"Исчезновение варваров" - читать интересную книгу автора (Лимонов Эдуард)

"ДЕМОКРАТ" В ПАРИЖЕ

Я посетил 13 ноября встречу с "близким к Ельцину" (так он был объявлен в программе) Юрием Афанасьевым в пригороде Парижа (но уже в другом городе) — Монтрое. Из любопытства. Выложил двум старушкам у входа в "зал праздников" мэрии 25 франков. (Мзда называется прилично: "участие в расходах".) Тема встречи: "СССР. Какое будущее?"

Прошел в пустой зал. Уселся. Сели в первые ряды несколько стариков и старушка и попытались говорить по-польски: "Дзень добри", "Твоя кохана?", но, беспомощные, вернулись к французскому. Я сосчитал присутствующих: 40–50 человек сиротливо сбились в первых рядах обширного зала. Очевидно, французам все уже ясно с будущим СССР. Появился моложавый, седой, коротко остриженный мэр Монтроя Жан-Пьер Брард со свитой. Узнав меня (мы хорошо знакомы), представил тяжелому сырому мужику (серый пиджак, синие брюки, белая рубашка, галстук): "Мсье Лимонов — мсье Афанасьев". Афанасьев чуть замешкался. Рука его, дрогнув, застыла у бедра. Он читал мои статьи в "Советской России"? "Следует быть вежливым", — сказал я себе и подал ему руку. Мясистая, мягкая рука оказалась у профессора-демократа. Жан-Пьер Брард, Афанасьев и не объявленный в программе французский экономист расселись на эстраде. Свита в первых рядах.

"Никто не знает, что такое СССР сегодня и существует ли он", — начал Афанасьев на приличном французском. "Прибалты вышли из Союза навсегда. Украина также говорит о том, чтобы выйти навсегда, а без Украины никто не знает, что станет с Союзом…" Хмурый Афанасьев звучал, однако, отстраненно, как будто констатировал ЧУЖОЕ поражение. "Мы потеряли все марксистские, коммунистические, коллективистские ценности, и мы не пришли к другим ценностям…"

Первый вопрос из зала. Спрашивает один из организаторов встречи. "Отсюда, из Франции, мы видим у вас множество властей, и мы себя спрашиваем: "Кто командует у них там? Горбачев? Ельцин? Республики?" Ответ Афанасьева: "Да, множество иррациональных вещей происходит в отношениях между центром и республиками… Мы подписали большое количество совместных договоров, но они не работают, не выполняются республиками… Дело в том, что у нас происходит формирование государств-наций, как в 19 веке уже случилось в Западной Европе…"

Меня все больше поражает его тон. Тон обреченности. Фаталистического смирения с происходящим. Да, если не вмешиваться и ПОЗВОЛИТЬ, то еще через несколько месяцев у нас будут происходить уже процессы не 19 века, но средневековые — 12, скажем, века, затем 9-го, и так доберетесь до процессов времен Атиллы Гунна. Каждый городок, каждая деревня превратится в бандитскую «республику», и «президенты» будут исчисляться уже не десятками, как сегодня, но тысячами и десятками тысяч. Разве не случилось так в 1917–1921 гг., когда бесчисленные «батьки» и «атаманы» орудовали от белорусских болот до Владивостока? Сегодня происходят те же процессы, только «батьки» и «атаманы» модно называют себя «президентами». И это вы, профессор Афанасьев, и люди вашей же демократической идеологии начали самоубийственный процесс, позволили сепаратизмам родиться и позволяете им усугубиться ежедневно. "Близкий к Ельцину", к власти, неужели вы не понимаете, что власть — это жестокое искусство подавлять «батек», и «атаманов», и «президентов» во имя того, чтобы мирно жили народы, ибо государство наше многонациональное. Народы Западной. Европы куда более выдрессированы и замирены дополнительно сытой жизнью, но и у них есть потенциальные «батьки» и «атаманы». И сколько! На президентских выборах 1988 г. во Франции кандидаты экстремистских партий, призывающих к полному разрушению существующей социальной системы, вместе (всех в сумме, левых и правых) получили 22,64 %. Вместе с националистами: корсиканскими, баскскими, бретонскими, эльзасскими — они завтра растащат Францию на куски. Если им позволить. Им не позволяют. Власть нужно применять, господа демократы, если уж вы ее выхватили из беспомощных, трясущихся рук Янаева. Но зачем выхватывали, если у вас самих трясущиеся руки?

