"Настоящие" - читать интересную книгу автора (Белецкая Екатерина, Ченина Анжела)

5 «Не судите…» Нарелин

Радал был прав в своих догадках: Рауль действительно встревожился, связав сны-видения с лиственной картиной. Экспериментировать с ней он больше не решался. Столь опасный предмет вернее было уничтожить, но сделать это Рауль не осмелился — слишком красива. Однако убрать из спальни пришлось. Безопасность важнее.

Не помогло. Сны становились тревожнее, ощущение опасности накатывало всё сильнее. Иногда Рауль ловил себя на мысли, что боится засыпать, но даже лучшие стимуляторы не были всесильны. Всем иногда нужен отдых. Хотя бы раз в трое суток.

Он еле держался на ногах, когда, как всегда, поздно ночью вернулся домой. Сил хватило лишь на то, чтобы стащить с себя одежду. «Выспаться. Хоть немного. Иначе я завтра вообще не встану».

Сон накрыл его почти сразу, затянул, словно в омут, и вдруг Рауль отчётливо осознал, что он уже не лежит в постели. Нет, он сидит на полу в пустой металлической камере, ему холодно и душно, шею сдавливает ошейник, где скрываются модуляторы боли. Напротив светилось окно, экрана-голограммы, и Рауль с ужасом понял, что видит в нём залитое слезами лицо Фери, мальчишки-котёнка, его давнего верного друга. Полудетское лицо уже застывало, жёлтые глаза смотрели в пустоту — мальчишку убили, ведь вина его была неоспоримой — последние годы он жил вместе с Раулем.

Всё провалилось, всё пошло прахом. Все тайны открыты, и Рауль Найрэ больше не Консул — он разоблачённый самозванец. Всё, что его ожидает, — лишь смерть, на этот раз не спастись. Смертная казнь ждала всех, кто знал его лично, зачистки охватили весь город. Военные корабли Федерации облепили планету как стая саранчи, дабы помогать Авелю Рою, бывшему государственному прокурору, а ныне Первому Консулу, держать Эвен в повиновении новым властям. Недовольных объявили вне закона и согнали в районы-резервации; на планете начался голод…

— Нарелин Эльве, ты можешь ответить на некоторые вопросы? — раздался голос из невидимого передатчика.

Рауль — он всё ещё был в этом облике — вздрогнул.

— Задавайте, — ровным голосом ответил он и поднял лицо — белое как бумага, но спокойное, каким было всегда.

— Твои действия были направлены на усиление влияния Эвена, но своими указами ты запретил многие разработки, в том числе и военные, уменьшил финансирование научных программ — и в итоге добился лишь развала производства. Это делалось с подачи твоих пособников в федеральном правительстве — блока Ива Шалеру?

— Вы искажаете факты, — ответил Рауль. — Я остановил лишь разработки, связанные с созданием оружия, запрещённого законодательством Федерации, но так, чтобы убытки в этих областях компенсировались увеличением доходов от легальной торговли. Никакого развала производства не было вовсе. Наука и промышленность Эвена находятся в хорошем состоянии, чем, увы, теперь сможет воспользоваться ваше преступное правительство. Мои действия в экономике были открытыми для наблюдателей Федерации, так что о них прекрасно знали в обоих блоках. Что-нибудь ещё?

— Ты можешь назвать свои ошибки в управлении государством?

— Главная моя ошибка очевидна всем. Вы.

— А спасти кого-то из своих друзей ты не хочешь?

— На вопросы личного свойства я отвечать не буду. Это вас не касается.

— Ты согласен с предъявленными обвинениями? Убийство подлинного Рауля, захват власти, превышение должностных полномочий, убийство членов правительства и граждан Эвена, шпионаж в пользу Вирджи, преднамеренные действия с целью развала экономики, военного производства и науки?

Рауль спокойно смотрел в экран.

— Я признаю, что убил подлинного Рауля, но сделал это в целях самозащиты — иначе он убил бы меня. Я признаю, что сплавил его личность со своей и занял его место. Все мои действия на посту Первого Консула оставались в рамках законов Эвена и были направлены к тому, чтобы превратить Эвен из рассадника криминала и работорговли в общество, достойное называться человеческим. Шпионаж, разумеется, моими спецслужбами вёлся так же, как вёлся он и ранее и будет вестись вами. Остальные обвинения — ложь.

— Ты хочешь что-нибудь сказать пришедшему к власти правительству?

— Диктатура не может быть вечной. Ваша власть не имеет будущего.

— Завтра будет казнён твой главный пособник — Клео Найрэ. Что ты можешь сказать по этому поводу?

— Ничего.

— И ты ничего не хочешь предпринять, чтобы оправдаться?

— Зачем? Это бессмысленно. Вы ведь всё равно не собираетесь оставлять меня в живых, а свою совесть я буду оправдывать не перед вами.

— Перед кем же, интересно знать?

— Перед тем Единственным, кто имеет право судить.

— Ты хочешь попросить у кого-нибудь прощения?

— Да. — Рауль помолчал, прикрыв глаза. — У тех, кого я не смог спасти. Впрочем, теперь они всё равно не увидят эту запись.

— Ты хочешь что-нибудь сказать жителям Эвена напоследок?

— Будьте людьми, а не покорным быдлом в руках мерзавцев.

— У тебя есть какие-нибудь пожелания? 

— Есть. Принесите мне гитару.

— Зачем? — удивился голос.

— Раньше играть мне не позволял статус, — ответил Рауль. — Теперь можно.

Кажется, прошла целая вечность, заполненная лишь музыкой, сутки или двое. Рауль играл на гитаре старые песни, пытаясь забыть обо всём. Время вновь возобновило свой ход, лишь когда дверь неожиданно открылась и в камеру вошёл Авель Рой. Он надменно сложил руки на груди. Красивое лицо исказила усмешка.

— Я полагаю, ты достаточно разумен, чтобы мне не пришлось оставлять здесь охрану? — спросил Авель.

— Если ты предоставишь мне возможность набить тебе морду, я это сделаю, — произнёс Рауль с внешним безразличием. Внутри, однако, взметнулся огонёк ненависти.

— Не предоставлю. Ну как, Нарелин, тебе не жаль всех, кто погиб из-за тебя?

— И это говоришь ты, отправивший их на смерть?! Спроси о жалости к себе.

Авель наклонился к Раулю, и лицо прокурора искривила злая усмешка.

— Жалость к твоим прихвостням? О нет, дорогой друг. Я хочу стереть с лица земли всё, что связано с тобой, так, чтобы и памяти о тебе не осталось!

Рауль вздохнул.

— Я мог бы говорить с тобой как с достойным врагом, Авель. Но вижу, что ты не заслуживаешь такой чести.

— Думаешь, я воспринимаю тебя как врага? — с нарочитым презрением осведомился Авель. Он подошёл к Раулю и приподнял его лицо за подбородок. — Ты всего лишь зарвавшийся щенок, Нарелин Эльве, пет, монгрел и преступник… — Он прищурился. — Я хочу, чтобы ты принял свой подлинный облик.

— Зачем?

— Разве ты и умереть хочешь в чужом облике?

— То, за что вы собираетесь меня убить, я делал именно в нём. Согласись, было бы логично в этом облике и умереть.

— Мы судим Нарелина Эльве, а не Рауля Найрэ. Или ты боишься?

— Авель, — Рауль улыбнулся, — я не ведусь на подначки.

— Я хочу, чтобы ты принял свой старый облик… и тогда обещаю — твой Клео умрёт мгновенно. Но если ты откажешься, он будет умирать долго и мучительно. Выбирай.

Рауль замялся.

— Хорошо. Только отвернись, — сказал он наконец. — Это не слишком эстетично.

— Не беспокойся о моих нервах.

Рауль пожал плечами и опустился на пол, согнулся, обхватив себя руками. Лишь через минуту он снова поднял голову. На Авеля смотрел уже Нарелин — черноволосый мальчишка с дерзким взглядом.

Авель обошёл вокруг Нарелина, пристально его рассматривая. Теперь блонди был на голову выше.

— Действительно, просто мальчишка… Ну что ж, это мне нравится. Так гораздо соответственней.

— Болван ты был, Авель, болван и остался. — В голосе Лина впервые прозвучало презрение. — Убедительность не в росте.

Авель снова приподнял лицо Нарелина за подбородок и посмотрел ему в глаза, ожидая найти в них страх. Но встретил лишь бесшабашную, отчаянную весёлость.

— Отключить камеры слежения, — приказал Авель в пространство. — Возможно, мальчик, я согласился бы оставить тебя в живых. Если бы ты не был так опасен…

— Думаешь, я брошусь вымаливать жизнь? — осведомился Нарелин. — Обломаешься, ублюдок.

— Жизнь Клео тебе тоже безразлична? Признай перед всеми то, что я продиктую, — и Клео останется жив.

— Хорошее предложение, друг мой Авель, — иронически покивал Нарелин. — Но боюсь, цена слишком высока. У меня, в отличие от некоторых, ещё есть совесть.

— Совесть? — удивился Авель. — А мне кажется, в последнее время ты к ней мало прислушиваешься. И она тебя не мучает… впрочем, как и меня.

Одно резкое движение — Авель даже не заметил, когда хлёсткая пощёчина успела обжечь ему щёку. А Нарелин уже снова сидел на полу.

— Не тебе судить о моей совести, тварь, — сдавленно проговорил он.

— Хочешь играть по правилам силы? — осведомился Авель. — Ну что ж, хорошо. Модулятор боли активизация!

Спустя мгновение Лин со стоном повалился на пол, а ещё через секунду уже кричал от раздирающей тело боли. Авель аккуратно наступил ему на руку.

— Ты будешь играть по моим правилам, Нарелин Эльве, — проговорил он, глядя сверху вниз на корчившееся тело. — Если понадобится, я выпущу из тебя мозги, выпущу мозги и из твоего дружка Клео, и из всех ваших прихвостней. А если понадобится, они будут жить, чтобы ты лизал мне сапоги. И ты станешь лизать мне сапоги, иначе твои приятели будут страдать лишь за то, что знали тебя. Ты будешь служить мне как пёс в ошейнике, и если ты попробуешь мне повредить, они будут извиваться от боли, как черви, пока не захлебнутся своей же блевотиной.

Авель отошёл в сторону и выключил ошейник. — Ты понял?

С минуту Нарелин молчал. Потом с трудом приподнялся и стёр с лица слёзы.

— Не выйдет. Я убью их сам, как только ты начнёшь манипулировать ими. Я всё ещё эмпат, этого ты не отнимешь.

— Ты ценишь свою гордость дороже их жизни? — притворно изумился Авель.

— Ты всё равно не сохранишь им жизнь, потому что подчиняться тебе я не вправе. А ты… Ты мразь. — Нарелин словно выплюнул: — Ты продал свою душу.

— Ну как знаешь, — пожал плечами Авель. Он рывком, за шиворот, поднял Нарелина над полом — лицом перед собой. — Тогда они сдохнут на твоих глазах. А ты сдохнешь вслед за ними. Как же ты раздражал меня, будучи Первым! Наконец-то у меня есть возможность за всё отыграться. Мне даже жаль тебя немного, слишком ты ничтожен.

Нарелин чуть заметно качнул головой.

