СССР — период малодушия. Часть I. (1990–1991 гг.)

МАЗОХИЗМ — ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА СССР ВРЕМЕН ПЕРЕСТРОЙКИ

Быть русским в 1990 г. — очень невротическое занятие. Однако же я был спокоен на протяжении первых десяти лет моей жизни за границей (я отказываюсь называть ее «изгнанием», потому что она таковой не является). Экспериментируя с сексом и наркотиками, «исследуя» помимо моей воли дно американского общества, я чувствовал себя несчастным, но спокойным. Позднее, живя во Франции, уже на следующей социальной ступени, как "борющийся за признание писатель", я тоже оставался спокойным. Даже еще в первые годы мои за границей я понимал, что моим внутренним спокойствием я обязан тому факту, что страна, где я родился, предохраняет меня ментально своей имперской могучей тенью. Мои личные достижения были не видны миру до самого 1980 г. (год публикации моего первого романа по-французски), однако я жил, полагаясь в моем самоуважении на достижения Советского Союза. С 1974 по 1985 г. мой тыл был прикрыт, "0'кей, — думал я, — может быть, мне суждено умереть от наркотиков или алкоголя, может быть, никогда мои рукописи не будут опубликованы, но там, на Востоке моего сознания, всегда будет жить жесткий и суровый, мой народ, ненавидимый и уважаемый во всем мире. Мой народ безумных Героев. В то время как Запад нежится в растительной слабости, ревнуя Историю к моей упрямой, сумасшедшей нации, продолжающей против всех и вся провозглашать идеалистические ценности эгалитарного общества".

Часто в эти десять лет, я помню, я напевал старую песню донских казаков:

Пей и надейся,

Что Русь безопасна,

Русского Войска сила крепка!

Я чувствовал, что мир — спокойное место с моей страной в нем. Я верил, что в случае опасности старые крепкие полковники Советской Армии наденут свои сапоги и шапки, влезут в танки и исправят, если несправедливость совершена. Каменнолицые офицеры КГБ, сверхмужики, смогут противостоять амбициям вульгарных янки на полное владение нашей планетой. Если я имел множество возражений по поводу советской внутренней политики (я всегда считал, что режим чрезмерно и ненужно жесток со своими собственными гражданами), у меня никогда не возникало возражений против советской внешней политики.

На протяжении моей жизни в Соединенных Штатах и позднее во Франции я имел возможность видеть грязное белье демократий. Сравнивая западное грязное белье с советскими тюками с бельем, я пришел к выводу, что разница в грязности невелика. Грубые и напористые Соединенные Штаты, всегда уверенные в своей правоте, ведущие себя как Верховный Судья всего остального человечества, виделись мне более агрессивными, чем Советский Союз. Я открыл, что милая, обаятельная Франция убила немало людей на Мадагаскаре, во Вьетнаме, Алжире и… даже на парижских улицах. (От 200 до 400 алжирцев-демонстрантов было убито французской полицией и правыми эскадронами в октябре 1961 г. Большинство тел были сброшены в Сену.)

В 1985 г. Горбачев пришел к власти. Я продолжал петь мою казачью песню и даже пел ее с большим энтузиазмом, потому что молодой лидер, я думал, модернизирует мою родную страну. И знает Бог, Советский Союз чрезвычайно нуждается в модернизации. Я надеялся, что Горбачев реформирует Союз Советских, что он поднимет дух населения. Я надеялся, что новый лидер уничтожит цензурные ограничения, даст больше свободы советской печати. (Может быть, даже мои книги будут опубликованы в СССР, думал я.) Я надеялся, что новый лидер лучше организует экономику, так что уровень жизни советских людей поднимется.

К сожалению, несмотря на то что он достиг почти всего, на что я надеялся, Горбачев и его команда разрушили главное: коллективную ментальность советских людей, код их поведения. И Горбачев оказался неспособен заменить уничтоженный код новым. Моя казачья песня стала звучать горько где-то около 1987 г. Помню, что в октябре 1987 г. французская газета «Либерасьон» попросила меня написать рецензию на фильм грузинского режиссера Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Символический грузинский тиран Варлам, напоминающий одновременно и Сталина, и Берию, терроризировал родной город на протяжении долгих лет. После смерти тирана его труп появляется в саду его сына Абеля, его внук кончает с собой… короче, мертвый, как и живой, Варлам — источник несчастья для его народа.