Вопрос соседа Афанасьева по эстраде, экономиста: "Ельцин собирается упразднить 80 союзных министерств в декабре этого года. Децентрализация — процесс необходимый, но не распадутся ли таким образом и те немногие экономические связи, которые еще существуют? Не усугубит ли эта акция экономический кризис?" Ответ Афанасьева: "Советская экономика начала разрушаться, может быть, уже двадцать лет назад… Я лично не вижу другого пути, кроме рыночной экономики… Конечно, условия жизни резко ухудшатся для большинства советского народа".

Двадцатилетний кризис — прямая ложь, рассчитанная на заграницу, на неосведомленность, французов, ложь, пусть и снабженная вежливым "может быть". В своем выступлении в Ленинграде в мае 1985 г. Горбачев сказал: "В последнее время мы движемся с темпами прироста национального дохода в пределах трех процентов в год… Расчеты же показывают — нам нужно минимум четыре. Если не будет четырех процентов — а надо бы даже больше, — тогда встает вопрос: что делать? Свертывать программу повышения материального благосостояния народа? На это мы пойти не можем". И вот только за первые восемь месяцев 1991 г., по самым благожелательным подсчетам, национальный доход УПАЛ на 12 %!

Сзади меня микрофон получил коротко остриженный юноша, он и его подружка записывают все время. "Вы сказали, мсье Афанасьев, что полный переход на путь рыночной экономики вызовет дальнейшее обнищание большинства советского народа. Я хочу спросить… следует ли упорствовать, если так, следует ли насиловать советский народ рынком?" Юноше лет двадцать, вопрос задан неуверенно, неагрессивно, как бы извиняясь. Благожелательный мэр помог гостю уйти от ответа. Он предложил выслушать еще один вопрос из публики, "пусть мсье Афанасьев ответит на оба. Мы сэкономим время". Мэр — опытный бюрократ. Чистенький мсье впереди меня, вполне буржуазного вида, задал, однако, тоже неожиданно неприятный вопрос: "Вы решили приватизировать, продать частным лицам предприятия, созданные руками советского народа. Согласно результатам советской же анкеты, перепечатанной "Ле Монд", больше пятидесяти процентов новых советских бизнесменов признались, что пользуются взятками, дабы получить от новых властей заказы и привилегии. Таким образом, вы собираетесь продать собственность советского народа криминальным отечественным бизнесменам и иностранным капиталистам. Что вы об этом думаете?"

Афанасьев заметно оживился. "Да, на смену политической власти приходят все чаще власть и силы экономические. Я согласен с вами, мы проводим приватизацию без правил, дикую… Видите ли, по профессии я не экономист, я не знаю в деталях, как ее следует проводить, но я активно за приватизацию". Было видно, что профессор Афанасьев гордится своим незнанием и своей неколебимой верой. Улыбаясь, мэр задает безопасный вопрос: "Что вы думаете об иностранных кредитах СССР? Вы предпочитаете, чтобы кредиты были выданы центру или республикам?" Афанасьев: "Совершенно бесполезно помогать нам кредитами. Мы способны разбазарить их в кратчайшее время. Вот почему я думаю, что просьба о кредитах Явлинского и Горбачева в Бангкоке и просьбы Ельцина о кредитах не нужны, бесполезны…"

Не получивший ответа на свой вопрос юноша шепчет подруге: "Странно, что близкий к Ельцину критикует позицию Ельцина". Афанасьев (выглядит он постоянно мрачным) продолжает между тем: "Объявление чрезвычайного положения в Чечено-Ингушетии — самая большая ошибка Ельцина. И это не единственное недемократическое его решение. И Ельцин не одинок. Попов, наш московский мэр, вот предложил уничтожить автономное деление России, ее автономные республики сделать единицами административными".

