняемся, но мы вас ждали попозже, поэтому не успели пока ничего сообразить. Кто-нибудь чаю хочет? – Ну… – неуверенно сказала Женька. В комнату всунулся Лин. Оглядел компанию, затем произнёс: – Лен, вот этим двоим подводникам не мешало бы по чашке чаю. А то там, сама понимаешь, холодно… – Там – это где? – спросил Юра. – На «трёшке», Юрик. На нашей родной ненаглядной проклятой «трёшке», – тихо ответил Лин. – Такие дела. У Юры из рук выпала коробка с ложечками. Побледневшая Лена положила на край стола кухонное полотенце, не обращая внимания на то, что с полотенца на пол посыпалась мука. Серёжка переводил взгляд с папы на маму и явно ничего не понимал. – Пап, чего такое? – спросил он. – Серёг, пойди пока, поиграй, – попросил Лин. Он вытащил из кармана какую-то тоненькую матовую пластинку тёмно-вишневого цвета и отдал мальчику. – Нам надо поговорить. – А это что? – Компьютер. Разберёшься, я его русифицировал. Всё, иди. Мальчик ушёл. – Так, теперь с начала и по порядку, – попросил Юра. – Мы занимались расследованием гибели сотрудников института в Очаково, наткнулись на материалы по проекту «Сизиф», – ответил за всех Игорь Юрьевич. – По пути, кстати, успели вляпаться в некоторые неприятности. Непохоже, что этот проект закрыт полностью… Нашли примерную схему месторасположения объектов повышенной секретности, решили проверить свои предположения. Схема была составлена кем-то из низшего персонала, этот человек сам, наверное, был в тех местах, о которых писал, какие-то единичные разы… Одно такое место мы нашли, но там была военная база. Сами понимаете. Другие затоплены, но наименее сильно пострадало то здание, в которое и спускались ребята. Спустились. Не успели толком осмотреться… – Игорь Юрьевич замялся, посмотрел с подозрением на Лина. – Как появляется этот… Господи, как его?… – Не надо делать вид, что у вас отшибло память, – отрезал Лин. – Да, понял… Дзеди. Или Пятый, как вам привычнее. И устраивает перед нами целый спектакль, суть которого сводится к тому, что он нам запрещает идти вниз и вообще что-либо делать без его ведома. – Это разумно, – кивнул Юра. – Пятый… он ничего просто так не делает. – Теперь давайте я расскажу, – встрял Лин. – Мы приходим из рейса. Вчера. – Когда?! – изумился Юра. – Вчера. Рейс был – поганей некуда, потом расскажу. Так вот. Выползаю я утром. Уже сегодня. Говорю спасибо Реасу, который просидел со мной ночку, иду смотреть, как дела у партнёра. А его нет, отвечает Рдес. Он встал с утра пораньше и ушёл. Куда?! спрашиваю я. Понятия не имею. Ну, ты, Юра, Рдеса знаешь, это просто невозмутимая сволочь. Про Землю я понял сразу, схватил первый же катер и рванул. Мотаюсь над городом, гадаю – что тут могло случиться такого срочного?… Потом, через несколько часов, этот гад… – Лин, мы уже приехали, – предупредил из прихожей Дзеди. – В каждой двери есть звонок, – заметил Лин. – Но ты про это забыл. – Вы просто не закрыли дверь… Привет, Лена. Юр, а ты… – Постарел, знаю. – Ничего подобного. Совсем не изменился. Игорь Юрьевич, ваша дама сидит в машине внизу, она побоялась подниматься. Спуститесь за ней сами. – Саш, сходи за Светланой, – попросил следователь. – Может, девушки сходят… – Может, мне сегодня дадут рассказать?! – взорвался Лин. Все смолкли. – Ну вот. Этот гад меня вызывает. Коротенько так, словно мы в рейсе. Ну, что мне делать? Спешу с радостной мыслью, что хоть этот дурак отыскался – и что я вижу? Я вижу, что кого-то, – Лин с выражением посмотрел на Сашу и Стаса, – понесло на «третье»… Валентина Николаевна, родная вы наша, какое счастье!… Вот не чаял, думал – вы останетесь на даче. – Рыжий!… Лин, иди сюда, паршивец! Год не виделись!… Как же мы можем остаться-то… Олег Петрович там внизу вместе с Пятым сумки выгружает из машины, они в супермаркет заехали, набрали всего по дороге. А Светочка боится идти, думает, что тут… – Валентина Николаевна, вот вы какая… разговорчивая, ей Богу. Ерунда осталась, погодите. На чём я? Они к моему приезду успели уже разок сплавать, нашли бункер, и по наивности решили, что там какие-то секреты… – О, Господи… Я надеюсь… – начала Валентина Николаевна, но Лин её прервал: – Все живы, слава Богу. Но это не я, это Пятый успел их остановить. – А что мне ещё оставалось? – пожал плечами Пятый. – Стоять и смотреть? Простите, но я этого делать не умею. – Дзеди, это, я надеюсь, не воздействие? – Нет, – ответил тот. Они посмотрели друг на друга с непонятным выражением – недоверие, страх, надежда… трудно читать выражение лиц, наполовину скрытых очками. – Хотя всё шло к тому… оставим. Потом. – Согласен. – Ну что, немножко проясняется ситуация? – спросил Юра у притихших людей. – Или не очень? – Не очень, – Саша встал, прошелся по комнате. – Кое-что, так… отрывочно. Вопросы можно задавать? – Можно, – ответил Лин. – Только я предполагаю, что пока вам лучше будет их задавать не нам, а, например, Валентине Николаевне или Юре. Если я правильно понял, вас интересовал проект «Сизиф». Для начала поговорите с людьми. С нелюдями можно и позже. Мы не обидимся. Лин вышел. – Давайте все разговоры отложим на «после чая», – попросил Юра. – Но почему? – удивился Игорь Юрьевич. – Он же сам сказал, что… – Признаться, хочется немного разобраться в ситуации, – задумчиво сказал Юра. – Финиш полнейший – из рейса и сразу к нам. Так не бывает!… – Почему? – спросила Марьяна. – Да не знаю я… но правила довольно строгие. Они никогда не появлялись у нас раньше, чем через месяц после рейса. И уже несколько лет не появлялись вместе. То, что сейчас происходит – нонсенс не только для вас. Поймите правильно, но… рейс длится пять лет, а за пять лет можно просто очень сильно устать. По крайней мере я так считаю. – Сколько им лет?… – спросил Игорь Юрьевич. – Им-то? Я не считал, но где-то по сто двадцать будет. Может, чуть больше. А что? – Как – по… но… – Стас потряс головой. – Бред какой-то. – Я сам этого не понимаю. То ли наш один год – как их пять, то ли ещё что. – Ладно, допустим. Хорошо. Но откуда вы-то их знаете? – спросил Игорь Юрьевич. – У меня, признаться, голова идёт кругом. Сколько загадок за всю жизнь решил – но ни с чем подобным не сталкивался. Я в тупике. – Так всё просто, – усмехнулся Юра. – Мы все – и Валентина Николаевна, и моя жена Лена, и сам я – работали на третьем предприятии. Там мы все, собственно, и познакомились. Валентина Николаевна была фельдшером, Елена – её помощницей. Я был надсмотрщиком. – Кем-кем? – удивлённо спросил Саша. – Надсмотрщиком. Вы в курсе, что там вообще происходило, на предприятиях? – спросил Юра. – Не совсем… так, в общих чертах, – признался следователь. Он смотрел на Юру – своего ровесника… но Юра казался старше, несоизмеримо старше следователя. Словно он прожил не одну, а три жизни. – В общих чертах это передать невозможно, – жестко сказал Юра. – Испытание биологического материала… и, по мере надобности, его утилизация. Простите, что я спрашиваю, но… вы видели смерть? Извините за несколько киношную формулировку, но иначе сказать нельзя. – Я видел, – ответил следователь. – И сколько смертей в неделю вы обычно видели?… А самому вам убивать приходилось? Часто? Или нет?… Молчите? – спросил Юра у притихших слушателей. Ему никто не ответил. – Конечно… Я попал туда молодым, сразу после армии, после Афганистана. Двадцать один год мне был, пацан совсем. Ни отца, ни матери. Идти некуда, в село жить ехать… неохота. Однажды мне позвонили, под вечер. Я, кстати, тогда уже хорошо выпивать начал… разрядки хотел, от самого себя освободиться. Я, спьяну, и согласился. А как проспался… ой, мама родная!… Я сейчас объясню. Есть «тимы». «Тим» – команда из десяти «рабочих»… – Кто такие рабочие? – «Рабочие» – это то, что производил институт, а потом и комбинат Очаково-4. Тот самый биологический материал. Почти что люди. Почти разумные. Команды они хорошо понимали, слушались… правда, не говорили, но… Ой, Господи вседержитель… страшны они, конечно, были, но… это ведь не главное. Понимаете, в «тим» привозят, к примеру, десяток 6/11… – Это что? – спросил следователь. – Индекс модели. Так вот. Привозят, сдают. К ним – документация. Месяц – режим А, к примеру. Это значит, что они будут по двадцать часов таскать ящики весом пятьдесят килограмм. Затем полтора месяца – режим Д-3. Это значит, что потом они будут таскать ящики в сто кило весом, да и кормёжку им сократят вдвое. Потом месяц – ещё режим А. Ну, это для тех, кто не сдохнет во время Д-3. Потом… – Мы поняли, – сказал Игорь Юрьевич. – Нет, вы не поняли, – отрицательно покачал головой Юра. – Вы видели залы или нет? – Залы – это комнаты с наклонным полом? – спросил Стас. – Именно. Вагонетка, рельсы… Эти «рабочие» мёрли как мухи, первые месяцы меня, к примеру, просто наизнанку выворачивало только от запаха. Утилизацию проводили раз в неделю, а за эту неделю в «тиме» могло скопиться несколько трупов. Четыре, пять… первое время новые люди ещё как-то пытались помочь «рабочим» – давали роздых, оставляли поспать… Потом это проходило. Падает – добей. И все дела. Если есть возможность – кинь в шахту сразу. Если нет… оттащи в сторону. И всё. Если в «тиме» совсем уж пусто – посылай запрос, ещё привезут. Не проблема, тех же 6/11 гнали конвейером, по несколько тысяч в партии. Так что бери – не хочу. Надсмотрщики часто спивались, некоторые сходили с ума, пускали себе пулю в лоб… Этому никто толком не препятствовал, как я сейчас понимаю. Ну зачем на четвёртом подземном этаже нужен «Калашников», когда «рабочие» от одного вида плётки в панику впадают?… Я вот тоже понять не мог… – А вы долго там проработали? – спросил Саша. Он сидел на ручке кресла, в котором сидела Марьяна, и крепко держал её за руку. Марьяна стиснула его пальцы так крепко, что ему на секунду стало больно. – Долго, – ответил Юра. – Мне хватило на всю оставшуюся жизнь. Если бы не рыжий и Пятый, я бы, наверное, там так и помер. Либо спился бы, либо ещё что… насколько я в курсе, там никого живого не осталось. Так или иначе, но погибли все… – А что они там делали? – спросила Марьяна. – Что делали… жили в «тиме» номер восемь на правах «рабочих». Вспоминать не хочу, каким дураком я тогда был. Я ведь наравне со всеми остальными их мочил несколько лет почём зря, а потом… Пятый меня спас. Там какая-то нечисть завелась в зале. Я до сих пор не пойму, что произошло, но думаю, что она бы мной пообедала, если бы не он. – Стас, ты помнишь свою стену? – спросил Саша. Стас кивнул. Значит, не показалось. Ой-ой-ой… – Так она там до сих пор есть? – изумился Юра. – Не думал… Ей же там жрать нечего, она же чаще всего «рабочих» поедала. Приходишь так иногда в смену – а «тим» пустой. Подчистую вымела. Как он меня вытащил… я потом целый день по городу бродил, и всё думал – что же я такое делаю?… Стыдно стало. По-настоящему. Первый раз в жизни. Ну, поехал к ним, извиняться… Извинился, а потом и с Валентиной сошёлся, и с Леной… Это уже под самый конец всего безобразия было. Потом… знаете, что? Я сначала разрешения спрошу у них. – Хорошо, – пожал плечами следователь. – О чём речь… – Давайте я схожу, спрошу, – предложил Саша. Ему хоть на секунду хотелось остаться одному. Осмыслить. Как-то понять… нет, не понять, а принять то, что происходит. В глубине души он всё ещё сомневался. Фарс?… Но ради чего, скажите на милость? Ради эффекта? Бред… Саша прошёл к кухне и нерешительно остановился в дверях. Лена, Юрина жена, сидела за столом, напротив неё села Валентина Николаевна, Пятый сидел на подоконнике и курил. – Приехали, – констатировала Валентина Николаевна, тоже прикуривая. – Дожили, нечего сказать. Слушай, а что ты намерен делать дальше? – Что… – Пятый пожал плечами и улыбнулся. – По-моему, всё предельно ясно. Времени мало, скоро надо будет двигаться. – Это каким, интересно, образом? – поинтересовалась Валентина. – Общепринятым, – ответил Пятый. Вытащил из нагрудного кармана какоё-то предмет – несколько десятков продолговатых мутных зёрен, запаянных во что-то гибкое и прочное. – Иначе не получится. Сами понимаете. – Ты уверен?