— Ты всегда был слишком подвержен эмоциям, Авель. Тем более низменным. Какой позор для блонди! Не стоит меня жалеть, будь уверен — я тебя при случае не пожалею. Только смотри не сгори вместе со мной. А то ведь тут такое дело… Ненависть, понимаешь? Сейчас-то я ещё держу себя в руках, а как поднимется волна — мне терять будет нечего, но и от тебя, суки, один пепел останется!

— Значит, так? — прищурившись, осведомился Авель. — Ну что же, я предупреждал! Надеюсь, тебе понравится моё шоу. Ты сам его выбрал.

Он вышел из камеры. Снова развернулась голограмма: Клео уже пристёгивали к электрическому стулу. Нарелин отвернулся и сосредоточился, чтобы найти контакт с партнёром, и тот привычно откликнулся на зов, словно завязал прочную нить. Теперь главное — оборвать нить его жизни, прежде чем всё начнётся…

Там, на экране, все отошли в стороны, и в поле зрения камер остался один только Клео.

Красный свет залил всё пространство, по нервам ударило болью, и именно это придало Лину силы. Он закричал во весь голос и краем сознания почувствовал, что нить чужой жизни лопнула — Клео был мёртв. Ему почти не было больно.

Ничего. Теперь уже недолго ждать. Скоро мы будем вместе — там, по ту сторону смерти.

Сквозь стекло знакомой комнаты исполнения приговоров на него смотрел Авель Рой: довольный, окружённый новыми высокопоставленными блонди.

Страха давно уже не было, зато внутри закипала ненависть. Лютая ненависть, свирепая, за бесконечную ночь ожидания казни заполнившая всё его существо. Сволочи. Нелюди. Твари…

И вот в камере вновь вспыхнул красный свет, и по телу пробежал лёгкий первый разряд. Потом ещё сильнее, сильнее — медленно нарастая.

Ненависть сконцентрировалась в клинок, длинный, острый, пылающий огнём. Нарелин знал, куда он ударит: ещё мгновение — и остриё вонзится в мозг того, кто всё это сделал… и останется пепел. Прах. Серая пыль. Сильнейший разряд! Огненная боль во всём теле… Прежде чем всё померкло, Лин успел захохотать во всё горло — услышав вопль ужаса, исходивший от Авеля Роя. Блонди, его окружавшие, шарахнулись в стороны — тело нового Первого Консула вдруг охватило пламя, и через пару секунд оно рассыпалось в пыль.

Рауль резко поднялся в кровати, прижимая руку к груди.

Темнота спальни. Отсвет города — снизу, из-за прозрачной стены, там, где ещё с вечера была отдёрнута портьера. В ногах, свернувшись калачиком и стянув на себя половину одеяла, мирно спал Фери. Беспокойно толкнулся внутри испуганный Зверик. В последнее время симбионт вёл себя странно, словно чувствовал какую-то невнятную опасность…

Первые секунды Рауль не мог понять, что происходит, потом вздохнул с облегчением.

Господи, это был просто сон. Всего лишь бредовый, кошмарный сон.

В комнате тихой мелодией прозвучал вызов комма. На определителе высветился номер Авеля Роя, государственного прокурора Эвена.

— Слушаю. — При взгляде на номер всё тело Рауля пронизала дрожь. Эру, почему некоторые сны не желают исчезнуть из памяти?!

Видео Авель не включил. Голос его был хриплым, как будто он пытался говорить через кашель.

— Рауль, мне интересно, какого чёрта… — Он снова прокашлялся. — За что вы хотите меня убить?

— Откуда вы взяли? — Рауль снова откинулся на подушку.

— Я просыпаюсь от приступа боли и чувствую контакт с вами… настолько явный, что, кажется, — я вижу вас в лицо. Вам не кажется, что есть другие способы от меня избавиться?

— Авель, — проникновенно сказал Рауль, приблизившись к зоне визуального приёма, — поверьте, я не ищу контакта с вами. Лучше примите снотворное, а завтра пройдите медобследование.

— Меня никогда прежде не мучили кошмары, — сказал голос Авеля через несколько секунд. — Если у вас есть ко мне претензии или рекомендации, лучше изложите их прямо. — Голос Авеля стал ещё более хриплым. — Спокойной ночи.

Прокурор отключился.

— Авель, погодите! — Рауль возобновил вызов. — Расскажите хотя бы, что вам приснилось?

Авель ответил не сразу.

— Мне снились вы.

— Это я уже понял. А подробнее? Я что, хотел вас убить, там, в этом сне?

— Я видел во сне ваше лицо, как в полутьме… и проснулся от резкого приступа боли. Вы тянулись ко мне… трудно объяснить. Словно хотели схватить, сжечь, уничтожить… Я полагаю, вы понимаете, о чём речь.

— Авель, погодите с выводами. — Рауль задумчиво обхватил подбородок пальцами. — А ведь мне тоже снился сон. Кошмар. Причём с вашим участием. Правда, в нём всё было наоборот — там именно вы убивали меня… Да, похоже, обследование стоит пройти нам обоим.

— А можно полюбопытствовать, — Авель усмехнулся, — как именно я вас там убивал?

— Вы объявили меня узурпатором и посадили на электрический стул, — ответил Рауль. — И разумеется, я не испытывал к вам приязни за подобную акцию.

— А почему я это сделал, вы не помните? На каких основаниях?

— Отчего же, прекрасно помню. Вы заявили, что я не кто иной, как Нарелин Эльве, монгрел, пет и преступник.

Авель закашлялся и долго не мог прийти в себя.

— Ну это уж слишком! — сказал он, когда ему удалось совладать с голосом. — Всему есть предел. Вы слишком много работаете, Рауль. Выпейте бокал вина и выспитесь как следует. Может быть, тогда перестанете видеть сны, опасные для окружающих…

— К сожалению, я не умею контролировать свои сны. Но за совет спасибо, я так и поступлю. — Рауль помолчал немного и добавил: — Я отменю назначенные сегодня до полудня мероприятия… Там всё равно нет ничего срочного. Вы правы, Авель, мне действительно нужно как следует отдохнуть, тем более что скоро предстоит выступать на Совете Федерации… И вот что ещё. Меня беспокоит, что в этом сне мы были врагами. Не хочу, чтобы это отношение у вас закреплялось. Пусть мы и не близкие друзья, но я ваш союзник, а не враг. Пожалуй, теперь всё. Спите, Авель… Думаю, в эту ночь кошмары нам больше не приснятся.

— Забудьте об этом глупом сне, — посоветовал Авель. — Если хотите, мы можем завтра встретиться, чтобы вы окончательно успокоились. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Авель. — Рауль улыбнулся ему почти уже искренне.

Заседание Совета, спустя несколько дней проходившее на Терре, действительно было для Эвена крайне важным. Решался вопрос о внедрении Транспортной Сети на планетах Федерации. Проект, начавшийся три года назад, был встречен с опасением — слишком он был необычен; впрочем, его выгода была явной.

Зал заседаний был переполнен. Сотни лиц; со многими здесь Рауль был давно знаком лично, и практически с каждым приходилось работать. Представители независимых миров, подобных Эвену, посланцы федеральных планет, друзья и противники, и откровенные враги… Клео в одном из секторов; он чуть заметно улыбается — похоже, доклад воспримут благожелательно. Доходы нужны всем, а язык цифр доступен каждому…

— Итак, — говорил Рауль, и сбоку от него высвечивалась очередная диаграмма, — вы можете убедиться, что внедрение Транспортной Сети приведёт к резкому падению расходов на межзвёздные перевозки и высвобождению средств, которые можно будет направить в отрасли, терпящие недостаток финансирования. Напоминаю, что нами уже достигнута договорённость с правлением Скай-Лайн и пяти крупнейших транспортных компаний, согласно которой они будут представлять в своих мирах интересы ТС…

Внутри снова шевельнулся Зверик. Раулю на миг показалось, что симбионт смотрит вокруг через его, Рауля, глаза, смотрит испуганно и растерянно, как настоящий котёнок, вдруг попавший в толпу огромных, страшных, громких! — убежать, спрятаться… Да что же с ним такое! Не сейчас, маленький, успокойся, всё хорошо, это наши друзья, я почти закончил, и скоро мы поедем домой…

Рауль продолжил:

— Я уже говорил о культурных и экономических связях, которые приведут к обогащению нашей цивилизации новыми технологиями и достижениями. Мы подготовили обширные информационные материалы, с которыми вы можете ознакомиться и сделать самостоятельные выводы. Я хочу, чтобы вы убедились: сотрудничество с многочисленными структурами другой вселенной означает новый этап в развитии человечества и не несёт опасности для стабильности наших государств…

Что-то внутри Рауля сильно толкнулось в грудь — внезапно, без всякой причины. На миг ему передалась дикая паника симбионта — почему у Зверика паника, отчего?! Рауль пошатнулся, едва устояв на ногах.

Ещё удар — изнутри! И сразу же, без промежутка, тело захлестнуло раскалённой волной, мир обрушился в круговерть темноты, и последней вспышкой мелькнуло — золотистый свет старинных светильников на стенах, и вот уже на лицо падают чёрные пряди…

Не золотые, а чёрные.

— Никак не очухается, гадёныш, — произнёс рядом знакомый голос — Можно что-то сделать?

Сознание снова меркло.

«Не понимаю… Куда пропал постоянный привычный внутренний диалог? Что со мной?»

Пустота, в которой нет ничего: ни знакомых ощущений, ни голосов. Словно разом отрубили большую часть чувств.

И симбионта нет тоже.

На несколько мгновений Нарелина охватила паника. «Зверик! — закричал он отчаянной мыслью. — Ну Зверик же, где ты?!!»

Молчание. Только отголоском, где-то вдали, как будто котёнок заплакал, жалобно, чуть слышно. И всё стихло. Господи, где симбионт?! Что произошло?

И проверьте на всякий случай фиксаторы, — приказал голос.

— Да, госпожа Трём.

Нарелин попытался открыть глаза, и это получилось неожиданно легко. Он уже внутренне приготовился, что будет трудно, плохо… но нет. Тела он не ощущал совершенно.

Госпожа Трём. Джения, жена Томаса Грема. На Совете она не присутствовала, но, несомненно, наблюдала. Изящная и на вид молодая, пышные каштановые волосы обрамляют симпатичное лицо, на губах нежно-розовая помада… Похоже, к этой встрече Джения основательно подготовилась.

— Джения? — произнёс он удивлённо.

— Узнал? — спросила она, усаживаясь на стул, стоявший рядом с его кроватью. — Странно. Они говорили, что тебе сейчас не до разговоров, но я сумела настоять на своём.

— Ещё бы не узнать тебя, — ответил Нарелин. — Ты всегда была настойчивой.

И голос стал непривычным. Голос Лина, а не Рауля. «Чёрт, как плохо-то… Ведь это же конец. Или… Стоп, прекрати паниковать! Спокойно. Ты ещё ничего не знаешь. Не исключено, что ещё есть шанс выкрутиться».

Нарелин огляделся. Помесь больничной палаты и тюремной камеры. Белые стены, синеватый свет и очень хорошо укреплённая дверь. Диафрагма. В больничной палате.