"Вы не ответили на мой вопрос о приватизации", — обиженно взывает уже без микрофона чистенький мсье. "Что вам сказать, — Афанасьев вздыхает, — безусловно, во всем, что происходит, много несправедливостей… Как нужно делать, в деталях, я не знаю… Это вот наш вице-премьер Руцкой не сомневается, он знает все, я не знаю. Положение в стране тяжелое. Я тут вот узнал, что килограмм мяса теперь стоит в отдельных случаях 110 рублей… Может, это наша судьба такая, русских, что мы создаем каждый раз нечто не функционирующее?.."

Вопрос (чей, я не вижу, за моей спиной): "Что говорит Ельцин ежедневно русским рабочим для того, чтобы они засучив рукава трудились?" Афанасьев: "Вы понимаете, мы переживаем глубочайший кризис нашей евразийской цивилизации. Коллективистская ментальность — вот что мы до сих пор имели. Вы спросите, что это такое? Отсутствие желания рисковать, отсутствие желания зарабатывать больше денег, или путешествовать, или иметь автомобиль — вот что такое евразийская отсталая ментальность нашего народа… Самое страшное, что, несмотря на запрет КПСС, неизменными остались структуры экономические и эта вот ментальность. Я не знаю, что нас ожидает. Россия без Украины только с республиками Центральной Азии?.. Центральноазиатские республики только и думают о том, как бы повернуть сибирские реки вспять и получить свою долю общесоюзной прибыли…"

Мэр сказал заключительную речь. Раздались аплодисменты, и я поднялся. Однако неожиданно захотел высказаться молодой человек из свиты Афанасьева, по фамилии Бухарин. Из города Кемерово. Во время дискуссии он внимательно слушал, наклонись к переводчице. "Сибирь, конечно, далеко от Парижа, но даже в далекой Сибири знают имя господина Пэтэгэ". Переводчица запнулась, произнося неуверенно этого Пэтэгэ. Нам в зале имя этого господина, известного в Сибири, ничего не говорило. Молодой человек ошибся и принял чье-то звание "Президант Директор Женераль", сокращенно «ПэДэ-Жэ», за фамилию? Вежливые жители Монтроя проглотили Пэтэгэ. "Надеюсь, наша сегодняшняя встреча и мрачные фразы Юрия Николаевича не повлияют на решение господина Пэтэгэ, — продолжал кемеровец. — Конечно, анализ политической обстановки есть дело таких больших ученых, как Юрий Николаевич, их дело думать о больших проблемах. Мы же стараемся что-то делать на местах. Мы строим у себя в Кузбассе свободную экономическую зону. Мы имеем хорошие связи с Европейским экономическим сообществом. Поэтому не бойтесь сотрудничать с нами. Россия будет жить". Стало ясно, что если Афанасьев верит в рыночную экономику, как в Бога, но по природе своей мрачный пессимист, то молодой демократ Бухарин надеется, что Россия будет жить с помощью господина Пэтэгэ. Что наобещал городу Кемерово и Кузбассу неизвестный наш соотечественник, Бухарин не сказал.

Я спускался со второго этажа мэрии и прислушивался, что говорят французы. Я пристроился к двум среднего возраста парам и сошел с ними в метро. Я сел с ними в один вагон. И я их подслушал. Их мнения (с небольшими отклонениями) оказались сходны с моим. Вот к чему они пришли: у господина Афанасьева и близкого к нему Ельцина нет никакого экономического проекта; Они импровизируют. Сейчас они хотят освободить цены и ввести в действие полный дикий рынок. Авось вывезет. Может быть, новые экономические связи самообразуются. Но они не образуются, потому что хаос порождает только хаос. Потому что страну следует сплотить и собрать воедино политически, прежде чем заниматься экономикой. В политически нестабильном, государстве никакие реформы не сработают.