… – с сомнением спросила Лена. Он кивнул. – Слушай, а почему эти такие маленькие? – Последнее поколение. Кстати, эти и помощнее немного, чем тот, который я тогда отдал тебе. – Простите, а что это? – спросил Саша, входя на кухню. – Любопытство хакера погубит, – отозвался Пятый. – Это детекторы. Тридцать штук. И нечего делать такие глаза. Вы еще скажите, что компьютера никогда не видели. – Да я… я просто, понимаете ли сам как-то… один вопрос – как им, таким, пользоваться? Его куда-то ведь надо запихнуть… если это, конечно, и впрямь что-то вроде процессора… – Догадливый, – улыбнулся Пятый. – Компьютер без человека не работает. – Слушай, тьфу на тебя! – взвилась Валентина. – Покажи, тебе что – жалко что ли? – Нет, конечно, – пожал плечами Пятый. И кивнул. Посреди кухни повис матовый многоугольник, грани которого были чистыми. Внезапно многоугольник развернулся и образовал полукруг, на нем появились и мгновенно исчезли три ряда знаков. Потом поверхность полыхнула ярким желтым огнём, откуда-то сбоку на неё стали выезжать маленькие красные символы. Не буквы, а именно символы. – Простите, что медленно, но я в визуал давно не входил, – негромко проговорил Пятый. – Я постарался приблизить к вашим операционным системам… насколько это было возможно… Просто мы не используем символьный шрифт, а наш расшифровывается так себе… – И какой же шрифт принят у вас? – Саша сделал ударение на слове «вас». – Эмоциональный и… чёрт, не переводится… – Ты ещё скажи – аналога нет, – отгрызнулась Валентина. – Сколько ты лет этим меня мучил – не передать. – Да ладно вам. Саша, поймите, у нас нет таких понятий, как у вас. Основа другая. Любая информационная система, в теории, может быть как-то изменена. Только подход к изменению можно найти разный. Можно сесть за клавиатуру и поломать себе голову, как это делаете вы. А можно пропустить информацию через себя самого. Почувствовать её. Осмыслить. Так это делаем мы. – Но когда я сижу за монитором, я же делаю то же самое… – Но болью в душе этот процесс у вас не отзывается. Или не болью, а радостью. Или страхом. Или смехом. Редко – равнодушием. Хотя и это бывает, признаюсь. – Интересно, конечно. Но я так и не понял, что делают с компьютером… Пятый положил руку себе на шею. – Просто ставят, вот сюда. Не пугает? – Это опасно? – спросил Саша напрямую. – Не опаснее, чем выпить чашку чая, – ответил Пятый. – Лена пользовалась детектором в своё время. Лен, ты ещё жива? – Пока да, – ответила та со смехом. – Слушай, поставь мне сейчас, а то потом Серёжка придёт, может испугаться. – Ему тоже придётся ставить, – вздохнул Пятый. – Всем. Кстати, ваша виртуальность – это ничто по сравнению с пространством Скивет. Если захотите, то сегодня прогуляетесь… там интересно. – Похоже на Диптаун? – кинул пробный камень Саша. – Да знаем мы вашу литературу, знаем. Читали. Нет, не похоже. Интереснее. Гораздо. Сами увидите. Только никто из этого культа не делает, все давно привыкли. Молодёжь развлекается, старики работают… Просто есть Окист, есть поселения. Есть транспорт. Есть любовь. Есть семьи. И есть Скивет. Как ваше телевидение. Обыденность. И никто не боится «срастись с машиной». Все давно срослись и считают это нормой жизни. – Хватит грузить, – попросила Лена. – Надоел. Пойдём, поможешь на стол накрыть… Сколько ещё времени есть? – Часа полтора, потом надо отчаливать. Лен, присядь-ка на секунду, я поставлю тебе, чтобы потом не возиться… ага, всё. Свободна. – И что? – спросил Саша. – Уже всё? Так быстро?… – Конечно, – удивилась Лена. – Это просто. А потом даже хорошо… не стареешь. Ну, или почти не стареешь. – Каким образом? – удивился Саша. – Детектор – штука очень умная, – объяснил Пятый. Увидев, что поход в комнату пока откладывается, он снова закурил и сел на прежнее место. – Одна из функций – геронтологическая. – За счёт чего? – Обновление клеток не прекращается. Восстанавливаются нейронные связи. Спаренные органы изменяют режим работы… очень много параметров, все сходу не перечислишь. – Слушай, ты какую сигарету по счёту куришь? – ехидно спросила Валентина. – Шестую, – ответил он. – Кстати, лёгкие от никотина тоже очищаются. Так что курить можно сколько влезет. – Интересно, – неуверенно произнёс Саша. Его всё ещё терзали сомнения, но соблазн был слишком велик, и Саша понял, что его не перебороть. Такое бывает раз в жизни… какое там, в жизни! Раз в сто лет такое случается, а может, и ещё реже. – Я согласен, ставьте. Или как там у вас это называется. – Название роли не играет, – ответил Пятый. – Спиной повернитесь. Саша ожидал, что в процессе установки он непременно что-то должен почувствовать – жжение, боль, неудобство. На самом деле всё оказалось гораздо проще – секундное давление, причём весьма слабое. И ничего более. – Всё, – ответил Дзеди. – Теперь полчаса на адаптацию. И порядок. – Ты мне тогда… когда свой отдал… ни минуты на адаптацию не оставил, – заметила Лена. – Все вы, мужики, одинаковые. – Тебе тогда нужно было только из дома попасть по назначению. Да и времени особо не было – только и думали, успеем или нет, – ответил Пятый. – А тут человеку хочется и по Скивету прошвырнуться, и на катере полетать… наверное. Вы умеете летать? Саша опешил. Вопрос был задан настолько небрежно, что можно было слегка обалдеть. Таким тоном обычно спрашивают – ты пьёшь пиво? – Пью, – ответил Дзеди. – Только редко. Если есть желание перейти на «ты» – я не возражаю. Мне так привычнее. Все эти «вы»… – А так же «мы», а так же «бы», а так же «хны», – довершил Лин. – Вы народ уморите голодом, изверги! Лен, тащи, жрать охота. – Сам тащи, командир нашелся. Вот сейчас я как позову мужа, да как попрошу ему напомнить про «тим» номер восемь… – Не смешно, – Лин отвернулся. – А даже наоборот. Ладно, давай, что там нести нужно. – Саша, будьте любезны, захватите вон ту корзинку с хлебом… а, вы уже на «ты», – понял Лин. – Быстро работаешь. Завоёвываешь доверие, не иначе. Втираешься. – Лин, тебе не горячо? – ласково спросил Пятый. – Иди, родной, а то ещё обожжешься. Иди, иди, чего уставился. – Обижают, – пожаловался Лин. – Со всех сторон. Обложили. У, звери… Он вышел. Саша с недоумением посмотрел на Пятого. Тот пожал плечами и посоветовал: – Это Лин, привыкай. Его не переделаешь. Многие пытались, но результат был всегда отрицательный. Если не сказать больше. – Но вы… то есть ты, его ничем не обидел? – Его?! Да он сам, кого хочешь… ладно, пошли, люди ждут. За столом все сидели преимущественно молча – говорить не хотелось. Молчали подавленные и напуганные свалившимися на них сведениями Игорь Юрьевич и Стас. Молчал Саша, старательно прислушивающийся к новым ощущениям, но пока что ничего не заметивший. Молчали девушки, которые поняли, что невинная поначалу игра в сыщиков вылилась во что-то странное и страшное. Молчал ничего не понимающий в происходящем Серёжка. Тихо переговаривалась группа «стариков», как их про себя окрестил Игорь Юрьевич – Валентина Николаевна, Олег Петрович, её муж, Юра, Елена и Лин. Дзеди, он же Пятый, сидел в одиночестве – беседа не привлекала, он задумчиво крошил печенье на блюдце, выражение лица из-за очков было не разобрать. Первым молчание нарушил Лин. – Так, люди, – сказал он, поднимаясь. – Все, кто хотел, поели, все, кто не хотел есть, имели возможность посидеть и вдосталь подумать о своей горькой участи. Подолью масла в огонь – ваша горькая участь набирает обороты. Сейчас вам всем… тем, кому ещё не поставили, поставят детекторы. Для особо одарённых – это такие компьютеры. Пока Дзеди ставит, я буду говорить, что мы делаем далее… Так, никому не бояться и сидеть спокойно слушать. Через полчаса мы организованной толпой двигаем на Окист… Марьяна, не бойтесь, оно вас не укусит, оно просто так выглядит. Больно? – Да нет, – девушка потрогала свою шею. – А где?… – Уже нигде, – ответил Лин. – После одного… прецедента… они стали поставлять Дому трансформирующийся вариант. Прежний, как показала практика, можно самостоятельно выдрать из шеи… то есть было можно. Теперь – облом. Так, на чём я?… А, вспомнил. Значит, выходим на Холме, мы подгоним пару катеров, так как в одни мы все не влезем, да и не на этих же развалюхах ехать… и побыстрее это. Минут через пятнадцать будем Дома… – Тут-то нам и влетит, – заметил Пятый. – Это точно. Ничего, потерпим. Там… состоится, так сказать, основная часть беседы. В краткой предварительной части могу сказать лишь то, что вам придётся с недельку там пожить, ну и… поговорить кое с кем. О том, что тут происходило в последние месяцы. Можете отнестись к этому, как к весёлому приключению на свою голову. Прошу поверить, что там вам плохо не будет. Обещаю. – Скучно тоже не будет, – в тон ему сказал Пятый. – Это могу пообещать вам я. Если где появляется Лин – скука вокруг просто вымирает. – Слушай, родной, я тут сейчас не шутки шучу, – сказал Лин хмуро. – Так, детекторы у всех? Хорошо. Теперь закройте глаза и хором повторяйте за мной – я хочу поскорее перенестись на Великий холм… Те, кто в состоянии прыгать, могут чуть-чуть подпрыгнуть… давайте, давайте! Хором. Кое-кто нестройно повторил. – А фигу! – торжественно ответил Лин. – Разбежались, понимаешь. Распрыгались тут. Это всё делается по-другому, так что я разрешаю всем открыть глаза. И заранее попрошу не бить меня больно по голове… – Так это что?… – спросил Стас. Он уже понял, что его накололи, но признаваться себе в этом не хотел. Остальные стали сначала неуверенно, а потом всё свободнее смеяться – отпустило, наконец, напряжение. – Это рыжий, – объяснил Пятый. – Я предупреждал, а вы не поняли. – Теперь поняли, – ответила Марьяна. – Ну, погодите вы все у меня… – Можно на «ты», – галантно предложил Лин. – Я не обижусь. – Я пойду покурю, пока есть время, – сказал Пятый. – И катер домой пошлю. Хорошо? – Хорошо, – ответила за всех Валентина Николаевна. – Слушай, ты не помнишь, в тот раз мы на чём таком в горах катались?… – Я откуда знаю, – ответил Пятый. – Я с вами не был. – Это же ты привёз тогда эту штуку… типа лыж для глубокого снега… – Точно, я! – Пятый тряхнул головой. – Вот, память… а что? – Дай нам такую, покататься там. Если это не дорого. Можно? – Да о чём речь… – начал Лин, но его перебил Пятый: – Всё можно, тем более, что у нас кредит… который мы не используем. – Вот хорошо. А то, чувствую, мы там застрянем у вас, – покачала головой Валентина Николаевна. – Это не страшно, – заверил её Лин. – Скучно там не будет, обещаю. Саша, тебе, вроде, раньше всех детектор сунули? Значит, я память ещё не потерял. Это радует. Попробуй сделать такую штуку – шепотом скажи слово «иролт». Потом закрой глаза и уже по-русски скажи «разъяснения». – Это что – очередной прикол? – поинтересовался Саша. – Нет, это настройка детектора под тебя. Хочешь – хоть виндовский интерфейс поставь, если надо. И ещё, это уже всех касается. Когда прибудем на место – пользуйтесь детекторами, если что не понятно. Просто приказывайте – пояснить, дать информацию, рассказать… как вам удобно. Устройство подцепится к общей сети и выдаст всё, что вам нужно. Понятно? – К Скивет? – спросил Саша. – Именно, – ответил Лин. – Оно, собственно, уже подцепилось… или подцепились, не важно. Но – через наш канал, а он у нас… несколько ограниченный. Вернее, служебный. – У меня что-то в глазах двоиться, – пожаловался Саша. – Эй, ну что за шутки такие дурацкие!… – Ты глаза-то закрой, – посоветовал Лин. – Ему же надо куда-то проецировать изображение. А если некуда, то он… – А… понятно… Ого, вот это класс!… Сейчас… это мы вот так, а это вот… ну ни фига себе!… – Дорвался, – сказал Лин. – Саша, тебе пока нужна только панель управления. И всё. Две кнопочки – вход и выход. У тебя в мозгах есть, конечно, и оперативная память и постоянная, но мерить её в мегабайтах просто глупо, тем более, что эта величина – нестабильная. – Как это – нестабильная? – Это смотря сколько выпьешь… Так, теперь все дружненько настраиваемся, отбираем у Дзеди сигарету и топаем – время поджимает. – Девочки, помогите мне с посудой, – попросила Лена. Марьяна и Женька последовали за ней с удовольствием – хоть какое-то занятие. Пятого с кухни выгнали в два счёта – стоило только предложить ему вытирать тарелки, он моментально ушёл, сославшись на то, что ему срочно нужно о чём-то поговорить с Игорем Юрьевичем. – Обалдеть можно, – призналась Марьяна. – Если это – пришельцы, то я тогда не знаю, кто я… – Да ладно! – отмахнулась Лена. – Вы ещё нормально с ними познакомились, другим похуже приходилось. Той же Валентине. Или мне. Они хорошие ребята, странноватые правда, но – специфика, ничего не поделаешь. Я вот только что-то никак не пойму, из-за чего такая спешка. И такие нервы. – Вы тоже нервничаете? – спросила Женька. – А как же! Серёжку, естественно, Лин посадит за пульт при первой же возможности, а я боюсь… Лётчики недоделанные. Но это так, мелочи, а на самом деле я боюсь прежде всего потому, что они приехали вдвоём, и что они… – Да кто они такие, в конце-то концов? – спросила Марьяна. – Сложно объяснить, – сказала Лена. – Называется это все – Сефес, а чем они на самом деле занимаются?