Что с его телом, Лин увидеть не смог. Ниже уровня груди всё было закрыто сплошным покровом зеленоватого пластика.

Господи, да что это за место?

Впрочем, ответ напрашивался сам собой, несмотря на всю его нелепость. Тюремный комплекс в одном из зданий, принадлежащих федеральной госбезопасности.

— Что произошло? — спросил Нарелин и попытался привстать.

Конечно, приподняться не удалось. Не удалось даже пошевелиться. Зато основательно закружилась голова.

— Не дёргайся, — посоветовала Джения — А то подохнешь раньше времени. Вообще довольно странно, что ты всё ещё жив.

— Что случилось? — повторил вопрос Нарелин — Я почти ничего не помню.

— Правда? — делано удивилась Джения. — Ну так я освежу твою память. Только, прости, так, как это делаем мы, а не с помощью чужой техники, которой ты так лихо пользуешься. Кстати, не пробуй воспользоваться этим твоим… детектором. Мы блокировали его работу. Чувствуешь?

— Не знаю, о чём ты, — на всякий случай проговорил Нарелин. Комната наверняка под наблюдением, и любое неосторожное слово может быть использовано против него. — Я слушаю тебя. Внимательно.

— Ты?! Меня?! — Джения засмеялась. — Смотри. Сцену того, что происходило в зале Совета, Джения показала во всей красе, в объёме и с отличным звуком. Изображение развернулось прямо перед глазами.

Вот оно что! Ну конечно. Стремительное преобразование — из Рауля в Нарелина. Далее сработали охранные системы. Всё правильно, ведь Нарелин Эльве значится в базе данных как опасный террорист — немедленно уничтожить. Идиоты! Разве можно доверять такие вещи автоматике?

Смятение в зале, крик, шум, толпа вокруг трибуны. На полу валяется мальчишка с длинными чёрными волосами, в одежде Рауля он как в мешке, это даже смешно. И крови почти нет, всё сожжено.

«Твою мать! — подумал Нарелин. — Экий бифштекс из меня получился. Здорово располосовали. Это что же у них там, значит, плазма? Незнакомая модификация оружия, интересно, кто разработчик, точно не Эвен… Как я только жив до сих пор».

Непонятным осталось, куда делся симбионт. И Лин от души понадеялся, что Зверику удалось сбежать. Как оказалось, не зря.

— К сожалению, мы ещё не отыскали эту тварь. — Джения остановила запись и ткнула пальцем в котёнка, застывшего в прыжке над трибуной. — Но отыщем, не сомневайся. И тебе, Нарелин, больше никто не поможет. Ни твои дружки, создавшие нам проблемы с Транспортной Сетью, ни их техника… То, что ты называл детектором, не будет работать, потому что мы постоянно заменяем тебе кровь, и объём «умной воды» в ней просто не успевает достичь нужного уровня. Ни Клео не поможет тебе, ни Джовис. — Она усмехнулась. — Ну как ощущения? Сейчас с тебя разом содрали все твои волшебные шкурки, и ты теперь один на один с миром, да, Нарелин? Доходит, каково приходится нам, простым смертным?

«Находчивы, ничего не скажешь, — невольно подумал Нарелин. — Постоянно заменять кровь. А ты кретин. Никогда не думал о такой простой и эффектной возможности».

Джения встала со стула и села рядом с Нарелином на кровать. Чарующе улыбнулась и вдруг с размаху ударила его по лицу.

— Сволочь, — прошептала она. — Поганая сволочь!.. Страшно? А ну говори, тебе страшно?

— Вы молодцы, — сказал Лин. Боли от удара он не ощутил совершенно. — Да, страшно. Довольна? За что ты меня ненавидишь?

— Попробуй угадать сам, — серьёзно сказала Джения. — За что может ненавидеть женщина, дружок? Не получается? Попробуй. У тебя осталась ещё пара дней, не больше. После этого, по нашим прогнозам, твой детектор отключится — и ты умрёшь. К сожалению, вылечить тебя своими методами мы не можем.

Нарелин попробовал улыбнуться. О нет, Джения вовсе не вызывала в нём негодования, да и страх уже отпустил — осталась лишь досада. Сколько же работы теперь пойдёт насмарку, а сколько всего переделывать заново… «Обидно-то как. Сумею ли я вернуться? А Клео… Странно, что я не слышу Клео. Неужели он тоже… Нет, не может быть. Его тронуть не осмелятся. И Джения. Ну зачем она так? Ведь думалось — когда-то мы понимали друг друга. Хорошо, мы оказались по разные стороны баррикад, стали противниками. Но откуда столько ненависти? Почему? Пойми после этого женщин».

— Ты как ребёнок, дорвавшийся до мести, — тихо сказал Нарелин. — И тебе не будет меня жаль? Совсем-совсем?

— Будет немного, — грустно улыбнулась Джения. — Возможно, я даже заплачу. Но жалость к тебе тут ни при чём. Я буду плакать, Нарелин. О себе. Это, дружок, такая странная жалость, тебе она, боюсь, незнакома. Когда сожалеешь о том, чего не будет никогда… при этом уничтожая все причины и сжигая все мосты. Нет на свете ничего светлее таких слёз, Нарелин.

— И виноват в этом я, верно? В том, что ты искорёжила свою жизнь. Вышла замуж за нелюбимого человека, отказалась от отца, всю жизнь занималась не тем, чем хотела. В этом виноват я, правда?

— Ты, — кивнула Джения. — Именно ты. Хорошо, что ты это понимаешь.

— Не торопись плакать, Джени. Можешь быть спокойна — твой муж умереть мне не даст.

— Мой муж тут ни при чём. С такими ранами даже мой муж, — Джения сделала ударение на слове «мой», — тебя не спасёт. В любом случае у тебя максимум пять дней. Так что плакать мне придётся, Нарелин. Но я не жалею об этом.

— Вы позволите моему детектору заработать, Джени, — устало сказал Нарелин. — Детектор справится…

— Не позволим, — строго ответила она. — Знаешь, ты нам просто не нужен. Вернее, нужен, но в другой роли. Сейчас для Федерации гораздо выгоднее иметь мёртвого эльфа, чем живого Рауля Найрэ.

— Конечно, — согласился Нарелин. — А ещё выгоднее для Федерации — пережить атаку боевого легиона Ордена Аарн. Так что не исключено, Джени, что на том свете мы окажемся почти одновременно.

— Это угроза? — поинтересовалась Джения.

— Это информация к сведению, — ответил Нарелин. — Впрочем, тебя они не убьют, не тронут женщину. А вот твоего мужа запросто. Да что я говорю… Трём должен всё это понимать не хуже меня.

— Нарелин, ты смешон! — Джения улыбнулась. — Полудохлый котёнок, который ещё и угрожает мне. Мне! Какой Орден, я умоляю тебя! Ты что, всерьёз считаешь себя настолько важной персоной?

— Джения, не волнуйся, я полное ничтожество, никому не нужен, всем на меня плевать, знаю, знаю… Скажи лучше, что с Клео. Где он? Вы сообщили Эвену о случившемся?

— Может быть, тебе предоставить отчёт? — едко спросила Джения. — А Клео… Ну что Клео… Эвен уже передал полномочия новому главе госбезопасности.

Это уже интересно. Если она точна в формулировке — это означает, что Клео не вернулся на Эвен. Погиб? Пропал? Так, спокойно, не показывай ей беспокойство.

— Временно исполняющему его обязанности, — поправил Лин. — Естественно. Джени, знаешь… я тебе давно хотел сказать, но не было случая…

Джения молча ждала.

— Мне жаль, что так получилось. Я никогда не хотел быть тебе врагом. А тебе ведь не нужна была моя дружба, симпатия, расположение… Или всё — или ничего, верно, Джени?

— Никто никогда ни в чём не виноват, — равнодушно пожала плечами Джения. — А насчёт дружбы и прочего… Понимаешь ли, это то же самое, что вынуть из человека сердце. Не бывает расположения и дружбы с тем, кто обманул и предал, как это сделал ты. Ведь я любила тебя. А ты, отлично это зная, продолжаешь предлагать мне огрызки и объедки. Расположение и дружба!.. — Джения рассмеялась. — Подумать только! Тебе объяснить, куда засунуть это дерьмо, или ты угадаешь сам?

— В задницу, — закончил Нарелин, отводя глаза. — Ну что ж… Ты ведь не простишь? Что бы я ни сказал, что бы ни сделал — всё бесполезно. Ты пришла не договариваться, а наслаждаться местью, так?

— Нет, не так, — почти ласково ответила Джения. Так говорят матери с несмышлёными детьми, подумалось Нарелину. — Нельзя наслаждаться потерей. Но я должна это сделать, понимаешь? Должна. Ты разочаровал меня сейчас, Нарелин. Неужели ты приписываешь мне настолько простые вещи, как месть? Очень глупо.

— Ничего я тебе не приписываю, Джения. — Говорить становилось всё труднее, в горле вставал ком. — Знаешь, мне так странно слышать твои признания. Я разучился. Тем более сейчас, ты ведь должна понимать, что мои мысли не о тебе.

— Я понимаю. — Джения снова присела рядом с ним, провела рукой по одеялу. — Но у тебя нет выбора. Хочешь пить? Наверно, ты устал, да?

— Я не устал, — проговорил Лин. — Просто в голове мутится. Да, я хочу пить, но ведь, наверное, нельзя. Я даже не знаю, что с моим телом.

— С телом? У тебя перебит позвоночник, практически нет печени, отказали почки. Прости, я не врач и подробностей не знаю. Мало что от тебя осталось, в общем. Но какое это теперь имеет значение? Я сейчас принесу воды.

— С твоей точки зрения, никакого… Да, принеси, если не трудно.

Джения вышла и вскоре вернулась, неся пластиковый стакан с водой. Пил Нарелин долго, глотать оказалось трудно, и только под конец осознал, что вода имела какой-то слабый незнакомый привкус. Джения терпеливо ждала, пока он отдыхал между глотками, потом поставила опустевший стаканчик на выступ в стене подле кровати и снова села на стул.

— С моей точки зрения, Нарелин, дело обстоит так, что скоро точка зрения тебе не понадобится, — рассудительно произнесла она. — Вернее, у тебя её просто не будет.

— Вопрос, Джени. Если я нужен вам мёртвым, зачем эти несколько дней отсрочки? Зачем вы лечите меня? Отключите систему — и всё закончится, наверное, не пройдёт и часа…

— Быстрее, какой там час. А зачем, я пока что не решила. Считай, что это мой каприз.

— Чем ты меня напоила?

— Что-то не так? — удивлённо вскинула брови Джения. — Ах, бедняжка. Совсем забыла сказать. Когда я наливала воду, в стаканчик случайно попали две капсулы сильного рвотного. Так что тебе придётся немного потерпеть. До прихода врача. Которого могу вызвать только я. Но я забыла, как же его вызывают.

Джения лукаво улыбнулась и картинно дёрнула плечиком.

Почему-то Нарелин не удивился. Ни раздражения, ни злости, только лёгкая досада. Ну что ж, прекрасная перспектива — захлебнуться в собственной рвоте или, если хватит сил подняться, заблевать всё кругом. Господи, ну что ты за ребёнок, Джения!

— Чего ты хочешь? — спросил он.