Их поразила откровенная и наглая растерянность Афанасьева. То, что он признавался в незнании, что делать, в неумении сделать, как в доблести. То, что он, советник Ельцина, а значит, государственный деятель, гордо демонстрировал у нас во Франции право на незнание, на импровизацию. Во Франции государственный деятель права на импровизацию не имеет. Невинный монстр, мсье профессор Афанасьев не понимает, что импровизирует он и "близкие к нему" не с положениями диссертации или тезисами доклада, но с жизнями человеческими, со страной! Ни разу не высказал он ни сожаления, ни раскаяния по поводу своего личного участия в разрушении государства, в очевидной катастрофе. Намеренной или случайной, но катастрофе. Ни в единой фразе советского мсье не прозвучало даже тени сознания личной ответственности. Мсье не понимает, что за подобные и даже куда более легкие эксперименты с народом во Франции носили головы Афанасьевых на пиках. Не единожды. Одна из женщин, помоложе, сказала, что читала, что советские лейтенанты живут с семьями в палатках круглый год, даже зимой, без горячей воды. Почему безропотно продолжают они терпеть чудовищный эксперимент сверху, почему советские лейтенанты не возьмутся за "Калашниковы"?!

"Мои" две пары сошлись во мнениях, что Афанасьев играл роль хмурого раздраженного революционера, «передовые» идеи которого не поддерживают «косные» массы. Какое же недемократическое презрение нужно иметь к своему народу, чтобы обвинять его в "отсталой ментальности"! Следовательно, мсье Афанасьев считает, что тысячи или, сколько их там, десяток тысяч демократов имеют право насильственно менять ментальность 300 миллионов людей! Если они не хотят «рисковать», "зарабатывать больше денег" или «путешествовать» ("Разумеется, это ложь, — прокомментировал я мысленно, — умеют советские люди рисковать, но демократы требуют от них не только коллективного самоубийства, но еще и участия в копании братской могилы. Понятно, что они сопротивляются…"), то насиловать их — преступление…

Пары вышли на станции метро «Насьён», я же поехал дальше. Сказать, что вот я видел в Монтрое негодяя, я не мог, но, без сомнения, он болен моральной бесчувственностью, этот тип. Понятие личной ответственности не знакомо Юрию Афанасьеву, думал я. Ведь ясно уже, что перестройка уничтожила могучую державу. Что проект бесталанного Горбачева и Яковлева, заболевшего в Канаде за десять лет посольской скуки черной болезнью зависти к Западу, сам проект был в основе своей бездарен, покоился на ложных предпосылках. (Демократия не универсальная система, годная для любой страны.) А под давлением экстремистов, всей этой кодлы профессоров-недоучек, буржуазии — восторженных поклонников Запада (которого они не знают — вот в чем парадокс!) перестройка превратилась в мучительную трагедию умирания. Не принимая во внимание народ, вожди безответственные, безжалостные и бесчувственные играют в свои собственные игры. Нынешний властитель России якобы подавил только что путч. Но ведь он и был первым путчистом, слепцы! Став Председателем Верховного Совета РСФСР еще в мае 1990 г., Ельцин поднял восстание в центре. Это он объявил о суверенитете России, дав этим пример дробления державы «республикам». Это он, выбранный народом с одной программой, тотчас после выборов стал проводить противоположную. Подталкиваемый "близкими к нему", лже-Дмитрий Борис Николаевич Ельцин образовал второе правительство в Москве! По законам любой страны это было государственное преступление — путч. Горбачев имел право арестовать и лжеправительство и лжепрезидента в полном соответствии с Конституцией СССР, но, лукавый и слабый, он не сделал этого. И вот Горбачев уже уменьшился до карликовых размеров, и вместе с ним сморщился СССР. Отбросив эзопов язык с его лживой терминологией ("суверенитет России" и прочие пышные фразы), поймем наконец, что господин Ельцин и близкие к нему демократы пожертвовали державой СССР, дабы прийти к власти в России!

Выйдя из метро на холодную площадь Конкорд, я подумал, что не сносить демократам голов. Что будут носить их головы на пиках, что стоять гильотине или плахе на Красной площади, как стояла она на площади, по которой я иду. Чудовищный эксперимент перестройки можно искупить только кровью. Ибо только кровью искупают подобного масштаба преступления.

Советская Россия. 1991. 14 июня