Уже в «Покаянии» я почувствовал чрезмерность, привкус разрушительного ревизионизма и мазохизма. Мне, пережившему хрущевские разоблачения Сталина в 1956–1960 гг., эта вторая горбачевская атака на тридцатилетнего возраста труп показалась ненужной и даже опасной для стабильности Советского государства. Потому я написал в моей статье, что советские должны оставить Сталина в покое. Похоронить его на национальном кладбище, среди трупов Ивана Грозного, Петра Великого, Екатерины II, Ленина… Я написал, что, хотя Сталин был (неоспоримо) кровавым тираном, он принадлежал к эпохе Гитлера, Муссолини, Пилсудского, Франко, адмирала Хорти, Антонеску, Пэтэна. Черчилля, де Голля и безжалостного Трумэна. Что нежные лидеры этой эпохи не пережили своего времени и враг захватил страны, которыми они управляли. Лидеры были безжалостными, потому что время было такое, все вели себя так. (И начал не Гитлер, но первая мировая бойня.) Войска союзников варварски бомбардировали гражданское население Германии. Соединенные Штаты заключили всех своих граждан японского происхождения в концентрационные лагеря и использовали атомные бомбы без колебаний. Самые новые исследования, в частности книга канадца Jacques Bacque "Другие потери", утверждают и доказывают, что американцы и французы намеренно убили и уморили (в том числе и голодом) около миллиона немецких военнопленных в своих послевоенных лагерях. На таком фоне Сталин не выглядит как исключительно кровавый лидер.

Я заметил в моей статье, что несправедливо судить Сталина с точки зрения нашей, во всем отличной от его эпохи, что он должен быть судим в контексте его собственной эпохи. И мы должны даже уважать его иногда. Как тогда, когда он отказался от предложения немецкого командования обменять его плененного сына Якова на фельдмаршала Паулюса. "Я не обмениваю солдат на фельдмаршалов!" — бросил Сталин немцам. Для меня эта фраза достойна римских цезарей, и в ней слышится эхо бронзы. В наше время у лидеров кишка тонка для таких фраз.

Между прочим, каким бы парадоксальным и кощунственным мое утверждение ни показалось, очень может быть, что этому кровавому Сталину мы, вся наша белая цивилизация, обязаны нашей сегодняшней свободой. Современные историки обоснованно обвиняют Сталина в том, что он был бесталанным Верховным Главнокомандующим, что в припадке паранойи он убил перед войной лучших командармов Красной Армии, Блюхера и Тухачевского среди других. Все это неоспоримая правда. Но правда и то, что без сталинской одержимой тиранической власти над страной и каждым гражданином ее Советский Союз не смог бы сопротивляться германскому нашествию, предводительствуемому тираном Гитлером. Ленинградское население, я уверен, не вынесло бы бесчеловечной немецкой блокады, сдало бы город, если бы не существовало над ним постоянной тиранической воли свыше. Легко себе представить судьбу Европы и мира, если бы русские капитулировали в 1941–1942 гг. Представь себе, читатель, английские и американские войска, противостоящие всей мощи германской военной машины! (Вспомним, что проштрафившихся солдат и офицеров вермахта ссылали на Восточный фронт, а не наоборот.)

Моя статья была напечатана в «Либерасьон» с редакторской пометкой: "Лимонов имеет на «Покаяние» и на сталинское время неожиданную точку зрения". Пометка заставляла думать о том, что «Либерасьон» стыдится лимоновской точки зрения. (Ну да, я имею неожиданную точку зрения. Но это моя точка зрения. К сожалению, большинство русских и нерусских интеллектуалов имеют ожидаемые, модные, диктуемые временем мнения.)