Джения не ответила. Она перенесла стул к стене и села, положив ногу на ногу. Всё с той же ласковой улыбкой посмотрела на Нарелина. Вытащила из сумочки тонкую золотистую сигарету, прикурила. Она ждала. Просто ждала.

— Я даже не знаю, что тебе нужно, — проговорил Нарелин. — Зачем ты издеваешься?

Джения задумчиво курила, иногда стряхивая пепел прямо на пол.

— Джени, — выговорил Лин, с трудом подавив первый спазм, — будет некрасиво…

— Может быть, я извращенка и мечтала об этом всю жизнь, — невозмутимо ответила она. — Я спала и видела, как тебя тошнит. Теперь получила возможность поглядеть на этот процесс своими глазами.

Подступала дурнота. Нарелин силился повернуть голову набок.

— Дура ты, Джени. Мелочишься. Зачем рвотное? Надо было сразу слабительное. Ввести через систему, вот это было бы шоу! Или у меня уже того… просто нечем? I

Джения брезгливо поморщилась.

Нарелин почувствовал, что ещё минута — и он, несмотря на постоянную работу системы, потеряет сознание. Желудок скручивали спазмы, дыхание перехватило, он пытался вдохнуть и никак не мог этого сделать. В глазах потемнело. Лин судорожно закашлялся и вдруг с удивлением понял, что рот полон крови. С огромным усилием повернув голову, продолжая надсадно кашлять, он ухитрился её выплюнуть. Дышать с каждой секундой становилось всё труднее. Перед глазами заплясали мириады чёрных точек, Нарелин захрипел, пытаясь втянуть в лёгкие воздух, но не сумел этого сделать.

— Пока, гадёныш, — услышал он голос Джении. — Счастливо оставаться.

Мир провалился в чёрное ничто.

— Зачем ты это сделала? — спросил мужской голос.

— Он заслужил.

— Ты могла его убить раньше времени! Неужели ты не понимаешь, что пока ещё…

— Первый раз в жизни, — с раздражением и злостью ответила Джения, — единственный раз за столько лет я могу позволить себе хоть одну маленькую прихоть? Ничего бы с ним не сделалось! Он живуч как…

— Ладно, хватит, — оборвал её голос Грема, — Отчасти ты права, так даже лучше. Сбить с него спесь только полезно. Сговорчивей будет.

— Ты собираешься с ним договариваться? — возмутилась Джения. — Ты же обещал, что…

— Мало ли что я обещал. Всё, молчи. Что за дрянь эта техника! Видишь, у него ресницы дрожат. Он пришёл в себя, а контроль не реагирует!

Вот теперь Нарелин ощутил в полной мере, что его состояние, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Тупая боль во всём теле, ноющая, вязкая. А ведь Джения права. Даже чувствовать, как прочие люди, и то он отвык, отгородившись от боли и усталости барьером секретных устройств, недоступных остальным, — симбионт, детектор, лучшие стимуляторы…

Он открыл глаза.

Рядом стоял Томас Трём. Нынешний лидер Федерации был в том же костюме, что и на Совете, — строгий серый жакет. За всю историю Федерации официальная мода почти не менялась.

Сколько времени прошло после Совета? Больше суток? Меньше? Что произошло потом? Скрыть инцидент уже невозможно — все в зале видели Нарелина, трансляция велась по многим каналам, наверняка о происшествии сейчас говорят во всей Федерации. Даже если Федерация объявит, что Рауль и Нарелин — одно лицо, вряд ли Эвен это признает. Скорее всего, заявят о намеренной провокации с целью дискредитировать эвенскую власть.

— Нарелин, ты в состоянии говорить? — резко спросила Джения. — Или для разнообразия полежишь молча?

— В состоянии, — с трудом произнёс Лин. Во рту было очень сухо, говорить было почему-то больно. — Томас, лучше нам пообщаться без твоей жены, для её же блага.

Надеешься выкрутиться? — спросила Джения. — Зря. У тебя ничего не получится. А я, пожалуй, останусь. Ты не возражаешь, Томми?

Она холодно посмотрела на Лина и перевела взгляд на мужа. Худое лицо Грема оставалось бесстрастным, взгляд, по обыкновению жёсткий, стал ледяным. Он кивнул жене.

— Она останется, — подтвердил Трём. Он оценивающе оглядел эльфа, — На старых записях ты выглядишь гораздо эффектнее, Нарелин Эльве. Взрослее.

Лин не ответил.

— Молчишь? — спросил Грем. — Я понимаю, что тебе неприятно говорить в обществе Джении, но придётся потерпеть. Джени, будь любезна, введи ему сыворотку правды. Всё уже подготовлено, вон тот сенсор…

— Да, Томми, — кивнула Джения. — Активизирую.

Почти сразу же сильно закружилась голова и помутилось сознание. Эта дрянь — федеральный аналог эвенской сыворотки правды — была Нарелину прекрасно известна, правда, не на собственном опыте. Чистую сыворотку федералы так и не научились вырабатывать, при необходимости посылали запросы на Эвен. И Зверик, и детектор с лёгкостью бы нейтрализовали действие этого вещества. Увы, ни детектора, ни Зверика не было.

— Начнём, — произнёс Грем спустя минуту. — Первый вопрос. Нарелин, у тебя сделана информационная блокада какого-либо рода?

— Нет, — ответил Лин как сквозь сон.

Где-то далеко на грани сознания закрутилось: а вот слабость перед Гремом показывать нельзя… сентиментальность — тем более… Нет, он, конечно, тоже способен на жалость. Только уважать не будет… Впрочем, с Гремом иметь дело легче, чем с Дженией. Он профессионал, принцип его действий ясен. Он молодец, наркотик правды — это верно, и первый вопрос весьма уместен. Жаль только, что потом мне будет плохо. Наверное.

— У тебя блокирована связь через то, что вы с Клео называете детектором? — спросила Джения. — Прибор сейчас действует?

— Погоди, Джени, — остановил её Грем. — Нарелин, ты можешь поддерживать связь с кем-то вовне? Мысленную или какую-либо иную? Есть ли связь в данный момент?

— Нет, — ответил Нарелин безразлично, — в данный момент нет, детектора нет, Зверика тоже. А мысленно я почему-то никого не слышу.

— С кем ты обычно можешь поддерживать связь без посредства техники или симбионта?

— Со многими. — Нарелин еле заметно улыбнулся. — С друзьями.

— Имена!

— Клео, Мэтью, Тарн, — принялся перечислять Нарелин, — Санни, Ив Шалеру…

Джения негодующе вскрикнула.

«Возмущена, — с полным безразличием мысленно констатировал Нарелин, — ещё бы, услышать имя своего отца в таком списке. Да ещё рядом с Санни».

— Однако, — пробормотал Грем. — Джения, ты хочешь спросить его подробнее?

— Нет. То есть хочу, но о другом. Нарелин, твои… новые друзья, Сэфес, сейчас могут каким-то образом наблюдать за тем, что с тобой происходит?

Вопрос почему-то отозвался резкой болью в висках.

— Не знаю, — ответил Лин, — наверное, да, если они уже знают о случившемся. Но они в любом случае скоро узнают.

— Как они могут об этом узнать? — поморщилась Джения. — Откуда? Том, это ерунда. Скорее всего, наш идеалист просто сам в это верит. Прошло трое суток, а от них ни слуху ни духу. Они даже на гибель Клео не отреагировали.

— Дура, — вырвалось у Нарелина, — сболтнула! Томас, я же говорил, что не нужно ей позволять присутствовать. — Спустя секунду он быстро добавил: — Клео — это ничего, есть воссоздание. А вот вам это так не пройдёт, сукины дети. Если это не деза, я вас всех убью, к чёртовой матери.

— Молчи, когда вопрос не задан, — резко оборвал его Грем. — Сэфес могут явиться сюда за тобой? Или кто-либо другой? Технически им по силам одолеть нашу защиту, изоляцию?

— Да плевать им на вашу защиту, — ответил Нарелин. — Не знаю, что вы здесь накрутили, но вряд ли это станет препятствием для Аарн или тем более для Сэфес. Ваша… да что говорить, и наша техника тоже очень слаба по сравнению с их.

— Почему ты уверен, что Сэфес или Аарн придут за тобой, если они до сих пор не пришли? — спросил Грем.

— Мы друзья, — убеждённо ответил Лин, — они придут.

Грем засмеялся. Через пару секунд засмеялась и Джения.

— И правда, звучит как бред идеалиста, — отсмеявшись, проговорил Грем и тут же посерьёзнел. — Хотелось бы в это верить. Но думаю, Джени, ты не права. Конечно, наш мальчик всегда любил помечтать, но мечты он претворял в жизнь с завидной практичностью. Ладно. Так, значит, они придут за тобой?

— Несомненно.

— Кто, Сэфес или Аарн?

— Могут и те и другие или те и другие вместе. Когда они увидят произошедшее в зале Совета и не смогут со мной связаться, поймут, что вмешались вы. Значит, я в опасности. Нет ещё и Клео. Значит, замешаны ваши службы, значит, нас нужно разыскать как можно скорее.

— Они могут нанести ущерб Федерации? — В глазах Грема теперь было напряжение.

Нарелин чуть помолчал.

— Аарн, пожалуй, могут. Вернее, не Федерации, а правителям, если вы их вынудите. Сэфес вряд ли, у них свои правила.

— Так. А эта тварь, твой симбионт. Где он сейчас? От обиды у Лина вспыхнули щёки, он снова попытался приподняться.

— Никакая это не тварь! Это Зверик, мой котёнок. Ему страшно, он прячется. Я не знаю, где он.

— Ты в контакте с ним и сейчас? — удивился Грем. — Ты же говорил, что нет.

— Я его слышу, чувствую. Но где он точно, не могу понять.

— А он может поддерживать связь с кем-то ещё? Когда он внутри тебя и когда вне? С кем?

— Может. С вирджийками, с Ивом Шалеру и с Вэн Тон.

— Это ещё что за Вэн такой?

— Не такой, а такая. Она Встречающая у Сэфес, это одна из их Официальных служб. Так что через неё они узнают, что со мной беда. И через Ива тоже могут, хотя через Тон — вероятнее.

— Почему твой симбионт может связываться именно с ними, а не с кем-то другим?

— Так у них всех тоже есть симбионты. Ну вирджийки — это понятно, они мне Зверика и подарили. У Ива симбионт давно, ещё с прошлого кризиса, я подсадил его, потому что иначе бы Ив не выжил. А Тон его просто как игрушку держит, она любит разные экзотические существа.

— Что?!! У моего отца тоже эта тварь?! — Джения задохнулась от негодования.

Грем кинул на Джению яростный взгляд; Нарелину показалось — он сейчас её разорвёт, но Грем уже взял себя в руки.

— Так… а почему симбионт покинул тебя?

— А это разве не вы организовали? — искренне изумился Нарелин. — Не знаю. Я сам не понимаю. Он в последнее время хотел наружу, беспокоился, как будто боялся оставаться внутри.

— Отлично, отлично, — сдавленно проговорил Грем. — Есть ещё другие… оборотни в чужом облике?

— Да, — вынужденно признался Лин. Лицо Грема исказилось.

— Кто именно?

— Тарн и Джени… И ещё несколько бывших монгрелов.