… Кто их разберет. – Кто это – Сефес? – Что-то типа… – Лена нахмурилась, вспоминая, – представители одной из организующих структур… как там Дзеди говорил? Чёрт, забыла… – Это неважно, потом расскажу, – Дзеди вошёл в кухню. – Посуду помыли? Тогда пошли, почти все уже на месте, вас только ждём. Лето. Сухое, жаркое лето. Белёсое небо где-то неимоверно высоко. Вокруг, на сколько хватает глаз – высохшая рыжая степь, расчерченная тонкими разноцветными нитями дорог. Огромный холм, покрытый прямоугольными блоками двухметровой высоты, два катера – тех самых подсолнечных семечка. И ничего более. Ни людей, ни машин. – Пошли, – сказал Лин. – А то взмокнем. – Взмокнешь ты в форме, как же, – съязвил Дзеди. – Так я не о себе забочусь… В катерах было прохладно. Распределились таким образом – с Лином сели Женька, Марьяна, Стас, Саша и Серёжка, которому было обещано «дать полетать». С Дзеди – Игорь Юрьевич со Светланой, всё ещё хранящей молчание, Валентина Николаевна, её муж и Юра с Леной. – Ну как, прокатить или спокойно дойдём? – спросил Дзеди. – Прокати немного, – попросил Юра. – Я высоты боюсь, – впервые подала голос Светлана. Почти до самого «отъезда» она просидела в машине на улице. – Это не самолёт, – обиженно сказал Дзеди. – У него крыльев, чтобы было за счёт чего падать, нет и не предвидится. – Ага, это не самолёт, а самосвал, – парировал Лин. – Отключись от нас, пожалуйста, – попросил Дзеди. – Дома набалуешься. – …а посмотреть можно, что внизу? – спросил Игорь Юрьевич. – Ничего интересного, степь, – пожал плечами Дзеди. – Смотрите, если хотите. – А как? – А детектор я кому ставил? Скажите – катер, пояснения, – Дзеди повернулся к ним вместе с креслом. – Странные люди… – А я его не уроню? Вдруг скажу чего-нибудь не то, и он тогда… – Но это же не ваш катер, а мой. Вы им управлять при всём желании не сможете. Вы можете меня попросить открыть глаза, к примеру, но пошевелить пальцем моей руки без моего ведома вам не под силу. Это понятно? – Ну, в принципе… так, хорошо… угу… – А, ладно, Бог с вами. Мы быстрее прилетим, чем вы окно откроете, – сжалился Дзеди. – Смотрите. Степь кончилась. Теперь под катером проносились пологие холмы, покрытые лесом, иногда встречались скальные выступы. Впереди виднелись горы, оба катера, судя по всему, направлялись именно к ним. – Пятый, ну чего они там вытворяют?… – жалобно спросила Лена. Второй катер мотало, как пьяный, он то падал вниз, то свечкой взлетал вверх. – Что там происходит? – Лин обещал дать полетать. Я так полагаю, что летают по очереди, – предположил Дзеди. – Вы сказали, что чужой человек на этой штуке летать не сможет, – заметил следователь. – Так они через Лина это делают. Все команды идут через него, иначе бы они давно в землю зарылись… – Ты умеешь успокоить, – медленно проговорила Лена. – Ты можешь понять, что там – мой ребёнок?! – Там ещё и Лин, – ответил Дзеди. – Не переживай. Разве он когда-нибудь кому-нибудь что-нибудь плохое сделал? – Да уж… он – и не сделал, как же. Ну, я вам это припомню, изверги! Вот сейчас как дам по башке! Лена хотела было отвесить Пятому затрещину, но тот поймал её руку на полпути и вопросил: – Эй, а я-то тут при чём?! Бить будешь Лина, а не меня. По справедливости. И никак иначе. – Лина я тоже приложу, – пообещала Лена. – Как только – так сразу. – Ну чего ты так волнуешься… вон, видишь, ровно пошёл. Значит, управление уже у рыжего, нам же садиться через минуту. А ты боялась. – Всё хорошо, что хорошо кончается, – со вздохом сказала Лена. – Как пойдём? Через стену по старинке? – С такой оравой?! Нет уж, мы лучше на лифте, как все люди. – Хорошо. …Белая стена уходила, казалось, под самые облака. По идее это должно было показаться странным, необычным, но выяснилось – нет. Скорее – буднично. Народ выгрузился из катеров, сами катера на какую-то секунду осветились синим и медленно поплыли верх. В ангар, пояснил Лин. Чтобы под ногами не мешали. Зачем свет? Но они же пустые… Как всё просто. И, признаться, даже несколько скучновато. «Или это мы до такой степени обалдели от сегодняшних впечатлений? – подумал Саша. – Ну и денёк». Они шли по широкому коридору, светлому, с высоким потолком. В коридоре было прохладно и тихо. И почти что пусто. Изредка проходили какие-то люди, которые не обращали на разношерстную компанию никакого внимания. – Игнорируют, гады, – проворчал Лин недовольно. – А потом из-за дверей смотрят, между прочим. – Зачем это? – поинтересовался Стас. – Как – зачем? Живые Сефес, как-никак. Не каждый день увидишь… – …в таком количестве, – поддакнул Дзеди. – Наши уже тут. Чего сейчас будет… Чует моё сердце, что просто так мы не отделаемся. – А сам-то ты чего хотел, оптимист? – хмыкнул Лин. – Уж не ты ли это всё начал? – А я и не претендую, – ответил Дзеди. – Что будет – то будет. Лифт был, по земным меркам, огромным. Человек пятьдесят в нём бы поместилось. Изнутри лифт выглядел как небольшая арена – идеальная окружность с ярким рисунком по стенам. – Какой идиот ехал? – поморщился Лин, одним движением руки убирая рисунки на стенах. Только сейчас Саша понял, что стены в коридоре, хотя и были светлыми, постоянного цвета не имели. Когда они шли мимо, коридор приспосабливался к проходящим и выдавал нужный оттенок. Как и лифт. Потом выяснилось – так тут везде. А ещё позже выяснилось, что и Лина, и Дзеди это просто бесит. Приехали быстро. Вышли. Коридор, правда, несколько более узкий, тянулся перед ними. Общий фон Саша определил, как салатовый, но точнее понять не смог – конкретного оттенка опять не было. Лин и Дзеди отошли от компании на пару шагов, постояли молча несколько секунд, потом Лин пошёл по коридору прочь, а Дзеди повернулся к людям. – Так, – сказал он. – Это жилой уровень, тут у людей квартиры… ну, как и у вас, сами понимаете. Просьба такая – немножко подождать. Сейчас Лин сходит за Айкис… это наша, как бы сказать… бывшая начальница, вам выделят жильё на время пребывания у нас, откроют кредиты с нашего счёта, чтобы вам было чем платить за то, что… что вам понравится. Сами разберётесь. Что забыл? Ах, да. Есть дома не принято, поэтому придётся или есть как все – в столовых, либо, по желанию, конечно, брать еду домой. Платить за еду не нужно. Если что надо – достаточно вызвать справочную панель и просто спросить. Русский в реестре есть, проблем не будет. Да, вот ещё что. Переоденьтесь. А то вы выглядите… несколько экстравагантно, не сказать больше. Сегодня никаких важных бесед быть не должно… теоретически… но практически… О, Рдес! Фай, Айкис!… Реас, а ведь ещё утром мы, кажется, виделись… Люди, не надо бояться Рауф, хорошо? – Хорошо, – онемевшими губами прошептал Саша. – Как вам угодно… Перед ними стояло трое… мысли Саши спутались. Женщина, на вид лет тридцати, если не меньше, высокая, стройная, темноволосая, одетая в лимонно-желтую блузку и свободные широкие чёрные брюки, приветливо, хотя и несколько настороженно улыбающаяся, а за ней… Вот только тут Саша понял, что всё, прочитанное им раньше о пришельцах и инопланетянах – полная ерунда. Что все «пришельцы», придуманные фантастами и журналистами, были, по сути дела, его земляками, только уродливыми, или страшными, или невероятно красивыми… смотря по обстоятельствам. Кому как надо. А вот те двое, что стояли за спиной женщины… они были чужие. Страшно чужие. Ни плохие, ни хорошие, никакие. Ростом они были среднего имели по две руки, по две ноги, были одеты примерно так же, как Дзеди и Лин, но… даже если не видеть лиц – острые подбородки, выступающие скулы, широко расставленные глаза – можно было по каким-то неуловимым признакам понять, что это – не люди. Впрочем, страха или отвращения эти двое не вызывали. Саше показалось, что они пытаются улыбаться – по-своему, конечно, но… он это почувствовал. И улыбнулся в ответ. – Простите, что я не предупредил, – нерешительно начал Лин, – но сами понимаете… – он виновато развёл руками. – Ничего плохого, – вдруг ответил тот «инопланетянин», которого Дзеди назвал Реасом. Голос у него был на удивление мягкий и тихий. – Лишь стоило нам сказать, но мы могли бы помочь при… – Реас, ты меня уморишь! – ответил Лин. – За столько лет ты так и не научился правильно строить фразы на русском. – Зато я научился, – парировал второй «инопланетянин». – Пойдёмте внутрь, а то здесь… – он замялся на секунду, подыскивая слово. – Здесь не то место, чтобы говорить. – Пошли, – кивнул Дзеди. – Действительно, стоим, как приклеенные, в этом коридоре. Комната, в которой они оказались, имела высокий потолок, три красивой стрельчатой формы окна, тёмно-зелёные стены, казавшиеся бархатными… Площадь её, как определил Саша, была не меньше шестидесяти метров. В центре комнаты стоял совершенно пустой овальный стол, по виду – деревянный, окруженный десятком изящных лёгких стульев. Пол покрывал мягкий ковёр, в точности повторяющий цвет и фактуру стен. – А ничего, – с видом знатока прищурился Лин, оглядывая комнату, – кто делал? – Сама, – гордо ответила Айкис. – Нравится? – Я же сказал – ничего, – ответил Лин. – Вполне подойдёт. По какому случаю это всё? – Да кто-то собирался выйти в отпуск… Садитесь, мы постараемся не особенно затягивать. Я понимаю, что вы устали после дороги, что всем хочется и отдохнуть, и посмотреть, куда попали, но дело – прежде всего. Хорошо? – Да, конечно, – ответил Дзеди. Беседа затянулась до темноты. Поначалу говорил преимущественно Лин, его слушали, спрашивали, но потом, постепенно, к беседе стали подключаться и земляне. Речь пошла преимущественно о тех событиях, которые предшествовали встрече – слежке, непонятных звонках, угрозах. Потом подняли тему предприятий и зависли в ней аж на час – всем хотелось высказаться. Невозмутимые поначалу Рауф, Рдес и Реас, бывшие учителя Дзеди и Лина, тоже распалились и потихонечку вошли в раж – оказывается, и до них каким-то образом дошли слухи о каких-то только для них понятных нарушениях. То есть получалось, что происходящее – нонсенс не только для Земли. Был кем-то задан риторический вопрос «что делать», но его тут же отмели, как несостоятельный и ненужный. Лин сказал, что он примерно представляет себе, что нужно делать, но… боится, что остальные не одобрят. На него шикнули. – Так, в общих чертах всё понятно, – сказал Дзеди, когда голоса стихли. – Давайте сейчас разработаем примерный план действий на завтра, и, наверное, разойдёмся. Кстати, никто не возражает, если я на несколько минут выйду?… Он резко поднялся и быстро пошёл к двери. Лин проводил его взглядом, прищурился, посмотрел на Реаса. Их взгляды на секунду встретились, Лин тоже встал и, не говоря ни слова, покинул комнату. Ещё через минуту Рдес и Реас синхронно встали. – Просим нас простить, мы на секунду, – сказал Рдес. В коридоре, слабо освещённом по позднему времени, стоял Дзеди, а напротив него – Лин. Дзеди стоял очень прямо, вытянувшись в струну, напряженный и собранный. Лин подошёл к нему и тряхнул за плечи. – Давай сюда сетку, – прошептал он. – Ты не справишься один, я же вижу… – Нет… я сам… – Не дури! Давай, кому говорю… вот, говорил же! В коридор вышли учителя. Им и видеть ничего не надо было, они всё поняли с самого начала. – Дзеди, схему на визуал, – потребовал Рдес. – Работаем. Из-за головы Дзеди метнулось и опустилось вниз, прямо на них, вишнёвое мутное облако. Раздался тихий, на пределе слышимости, звон – словно кто-то провёл по хрустальному бокалу лезвием ножа… и вишнёвое облако стало разрастаться, дробиться, заполнять собой пространство. Вскоре оно скрыло под собой четыре неподвижно стоящие фигуры. – Выдели, – приказал Реас. Одна-единственная светящаяся точка. Яркий фиолетовый огонёк на фоне вишнёвого пепла. Изнутри было видно, что «пепел» имеет сложную и красивую структуру – множество шестигранных ячеек, большие построены из маленьких. На самом деле и облако тоже имело форму ячейки. Потухшей, спящей. Но в одном-единственном месте – проснувшейся. Или, что вернее, не засыпавшей. Один из углов маленькой ячейки. Низшего звена в этой сложнейшей структуре. Огонёк погас, тихо свернулся и занял свою позицию. Облако стало уменьшаться, оно таяло и через несколько секунд исчезло. Остались только четыре неподвижные фигуры. Лин какой-то вихляющей развязной походкой подошёл к Дзеди, и вдруг с размаху ударил его кулаком в лицо. Потом развернулся на каблуках и той же походкой отправился к комнате, в которой были все остальные. Рдес и Реас несколько секунд стояли неподвижно, потом обменялись быстрыми взглядами и разошлись в разные стороны – Реас ушёл за Лином, Рдес просто шагнул в ближайшую к нему стену. Дзеди остался в коридоре один. С минуту он простоял, прислонившись к стене, потом сплюнул на пол, тяжело вздохнул и тоже вошёл в стену – идти домой пешком у него не было ни малейшего желания. – Давай зайдём, – предложила Айкис, – не надо ничего бояться. – О, Господи… Да я не боюсь, просто неудобно как-то, – ответил Саша. – Ночь же… – Ничего страшного. Ночь – штука длинная, – ответила Айкис. Они стояли в коридоре подле входа в квартиру, принадлежащую, по словам Айкис, Дзеди. Все, кроме них, отправились кататься – Айкис вызвала каких-то своих помощников, которые сказали, что могут организовать небольшую ознакомительную экскурсию. Марьяна, увидев, что Саша не едет, поначалу заупрямилась, но Айкис отвела её в сторонку, о чём-то с ней пошепталась – и вот теперь он и Айкис стоят перед входом в эту квартиру, а Марьяна с компанией летает над какими-то горами… Эстен, что ли?