"Покаяние" было первым в потоке фильмов, романов, воспоминаний, газетных статей, интервью на заданную тему. Сигнал был дан. Огромная толпа историков, журналистов в поисках карьеры, стареющих поэтов, советских писателей, отравленных примером Солженицына, его славой и деньгами, всевозможных авантюристов и арривистов стали рыть Советскую Историю в поисках сенсационных разоблачений! Большие, как можно более ужасные разоблачения были необходимы. (Первая волна «покаяния», хрущевская, была вытеснена за границу при Брежневе. За границей диссиденты успешно отравили интернациональное общественное мнение своим крайним антикоммунизмом.)

Они еще не остановили работу. Они роют. Они роют так глубоко, что в настоящее время разрушают уже сам фундамент Советского (и Российского) государства. Воспитанная на устаревших политических и экономических теориях, знающая Запад только по книгам (и по книгам, благосклонным к Западу), открыткам и туристическим путешествиям, нигилистическая по сути своей советская интеллигенция слаборазвита, разрушительна, идеалистична и просто глупа по причине своей неинформированности. Интеллигенция обвиняет Советское государство и советскую систему в «грехах» и «преступлениях», присущих вообще всем государствам и всем системам. Невежественные, они путают все ценности, демократию с нигилизмом.

Истерия «покаяния» в полном разгаре. «Советские» ведут себя так, как будто они получают удовольствие от разоблачения своей собственной Истории, своей же народной жизни. Определенная склонность к «покаянию», очевидно, имеет корни в русском национальном характере. Они не хотят остановиться. Историк-ревизионист Афанасьев все еще хочет пролить "весь свет на все преступления Советской Истории"! Но История и есть Преступления, летопись преступлений, господин Афанасьев, разве вы не знаете этого? История любого государства есть история преступлений. С людьми, подобными господину Афанасьеву, в советском парламенте я боюсь за судьбу моего народа.

Во всей мировой Истории невозможно найти прецедент невероятному мазохизму современных «советских». Даже в фантастическом сне я не могу себе представить французского лидера, выступающего вдруг с покаянием, например, по поводу кровавого массового убийства мальгашей, совершенного французскими войсками на Мадагаскаре в 1947–1948 гг. (От 70 000 до 90 000 жертв!) Но «советские» не знают о преступлениях других. Они невежественны, даже историки. Они убеждены, что Советская История самая преступная. Они каются по поводу Хатыни, не зная о Мадагаскаре. Страна же, в которой я живу, Франция, любит и обожает себя, смакует свое собственное имя тысячи раз на день в прессе, на радио и телевидении. Франция сумела успешно забыть, что четыре года она была фактической союзницей Гитлера и только восемь месяцев союзницей США, Англии и СССР. За десять лет жизни во Франции мне удалось один раз услышать на телевидении о том, что французы убили в Алжире миллион алжирцев. (Сказал это французский скандальный адвокат Жак Вержэс.) Никогда, ни при каких обстоятельствах французское государство (или какое бы то ни было другое западное государство) не призналось в совершенных ошибках, не говоря уже о преступлениях. А уж покаяние есть совсем незнакомое западной государственности чувство.

"Советские" зашли слишком далеко в своем осуждении Истории. Интеллигенция внушила советским людям цинизм и недоверие вообще к властям, ко всем, включая Горбачева и его команду. "Если все 72 года советской истории мы были ведомы преступниками, где гарантии, что наши новые лидеры непогрешимы?" — спрашивают себя советские люди. То, что происходит в Советском Союзе, все больше становится похожим не на политические изменения, но на драму в стиле Достоевского, истеричную и самоубийственную. Неудивительно, что 30 апреля 1990 г., если верить упрямому московскому слуху, безумец, личность которого не установлена, пытался поджечь мавзолей Ленина с помощью "молотовского коктейля". Правдивый или нет, слух этот есть великолепное символическое выражение того состояния психического расстройства, в котором находится советское население.