— Это единственный способ выдавать себя за другого?

— Нет. Есть ещё способ Сэфес. Облики.

— Каким образом можно распознать обман?

— Вашим — никаким. Есть ли способ у Сэфес, не знаю.

— И… кто же?

— Рей Адветон-Вэн, — ответил Нарелин.

— Этот новомодный мазила с Эвена?! А кто он на самом деле?

— Рауль, — прошептал Лин. Он начал уставать. — Подлинный, настоящий. Его воссоздали.

— Что-о-о-о?

— Его воссоздали, — повторил Нарелин. — Воссоздали на Орине. Шесть лет назад.

— Он что, забыл прошлое?! Забыл, что ты его убил, что ты захватил его власть, что именно он законный Первый Консул?!

— Нет, он всё помнит, — возразил Нарелин. — Только относится по-другому. Ему больше неинтересны ваши грязные игры. Он мой брат, он учится работать с Сэфес, и вообще, оставьте его в покое!

— Так-так… Значит, можно воссоздать любого погибшего?

— Не любого, нет. Нужен материал… генетический материал, причём особо сохраняющийся… и нужно, чтобы душа хотела вернуться. Это важно, иначе ничего не выйдет.

Грем сцепил пальцы и задумчиво посмотрел на Нарелина.

— Ещё один вопрос, — не спеша проговорил он. — Ты спал с моей женой, господин псевдо-Рауль?

— Том! — воскликнула Джения. — Может, хватит уже пороть чепуху?! Ты только послушай, какую бессмыслицу он несёт! И ты ему веришь?! Да он же просто сумасшедший! Он держался только за счёт Клео и Джовис! Эти детские бредни про всемогущих Сэфес. Даже если сами они не выдумка, не очень-то он им нужен, если их до сих пор нет.

— Это как это — нет? — с возмущением спросили откуда-то из невидимого Нарелину угла. — Почему это — нет? Я тут двадцать минут стою, и хоть бы одна собака в мою сторону посмотрела!

— Охрана! — тут же крикнула Джения.

— Не надо орать, — мирно посоветовали из угла. — Это неэстетично. Я бы даже сказал, противно. Охрана ваша отдыхает. Как и автоматика, кстати.

«Вот Рыжий и пришёл, — расслабленно подумал Нарелин, уплывая куда-то на волнах дурноты. — Вот всё и закончилось. Меня спасли. Хотя нет, конечно, всё только начинается. Но детектор они включат, и всё будет хорошо, не будет больше никакой боли. Скорее бы, а то я совсем разучился терпеть».

— Томас, — сдавленно прошипела Джения, — и где твоя хвалёная защита?!

— Джения, помолчи уже! — досадливо оборвал её Грем и радушно улыбнулся Рыжему Лину. — Так вы, молодой человек, и есть один из знаменитых Сэфес? Рад, очень рад вас приветствовать…

— Ну не такой уж молодой, и в общем даже не человек. — Лин галантно улыбнулся. — Но всё равно спасибо. Рад приветствовать, стало быть. С особым цинизмом. Нарелин, как ты относишься к тому, чтобы немножко прогуляться?

Он подошёл к эльфу и ободряюще ему подмигнул.

— Детектор, — прошептал Нарелин, — пусть детектор заработает… И узнайте, что с Клео. Наверное, это они его пытались убить…

— Это не так! — энергично возразил Грем. — Господин Найрэ погиб из-за досадной случайности, в этом нет нашей вины. Мы сожалеем.

— Рыжий! — Нарелин в очередной раз инстинктивно попробовал приподняться; фиксаторы по-прежнему не позволили ему это сделать. — Что происходит снаружи? Что с Эвеном? Им известно про меня? Что говорят в Федерации?

— Это мы всё дома обсудим. — Лин провёл рукой над фиксаторами, и они просто исчезли. — Пока лежи, сейчас Пятый подойдёт — и отправимся. А вы двое, — он обернулся к Грему и Джении, — пошли отсюда вон! Или лучше вас поставить в угол?

Надо отдать должное: Грем отлично владел собой. Оскорбление никак не отразилось на его лице.

— Позвольте, — возразил он, — чем мы заслужили такое отношение? Тем, что обеспечили вашему другу жизнь, тогда как иначе он бы давно умер? Вы врываетесь на чужую территорию, ведёте себя как хозяин…

— Рыжий, — укоризненно прошептал Нарелин, — ты чего так грубо? Мне с ними ещё работать. Ну что поделать, противники мы, давние, да. Они, в общем, в своём праве…

— Боюсь, что работать с ними тебе больше не придётся, — покачал головой Лин. — Они тебя двое суток назад торжественно похоронили, если ты не в курсе. Атака экстремистов. Федерация приносит Эвену извинения и выражает соболезнования, виновные будут найдены и сурово наказаны. Так что Рауля Найрэ официально больше нет в живых. На самом деле я с огромным удовольствием просто набил бы им морды, жалко, воспитание не позволяет. Насчёт отношения, Томас Грем, я скажу вам следующее. Если вы вот это, — Лин обвёл помещение враз потяжелевшим пристальным взглядом, — называете «обеспечить жизнь», то я при первом же удобном случае постараюсь вам обоим её обеспечить. В точно таком же объёме. Доступно?

Похоронили! Нарелин с трудом поднял голову и уставился Томасу в глаза. Сыворотка правды всё ещё действовала — врать сейчас он не мог, равно как и сдерживать чувства.

— Похоронили, значит?! Слушай сюда, ты, Председатель. А вот это ты видел? — Нарелин скрутил фигуру из трёх пальцев. Поднять руку сил не было, но Грем жест разглядел. — Я смотрю, любовь к похоронам у тебя осталась от предшественников. Одисон, твой учитель, тоже любил тренироваться: и меня хоронил, и генерала Шалеру, а вот хрен ему достался. Где тот Одисон? И тебе хрен достанется. Хотел от меня избавиться, верно? Не выйдет! Теперь слушай и запоминай, погань ты политическая. Всем станет известна правда о том, кем был Рауль Найрэ. И о том, что вы учинили здесь, тоже всем станет известно. Я буду не я, если ты не просидишь на своём посту и полгода. И когда парламент будет выносить тебе вотум недоверия, сукин ты сын недоделанный, я приду на заседание как Нарелин Эльве и спою от радости, что ты, лицемерная тварь, обманщик, расстался со своим креслом.

— Не тебе судить о лицемерии, — сдержанно произнёс Грем. — Ты лицемер в прямом смысле слова. Лицемер и убийца. И вдобавок ханжа. Пойдём, Джения.

Стальная диафрагма расступилась и сошлась снова, пропустив Грема и его жену.

— Куда? — спросили из двери. — Лин, ты их зря отпустил. Я тут ещё не закончил.

Диафрагма снова раскрылась. Растерянная Джения стояла на пороге. За её спиной маячил Пятый.

— Да что же это творится! — чуть не плача, воскликнула она. — Что всё это значит?!

— О… — протянул Пятый, входя. — Это значит… Это значит, сударыня, что вам придётся пару часов посидеть тут и подумать о чём-нибудь важном, потому что мне лично совершенно не нужно, чтобы вы подняли хай сразу после нашего ухода, Лин, забирай тёзку и уходи. А я тут немножко ещё побуду.

— Только недолго, — предупредил Лин.

— Пять минут, — согласился Пятый. — Забирай его. Лин осторожно поднял эльфа на руки и шагнул в ближайшую стену. Пятый стоял у закрывшейся двери, скрестив на груди руки, и спокойно смотрел на Грема и Джению.

— Отлично, — прокомментировал он. — Теперь присаживайтесь. На койку, или как там это у вас называется. Наркотик правды, значит?

— Да, — спокойно подтвердил Грем, тоже скрестив руки на груди. На кровать он конечно же не сел: они с Пятым так и стояли друг против друга в одинаковых позах. — А что вас смущает, господин Сэфес? Ваш протеже вот уже десять лет использует аналог этого наркотика для работы с подозреваемыми. Эвенский вариант гораздо лучше качеством, но принцип один. Или «что позволено Юпитеру, то не позволено быку»?

— Да никакого принципа, — поморщился Пятый. — Что он там использует, это его личное дело. Я говорю про «здесь» и про «сейчас». А сейчас вы ввели препарат человеку с перебитой спиной, искалеченному, находящемуся практически при смерти. Хорошо, не человеку, эльфу. И потом, вы всерьёз считаете, что чей-то поступок даёт вам карт-бланш для совершения такого же поступка?

— Вы действительно хотите узнать, что я считаю? — осведомился Грем. — Или вы хотите получить подтверждение тому, что я… как там выражался ваш протеже?.. сукин сын и по отношению ко мне все средства хороши?

— Не нужно мне ваше подтверждение, зачем? Что вы сукин сын — тут я с Нарелином согласен. Сволочь вы, Томас Грем, обычная и совершенно неинтересная. — Пятый зевнул. — Я не услышал ответа на свой вопрос, кстати.

— Хорошо, я отвечу. И вряд ли ответ вам понравится. Да, в этом случае карт-бланш. По отношению к этому… существу… человеку… эльфу или кто он там в действительности.

— В таком случае у меня развязаны руки, — усмехнулся Пятый. — Пожалуй, я поступлю, сообразуясь с вашей логикой. И потом, Нарелин мне отнюдь не протеже. Он мой друг, пусть мы не всегда и не во всём согласны. А ну сидеть!

Какая-то неведомая сила подтащила Грема к кровати и силком швырнула на неё. Он буквально упал рядом с Дженией, которая испуганно вскрикнула.

— Значит, наркотик правды, — задумчиво сказал Пятый. — Ну хорошо.

Грем вдруг почувствовал, что у него закружилась голова, по телу прошла волна мягкой дрожи. Джения привалилась к нему, тяжело дыша, она тоже задрожала, но дрожь довольно быстро прекратилась. Сознание стало кристально ясным. Грем ни с того ни с сего вспомнил, что во время заседания Совета, оказывается, оставил на своём месте заколку от галстука и сейчас готов был подтвердить под присягой, что помнит, где она лежит. На столе, между старинной лампой и пластиной голографа, тоже старинного, но до сих пор использующегося в зале Совета Федерации.

— Хорошая вещь, правда? — улыбнулся Сэфес — Томас Грем, а теперь скажите честно: за что вы настолько сильно ненавидите свою жену, Джению Шалеру-Грем?

Маска спокойствия слетела с лица Грема.

— Слушай, ты, — сдавленно зарычал он, подавшись к Пятому, — не трогай Джению, скотина! Может, ты и умеешь читать в сердцах, только на этот раз ты ошибся. Я люблю Джению… люблю! Она не виновата, что её отец снюхался с Эльве… что вы вообще знаете?! Вы же ничего не желаете знать! Или вы плоть от плоти наших миров?