… в обществе всей честной компании. Айкис подошла к двери и та послушно разошлась в стороны. – Пойдём, – позвала она. – Если бы он не захотел нас впустить, дверь просто не открылась бы. Эта комната разительно отличалась от комнаты Айкис. Низкий потолок, синие, с бежевыми вкраплениями, стены, одно длинное окно. Света почти не было – только над креслом хозяина две слабенькие лампочки, да один маленький огонёк, лениво ползущий по стене. Мебели мало – большое кресло, в котором сидел сам Дзеди, пара кресел поменьше и полегче, стоящих неподалёку от большого… стеллаж то ли с книгами, то ли ещё с чем, в углу узкая кровать. И всё. Обстановка унылая и более чем спартанская. Сам Дзеди, прикрыв глаза, сидел в большом кресле, на коленях у него лежала обложкой вверх какая-то книга в белом переплёте. Когда они подошли, он произнёс, не открывая глаз: – Ю таи оргеса, Айк… эпре… – Хи?… – ответила Айкис, придвигая кресло и садясь рядом с ним. – А рие?… Зи лефеп фа, Дзеди… Ю ормое таирто ски? – Фа ски, – согласился он. – Саша, проходите, садитесь. Не стойте в дверях. – Хорошо, – Саша помедлил. – Прости, что мы так поздно. – Ничего, всё в порядке, – ответил Дзеди. – Садись, вон кресло… Саша подошёл ближе, придвинул кресло и покорно сел. Первый раз за это время он увидел Дзеди без этих дурацких очков и понял, что сильно переоценил своих новых знакомых, приписывая им какие-то сверхъестественные способности. Перед ним сидел страшно уставший человек. Воспалённые, покрасневшие веки, тёмные круги под ввалившимися глазами, руки, безвольно лежащие на коленях… во всей позе проглядывала даже не усталость, а какая-то обреченность. Дзеди открыл глаза, посмотрел сначала на Айкис, потом на Сашу и слабо улыбнулся. – Жалкое зрелище, да? – спросил он. – А вы-то невесть что подумали… Айк, слушай, принеси мне зуб, пожалуйста. Четвёртый, правый верхний. – Принеси тебе – что? – не поняла Айкис. – Зуб? Зачем?! – Мне Лин в коридоре выбил зуб, – просто сказал Дзеди. – А ждать неделю неохота… – Тебе – что?… – Мне. Лин. В коридоре. Выбил. Зуб, – раздельно ответил Дзеди. – Неужели непонятно? А ждать, пока вырастет новый, я не хочу. Мне лень. И дойти до твоего запасника я сейчас не смогу. Так что пока лунка свежая… – Он что – так на тебя рассердился? – спросила Айкис. – Нет, он за меня испугался, – ответил Дзеди. Книга поехала по его колену вниз, Айкис подхватила её, секунду подержала в руке и прицельно метнула в сторону стеллажа. Саша с изумлением увидел, что книга закрылась прямо в полёте и сама встала на место. – Средство для лентяев, – поморщилась Айкис. – Ладно, посидите пока. Я быстро. Цвет какой? – Да любой, всё равно прокурю, – ответил Дзеди, снова закрывая глаза. – Давай базовый… Айкис подошла к стеллажу, помедлила какую-то долю секунды и шагнула сквозь стену. – Никак не привыкну к этим фокусам, – пожаловался Саша. – Прямо мороз по коже от них. Я до сих пор не могу придти в себя после того, как мы… – Ерунда, – ответил Дзеди. – Дня через три пройдёт. Она ещё не вернулась? – Да нет пока, а что? – Только то, что она долго возится. Зуб – это три секунды. Они же стандартные, их даже подбирать не надо… В комнату вошла Айкис. Уже нормально, через дверь. – Вроде ничего, – сказала она, рассматривая на свет зуб, запаянный во что-то типа маленького мешочка, заполненного прозрачным гелем. – Открой рот. – Я сам, – ответил Дзеди. – Нервных просят не смотреть. Саша отвернулся. Когда он повернулся, Айкис придирчиво всматривалась в улыбку Дзеди. На Сашин взгляд, этот зуб словно всю жизнь прожил в этой десне, но Айкис сказала брезгливо: – Угол не тот, и цвет тоже не подходит. Впрочем, дело твоё. Так, с этим всё. Теперь снимай рубашку и одень вот это. Она кинула Дзеди на колени что-то прозрачное и невесомое, Саша не понял, что. Дзеди, как выяснилось, тоже. – Это ещё что за бред? – спросил он, приподнимая двумя пальцами прозрачную плёнку. – Для чего мне это нужно? – Это дублёр. На всякий случай. – На какой? – А я откуда знаю, – развела руками Айкис. – Тебе виднее. – Совсем хорошо!… Он хотя бы с привязкой? – Держи карман, дам я тебе с привязкой. Он автономный. И не вздумай возражать. – Ладно, Айк, – он покорно встал и сбросил свою черную рубашку. Саша с трудом удержался от изумлённого вздоха – он не ожидал такое увидеть. Десятки старых, давным-давно заживших шрамов, больших и маленьких. Везде – на груди, на руках, на шее… Господи, да кем надо быть, чтобы подобное вынести?… Сашу передёрнуло от отвращения и, одновременно – от жалости. Он на секунду представил себе малую толику того, что могло причинить такие раны и зажмурился. – Да, на третьем предприятии было несколько… сложновато выжить, – ответил Дзеди его мыслям. – Но мы с Лином выжили. Это тебя удивляет? – Так это всё – там? – спросил Саша. – Там, где мы были?! – Ты что – глухой? – Дзеди зябко передёрнул худыми плечами, поморщился. – Я про это ещё там и сказал. Прямо на месте. Айк, посмотри его уши, пожалуйста. – Дублёра одень, – приказала та. – Развыступался… Дзеди одел – точно так же, как одевают майку или футболку. В тот же момент его словно ударило изнутри – коротко, но явно болезненно. Он вздрогнул, резко вздохнул. Прозрачной маечки на нём уже не было – она мгновенно всосалась в кожу и исчезла. – Ну, Айк, – процедил он, немного опомнившись. – Ещё одна такая шутка – и я больше вообще сюда не приеду, понятно? – Не пугай. Приедешь. Терминал ему, на русском. Пусть почитает. – Всё хорошо, – Дзеди смахнул не успевший раскрыться терминал ладонью, и тот послушно растаял. – Не создавай проблем там, где их нет. – Не создавай… дурак ты всё-таки, хотя и умный. Ладно, проехали. Вы сегодня ужинали или нет? – Я – нет, – признался Саша, которому давно хотелось есть. В гостях у Лены и Юры он постеснялся налегать на еду, неудобно было. Потом – дорога, разговоры, новости… какие тут ужины. – Дзеди? – Я обедал, – ответил тот, садясь обратно в кресло. Он уже успел надеть рубашку и стащить со стеллажа какую-то другую книгу. – У Лены. – Саша, скажи мне, пожалуйста, он не врёт? – спросила Айкис. – Ну, если считать обедом ту половину печенья, которую он успел раскрошить в тарелку – то да, – осторожно ответил Саша. – Откуда я могу точно знать… может, им есть не нужно… – Вот этот именно так и считает, что ненужно. Тогда я схожу за едой, а вы тут пока посидите. Кстати, кто что пьёт? – Водки возьми, – попросил Дзеди. – Ну и… можно какого-нибудь местного пойла, для поднятия тонуса. – Мне, в принципе, всё равно, – ответил Саша. – Конечно, от пива я бы не отказался, но раз его нет… – Почему – нет? – искренне удивилась Айкис. – Есть, и разное… В Акиме, кстати, сейчас полторы сотни сортов. – Волшебный блок какой-то, – пробормотал Дзеди. – Сто с лишним лет прошло, а они как-то исхитряются держать марку. Ещё тогда… помнишь, Айк, как мы с Лином в молодости пили… причём преимущественно делали заказы в Аким. А Борней существует или – всё? – Французы? Да куда они денутся, есть, конечно. Ты что-то оттуда хочешь? – Да ничего я не хочу, – признался Дзеди. – Выпить я хочу… сильно. Просто мне это нужно… ты же понимаешь… – С вами научишься… понимать, – вздохнула Айкис. – Саша, я предупреждаю сразу, тут у нас мясо никто не ест, это не только не принято, это противозаконно и… долго рассказывать, почему это нельзя, но – нельзя. Ты не волнуйся, голодным не останешься, да и трезвым, наверное, тоже… Если успеешь перехватить бутылку до того, как… – Айк, может, ты лекцию прочтёшь за ужином? – жалобно спросил Дзеди. – Есть-то хочется. Айкис вышла. Двери за ней закрылись. – А почему нельзя есть мясо? – спросил Саша. – Детектор можно сбить, это же белок высокой организации… да ещё совсем недавно этот белок был живым. Поэтому. И ещё потому, что просто противно, – ответил Дзеди. – Что-то они все за меня сегодня боятся. И начинают усердствовать. Один – зуб вышиб, другая – дрянь какую-то заставила надеть. Не дай Бог, ещё и кто третий придёт – помочь ночку скоротать. – Ждал третьего – а пришёл первый, – через стену в комнату ввалился Лин, одетый в некое подобие махрового халата и широкие штаны. Волосы у него были влажными. – Ты не очень сильно рассердился из-за зуба? – Рассердился один такой, – процедил Дзеди. – Да что толку… Вставил уже. – Пятый, прости, а? – попросил Лин. Придвинул кресло, сел, запахнул разошедшийся на груди халат – Саша успел заметить, что Лин был изуродован ничуть не меньше, чем его друг. – Я… – Рыжий, перестань!… Я бы тебя за такое тоже треснул. Но – ногой по заду. Я обещаю, что больше этого не повториться, но тут ситуация сложилась критическая, я не мог упустить из вида эту цепочку ни на секунду. – Это я понял. Я только не понял, как ты сумел всех нас наколоть, да так ловко, что мы ничего не заподозрили. Даже старики… чего обо мне-то говорить. Ты её свернул, что ли? – Ну вот ещё. Просто наложил на время контроля старый образ, спящий… и всё. – Прости, эта сетка не из нашего сектора, – заметил Лин. – Да, не из нашего. Соприкасается с нашим. Я её временно взял. Кстати, с разрешения. Через год – отдам. Но… – Что – но? – хмуро спросил Лин. – Но отдавать не хочу. Жалко. – Всех тебе жалко. Кроме меня. Вот, Саша, – Лин кивнул на друга, – познакомься. Редкий экземпляр идиота. Это надо было – в статичную схему ввести дополнительный активный элемент! Если бы мы его не загасили, мы имели бы такой расклад – один мёртвый Сефес, скандал на три года вперёд, и, что самое скверное – активированную схему полей эгрегоров, которую затормозить можно только лет за пять, я то и за десять. – А мёртвый – почему? – не понял Саша. – Да потому, что работать со схемой приходится совсем в другом режиме… скажем так, жизнедеятельности. Не совсем физическом. Если бы ты вошёл в схему таким, какой ты сейчас – не протянул бы и минуты. Помер бы от разрыва сердца от перегрузки. После рейса мы… как будто собираемся заново. Схема уходит в пассив, мы восстанавливаем внешние каналы, подлечиваемся, если это нужно. Рейс длится пять лет, за это время устаёшь в любом режиме. А этот рейс… – Лина аж передёрнуло. – Это не рейс, а сумасшедший дом был. – М-да… – протянул Дзеди. – Куда там жонглёру, который жонглирует младенцами! У него бы руки отсохли. – А… что это все означает? – спросил Саша. – Я не понимаю половины того, что вы говорите, но мне интересно. Спрашивать можно? – У меня главный вопрос – где ужин?! – спросил Дзеди. – Лин, может, я схожу, помогу ей донести?… – Идёт, куда денется… Айкис, а что, подносы ещё не изобрели? – спросил Лин. – Помочь надо? – Смотайся в Аким, там ещё одна наша… корзиночка стоит, – Айкис выдвинула прямо из стены стол и сгрузила на него свою ношу. – На всех хватит. – Какая красота!… Сидишь, филонишь, тебя кормят… Как хорошо!… Айк, дай чего-нибудь вкусненького. Что у тебя там есть? – Перебьёшься, – отрезала Айкис. – Саша, вы не поможете? А то от этого разве может быть какой-то толк… Ему лишь бы сожрать. – Ты её больше слушай, – огрызнулся Дзеди, вставая. – Айк, вы кого с кем на этот раз скрестили? Надеюсь, не бананы с яблоками? – Ага, точно, – заметил вернувшийся Лин. – Выглядят как бананы, а по башке бьют, как яблоки… Нет, Айк, что это за извращение такое? – он запустил руку в корзинку с фруктами и вытащил что-то, действительно отдалённо напоминающее помесь банана и яблока. – Попробуешь – поймёшь, – отрезала Айкис. Еда оказалась вкусной, но совершенно незнакомой. Хрустящие снаружи и совершенно воздушные внутри булочки, сдобренные каким-то родственником красного перца, как показалось Саше. Овальные, сужающиеся к верху и расширяющиеся к основанию, глубокие тарелки, в которых лежала слоями горячая смесь из неизвестных овощей (Саша ни за что не догадался бы, что это – овощи, Айкис подсказала), которую полагалось есть двумя деревянными лопаточками с закруглёнными краями. Сыр был очень похож на помесь «рокфора» и «дамталлера» – с громадными дырками и с зелёными прожилками. Нет, это не плесень. Это травы. Свежих овощей тоже было полно – и совершенно обычных, и тех, что Айкис назвала «изменёнными». Дзеди практично поинтересовался, что их этих новых «измененных» годится под водку. Лин намёк понял и через минуту у всех было налито. Саша обратил внимание, что тут были в обиходе предметы «наоборот». Если у нас больше распространены чашечки с узким дном и широким верхом, то тут нормой была посуда с узкой горловиной. И смотрелась она, кстати, весьма недурно. «Интересно, а мыть её трудно?» – подумал Саша. – Легко, – ответил Лин. – Кто же её руками-то моет, скажи на милость? Айк, дай мне вон ту штучку, пожалуйста… – Какую штучку? – не поняла Айкис. – Тут много разных штучек… – Айк, я имею в виду вон ту горячую хрень… просто не помню, как она называется. – А что, есть какая-то разница? – Айкис пододвинула Лину тарелку. – Что-то Саша мало ест, вы не находите? – Нахожу, – ответил Дзеди за всех. Он налил всем водки, приподнял рюмку и предложил: – Давайте за то, что мы все встретились. И, как принято говорить у вас дома, Саша, за знакомство. Ты не стесняйся, поздно уже… – Я рад, – несмело начал Саша, – что я встретил… как бы это так сказать… представителей некой положительной стороны… или формации. Я не знаю, как правильно следует вас называть, но… – он замялся. – Саша, – нежно начал Дзеди, – дорогой, кто тебе сказал, что – положительной? Что вообще такое – положительное, отрицательное?