Характерным для этого психического расстройства является также подсознательный поиск врага-виновного, желание реванша населения, которое чувствует (так ему сказала интеллигенция), что "народ страдал" все эти 72 года. В списке врагов традиционный объект реванша — ЕВРЕЙ — конкурирует за первое место с КГБ! КГБ для многих «советских» сделалось врагом народа номер один. Несмотря на то что КГБ во времена Сталина не существовало, а его предшественник ("отеческая организация") — НКВД был практически вырезан в 1936–1953 гг., то есть «страдал» со всем народом и даже более его. Совсем новый объект ненависти — Советская Армия. Нападения на военный персонал, на офицеров и солдат сделались важнейшей частью советской криминальной хроники. Армия, по сути своей инструмент наведения закона и порядка, не имеет места в беспорядочном мире советской интеллигенции и, как следствие, в сделавшемся беспорядочным сознании советского населения. Для умершего Сахарова и живого Афанасьева вся планета есть братское содружество, где враждебность между нациями и национальные интересы принадлежат прошлому и не имеют никакой ценности сегодня. Обнимемся, братья. И обнимаются. Сегодня коридоры (руководимого ЦРУ) Радио Либерти—Свободная Европа — в Мюнхене наполнены советскими гостями: писателями, журналистами и критиками. Мне трудно представить себе, однако, скажем, Нормана Мейлера дающим интервью финансируемой КГБ радиостанции. Западные писатели, американские в первую очередь, считают этически зазорным давать интервью радиостанции ЦРУ. Советские газеты недавно опубликовали интервью с несколькими известными фигурами пропагандистской машины ЦРУ, с героями "холодной войны". Среди них: Зинаида Шаховская, бывший главный редактор парижской газеты на русском языке "Русская мысль" (финансируемой в действительности Америкой), и Никита Струве, директор парижского издательства «ИМКА-Пресс» (также уходящего корнями в ЦРУ). Братание с подобными фигурами не настолько анормально, как кажется. Советские интеллектуалы сегодня более разрушительны для своей собственной страны, нежели ветераны ЦРУ… И я не назвал бы это странное братание послевоенной дружбой старых противников. Не могу. Свежие новости, касающиеся участия ЦРУ вместе с пакистанским Секретным Сервисом в приготовлении мусульманских волнений в советских азиатских республиках, есть только еще одно подтверждение очевидного. А именно что война не кончилась. И никогда не кончится. Запад (и в первую очередь Соединенные Штаты, его лидер) будет всегда враждебен к СССР, даже к сегодняшнему, поднявшему руки, положившему оружие, милому и заискивающе улыбающемуся. Не по причине того, что Запад зловеще зол, а по причинам холодно-рассудочным, превыше эмоций, по причинам геополитическим. Вне зависимости от того, что говорят лидеры западных стран. Запад рассматривает Советский Союз как врага, и Запад заинтересован в ослаблении его мощи, в распадении его территории на беспомощные государства. На одну декларацию президента Буша о том, что США не станет поощрять сепаратистские тенденции в советских республиках, возможно насчитать сотню поощрений и самого Буша, и меньшего калибра американских лидеров Латвии, Литве, Эстонии, Армении, кому хотите… И акции ЦРУ. И не только ЦРУ. Согласно утверждению начальника 6-го управления ГУВД полковника милиции Карташова, автоматы узи, появившиеся в преступном мире Москвы, попали в СССР вместе с братской помощью жертвам армянского землетрясения из Франции.

Однако Запад, решительный сторонник независимости советских республик, есть абсолютный враг движений за независимость на своей собственной территории. Англия держится за Северную Ирландию кровавыми руками и не хочет отпустить ее. Потому что за Северной Ирландией последует Шотландия. Даже Гибралтар, неотъемлемая часть Испании, остается английским. Испания упорно отказывается предоставить независимость своей баскской провинции, игнорируя баскский терроризм, унесший уже тысячи жертв. Франция репрессирует с недавнего времени вместе с Испанией независимость басков. Франция имеет колонии повсюду в мире, самая большая — Французская Гвиана — размером с Венгрию. Несмотря на отчаянное сепаратистское движение в Новой Каледонии (со множеством жертв) и совсем близко — на острове Корсика (Корсика сделалась французской в то же самое время, что и Литва русской, в конце XVIII в.), Франция никогда не отдаст свои средиземноморские, карибские и тихоокеанские «республики». Я хотел бы видеть лица американских конгрессменов, если советский парламент вдруг проголосует за поощрение сепаратистского движения в штате Нью-Мексико (территория равна территории Польши), отнятого у Мексики в середине 19 в., или же поощрит публичным голосованием независимость Гавайских островов, аннексированных США в 1898 г. Однако американский конгресс не постеснялся проголосовать в поддержку независимости Литвы.