Вы родились здесь, выросли? Нет, вы пришли извне и считаете, что вправе решать всё за нас! Этот ваш драгоценный мальчишка уже семнадцать лет вносит в Федерацию разлад! С тех пор как он появился на политической арене, не было ни одного года, чтобы Федерацию не сотрясали смуты. Наши планеты и так разрозненны, нам хватает внутренних дрязг, то и дело Федерация становится на грань распада. А оттуда один шаг до гражданских войн. Мы работаем над тем, чтобы объединить её под сильной рукой. Но господину Раулю… простите, господину Эльве!.. ему нет никакого дела до этого! Всё, чего он хочет, — независимости для своего драгоценного Эвена! Мы с таким трудом объединяем миры легитимной властью. Так нет же! Приходит господин Рауль, великий и непогрешимый, и оказывается, что центральная власть преступна, подчиняться ей — идти против демократии, а лучшие кандидаты в правительство — его выдвиженцы, которые будут проводить политику дальнейшего раскола. — Грем захлебнулся словами, лицо его покрылось красными пятнами и дёргалось. — Вокруг Эвена уже давно сплачиваются наши противники, а тут ещё и вы подоспели с вашей Транспортной Сетью, ещё немного — и Федерация снова распадётся на два блока! И угадайте, кто будет стоять во главе второго? Правильно — всё тот же Рауль Найрэ, любимец женщин и кретинов! А когда начнётся война, на арену выйдет Нарелин Эльве, кристально чистый, честный, с незапятнанной совестью, и поведёт всех на бой с неправедной властью. И успокоится он, лишь когда посадит свою чёртову бабу-искина во главе Федерации — великая всезнающая Джовис, и Нарелин, пророк её, бессмертный и святой!

Грем замолчал, втягивая в себя воздух.

Пятый брезгливо поморщился.

— Успокойтесь. Относительно власти вы правы. Возможно, вы обрадуетесь тому, что я вам скажу. Нарелин Эльве больше не будет мешать вам, он и сам про это пока не знает, но… такова судьба. Сами того не сознавая, вы своим поступком оказали Нарелину хорошую услугу, надеюсь, вам в посмертии это зачтётся. А жену вы на самом деле ненавидите, другой вопрос — вы не понимаете этого. Если бы хоть каплю её любили, вы бы сумели дать ей то, чего ей очень не хватает. И вот ещё что. Впредь не экспериментируйте с этим препаратом на больных, нехорошо. А теперь прощайте. Всего наилучшего.

Джения сидела рядом с мужем и гладила его по плечу. Губы её дёргались, она сама не замечала, что плачет. Как давно она не плакала! И теперь сама не могла понять, что с ней происходит.

— Не слушай его, Джени, — проговорил Грем, прижимая руку к груди — там что-то резко кололо, должно быть, прихватило сердце. — Я люблю тебя… и всегда любил. Одну тебя.

— А я… я его люблю… Эльве… до сих пор. — Джения всхлипнула. — И тебя тоже люблю… Я не знаю, что… что мне делать…

— Жить, — тяжело ответил Грем. — Нам обоим придётся жить, Джения.

Пятый кивнул и, не говоря не слова, скрылся в той же стене.

Выйдя на Холм Переноса, уже на Орине, он сел на сухую землю у подножия блока, вытащил сигареты и закурил. Итак, в этом мире появились ещё два человека, которые его будут до самой своей смерти ненавидеть лютой ненавистью. Просто за то, что он является тем, чем является. «Никогда не прибегай к мерам, сопряжённым с воздействием, — вспомнил Пятый слова Рдеса. — Ты отлично знаешь, что любая твоя попытка тронуть реальность не через Сеть — пусть для спасения чьей-то жизни, свободы — будет иметь от двух до нескольких сотен смысловых оттенков. И большая часть этих оттенков будет по отношению к тебе положительной не в твоей области».

Он задумался. В математике, которой они пользовались, отсутствовали отрицательные значения как таковые, зато присутствовала система областей сложения. А вот в земной…

— А всё-таки это минус, — вслух сказал Пятый. — Обидно… чертовски обидно. Но ничего не поделаешь.

Он швырнул бычок куда-то в сторону и медленно пошёл вниз по Холму, по уже подсыхающей весенней земле. «Монастырь» забрал Лин, а ещё надо было оплатить проход и за себя, и за Нарелина, и за Рыжего. Иначе появится ещё один минус, а их и так уже достаточно.

Сначала Нарелина довольно долго несли на руках. Рыжий не давал сказать ему ни слова, хотя сказать нужно было многое. Сознание мутилось и плыло, но десятки навязчивых мыслей бились в нём как жужжащие пчёлы.

Нужно срочно возвращаться на Эвен. Прошло трое суток — целая вечность. За это время всё могло уплыть из рук. Что заявили власти Федерации? Что сообщили Эвену? Нужны подробности. Федерация допустила гибель Первого Консула в самом охраняемом, самом безопасном здании Терры… Конфликт… Трое суток. Должен быть назначен новый глава исполнительной власти. Кто это будет? Выбор остаётся за Джовис. Нужно найти Зверика и вернуться в облик Рауля…

— Лин, давай-ка ты его сюда… угу. Нарелин, успокойся и не дёргайся, пожалуйста.

Ренни. Господи, куда они меня отволокли, когда? Где я вообще?

— Всю дорогу одна и та же песня. — Лин был явно рассержен, да ещё как. — Власть делит, идиот. Ренни, выключи его.

— Погоди, дай хоть разобраться…

— Вы нашли Зверика? — Нарелин уже не пытался приподняться, тем более что к сознанию начала возвращаться прежняя ясность — заработала техника. — Ренни, пойми, это очень важно, я не могу всё бросить — вот так…

— Можешь, можешь, — заверил его Встречающий. — Пятый найдёт симбионта. Не переживай. Всё, до завтра.

— Скажи мне, пожалуйста, — попросил Ренни, — с кем ты поссорился в этот раз?

Нарелин смотрел на Встречающего с возрастающим недоумением. Смотрел снизу вверх: вставать ему пока запретили строго-настрого. Ткань симбиотического ложа приятно холодила спину, дурнота постепенно отступала, но он всё ещё не мог понять, чего Реджинальд от него хочет.

— Ренни, я же объяснял, — начал Нарелин заново, — Зверик покинул меня на заседании Совета, произошло преображение, сработали охранные системы, после Грем решил использовать это к своей выгоде… Что неясно?

Пятый пересел поближе к Нарелину, сочувственно поглядел ему в глаза.

— Дело в том, — осторожно начал он, — что, судя по всему, ты перешёл дорогу по меньшей мере Сэфес. Или кому-то уровня Сэфес. То, что происходило с тобой в последние дни и кончилось столь стремительно и плачевно, — лишь следствие, но никак не причина.

— Самое забавное, что мы не сумели бы этому помешать, — извиняющимся голосом добавил Лин. — Потому что… ты не поверишь, но мы не видим, откуда это идёт. Это воздействие, причём сильное, кто-то рвёт ткань твоей реальности, этот кто-то поставил целью уничтожить тебя, и слава богу, что мы успели вмешаться.

— А могли не успеть. Клео так вообще едва ли не из кремационной печи вытащили, слава богу, детектор сработал, — раздражённо сказал Пятый. — Твоего Клео собирались просто убрать под шумок, списав вину всё на тех же экстремистов. Нарелин, попробуй вспомнить.

Или, лучше всего, скинь считки за последние десять дней. Может быть, мы что-то сумеем понять.

— Если, конечно, это не сопряжено с… — начал было Ренни, но Лин его прервал:

— Если тебе не в лом.

— Не знаю я, ребята, — с отчаянием сказал Нарелин. — Ну не знаю! Конечно, я многим переходил дорогу, но речь всегда была о столкновениях на вполне земном уровне. Ну разве что кто-то из ваших… не Сэфес, конечно, но вашего уровня… просчитал, что развитие моей линии приведёт к чему-то недопустимому, и начал таким образом гадить, чтобы предотвратить… Но кто? Ума не приложу. Вирджи или кто-то, связанный с ними? Не знаю.

— Тебе не гадили, от тебя защищались, — покачал головой Пятый. — Я бы сказал, что от тебя спасали свою жизнь. Словно твоё существование угрожало кому-то из Контролирующих. Словно этот гипотетический «кто-то» всеми силами старался выжить.

— Да уж, — покивал Лин. — Воздействие, брат, это такая хитрая штука…

Ренни прошёлся по небольшой комнате, сел в плетёное кресло подле окна В окне стоял весенний вечер. Лазоревое небо, и фиалковые облака, и совсем чуть-чуть солнца, уже почти съеденного тенями. Отголоски, осколки лучей.

— Клео говорил, что его насторожили события гораздо более невинные, чем сейчас, — медленно сказал Рыжий. — Он спрашивал совета, но давать его я просто не имел права.

— Мне он о своих опасениях не говорил, — нахмурившись, заметил Нарелин. — Наверное, не хотел отвлекать перед докладом на Совете… Ребята, мне кажется тут не считки нужно анализировать. Тут надо анализировать возможное будущее — и смотреть, кому оно могло навредить.

— Пока ты спал, мы этим занимались. Нарелин, ты не мешаешь никому из Контроля. Ни по одному из возможных векторов, — покачал головой Пятый. — Мало того, и мешать не будешь. Даже в отдалённом будущем, судя по всему. Скорее наоборот.

— Равно как и Клео, — покивал Лин. — Который зря ничего тебе не сказал. Попроси его потом, чтобы в будущем не скрытничал.

— Ну хорошо, не Контроль. У кого ещё есть возможности, аналогичные вашим?

— Контроль это, Контроль, — мрачно возвестил от окна Реджинальд. — Больше некому. Себя вспомните, экипаж семьсот восемьдесят пятый, и своё «небольшое воздействие».

Нарелин шумно вздохнул и откинулся на подушки.

— Тогда только вы можете узнать, кто это, и договориться. Я здесь ничего не сделаю. Кстати, это что у вас за «небольшое воздействие» было?

Пятый нахмурился, Лин принялся торопливо отрывать от очередной прядки волосы.

— Очень давно, — с неохотой начал Пятый. — В общем, мы тогда не знали, что делали, и слегка поиграли с реальностью. Результаты… авария на атомной электростанции, два землетрясения, пара локальных войн, «шатл» взорвался при выходе на орбиту, что-то ещё было. Про людей я молчу. А ты сейчас попал под воздействие, Нарелин, и тот, кто действовал, своего добился. Он тебя практически уничтожил. И как политического лидера, и физически. Тебя подставили по полной программе, лишили всего в один момент. Кто-то взял ткань той реальности, в которой ты находился, и…

— И разодрал её в лохмотья, — закончил Лин. — Вернее — просто изъял то, что было для тебя защитой в тот момент. Понимаешь?

— Понимаю, понимаю, — Нарелин вздохнул. — Насчёт политического лидера — половина беды. Не так уж это меня огорчает. Да, придётся трудно, но Эвен в пропасть без меня уже не свалится. Кроме того, даже это можно обернуть на пользу — я ведь думал раньше, много думал о том, что скажу людям, когда однажды эта эпопея закончится. Может быть, пришло время. Но вы говорите так, словно мой неведомый противник жаждал меня именно уничтожить…

— Он это уже сделал, — подытожил Лин. — Поэтому мы тебя и спрашиваем — кому ты мог перейти дорогу.

— Понятия не имею.

«Господи, да что же это такое, — подумал Нарелин. — Мало мне было врагов физических, теперь появились ещё и какие-то загадочные, неуловимые, почти что боги. Ну кто, КТО?»