… Может, мы всё же выпьем за знакомство, а потом вы хотя бы немного узнаете о тех, кто сидит с вами за одним столом? Пока ещё никто не был пьян, так, лёгкое подпитие, не более. Картина более чем тривиальная, даже по земным меркам – мало ли кто как и где пьёт? Стол, закуски, еда, беседа, неяркий рассеянный свет, ночь за окном… Всё вроде бы правильно. Вот только как-то странно заблестели глаза у Дзеди, когда Саша упомянул о добре и зле. Пьяно и лихо. Отчаянно. – Да, Саша… Разреши тебе представить – Айкис, ведущий генетик Дома… серийная убийца. Полторы тысячи жизней… я точно сказал, Айк? – Тысяча семьсот, – ответила та. С лица её вдруг разом исчезли все краски. – Без тех восемнадцати, Дзеди… без последней группы. – Теперь – мы. Сефес Энриас, Саша. Экипаж номер 785, стаж сто пять лет. В зоне контроля – на данный момент около трёхсот тысяч объектов. Спроси у Лина – скольких он убил… ну, хотя бы за этот год. Для общего блага. Для той великой силы, которой на самом деле нет. Спроси, сколько жизней на моей совести. Спроси, я разрешаю… вот только ответить не смогу. Потому, что я не считал. Делал то, что умею – и всё. Потому, что так надо. – Но для чего? – спросил Саша онемевшими губами. – Зачем? – Знаешь, есть такое понятие – оптимум. Ни прибавить, ни убавить. Аналогий огромное количество… поскольку на этом принципе держится мироздание. Мы – не хорошие, Саша. Ни плохие, ни хорошие. Мы никакие. Плохой на самом деле тот, кто решил, что действует во благо. Нельзя этого делать, – Дзеди вытащил из пачки сигарету, щёлкнул по ней, сигарета затлела. Он глубоко затянулся, Саша видел, что руки у него дрожат. – Это больно… но нельзя. Понимаешь? – Нет, – честно сказал Саша. – Не понимаю. Я читал об этом, но посмею не согласится. Тут тоже много примеров и аналогий, бесспорно. Может быть, из ребёнка, которого шлёпают на улице, вырастет вор и убийца, если этого не сделать. Но это всё – демагогия и трёп. Конечно, любой взрослый не позволит издеваться… – Саша, ты знаешь, кто такие Сефес? Это хуже, чем ваши прогнозы погоды… потому, что предсказывают со стопроцентной гарантией. Это – наша работа, понимаешь? – Дзеди прищурился, снова затянулся. – Тот самый оптимум. Я тебе объясню на схеме, только ты не стесняйся спрашивать, если что-то будет непонятно. Для меня решить эту схему – доля секунды, даже меньше. Но я пьян. – Хорошо, если что-то не пойму – спрошу, – ответил Саша. – Отлично. Представь себе такой аккуратненький шестигранник… представил? Или нет? – Представил. И что дальше? – Этот шестигранник… скажем так, плавает в воде. Так вот. На каждом углу у него привязано либо грузило, либо воздушный шарик. Просто? – Просто. – Ну вот… просто, сказал тоже… условия задачи такие – у тебя три этих шестигранника, но они… не все должны плавать, понимаешь? Даже не три, ты тоже датый, давай хоть два… – Да ладно, три так три… А грузил и шариков поровну? – спросил Саша. – Не обязательно. Допустим, на одном шестиграннике ты видишь два грузила и четыре шарика. На другом – наоборот. Твои действия? – Ну… отвязать от одного шарики, привязать грузила… тогда один потонет, а второй… – Ага, верно, – вмешался Лин. – Ты ещё скажи, что на третьем – поровну, три на три. И дай определение принципу шести пловцов… – Иди в этот… как его?… Не важно. Ещё чего, принципы всякие… Это правильно. Если три на три, идёт разделение… А ты понял, Саша, о чём мы сейчас говорили? – спросил Дзеди. – Кажется, о шестигранниках, – ответил Саша. – Верно, о них. Вот только каждый шестигранник – это модель эгрегора планетарной системы. Ты своим решением утопить один шестигранников обрёк на очень незавидную судьбу около шестидесяти миллиардов человек. Ну как? Приятно? Или не по себе? – Но я не знал, что… Это невозможно! Ни один человек не может управлять таким количеством людей… – А мы и не управляем. Мы направляем. Некоторые дураки думают, что мы ещё и защищаем… но это бывает очень редко. Кстати, людей гораздо больше. Мы говорили про низший цикл, а есть ещё и высшие… и средние… и промежуточные… и… Лин, ты льёшь водку мимо моего стакана. Нет, опять мимо… Айк, отбери у него бутылку! – Дзеди, что такое высший цикл? – спросил Саша. Он не понимал – всё казалось слишком уж просто… вот только разум, привыкший к логическим построениям, к анализу, эту кажущуюся простоту отвергал. – И вообще… вам же приходилось… топить шестигранники… или нет? – Приходилось, Саша, – ответил Лин. – Даже слишком часто… увы. – Но почему? Ведь можно, наверное, как-то помочь, если есть такая возможность? – Нельзя, – ответил Дзеди. – Пойми… это, конечно, звучит жестоко, но мы вынуждены так поступать, чтобы потом иметь возможность дать кому-то взлететь. Сефес всегда работают парой. Если Лин, к примеру, позволит себе кого-то пожалеть… то я буду вынужден кого-то… м-мм… ты меня понял. Должно соблюдаться равновесие в воздействиях, и воздействия должны разбиваться на действия пары. – Но для чего?… – Если делать это в одиночку, можно сойти с ума. Всё-таки добро и зло есть, и пускать их в себя одновременно – опасно. Да там и так можно свихнуться, если честно. – А сколько этих шестигранников контролируете вы? – спросил Саша. – Десять, двадцать… или меньше? – На данный момент – около трёхсот тысяч. Я же сказал. Не надо делать такие глаза, Саша, тебе что, в школе не говорили, что вселенная бесконечна?… – Я не думал, что кто-то на подобное способен… А для чего это надо? – О, зыбкая почва попалась! – обрадовался Лин. – Ща поплывём! Ну, некоторые считают, что мы вообще не нужны. А? Какого! Спать-то спокойно любят все, а вот как дело доходит до того, что Орин просит для новых кораблик другой… катерок… – Скажи – десяток, другой, – усмехнулась Айкис. – У нас деньги брали… – Вот, как до денег – так шиш. Сразу начинается полемика – а на кой эти Сефес нам вообще нужны. Потом кто-нибудь вспоминает какой-нибудь прецедент с нашим участием – и сразу появляются кораблики, денежки, отпуска… Хорошо! А потом – опять по новой. – Лин, не утрируй. Человек и половины не знает, а ты пугаешь сразу – деньги, отпуска… Да, Саша, у меня маленькая просьба. Называй меня Пятым, это привычнее… и не так официально. – Ладно, – пожал плечами Саша. – Как скажешь. – Лин, налей ещё водки всем, – попросила Айкис. – Бутылка у тебя. – Хорошо… У меня? А как она тут оказалась?… Ладно, сейчас. Нет, всё-таки как здорово! Посидеть, отдохнуть, забыть про всё… – А как вы вообще стали этими… как их? Сефес? – Саша расслабился. Он и сам не понял, что послужило тому причиной – водка ли, откровенность тех, с кем он сейчас эту водку пил… – Это же незнамо кем надо быть, наверное. Так? – Нет, не так, – ответил Дзеди. – Отнюдь. А стали… это долгая история, довольно скучная, к тому же… – Ну уж и скучная, – усмехнулась Айкис. – Страшная, если поточнее. – Это кому как, – покачал головой Лин. – Да и сложно сейчас сказать, что страшнее на самом деле – жить так, как мы жили раньше, или жить так, как мы живём сейчас. Сефес, Сашенька, это такая… организация жизни. Понимаешь? Мы – промежуточное звено между вами всеми и… можно назвать это Богом, если угодно. Бог, он не вмешивается напрямую в твою жизнь, правда? Он не отвечает на твою молитву, в которой ты просишь, чтобы тебе повысили зарплату, ведь так? Но учитывай, что любое воздействие на ментальном уровне – а это именно воздействие, не что иное – всегда входит в структуру эгрегора твоей зоны. И если вас таких, о зарплате молящихся ежедневно, станет много – эгрегор изменится. Зарплаты вам это, конечно, не прибавит, но… ваша зона либо обзаведётся со временем или своим воздушным шариком или грузилом. Так что мы не на сто процентов решаем что-то за кого-то… нет, мы лишь поддерживаем ваши решения. Помогаем им осуществиться. – Но… погоди, Лин, это же… что же это получается?! У нас может быть какой-то шанс, пусть и маленький, а такие как вы имеете право нас всех этого шанса лишить?! – Вы сами себя его лишаете, – ответил Пятый. Он залпом выпил водку, закурил. – Сами. А мы… да, нас довольно часто выставляют в таком свете – добровольные палачи, сорао кории… Это переводится как – осквернители чистых помыслов. Часто. Это до смешного дошло… пару тысяч лет назад Сефес перестали появляться на Рауф, представляешь? Орин – и работа. Орин – база, там мы живём, когда возвращаемся… Тихая планетка, там и учатся, кстати. Мы и сами… давненько это было, а, рыжий? – Да, порядочно, – согласился Лин. – Вас много? – спросил Саша. – Нет, мало, – ответил Лин. Пятому, по все видимости, разговор надоел. – Работают сейчас, кажется, девяносто экипажей, учат… Пятый, сколько стариков работают? Не помнишь? – У них спроси, – посоветовал Пятый. – Пятьдесят пар, по-моему… или нет, меньше уже. – Кстати, иногда случаются попытки идеализировать Сефес, сделать из них некое подобие героев… такое случается после того, например, как несколько пар, объединившись, дают в морду нехорошим соседям. И это бывает. Кто-то молодой и ретивый не в меру, может захотеть отъесть у нас планетку-другую под базу. Такую, как Окист, например. Хорошая планета? – Я её пока не видел, – ответил Саша. – На первый взгляд – да. Хорошая. – Хорошая, хорошая, – заверил Лин. – Не сомневайся. С такими ретивыми разобраться – час времени. А то и меньше. Зато потом появляются шедевры типа той же «Осени в холмах». Трогательные сказочки для чувствительных дам, которым хочется думать, что мы чувствуем так же, как они. – Это не так? – ехидно спросил Саша. Он уже начал что-то понимать, но с выводами не спешил. – Так. Только дамам об этом знать не обязательно. Мало ли, что я такое чувствую, – Пятый зевнул. – Ты сейчас чувствуешь алкогольное опьянение, – заметил Лин. – Да… видел бы тебя сейчас кто… – Саша вон видит. И Айк тоже. И что? Сижу, пью, ем. Хорошо мне. – Хорошо – что хорошо, – рассудительно сказал Лин. – Мне тоже… Саша, вы, кстати, попросите, чтобы вас отпустили погулять… тут интересно. – Поначалу, – тихо сказал Пятый. Веселья у него в голосе уже не было. – Как и везде. А потом становится так же нестерпимо скучно… тоже как везде. – Сам говорил лет пять назад, что можно часами созерцать одну травинку, и это не надоест, – сказала Айкис. – Можно, – ответил Пятый. – Вот я, когда мы из того рейса вернулись, упал мордой в траву, когда из катера вышел, и три часа провалялся, созерцая. И ничего, знаете ли. Не надоело. – А мы его созерцали три часа, – закончил Лин. – И в конце концов он нам надоел. Ну, сами понимаете… – А почему ты упал? – спросил Саша. – На спор, – ответил Пятый. – Рыжий проиграл. Он сказал, что они меня тронут, чтобы сдвинуть с места. А я сказал, что им воспитание не позволит. – И что? – И не тронули. Я оказался прав. Саша оглядел украдкой всю компанию. Да… зрелище… Айкис – ещё ничего, но эти всё-таки странные. Даже после того, как их немного узнаешь. Начинаешь видеть те странности, которые пропускает беглый взгляд. Слишком высокая линия скулы. Лица точёные, тонкие, молодые, но в то же время – виден возраст, причём очень немаленький. Седые до белизны волосы, то ли нарочито нестриженые, то ли… – Да просто лень, – пожал плечами Лин. – Я сколько их не стриг – они всё равно отрастают. А в рейсе стричься – не смешите. Я что – должен подойти вот этому… – он ткнул в Пятого пальцем, – дать ему ножницы в руки и сказать – стриги? Да он же меня в лучшем случае без ушей оставит, а в худшем – без головы. – Лин у нас мастер находить… как у вас говорят – оправдание? – спросила Айкис. – У нас говорили – отмазки, – заметил Пятый. – Как сейчас говорят – не знаю. – Врёшь, – жестко сказал Лин. – Всё ты знаешь. Я тут кое-что понял, пока имел время подумать. Ты сколько отпусков просидел возле третьего предприятия? Пять? Шесть? – Все девять, Лин, – Пятый посмотрел Лину прямо в глаза. На секунду их взгляды пересеклись, а у Саши потемнело в глазах и в ушах появился слабый звон. – А ну прекратите! – выкрикнула Айкис. Саша увидел, что губы её задрожали, лицо осунулось. – Всё видел, да? Я спрашиваю – всё?! – Всё, – Пятый опустил голову. – Прости, Айк… я не хотел про это рассказывать. Она… это не ты. Совсем не ты. Ты несоизмеримо… – Умнее? – закончила за него Айкис с жалкой, вымученной улыбкой. – Ну и что?