Односторонний альтруизм (его сделал модным среди «советских» Сахаров) опасен. Альтруизм будет прекрасен, и желателен, и необходим в мире, где ВСЕ нации, ВСЕ государства совершат свои перестройки. Однако то, что происходит сейчас в мире, скорее свидетельствует об обратном процессе. Наглые западные лидеры «угнали» результаты советской перестройки. Запад в снисходительной позе вещает, что «демократизация» Восточной Европы есть победа капитализма над коммунизмом. Продолжая поступать соответственно ментальности эпохи "холодной войны", западные страны настаивают на включении Объединенной Германии в НАТО. Современное британское политическое мышление продемонстрировало себя в Фолклендской войне, американское в Гренаде и Панаме, оба они вновь демонстрируют себя сегодня в иракском кризисе… И только «советские», как послушные студенты, обещали и эвакуировали свои войска из Афганистана.

Возможно лишь одно правдоподобное объяснение феномена «перестройки», а именно — психологическое объяснение. Когда в 1985 г. Горбачев пришел к власти в СССР, да, был политический кризис, но не было кризиса экономического. Экономические результаты 1985 г. были не ниже, чем в любой из 70-х годов. Если Советский Союз никогда не бежал среди первых в мировом забеге за экономическим процветанием, тем не менее пятьдесят—семьдесят стран бежали далеко за его спиной. Это не железная необходимость экономического кризиса подвинула Горбачева к перестройке, но огромнейшее психологическое давление Запада, его общественного мнения и пропагандистской машины против советской политической системы. Перестройка, по сути дела, есть результат всех психологических "холодных войн", результат семидесятилетней враждебности Запада к СССР. Плюс сильнейшее давление своего собственного среднего класса — советской буржуазии знания (традиционно прозападно настроенной), желающей власти. К началу 80-х годов советское общество выработало сильнейший комплекс неполноценности по отношению к западному миру. Ментально советское общество изнемогло, перестало верить в себя, испустило дух уже тогда. Я хочу подчеркнуть, ментально, но не физически.

Прибыв с мессианической задачей делать добро, Горбачев совершил немало добра. Однако после 1987 г. Горбачев и горбачевцы совершили и совершают множество деяний, которые могут быть квалифицированы как бесспорно негативные для Советского государства и его народа. А уже сделанное «добро» с течением времени омрачилось таким количеством «злых» негативных побочных эффектов, что уже мало походит на «добро». Я вспоминаю, что гостья из Ленинграда, защитница прав человека, когда я умерил ее радость по поводу (платного) ее интервью с парижским отделом Радио Либерти уже известными читателю аргументами, пожала плечами и сказала: "Но наш Президент Горбачев сам крупнейший антисоветчик!" Я боюсь, что да. Ясно, что он бессознательный антисоветчик, но de facto его действия и еще более его бездейственность катастрофичны. Я посетил СССР в декабре 1989 г. — страна выглядит зловеще. Преступления, национальные бунты, межнациональные погромы, забастовки и волнения всех сортов сотрясают страну. И разумеется, экономика функционирует хуже, чем когда-либо до перестройки, и ничто не указывает на то, что она будет функционировать лучше. Когда я покинул СССР в 1974 г., страна находилась в лучшем состоянии. А советские люди выглядели счастливее и спокойнее.

Шестнадцатилетний опыт жизни на Западе (и жизни активной, вне русского гетто зарубежья-лукоморья) научил меня, что демократия — это роскошь богатых стран. Как «Роллс-ройс». Многие на него облизываются, но не многие могут его себе позволить. Бедные страны, не могущие утихомирить своих граждан изобилием мяса и тряпок, вынуждены повсюду обращаться к старому доброму насилию. Советский Союз готов к захвату власти военными, и подобный захват будет, без сомнения, приветствоваться большей частью населения, уставшей от беззакония и беспокойства. Если Горбачев и его команда сами не переродятся в сильный режим, это неминуемо случится.

Да, быть русским в 1990 г. — очень невротическое занятие. Даже русским с французским паспортом.

Собеседник. 1990. № 43