— Не боги, — поморщился Пятый. — Не путай. Ладно, отдыхай. Надеюсь, через несколько дней всё прояснится.

Ренни вдруг поднял голову и прислушался. Глаза его округлились от удивления.

— Пятый, Лин… Только что пришёл катер. Тот, который вы подарили Нарелину. Официалы оставили его на орбите до вашего распоряжения.

— Пустой? — тут же спросил Пятый.

— Пустой, — подтвердил Ренни.

— Откуда? — поинтересовался Лин.

— Погоди, — остановил его Пятый. — Давай я угадаю. Конечно, из системы Ир-нома-тер.

Катер этот уже несколько лет принадлежал Раулю и Клео. Никто, кроме хозяев или доверенных лиц, не мог воспользоваться катерами Сэфес — так они были устроены; на Эвене даже о наличии этого катера знали единицы. Естественно, никаких санкций на пользование Нарелин не давал никому. И не успел он удивиться, как в очередной раз, из дальнего далёка, через детектор, его позвала Санни.

Уж она-то, слава небесам, почуяла, что Нарелин жив, как только тот оказался на Орине. Даже детектор не понадобился — они с Санни давно были на «одной волне». С первым же «сеансом связи» Санни сообщила, что ситуация под контролем, но отношения с федералами обострились до предела. Всем ясно, что официальная версия событий не соответствует истине; добиться от Грема иного не выходит; информация о Нарелине распространилась со скоростью лавины, но в то, что он и Рауль — одно лицо, почти никто не поверил, все сошлись на том, что это подстроено специально, с целью дискредитации Рауля. Официально Рауля и Клео не признали погибшими — ведь Федерация не выдала Эвену их тела. Полномочия главы правительства временно приняла на себя сама Джовис.

«Нарелин, как ты там?» В мысленном голосе Санни звучала тревога.

«Всё в порядке, — осторожно ответил он. — Есть новости?»

«Да. Твой катер исчез, это зафиксировала Джовис. Растворился, как будто его вообще никогда не было на орбите. Вектор движения, естественно, не отслежен. И второе… Мне Полина сообщила, Радал исчез пару часов назад!»

«Ещё и Радал?! — поразился Нарелин. — Я же приказал не спускать с него глаз!»

«Она сама не понимает! Контроллер слежения был активизирован, поэтому Полина не боялась Радала отпускать. Он ушёл в лес, как обычно, и не вернулся… не выходил на связь, они встревожились, стали проверять биомониторинг — оказалось, парня вообще нет на планете!»

«Приземельные поселения, пассажирские рейсы проверили?» — спросил Нарелин, уже угадывая ответ.

«Его нигде нет! Если бы Радал появился в приземелье, его бы зарегистрировали».

— Совсем интересно, — проговорил Нарелин сквозь зубы.

— Можешь сказать ей, что машину мы нашли. А вот парень отсутствует, — подсказал Лин. — Ну и ну! Что в мире делается.

— А ты не подслушивай, — буркнул Нарелин. — Ладно. Куда он мог пропасть? Нереально! Выглядит, словно парень ушёл через проходку или, скажем, через гиперканал…

— Какой гиперканал! — возмутился Пятый. — Ты вообще соображаешь, что происходит?! До тебя не дошло, что ли? Нарелин, ау!!! У тебя угнали машину, которую в принципе угнать невозможно!

Нарелин пожал плечами.

— Ты что, хочешь, чтобы я удивлялся? Одним чудом больше, одним меньше, вот жив я остался, например, тоже чистым чудом, скоро совсем удивляться разучусь. Кто может угнать катер Сэфес? Только Сэфес, правильно? Может, кто-то из ваших? Да ещё и ради Ир-нома-тер! Не Радал же его угнал, находясь на Терре, почти в трёхстах парсеках от Эвена!

— Радал не Сэфес, — отрицательно покачал головой Пятый. — Он бывший Блэки, и не более того. Между прочим, в катере обнаружена какая-то хреновинка, это случайно не твой хвалёный контроллер слежения?

— Детектор он с себя тоже снял, — заметил Лин, — Знаете что! Давайте-ка за ним. Пока там что-нибудь ещё не случилось.

Нарелин приподнялся на своём ложе. Чувствовал он себя уже более-менее сносно.

— Во-первых, ребята, верните мне Клео, — сказал он. — Если он уже заштопан, конечно. Во-вторых, вы обещали найти Зверика. Надеюсь, это не было трудным. Поймите, мне без него просто плохо! И ему без меня, кстати, тоже. А в-третьих, ради всех звёзд и галактик, кто будет настраивать обратную синхронизацию?! Время идёт не только здесь, но и на Эвене, три дня я уже упустил, и с каждым днём мне будет всё сложнее объясниться по возвращении.

Он снова откинулся на изголовье.

Пятый посмотрел на него долгим пристальным взглядом, тяжело вздохнул.

— Клео скоро будет, с ним сейчас занимаются. Но настраивать никто ничего не станет. Ты не вернёшься назад, прости.

Нарелин закрыл глаза.

Пятый говорил серьёзно, это было видно, и сейчас Нарелину показалось, что под ним разверзлась пропасть и он падает туда, глубоко-глубоко, бесконечно, нет опоры под ногами, он вечно будет падать, и состарится в этом падении как человек, и умрёт, и тогда его развеет ветер… Прошла добрая минута, прежде чем он сумел выговорить: Почему?

— Твоё время там кончилось. — По голосу Сэфес ничего нельзя было угадать. — Не спрашивай, откуда я это знаю. Просто знаю. Вернёшься — погибнешь. И не только ты, учти. Тебя из той реальности вырвали с корнем.

— Равно как и Клео, — добавил Лин. — Прости. Пятый встал со стула, где прежде сидел, подошёл к окну. Закурил, задумчиво покачал головой.

— У меня было то же самое, когда я узнал, что домой больше не вернусь. Вернее, не попаду туда тем, кем был раньше. Я хорошо тебя понимаю, но сделать ничего нельзя. Прости ещё раз.

— Погибну… — повторил Нарелин. — Вы тоже способны ошибаться. Ребята, простите и вы, но у вас нет права навязывать мне решения. Эвен — мой дом, и я не могу вот так в одночасье бросить всё, что делал столько лет. Не могу! Вы соображаете, чего требуете?!

— Соображаем. — В голосе Пятого появился металл. — Не ошибаются только мёртвые, это верно. Но в данной ситуации ошибиться невозможно. Не в чём тут ошибаться.

— Да вы с ума сошли! — Нарелин вскочил с кровати, забыв о запрете. — Вы понимаете, что сейчас творится в Федерации? Вы понимаете последствия того, что случилось? Если эта ситуация не разрешится — всё, что я сделал, может быть признано незаконным!

Лин осторожно взял эльфа за плечи, заставил лечь. Горестно покачал головой.

— Этого не произойдёт, — успокоил он. — Джовис удержит процессы под контролем, не волнуйся. Понимаешь… в некотором смысле ты умер. Пойми правильно. Да, к посмертному существованию привыкать трудно.

— Но вполне можно, — заметил Пятый. — Видишь, мы умудряемся как-то существовать. А ты сейчас хочешь продолжить, жить по инерции. Это пройдёт. Вообще, лучше бы разобраться, из-за чего это произошло, и поскорее. Потому что если там возможны такие процессы, надо их купировать. Сам понимаешь, что будет, если не остановить.

Нарелин вырвался от Рыжего и сел снова.

— Вы что же, — голос Нарелина сорвался, — запрещаете мне возвращаться на Эвен? Вообще?! Навсегда?! Я сам хотел уйти… но НЕ ТАК! Не в такой ситуации, да поймите же!

— А ты можешь предложить другой вариант? — едко спросил Лин. — Давай. Я тебя слушаю. Обрисуй мне красивую ситуацию, из которой ты хотел бы красиво уйти. Это жизнь, мой дорогой, а не сказка. Единственное, что в твоих силах на Эвене, — это не совсем красиво сдохнуть.

Нарелин с трудом проглотил слёзы. Говорить нужно спокойно…

— Хотя бы контакты с вселенной Эвена вы мне оставите? — произнёс он. Голос прозвучал совсем глухо.

— Оставим. Только не забудь, что у тебя ещё есть кое-какие обязательства, — напомнил Пятый. — В частности, мальчик, попечителем которого ты являешься, уже некоторое время находится в Ир-нома-тер. Помнишь ты мир весьма хорошо. Чем истерить, давай лучше подумаем, что делать.

— Я прекрасно помню о Радале, — размеренно проговорил Нарелин, — Что ж, значит, мы постараемся разобраться с этой ситуацией. А после у меня будет к вам единственная просьба. Отсюда, с Орина, я не смогу сам вернуться в Арду. Это не так уж сложно — односторонний канал связи. Мы с Клео уйдём, и…

Голос сорвался, Нарелин резко отвернулся к стене и замолчал, яростно прикусив губу. По щекам снова текли слёзы.

— Ренни, — в пространство позвал Лин, — будь так любезен.

— Клео пожалей, — посоветовал Пятый. — Некрасиво, Нарелин.

— Оба пойдите погуляйте часок, — распорядился Реджинальд. Сэфес послушно вышли. — Так, знаешь что? Давай просто поговорим. Немного. Хорошо? — попросил он Нарелина.

Нарелин не ответил. Поговорим, чёрт возьми. Это так теперь называется?! Сломать об колено всю жизнь, дела многих лет, все надежды, все планы, всю веру, и как психотерапевт — поговорим!

— Не надо, — выговорил он, с трудом совладав с голосом. — Я справлюсь. Сейчас. Скоро. Дай мне полчаса. Только пусть они обещают, что потом мне помогут вернуться туда, откуда я пришёл. Моё место на Эвене, а если нет, то…

Он замолчал.

— Получасом тут не обойтись, — мягко сказал Встречающий, — Не торопись с решениями, особенно такого рода. Ну допустим, ты вернёшься в Арду или в то место, которое ты так называешь, — и что? Что ты там станешь делать? Давай-ка для начала час поспи, потом я приведу Клео, и вы пообщаетесь. Только не торопись. Договорились?

— А ты можешь предложить другое место, где мне «есть что делать»? — со злостью откликнулся Нарелин, — Клео вас убьёт всех за такую новость. Где хотя бы Зверик, Ренни?

— Клео уже в курсе, и, боюсь, ему значительно труднее её принять, чем тебе. А симбионт пропал. Мы не нашли его. — Ренни опустил глаза. — Может быть, тебя обрадует тот факт, что его не нашёл вообще никто. Ни федералы, ни мы. Относительно твоей бывшей родины и Клео — не будь столь жесток, Нарелин. Если ты его хоть немного любишь, ты поймёшь, как ему там будет плохо.

— Хоть немного! — Нарелин задохнулся от возмущения. — Ты вообще думаешь, что говоришь?