… Ум и душа – разные вещи, согласись. Душа не знает, что такое… – Айк, не надо, – попросил Лин. – Нет, надо! У меня никогда не было этого дара – любить по-настоящему, самозабвенно, до боли. Никогда! А у неё он есть, этот дар… – Она называет его своим проклятьем, – тихо ответил Пятый. – Страшненькая девочка, вечно сутулая, плохо одетая, мягко говоря, не умная… Вас роднит только одно, Айк. У неё – твои глаза. И всё. Ничего более. – Ты скажи ещё, что ты с ней говорил, – убито сказала Айкис. Смотреть на неё было жалко, казалось, что она вот-вот заплачет. – Один раз, – ответил Пятый. Лин покрутил пальцем у виска. Айкис уронила голову на руки, закрыла лицо ладонями. Саша переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая. – Я позже объясню тебе, Саша, – пообещал Пятый. – А пока доскажу Айк то, что знаю. Её ещё раз прокляли, Айк. Почти все те из двадцати шести, кого она сумела отыскать. Её несколько раз пытались убить… но пока никто не сумел. И то ладно. А она… эта дурочка бродит по миру и ищет… ищет тех, кого ещё не нашла. Старается вспомнить имена, рассказать им о том, что было с ними. Для чего – не знает сама. Своих она чувствует, как – понять не может. Пожалуй, это всё. Прости, Айк. Я не думал, что это всплывёт так быстро. – Да… сказал бы хоть, чем это всё закончится?… И когда?… – Я часто спрашивал об этом. Спрашивал в никуда – когда это всё кончится. Знаешь, когда тащишь ящик через зал, а тебя в это время стегают по ногам, по-хитрому – под коленку, чтобы нога подогнулась, чтобы ты упал… поневоле начнёшь задавать глупые вопросы. Я не знаю, Айк. Я не Сихес. Прости. Вернее, я и сам до сих пор их задаю. Мне по сей день хочется узнать – чем и когда все это кончится… – Хорошо, – тихо откликнулась Айкис. – Я не стану спрашивать… тебя, Дзеди. Но если встречу Сихес, то – не обессудь. Спрошу. – Тебе никто не ответит. – Если бы ты знал, какая это мука… – прошептала Айкис. – Если бы ты только знал… – Я-то как раз знаю, – ещё тише ответил Дзеди. – Уж поверь мне, Айк, я-то знаю. Как это – не ведать, что с тобой будет через минуту, ждать только боли, ни на что не надеется. И, поверь, я не хотел, чтобы тебя наказали… так. – Всё, Дзеди, хватит! – Лин резко поднялся, вслед за ним встала и Айкис. – Вы пока что посидите тут, Саша, а мы пойдём встретим… Только что пришёл вызов, они скоро будут, а комнаты ещё не готовы. Вернее, пойду я, а Лин пойдёт спать. – Спать так спать, – покладисто согласился Лин. Кивнул Пятому и вышел через стену. – Саша, позвольте вас на секунду, – попросила Айкис. Саша поднялся и последовал за ней. Вышли в коридор, отошли на порядочное расстояние от квартиры Дзеди. Несколько секунд она стояла молча, потом заговорила. – Саша, я хотела вас попросить, побудьте с ним, пока я помогу вашим друзьям разобраться с комнатами, – сказала она. – Ладно? – в её голосе послышались умоляющие нотки. – Если вы просите… но зачем? – удивился Саша. – Так положено. А у меня все люди заняты, – ответила Айкис, а Саша вдруг сообразил, что она врёт. – Просто он никого из ваших людей не станет даже слушать, – сказал он. – Так? Или я ошибаюсь? – Чистая правда, – ответила Айкис. – Просто пошлёт куда подальше – и всё. Так и есть. Он и меня не слушает… он спать не ляжет, сядет читать. А вас – просто постесняется… как мне кажется. – Может быть… ладно, я побуду там… Но вы тоже поймите – Марьяна волнуется. Я не имею права её подводить. Морального права. – Только один час, и вас сменю. Или не я, Рдес… это не важно. Я тогда пойду? – Хорошо, – пожал плечами Саша. Айкис, казалось, только того и ждала – её как ветром сдуло. Саша вернулся в комнату Пятого. Тот за это время успел убрать со стола, подвинул кресла к стенам и снова сел так, как сидел тогда, когда они только пришли – откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Только книги на коленях не хватало. – Саш, что это значит? – спросил он, когда Саша вошёл. – Айкис попросила, – ответил Саша. – И что с того? Можно было и отказаться. Я бы не обиделся, – усмехнулся Пятый. – А, впрочем, всё равно… садись, будем ждать. Хочешь – возьми чего-нибудь почитай. – А спать ты не собираешься? Пятый в ответ тихо засмеялся. – Если хочешь, могу для очистки твоей совести закрыть глаза, – ответил он. – Только вряд ли это поможет. Саша, ты когда-нибудь уставал так, чтобы… чтобы уже не хотелось спать, есть, говорить? Бывало? – Всего несколько раз в жизни, – честно признался Саша. – Тогда представь себе, что ты вот так устал, присел отдохнуть… не спать, ни в коем разе, а к тебе полезут друзья и родственники… может, и одного хватит, кстати… с предложением срочно прочитать, например, заметку в газете про то, что масло подорожало. Представил? – Понимаю. Я не буду больше приставать с расспросами. Просто столько всего навалилось… – Я бы не привёз вас всех сюда, если бы для вас это было неважно. Я всё расскажу. Но завтра. Или послезавтра… если сегодня отпустит, и я усну. Ладно? – Да о чём речь… Прости, а можно что-нибудь почитать? Или посмотреть, – поинтересовался Саша, подойдя к стеллажу. – А почему все обложки белые? Это что – библиотека одинаковых книг? – Нет, – ответил Пятый. – Возьми любую. Открыл? – Ой, мама… это что ещё за каракули такие?! – изумлению Саши не было предела. Страницу, казалось, заполняли сплошные пересекающиеся друг с другом линии, в расположении которых не было, на первый взгляд, никакой системы. – Что это такое? – А чёрт его знает… – вяло сказал Пятый. – Дай посмотреть… понятно. Это сборник… тут ты и без выпитого пол-литра не разберёшься. – А что это за… как ты сказал? – Да… мир такой есть. Лин их уродами называет. Кстати, из отрицательных, а вот искусство… Вообще-то у них нет такого понятия – книга, у них литература чисто ассоциативная. Всё вместе – и книга, и картина, и скульптура… этакое смешанное произведение. Я просто для себя кое-что вычленил, что понятнее. Для коллекции. – Ты их что – собираешь? – сил удивляться уже не было. – Можно и так сказать, – Пятый вновь прикрыл глаза, опустился на спинку. Спинка пошла вниз, подлокотники кресла куда-то втянулись, оно немного расширилось… это было уже не кресло, а какая-то помесь кресла и кровати. – Хотя это спорно – кто ещё кого коллекционирует… – Ты там был? – Был. Не только там. Сколько книг – столько миров. – Тут несколько сотен, – Саша посмотрел на стеллаж внимательнее. – Или… – Несколько тысяч, тут только последние… Ты хоть что-то понял из того, что говорила Айк? – Честно сказать, нет, – Саша устало опустился в свободное кресло, подпёр голову рукой. – У неё что – дочь у нас, на Земле? – Если бы. У неё на Земле – она сама. Их так наказали… располовинили души, и… я утрирую, но суть сводится именно к этому. Неужели и когда-нибудь стану Сихес и смогу поступить так?… – жалобно спросил он. – Я не хочу, правда. – Это обязательно – так жить? – прищурился Саша. – Или нет? – Я просто не умею ничего другого. И не сумею никогда. Я знаю. Кто мог подумать!… Два дурака, козла отпущения, двое полукровок, которым даже в праве иметь детей было отказано – теперь Сефес. Женщина, которую тут и поныне называют Реиной Айкис, Королевой Айкис – стукнута мордой об стол так, что уже никогда не станет прежней. Странно видеть, что мир изменился, но ещё более невероятно то, что он, оказывается, менялся с твоим участием. Айк говорит, что её наказали… а может, не её? Может, нас с Лином?… – он говорил тихо, но в голосе его звучала ярость и горечь. – Вот такие вот мы уроды, Саша. Небось не рад, что познакомился? – Пятый в изнеможении откинулся на подушку. – Я пока что не разобрался, – осторожно подбирая слова, заметил Саша. – Сложно понять что-либо за неполный день… Слушай, мне кажется, или ты на самом деле неважно… – О, Господи… терминал. Опять. И опять на русском. Ему. С полной расшифровкой. А мне одеяло… и убрать свет. Да не весь! Ну что за дурацкая система, – пожаловался он. – Тупость какая – убеждать комнату в том, что нужно три лампочки, а не шесть или девять… – Это когда вы летаете? – Мы не летаем. Знаешь, ёж – птица гордая, пока не пнёшь – не полетит. Мы на месте стоим. Иногда мы это место меняем. И всё. А летать… патрули летают, завтра познакомлю с местным. Что-то вроде вашей милиции. – Интересно, есть где-нибудь планеты без ментов? – в пространство поинтересовался Саша. – Может, и есть. Но я пока не встречал… ну, что интересного ты там вычитал? – Пятый приподнялся на локтях, бросил взгляд на полупрозрачный лист, который парил перед Сашей в воздухе. – А что это там такое малиновое? – Это рекомендации. Ты дуба дать не боишься? – Саша ещё раз посмотрел на терминал, потом – вопрошающе – на Пятого. – Я, конечно, понимаю, но… – Я – дуба?! Да что там такое написано?! – Пятый встал, подошёл к Саше и несколько секунд молча разглядывал терминал. Покачал головой, ткнул во что-то пальцем. Малиновая полоска стала немногим уже – и всё. – Да, дела. – И что прикажешь делать? – спросил Саша. – Давай так договоримся. Если я и впрямь… даже говорить неохота… просто позови Айк. Скажи так – детектор, поиск, Айкис, вызов. Дальше она сама разберётся… или сбить настройку, что ли? Справишься, программист? – Извини, не буду и пробовать, – отрицательно покачал головой Саша. – А вообще по тебе не скажешь, что плохо. Хотя то, что ты водку пил – видно. – А вот по тебе не скажешь, что ты пил, – усмехнулся Пятый. Он снова лёг на своё кресло. – Да, Саша. Мы с рыжим – две ходячие развалины… Вот только завтра утром у тебя будет похмелье, а у нас – нет. Потому, что вы – люди, а мы… Мы восстанавливаемся втрое быстрее. А пока потерплю, мне не привыкать. Эх, заснуть бы… – А ты попробуй. Если хочешь, я могу уйти. – Нельзя. Считается, что мы потенциально опасны в момент расхождения со схемой. Что нас положено контролировать. Но если рассудить здраво – много ты наконтролируешь? Что ты вообще можешь увидеть? – Я вижу только то, что Айкис сказала тебе лечь, а ты треплешься со мной. И более ничего, – ответил Саша. – Давай помолчим хоть немного. – Хорошо, – согласился Пятый неожиданно легко. Саша понял, что он всё же опьянел… и не меньше, чем сам Саша, но… – давай… чёрт возьми… давай помолчим… о том, что я помню… – он судорожно вздохнул, дёрнулся. – О том, почему я не могу спать!… о том… – Если надо, позовёшь, – жестко сказал Саша. Он отошёл к стеллажу и стал методично перебирать «книги». Он понял, что хочет найти… и что он непременно это найдёт. Что это должно быть. Просто знал. Пятый отвернулся к стене, набросил на себя одеяло, смолк. Да уж… сумасшедший. Психопат. С персональной летающей тарелкой. Это надо иметь особое везение, чтобы так нарваться. Фантастическое. Нереальное. «Как же это он нас сюда довёз? – изумлённо думал Саша, перебирая книги. – Маразм, но если судить по этой летающей хреновине с буквами, нас сюда притащил живой труп. И что этот труп, между прочим, нам добра желал, не иначе. Хоть и психопат, нас со Стасом выручил… мы бы погибли… а он это знал. И помог. Как сумел. За это спасибо…» – Терминал, – шепотом приказал он. – На русском. Когда пришла Айкис, в комнате было почти совсем темно. Саша, расположившийся в кресле с книжкой на коленях, встал ей навстречу и еле слышно сказал, показав на Пятого: – Пойдёмте отсюда. – Как у тебя получилось? Уговорил? Или он сам? – У нас есть поговорка – долг платежом красен, – ответил Саша. – Скорее всего, случайно поучилось. Где Марьяна? – Тебя дожидается. Спасибо, Саша. – Всё хорошо, что хорошо кончается. Слава Богу… Скажите, Айкис, а у вас что – шизофрению не лечат? – Лечат, – усмехнулась та. – Только тут уже поздно. При всём желании ничего не получится. Да и не шизофрения это, а другое… хотя компонент, как таковой, тоже присутствует. – Вы не боитесь? – полюбопытствовал Саша. – А то, неровен час… – Да нет, что вы. Сами увидите утром, что всё будет нормально. Это так… срыв, вероятно. Вы зря испугались. – Я-то не испугался, но всё-таки он вёл себя совершенно неадекватно. Понимаете? – Саша, если бы вы могли себе хоть частично представить, что они пережили – вы бы не стали так говорить. Дело даже не в страданиях – в ваших концентрационных лагерях люди терпели, возможно, и нечто худшее – а в мере ответственности. Они стали Сефес, кстати, не только совершенно не желая этого, но и являясь противниками самой идеи. Ведь Сефес – это прежде всего право вмешиваться. Это даже не власть – это выше власти. Выше морали. Понимаете? – Не всё, – признался Саша. – Вероятно, какую-то часть. Когда они рассказывали – было ощущение, что понимаю, но… у нас есть хороший анекдот, в котором слепой спрашивает, как выглядит молоко. Ему честно пытаются объяснить, но сами подумайте, что из этого может выйти? Чтобы увидеть молоко, нужно для начала прозреть. Я не могу понять, какой доктрины мирового устройства вы придерживаетесь, какими понятиями оперируете, какие точки соприкосновения мы можем найти для того, чтобы понять друг друга. – Ты хорошо говоришь, – печально улыбнулась Айкис. Кивнула каким-то своим мыслям, а потом добавила: – Всё правильно. Но представь – ты взрослый, умный человек, спокойный, уравновешенный. У тебя всё в порядке. Тебя фактически пригласили в гости, тебе всё объясняют, помогают тебе. А они? Что чувствовали пятеро мальчишек, старшему из которых было двадцать, а младшему – пятнадцать, попав туда, к вам, на Землю? Попав внезапно, не по своей воле… по моей, Саша. Я взяла на себя право казнить и миловать… и что из этого вышло? Горе, страшное горе… для всех. То, что имею сейчас я – лишь малая толика того, что они перенесли. Я расскажу потом подробнее, если ты захочешь. Про это можно прочитать. Никто из этой информации тайны не делает… да и смысла в этом нет. Пожалуйста, всё на виду. Но это – про меня. А про них… Кто-то что-то писал о Дзеди и Лине, кто-то пытался понять то, что понять не возможно, логика пасует перед жестокостью – и моей, и других… у него дома лежит книга, обычная книга, на бумаге. Попроси, может даст. Хотя я её, признаться, ни разу не видела. С меня довольно того, что рассказали они. И хватит. – Так что же там такое было? – с недоумением спросил Саша. – Я, конечно, видел все эти шрамы… не сомневаюсь, что вы смогли бы их убрать за несколько минут? Или нет? – Конечно, смогла бы, – согласилась Айкис. Присела – из стены выскользнула гладкая тонкая пластинка – скамеечка. – Вот только хозяева этого добра с ним расставаться не желают ни за что. Они вообще с медиками не общаются. Даже на Орине. А там это – правило. Лин как-то сказал – сколько проживём, столько проживём. И нечего делать из нас ходячую трагедию. Так что сегодняшний дублер и ваше присутствие – редкая удача. Драться бы он со мной не стал, а вот ушёл бы сразу. Это точно. – Айкис, ещё пара-тройка вопросов. Первый – надолго ли это всё? – Дней десять. По вашей Земле есть какое-то решение, а они хотят его опротестовать. В принципе, ничего криминального, это обычная практика. Потом… что же Лин такое говорил?… А, общая ситуация!… По сектору. Это уже сложнее, масштабы другие, да ещё сколько народу может быть на сектор завязано… я так думаю, что и до Сихес они собираются дойти. Им разрешено – и не такое могут. А последнее… вот это меня сильно настораживает. Кинстрей – это не вкусно. Совсем. А наши по-моему, хотят поговорить и с теми тоже. Этого я бы делать не стала. И не в масштабах дело. – А что такое Кинстрей? – Саша вспомнил Женькин шрифт, насторожился. – Формация… в принципе, ничего плохого я о них сказать не могу… кроме того, что именно их представители руководили тогда проектом, с которым вы так старались разобраться, именно они… чёрт, Саша, это тяжко! Именно из-за них ты сейчас называешь Дзеди шизофреником, и задаёшь глупые вопросы. И именно им Лин и Дзеди очень ловко подложили свинью в восемьдесят шестом году… если это можно так сказать. Отчаяние – это немалая сила. – Это не опасно? – Нет, для Сефес не опасно. Для них, по-моему, вообще ничего не опасно. – Здорово. Хотел бы я пожить хоть немного, чувствуя себя защищённым. Это так редко бывает, – улыбнулся Саша. – Верно. Но всё же лучше жить своей судьбой, чем стать Сефес. Я пойду, посижу там. Рдес попросил. Сказал, что придёт, но позже. – Вот кого я совсем не понимаю, – Саша присел рядом с Айкис. – Мне показалось, что они вообще не заинтересованы ни в чём. Говорили, словно по инерции, да к тому же о том, чего я, к примеру, не понял. – Ой, Саша… знал бы ты, сколько им лет. Они очень старые, и вообще, то, что они с нами говорили – это ненормально. Это нонсенс. Ты знаешь, что все Сефес друг с другом фактически совсем не говорят? – Откуда я могу всё это знать? – в пространство вопросил Саша. Айкис усмехнулась. – Я парень простой, деревенский, понимаете? Вот, приехал к вам из своего захолустья, а тут – на тебе! Прямо космическая опера какая-то. Сефес и катера, джипы и сотовые телефоны, психопаты и серийные убийцы. Не знаю, как остальные, а я немного ошалел, признаться. – Слушай, вот если бы тебя попросили рассказать о том, как вы там живёте, ты с чего бы начал? – Черт его знает… По порядку. Как общество устроено. – А от чего зависит устройство общества, Саша? Не от истории ли? Понимаешь, наши пути – Окиста и Земли – разделились две тысячи лет назад. Мы – земляне… то есть, не мы, а наши предки. Кстати, к вам мы приезжаем, большая часть из нас систематически бывает на Земле… Во время учёбы любой курс включает серию… лекций, по истории. По вашей, между прочим. Я не уверенна, что вы знаете столько же языков, сколько знаю я, а ведь я экспертом не считаюсь. Восемнадцать ваших языков. Половину – столь же хорошо, как русский, остальные похуже. Но всё же наша жизнь очень сильно разнится, поэтому я сейчас даже не буду отнимать ваше время на рассказ. Скажу только, что те ребята, когда попали к вам, знали русский так себе, историю учить, ещё дома, кстати, не желали, но тем не менее объясняться свободно смогли уже через неделю… – В чем же главное отличие, Айкис? Не в том ли, что вы имеете доступ к чужой технологии, не имея, кстати, права её использовать в полной мере, довольствуясь тем, что вам дают ваши… хозяева? – Правильно истолковал какую-то фразу, – тихо сказала Айкис. – Лин сказал: «Они стали поставлять Дому трансформирующийся вариант», – подсказал Саша. – Из этого вывод, что… – А никто и не претендует. Напротив. Только не мы виноваты в том, что две тысячи лет назад группа альтруистов Рауф решила «помочь» Земле. Через эту стадию проходит любой мир, достигший уровня выше среднего. Так хочется быть добрыми, чёрт возьми!… Вас это тоже ждёт. Когда вы поймёте, как устроено всё вокруг, поймёте, к какому циклу вы относитесь сами, выстроите свою первую параллель, поймёте, что вы не одни, что есть те, кто слабее вас… и те, кто сильнее, когда к вам придёт система Сефес, когда вы примите первый ополоумевший экипаж, когда поймёте, что это – чужие, когда… чёрт возьми, когда вы разберётесь – вам очень захочется быть добрыми. Потом это пройдёт. Но отголоски вашей доброты будут идти за вами очень долго. Так и мы идём за Рауф. Почти совсем забытые слуги… которые перестали быть слугами. Но и друзьями не стали. Так… знаете, у вас так собаки при автостоянках живут. Их подкармливают, не дают перегрызться между собой, но… их не любят и не заботятся о них. Не по тому, что они не нужны, а потому, что так не принято. А теперь постарайтесь понять Лина и Пятого. Когда они тут появились, они были такими же отверженными, как и мы все, но – отверженными в кубе. В третьей степени. У нас тут… как бы это так сказать… очень большую роль играют семьи, кланы. Если ты, к примеру, копт, то жениться и выйти замуж можешь только в своём клане. Японцев мало, и что там у них твориться – только их Богу и ведомо. Есть более поздние кланы, они… впрочем, не важно. Важно то, что если ты часть клана – тот поможет. А если нет… – Кто они такие, Айкис? – спросил Саша. – Они не люди, это я уже понял, но откуда они? – Отсюда, Саша. Лин и Пятый – это помесь Рауф и Земли. Совмещенный геном. Полукровки. Дворняжки с автостоянки… Не самый удачный вариант. Моё творение. Айк тоже хотела быть доброй, – она задумалась. – Попробовала. И сделала. До сих пор жалею. – О чём? – не понял Саша. – Это, наверное, сложно… – Совместить не сложно, воспроизвести тоже… технически. Но вот потом довести до работоспособного состояния… Если бы у них только глаза такие были – это было бы хорошо. А что прикажешь с двумя сердцами делать? А лишними костями? Или с недостающими? Воспроизведение – шесть месяцев, обучение и доводка – год. Знаешь, их тогда никто не жалел, – сказала Айкис задумчиво. – А надо было бы. Это даже не рождение, это хуже. Вот тебя не было – и вдруг ты есть. И превосходно знаешь, что раньше… словом, все превосходно обходились. И вот ты, уже фактически взрослый человек, сталкиваешься сразу с кучей проблем – начиная от простейшей адаптации, заканчивая тем, что за спиной у тебя – только власти, а что такое наши власти в сравнении с силой кланов? Смех один. Это, конечно, жестоко было… но они адаптировались. Сумели. Ведь, в принципе, у нас неплохо. Если разобраться. – Айкис, а что вы со вторым сердцем сделали? – Как – что? Ничего. Так и живут, с двумя… Саша, не в этом дело… хотя и в этом тоже. Они почувствовали себя не только слугами без господ, но и, одновременно с этим, брошенными на произвол щенками. Даже не щенками, а котами в собачьей стае. Потом это прошло… и хорошо. Люди перестали на них косо смотреть, привыкли. Они учились, позже получили места в моей лаборатории. Всё было ничего… но всё равно осадок прежнего оставался. Не такие. Чужие. – А по-моему… – начал Саша, но Айкис его остановила: – Да они в большей степени люди, чем все мы, вместе взятые! И ни при чём тут второе сердце, лишний шов на черепе и вертикальные зрачки! Ни при чём! Это они, а не мы, увидев, что вашему миру скоро придут кранты, решили остановить процесс, не имея на это ни права, ни сил! И сумели это сделать. Двое мальчишек, дворняжек, полукровок… да они обычные русские дураки, пример тому – идиотство со схемой. Из-за чего он это сделал? Честь, справедливость, равновесие? Хрен с два! Любит он вашу землю, причём сильно. И боится за неё. Помочь вам хочет. Кретин. Вас вот привёз. Вы бы там у себя долго не прожили, и он это понял. Он добрый. Но только он сам в этом не признается. Так проще… То есть он считает, что ему проще. Может, он и прав. – По-моему, не правы все, – сказал Саша. – Это абсурдно звучит – слуги, господа, какие-то силы… Даже любовь. Вы сказали, что они что-то такое там у нас сделали. Что? – Что?… вошли в резонанс с вашим эгрегором, замкнули на себя контур, а потом… Хотели поступить сообразно своей тогдашней логике и возможностям – покончить с собой и тем самым разрушить эгрегор. – Это действительно могло сработать? – Саша понял не до конца, но решил уточнить позже. – Могло. На время. И, кстати, сработало, но не так, как они планировали, и не до конца. Цепь восстановилась. Не сразу, конечно. Был огромный скандал – ведь ваша планетарная система находится под контролем какого-то экипажа. Кстати, экипаж отнюдь не Рауф, чей-то ещё. Прямое воздействие, выброс, катаклизмы… словом, тихий ужас. Было разбирательство, предложения. Мы про это не знали, конечно, а потом… потом пришли двое Сихес и увезли их с собой. Учиться. И это оказалось правильным решением. По сути дела, от них прежних к тому моменту уже ничего не осталось. – Мне сложно разобраться во всём, что вы говорили, поэтому я спрошу кое-что, если вы не возражаете. Во-первых, вы сказали о полукровках. О совмещённом геноме. Откуда вообще берутся материалы для подобных опытов? – Меня это не касается, да и не спрашивает никто – просто не принято. Вы же не выясняете, какая именно корова дала молоко, которое вы пьёте? – Предположим. Дальше. Что собой представляет эгрегор в вашей трактовке? – То же, что и вашей. Энергетическое отражение социума, его ментальную оболочку. – А если его уничтожить? – Да невозможно его уничтожить хотя бы по той простой причине, что местный демиург этого не допустит. Это первое. А второе – это то, что он сам себя восстановит в полном объёме. Эгрегор можно уничтожить только вместе с социумом… но этого почти никто не делает. – То есть они тогда хотели сделать то, что в принципе невозможно? – Конечно! И мало того, они… они тогда понятия об этом не имели. По их словам, ваш мир их сначала напугал, сильно напугал… а потом они его полюбили. И очень захотели как-то помочь. Снять чужое воздействие. Да и ваших «гостей» они испугались тогда. – Каких гостей? – опешил Саша. – Как это – каких? Вы же содержите базовый лагерь Кинстрей, уже больше ста ваших лет. Вас замедлили раз в пять относительно реального времени, это часто проделывают формации, пользующиеся смешанной энергетикой. Вы очень хорошо на них работаете, им почти что и вмешиваться не надо. А вы не знали? Разве вам до сих пор никто ничего не объяснил?