Нарелин замолчал. То, что сейчас его переполняло, облечь в слова было почти невозможно, и мучительно захотелось, чтобы появился Зверик, как можно скорее, здесь и сейчас, чтобы прыгнул на грудь, как настоящий котёнок, и замурлыкал, ласкаясь. Чтобы прижать его, живого и тёплого, а потом ощутить биение маленькой жизни уже внутри себя, жизни преданной, доброй, пушистой… Не мог же Зверик просто раствориться! Или… мог? Нарелин носил в себе симбионта уже много лет, но так до конца и не знал обо всех его возможностях. Нет, не мог он исчезнуть, Лин ощущал, что Зверик жив. Насколько стало бы легче, если б он был рядом! Так нет же, навалилось всё сразу… «Только бы с Клео ничего не случилось, — неожиданно подумал Нарелин. — Если случилось со Звериком, то может с кем угодно. С Санни, с Мэтью, с Тарном — никто не застрахован. Впрочем, с Клео уже случилось, хорошо, что Сэфес успели. Как они сказали? Из кремационной печи вытащили. Господи! Воссоздание невозможно за такой краткий срок, значит, его чуть не сожгли, ещё живого. Я ведь до сих пор не знаю подробностей».

— Тогда тем более не торопись, — попросил Ренни. — Сейчас немножко отдохнёшь, и ребята вернутся. Думаю, вместе с Клео.

— Как мне везёт на такое, — произнёс Нарелин, глядя в сторону. — Выдираться из привычного мира в одночасье. Ну где, Ренни, где нам жить потом, чем? Кому мы нужны вне Эвена?

— Думаю, нужны, — серьёзно ответил Ренни. — По крайней мере, на Орине работа для вас найдётся в любом случае. Впрочем, решать всё равно вам самим, а мы, со своей стороны, попробуем сделать то, что будет в наших силах.

Нарелин видел, что Встречающий отчего-то сильно устал. Пожалуй, Ренни было даже немного не по себе, но он явно старался не подавать вида.

— Измотался? — спросил Нарелин. — Сэфес, кажется, тоже. Из-за меня? Тебе самому отдыхать надо, Ренни. Я же чую.

— Нет, не из-за тебя. Ребята после сброса, мы тоже слегка переработали. — Ренни криво усмехнулся. — Слушай, принести тебе что-нибудь? До вечера мы тебя не выпустим отсюда, а обед пропустили. Есть хочешь?

До этих слов Нарелин о еде не вспоминал.

— Не знаю, — он даже растерялся от неожиданности. — Я как-то забыл. Так, это что же я? Это я сколько уже дней не ел? Надо бы, по идее.

— Вот и хорошо! — обрадовался Ренни. — Сейчас Тон подойдёт, кстати, она тебе обещала для волос какую-то особую держалку. Пойми, всё образуется, но не сразу. Ничего не бывает вдруг.

В комнату заглянул Пятый. Культурно, через дверь. Еле заметно подмигнул Нарелину, поманил Ренни. Тот вышел и через пару минут вернулся в сопровождении Тон и Клео. Тон тащила с собой пару корзин, судя по всему с едой, и выглядела слегка напряжённой, а вот блонди… Нарелин понял, о чём говорил Ренни. Клео выглядел страшно подавленным, безучастным, хотя и старался держать лицо. Впрочем, получалось плохо — то и дело в выражении мелькало что-то затравленное, Нарелин заметил, что губы у него искусаны чуть не до крови. Одет Клео был проще простого. Широкие штаны цвета светлого шоколада и рубашка на пару тонов светлее. Никакого сьюта, никаких перчаток. Впрочем, откуда этому всему взяться на Орине.

Нарелина чуть не скрутило от внутренней боли. Тут же, почувствовав это, вздрогнул и сам Клео, но эльф уже вскочил и потянул блонди к себе, на кровать. Такое на его памяти с Клео было лишь однажды, давно. И уж точно никто посторонний не видел его в этом состоянии. Для блонди позор обнаружить свою слабость. Нарелин сжал его руку.

«Даже не смей раскисать! Вспомни, бывало и хуже! Держись, слышишь?!»

«Да, Нарелин, — безучастно ответил Клео. — Тебе нужно поесть».

«А ты?»

«Я не могу. Потом. Позже».

«Попробуй тут съешь что-нибудь, как же, — подумал Нарелин непроизвольно. — Еда в горло не полезет».

— Так, Нарелин, быстро обратно! Клео, сядь! — Хрупкая китаянка принялась железной рукой наводить порядок. — Лин, Пятый, вернитесь, хватит торчать под дверью. Ренни, посади катер, который пришёл, поближе, хорошо? Отлично. Клео, там тарелки, вынь, пожалуйста. И вот это тоже тебе. — Она протянула Клео лазоревый треугольник контроллера. — Ставь, иначе сама поставлю.

— Клео, а посуды хватит? — ехидно поинтересовался Лин.

Клео безразлично прилепил контроллер на запястье и заглянул в корзину.

— Хватит, — сказал он.

Голос у Клео тоже был неживым. «Господи, — подумал Нарелин, — ему-то каково. Рехнуться можно. Ведь правильно говорила Тон когда-то давно: блонди созданы для Эвена, их психика не рассчитана на такие потрясения. Не случайно именно они чаще других нуждались в психокоррекции».

— Я раньше не видел таких контроллеров, — сказал он. — Что-то новое, Тон?

— Ну ты многого не видел, — заметила китаянка, перебрасывая через плечо чёрную косу, — например, нашу новую дочку. Эти контроллеры год как начали выращивать, транспортники подкинули разработку, мы тут немножко откорректировали.

— Дочка — это хорошо, — рассеянно произнёс Нарелин. — Дети — цветы жизни. Чёрт, а ведь у меня тоже дочка есть… как бы… На Вирджи. Ну надо же такое позабыть!

Клео впервые слегка улыбнулся.

— По тебе не скажешь, что ты можешь быть отцом. Слишком юный вид у тебя в этом облике… Рауль.

— Это не мешает, — сказал Пятый, — Впрочем, всё равно.

— И вот его ты хотел в Арду, — подытожил Лин. — Если решишь отправиться, меня с собой захвати. Мы его там похороним через пару часов, а потом вернёмся сюда, потому что там делать ну совершенно нечего.

— К сожалению, у вас есть дело, у двоих. — Ренни, поняв, что никто ничего делать не собирается, принялся вытаскивать из корзинок посуду и расставлять её на столе. Тон стала помогать, и через пару минут на столе всё было готово для первого блюда — обед явно обещал быть китайским. — За Радалом придётся отправляться вам вдвоём. Увы.

— Им?! — вытаращился Лин, забыв даже о куске хлеба, который нёс ко рту. Нарелин так и не понял, откуда он этот хлеб вытащил. — Вдвоём?! Ренни, ты ох…?!

— Не матерись. Радал знает хотя бы Клео. А как он относится к вам, ты отлично помнишь.

— Хорошо, — проговорил Клео. — Отправимся.

Если бы Клео предложили отправиться в преисподнюю, он бы тоже согласился, — показалось Нарелину. Безразлично, равнодушно.

— Хорошо, — повторил Нарелин. — Но, ребята, я вас очень прошу. Синхронизация. Если у нас есть возможность хотя бы связи с Эвеном, я не хочу, чтобы за время наших прогулок там произошло нечто непоправимое. Вы же можете, я знаю!

— Будет. Но позже, — пообещал Пятый. — Когда мы поймём, что это для тебя безопасно. А раньше даже и не проси.

— Пока вы будете понимать, время уйдёт, — мрачно сказал Нарелин. — Жалко вам, что ли? Что вы упёрлись?

— Жалко. Тебя жалко, Клео жалко. Ренни, мы всё-таки с ними пойдём, — голосом, не допускающим возражений, сказал Пятый. — Потому что боюсь я их отпускать вдвоём.

— Идите куда хотите, — раздражённо ответил Встречающий.

— Опекуны, — сказал вдруг Клео. — Мы справились бы и сами. Вы знаете, что Радал вас ненавидит?

— Знаем, — спокойно ответил Пятый. — Именно поэтому за ним пойдёте вы вдвоём, а мы просто будем на подхвате. Надеюсь, против этого ты ничего не имеешь?

Нарелин подвинул к себе одну из тарелок, пока что пустых.

— Хорошо, положим, мы разыщем Радала, — сказал он. — А дальше? Вы что, считаете, всё было из-за него? Вы же говорили, он ни при чём.

— Для начала его надо найти. А уж потом понять, при чём он или нет, — резонно заметил Лин. — Ренни, а еда сегодня будет или нет? А то хлеб уже кончился.

— Не понимаю, куда у тебя это всё девается, — раздражённо ответил Встречающий. — Ты же постоянно жрёшь, а весишь…

— Сеть, — пожал плечами Лин. — М-да. Тон, ты очень вкусный рис на пару делаешь. Понимаешь намёк?

Тон встала и молча вышла через стену. Нарелин проводил её взглядом.

— А если окажется, что это всё-таки Радал? Какими будут ваши действия? — спросил он. — Как остановить расползание этих… вмешательств в ткань реальности?

— Попробуем разобраться и остановить. Пока говорить не о чём, на месте разберёмся.

— Пятый пересел поближе к столу, взял палочки, которыми предстояло есть.

— Понимаешь ли, Нарелин, это никак не может быть Радал. У него купированы способности, он не сумеет больше выйти в Сеть. И потом, судя по последним данным, физиологически он человек.

— Разве для подобных вмешательств нужно непременно не быть человеком? — удивился Нарелин. — Вы ведь физически тоже обычные люди. Совмещённый геном нелюдьми вас не делает, уж извините.

— Не в том смысле, — возразил Ренни. — Пятый хотел сказать, что любой представитель систем Контроля, кем бы он ни был, имеет физиологические отличия от любого существа своей расы.

Нарелин задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Мне вот что пришло в голову, — сказал он. — Смотрите. Я столько лет скрывался в чужом облике, и через него никто не мог распознать меня — настоящего. Что мешает носить облик нашему мистеру Икс, кем бы он ни был? Я каждый день проходил десятки проверок высшего уровня, но у нас не существует сканеров, способных опознать подмену. Может, и ему удастся обойти ваши проверки?

— Теоретически всё возможно. — Лин хмыкнул и тоже взял со стола палочки. — Но на практике такого не случалось.

— Было, — поправил Пятый. — Но тут явно не тот случай. И потом, какой смысл такому существу ничем себя не выдавать на протяжении стольких лет? Да ещё находясь рядом с тобой. Не знаю, но я просто не вижу в этом смысла. Даже если ты ТАМ умер, всегда найдётся кто-то, кто подхватит флаг, — у тебя много сторонников.

А власть, что была у тебя, непривлекательна для существ такого плана… как мы. Она нам просто неинтересна.

— Нам вообще неинтересна власть, — подытожил Лин. — Нам интересен рис, а его, судя по всему, сегодня не будет.

— Власть — всего лишь инструмент достижения цели, — произнёс Нарелин и невесело вздохнул, — а рис — ценность абсолютная. В общем, загадка остаётся… Между прочим, я палочками есть не умею. И Клео не умеет тоже. Мы пытались научиться — не вышло.

Блонди молча кивнул.

— Сейчас вас Тон обучит, — пообещал Лин. — Ты думаешь, чего мы с ним такие тощие? Ага, правильно. По одной рисинке, палочками, да ещё после сброса, после Сети. Кстати, Ренни, кто мне сладкий хлеб подсунул, а?

— Когда? — недоумённо спросил Ренни.

— А после сброса! Я его посолил, между прочим. Ничего умнее не придумали, — проворчал Лин. — Тоже мне, приколисты.