… – Нет, про такое я слышу первый раз, – признался Саша. – Это что же – у нас там захватчики, что ли? Так? – Не совсем. Вас бы не выбрали, будь вы, скажем, такими же интровертами, как нынешний Рауф. Вы сами… прости, что я повторяю Дзеди, но это на самом деле так. Вы сами притянули их – как расу, которую позже можно будет сделать хорошим крепким союзником. С вами никто не хочет воевать, часть ваших достижений, часть открытий – дело Кинстрей. Я не хочу сказать, что это плохо, но… меня это коробит. – Почему? – Я не люблю наглецов. Но ещё больше я не люблю, когда кто-то что-то делает исподтишка. А Кинстрей… для них это самый привычный вариант. У вас там сейчас сидит, самое большее, полтора десятка представителей. Но наворотить успели так, как будто их сто. Или больше. – А почему те же Сефес не вмешались? – спросил Саша. – Насколько я понимаю, они там для этого и есть. – Неправильно. Не для этого. А вмешиваться… вот наши и решили – вмешаться. Во время отпуска. Кинстрей вам дал кое-то, чего не имел права давать – открыл дорогу для… сейчас, я постараюсь перевести… нечто типа грязных энергетических субстанций. Ваша стена – тому примером. Это они имеют право опротестовать. Посмотрим, может у них что и получится. Айкис встала, потянулась. Саша поднялся за нею следом. – Вызывают, – Айкис подняла руку. – Подожди, Саша… Рдес, спасибо, я сейчас подойду. – Айкис, что там происходит? – спросил Саша без обиняков. – Мне как-то не хочется оставаться без столь рьяных защитников. – Догадливый. Иди к Марьяне, доложись, а потом можешь вернуться, если хочешь. По-моему, ты на него действуешь, как снотворное. – А что делает Лин? – спросил Саша осторожно. – Скорее всего пьёт вместе с учителем. Могу спросить, если хочешь. А может, и не пьёт. Не знаю. – Хорошо, я сейчас вернусь. Саша и впрямь вернулся в квартиру к Пятому быстро – уставшая Марьяна попросила оставить «дележку впечатлениями» на утро. Им отвели огромную по земным меркам комнату со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами – от ванны с небольшой бассейн размером, до трансформирующихся стен. Впрочем, осматривать комнату решили завтра, Марьяна легла спать, а Саша, не смотря на усталость, пошёл обратно. В комнате у Пятого было по-прежнему почти совсем темно. Рдес и Пятый сидели друг напротив друга на креслах, причем у Пятого на лице читалось возмущение, Айкис что-то делала с темно-фиолетовой пластиной, лежавшей на столе. – Ну как тут? – спросил Саша, входя. – Да в принципе всё в порядке, – пожала плечами Айкис. – Насколько это возможно. – Айк, спасибо, – тихо проговорил Рдес. – Ты знаешь, как я отношусь к этой паре, и к Дзеди в особенности. – Так, как будто это твоя первая и последняя пара. Ты останешься? – Конечно, – Рдес кивнул, встал и улыбнулся Саше. – По-моему, мой ученик повёл себя с вами некорректно, – заметил он. – Извините. – По-моему, ваш ученик чуть не отдал Богу душу, – жестко сказал Саша. – Я не такой дурак, как может показаться… – Конечно, нет, – заверил его Рдес. – А душу… мы гораздо крепче, чем кажется, да и находимся в… подходящем моменте… – Месте, – поправил Пятый. – Месте, Рдес. Загоняли они тебя, Саша… – Дзеди!… Да скажите же ему кто-нибудь, чтобы он хоть раз в жизни услышал то, что ему учитель сказал! – воскликнул Рдес. – Я это ещё давно говорила. Пятый, не трепи мне нервы, ложись. На тебе не только лица нет, но и… – Хорошо. Я сейчас, наверное, лягу, – Пятый встал с кресла и подошел к окну. – Может быть. – Не совсем правильно – так спать. Стоя у окна, – усмехнулась Айкис. – Саша, у вас есть кто-то, кто вас так же доводит до белого каления? – спросил Пятый. – Есть. Мама. Но она ведь не со зла это делает, а только потому, что она меня любит, – ответил Саша. Он понял, наконец, что тут происходит. И ему нестерпимо захотелось уйти – он знал, что потом будет помнить то, что видел… А этого ему не хочется. Да и зачем?… Для чего?… Чтобы понять, что эти Сефес – самые что ни на есть обычные люди, что им тоже бывает плохо, что они тоже могут напиться?… Саша понял, что видел перед собой двух разных людей – один не позволил ему и Стасу погибнуть, а другой просто из упрямства сейчас спорил с теми, кому была небезразлична его судьба. Даже не из упрямства – это, скорее всего, была такая игра – кто кого. Пока что побеждал Пятый. – Айк, может вы все пойдёте по домам? – ехидно спросил Пятый. – А то я как-то устал. – Ты опять будешь морочить нам всем головы, и сядешь читать. А потом тебе станет плохо. Опять. Ну сколько можно? – Хорошо, я не буду… да хорошо же, я ложусь! Ладно, – он вздохнул, сел в кресло. – Я только одного не пойму – для кого и ради какого праздника устроен этот цирк?… – Ты о чём? – не поняла Айкис. – Какой цирк? – И что это такое? – спросил Рдес. – Это когда куча народу… – начал Пятый, но тут вмешался Саша: – Я понимаю, что это бестактно, но пора спать. Согласны? Отлично. Айкис, я тогда тут ещё немного побуду, хочу выяснить кое-что… вы не возражаете? – Пожалуйста, выясняйте, – кивнула Айкис. – Пойдёмте, Рдес… Они вышли. Саша сел в кресло у стены и, опустив голову на руки, в пространство поинтересовался: – Зачем? – Как это – зачем? – пожал плечами Пятый. – Им это надо. Для того, чтобы они почувствовали, что они нужны. Чтобы Айк смогла убедиться, что её существование не лишено смысла… в отношении меня, разумеется. Чтобы Рдес продолжал считать себя учителем, который любит своего ученика… и ученик понимает это. Так, для очистки их совести. – А тебе это… – Мне ничего не нужно, – безразлично отозвался Пятый. – Уже очень давно. – И никто? – спросил Саша. – Разве что Лин, – подумав, ответил Пятый. – Но только потому, что мы неделимы. Мы по сути – одно и то же. Две половинки одного целого. – А ты вообще что-то чувствуешь? – спросил Саша с ужасом в голосе. – Почти ничего, – Пятый вытащил из какого-то тайничка сигареты, протянул Саше, потом закурил сам. – Зачем мне это? – А что тебе… самому… не знаю, как сказать… вообще нужно? – Ничего, – ответил Пятый. – Может быть, посмотреть на третье предприятие… иногда. Знаешь, это место привлекательно для меня только потому, что я оставил там свою душу. Слишком долго мучались мы с ней там… и, когда я оттуда вырвался – то понял, что души у меня просто не осталось. Сгорела, пропала, сгинула… как дым. Лин прав – я действительно жил там во время отпуска. Может, это было зря. Не знаю. – Но что ты там делал? – Ничего. Просто ставил катер неподалёку и смотрел. Смотрел, как разрушаются стены, как трава прорастает сквозь асфальт, как молодые деревья ищут себе место для того, чтобы вырасти там, где пролилась моя кровь когда-то… Это может показаться странным, но… фактически, я именно этим жив. Ничем другим. М-да, Саша, ты теперь знаешь обо мне непозволительно много. Я, пожалуй, и сам этого всего не знал… – Прости, что я спросил, – Саша решительно поднялся. – Я пойду, не возражаешь? – Останься, – неожиданно попросил Пятый. – Давай ещё посидим. Я слишком долго не видел людей, я отвык… почти как там… смешно. Знаешь, я так долго учился смеяться заново, – вдруг сказал он. – Интересно, получается или нет? Как считаешь? – Иногда – да. Но чаще… – Саша замялся, подыскивая нужное слово. – Да, врать я умею плохо, – самокритично признался Пятый. – Может, попробовать полежать? – Попробуй. Уйти? – Как хочешь, – Пятый лёг поверх одеяла, положил руку под голову. Минуты три прошло в молчании, затем Пятый сказал: – Саша, позови Айк. И иди. Я сам виноват, довыпендривался. – А в чём дело? – В том, что расходиться со схемой надо по правилам, а не через то место, на котором сидят. Я не тяну, мне не справиться… – Я могу помочь чем-то? – Маловероятно. Разве что попробуй сказать что-то хорошее… Умеешь? – Я не понимаю, о чём ты, – признался Саша. Он действительно ничего теперь не понимал. Совсем ничего. – Просто так… что в голову придёт… – Не знаю, что можно… Лин появился неожиданно, Саша даже не понял, откуда он вошёл – то ли появился из стены, то ли через дверь. – Так, дружок, привет! – возвести он. – Ночь продолжается, не так ли? Быстро! Сел, входи в параллель со мной и гаси. Мне тут учителя и Айк не нужны совершенно. Тебе тоже. Поехали… Они сели друг напротив друга. Лин поднял левую руку вверх, Пятый опустил голову, закрыл глаза и задержал дыхание. Через несколько секунд он облегчённо вздохнул и улыбнулся. – Отпустило? – по деловому осведомился Лин. – То-то. И не фиг тут заниматься самолечением. – Я просто хотел… – Ты просто хотел не уравновешивать действия пары. Теперь ложись. Можешь попробовать раздеться… я не имею в виду стриптиз, я имею в виду – не спать в том, в чем ты шастал по лесу. – Ещё чего!… Лин, не зверствуй, ты же добрый, я знаю… Да и Саша испугаться может… – После того, что ты Саше наговорил, он тебя к себе на пушечный выстрел не подпустит, – заметил Лин. – Правда, Саша? – Не знаю, – ответил Саша, который страшно хотел спать. Он зевнул, потёр рукою глаза. – Я вам нужен? – Иди, не морочь голову, – приказал Лин. – Пятый, лёг и замер, – Лин поднял глаза к потолку, на секунду пред ним высветилась панель терминала. – Замер! Я ясно выражаюсь? – Куда яснее. Рыжий, только не надо… этого делать, пожалуйста! – Пятый неожиданно резво поднялся на ноги, но тут его словно толкнули и он снова очутился в кресле. – Ой! Эй!… Ты, рыжая сволочь!… – Отличненько! Другое дело! Прямо фантастика! – Лин заговорщицки подмигнул Саше. – Продолжай сидеть… а тут что? О-о-о… это что-то новое… смирно, недоумок!… Саш, хочешь посмотреть, что жизнь с людьми делает? Иди, посмотри… – Иди, иди, – неожиданно поддержал Лина Пятый. – Потом мы с тобой на кое-чью руку посмотрим. Вот у Лина, к примеру, не руки, а… – А не будем говорить, что, – заключил Лин. Приподнял рукав, показал Саше длинный, от предплечья до кисти, старый шрам. – У тебя бы тоже такой был… если бы ты ещё раз решился бы сунуться под воду. – Рыжий, отвали от человека, – попросил Пятый. – От какого? – с интересом спросил Лин. – Рыжий, светает уже, – умоляющим голосом сказал Пятый. – Я не знаю, как ты, а я хочу если и не поспать, то хотя бы немного помолчать. Из схемы мы вышли, всё в порядке. Ты что, совсем не устал? – Ладно, живите, – сжалился Лин. – Дзеди, с тебя теперь причитается, ты помнишь? Смотри… – Хорошо, – Пятый кивнул. – Простите, люди, но я уже не в состоянии с вами общаться. – Вот и ладно, – кивнул Лин. – Ночь кончилась, свет идёт. Давно пора. – Скажите мне только одно, – попросил Саша. – Это все правда не сон? Это все действительно было? И со мной, и с вами?… Я себе не верю, понимаете? Ну не бывает такого… – Бывает. Возьми, почитай. Только не сейчас, – Пятый вытащил из своего стеллажа книгу в белой обложке и протянул Саше. – Что это такое? – спросил тот. – А… – Лин усмехнулся. – Это сказочка про дураков. Страшная. – Точно, – подтвердил Пятый. – Ее теперь можно читать, потому что дуракам стало все равно. – А раньше было не все равно, – заметил Лин. – И Дзеди ее ныкал по углам. Довольно успешно, я и сам лет двадцать не знал, что сие произведение существует в природе. – И что теперь? – Саша взял в руки книгу. – Ничего. Прочтешь – вернешь. Только никому не давай, пожалуйста, а то дураки, конечно, эмоции подрастеряли, но стыд у них все же остался, – попросил Пятый. – Шутки шутками, но… ты спросил, не сон ли это все. Сон. Только научиться отличать сны от яви очень непросто, поверь мне. – А в чем разница между тем и этим?… – спросил Саша. – Для меня – только в собственном отношении к происходящему. Если ты миришься и плывешь по течению – это сон. Если пытаешься плыть против – уже нет. – А если ты тонешь, – вдруг сказал Лин, – это значит лишь то, что ты снова все перепутал. Кстати, во сне тоже можно превосходно утонуть. А еще в нем можно жить. Мы с другом последние сто с лишним лет только этим и занимаемся. – Добавлю – успешно, – подтвердил Пятый. – То, что ты будешь читать, Саша, единственная настоящая явь. Все остальное сны, даже то, что происходит сейчас. Саша провел рукой по белому переплету… и вдруг под его рукой переплет изменил цвет на облачно-серый. На обложке проступили очертания города, нарисованного тушью, далекие дома, провода и крыши… и неимоверно высокое серое небо встало над ними и заслонило собою все. «Весна, – подумал Саша отрешенно. – Это же Москва и весна, март, Господи…» – Правильно, – едва слышно подтвердил Пятый. – Что-то ты уже понял. Не старайся понять все так, как видели мы, это… слишком… – он замялся, подбирая слова. – Слишком личное. И ради всего святого, не надо больше ездить на «третье». Ни тебе, ни остальным Хорошо? – Хорошо, – ответил Саша. – Я обещаю. |
|
|