"Приемыш обезьяны" - читать интересную книгу автора (Берроуз Эдгар Райс)XXVII ОПЯТЬ ВЕЛИКАНПеред старомодным домом одного из предместий Балтимора остановился таксомотор. Мужчина около сорока лет, хорошо сложенный, с энергичными и правильными чертами лица, вышел из автомобиля и, заплатив шоферу, отпустил его. Минуту спустя, приехавший входил в библиотеку старинного дома. – А! М-р Канлер! – воскликнул старик, вставая навстречу ему. – Добрый вечер, мой дорогой профессор! – сказал гость, радушно протягивая ему руку. – Кто вам открыл дверь? – спросил профессор. – Эсмеральда. – В таком случае она сообщит Джэн о вашем приезде, – заявил старик. – Нет, профессор, – ответил Канлер, – потому что я первоначально хотел повидаться именно с вами. – А, очень польщен, – сказал профессор Портер. – Профессор! – начал Канлер с большой осторожностью, старательно взвешивая свои слова. – Я пришел сегодня, чтобы поговорить с вами относительно Джэн. Вам известны мои стремления, и вы были достаточно великодушны, чтобы одобрить мое ухаживание. Профессор Архимед Кв. Портер вертелся на своем кресле. Этот сюжет разговора был ему всегда неприятен. Он не мог понять – почему. Канлер, ведь, был блестящей партией! – Но, – продолжал Канлер, – я не могу понять Джэн. Она откладывает свадьбу то под одним предлогом, то под другим. У меня всякий раз такое чувство, что она с облегчением вздыхает, когда я с ней прощаюсь. – Не волнуйтесь, – сказал профессор Портер, – не волнуйтесь, м-р Канлер! Джэн в высшей степени послушная дочь. Она исполнит то, что я ей скажу. – Значит, я все еще могу рассчитывать на вашу поддержку? – спросил Канлер с тоном облегчения в голосе. – Несомненно, милостивый государь, несомненно! – воскликнул профессор Портер. – Как могли вы сомневаться в этом? – А вот этот юный Клейтон, знаете, – заметил Канлер, – он болтается здесь целые месяцы. Я не говорю, что Джэн им интересуется; но помимо его титула, он, как слышно, унаследовал от отца очень значительные поместья, и не было бы странным, если бы он в конце концов не добился своего, разве только … – и Канлер остановился. – Ой, ой, м-р Канлер, разве только что? – Разве только вы нашли бы удобным потребовать, чтобы Джэн и я, мы, повенчались тотчас же, – медленно и определенно договорил Канлер. – Я уже намекал Джэн, что это было бы желательно! – печально проговорил профессор Портер. – Мы не в состоянии больше содержать этот дом и жить сообразно с требованиями ее положения. – И что же она вам ответила? – спросил Канлер. – Она ответила, что еще ни за кого не собирается выходить замуж, – сказал профессор, – и что мы можем перебраться жить на ферму в северном Висконсине, которую ей завещала мать. Ферма эта приносит немножко больше того, что нужно на жизнь. Арендаторы жили на этот доход и могли еще посылать Джэн какую-то безделицу ежегодно. Она решила ехать туда в начале будущей недели. Филандер и м-р Клейтон уже там, чтобы все приготовить к нашему приезду. – Клейтон поехал туда? – воскликнул Канлер, видимо огорченный. – Отчего мне не сказали? Я тоже с радостью поехал бы и принял все меры, чтобы все устроить удобно. – Джэн считает, что мы и так уже слишком в долгу у вас, м-р Канлер, – ответил профессор Портер. Канлер только что собирался возразить, когда раздались из приемной шаги, и Джэн Портер, вошла в комнату. – О, прошу извинить меня! – воскликнула она, останавливаясь на пороге. – Я думала, что вы один, папа! – Это только я, Джэн, – заявил Канлер, вставая. – Не хотите ли вы войти и присоединиться к семейной группе? Как раз была речь о вас. – Благодарю вас, – сказала Джэн Портер, входя и взяв стул, придвинутый для нее Канлером. – Я только хотела сказать папа, что Тобей придет завтра из колледжа и упакует книги. Очень бы я желала, папа, чтобы вы определенно указали, без чего вы можете обойтись до осени! Пожалуйста, не тащите за собою всю библиотеку в Висконсии, как вы бы потащили ее в Африку, если бы я не помешала этому. – Тобей здесь? – спросил профессор Портер. – Да, я только что говорила с ним. Он и Эсмеральда заняты теперь своими религиозными диспутами у черной лестницы. – Ну, ну, – я должен еще повидать его, – крикнул профессор. – Извините меня, дети, я на минуточку уйду, – и старик поспешно вышел из комнаты. Как только он ушел настолько, что ничего не смог слышать, Канлер обратился к Джэн Портер. – Вот что, Джэн, – сказал он грубо. – Долго будете вы еще оттягивать? Вы не отказались выйти за меня замуж, но и не обещали определенно. Я хочу завтра получить разрешение, и тогда, не дожидаясь оглашения, мы могли бы спокойно обвенчаться до вашего отъезда в Висконсин. Обвенчаемся без треска и шума; я уверен, что и вы это предпочтете. Девушка вся похолодела, но храбро подняла голову. – Ваш отец желает этого, – добавил Канлер. – Да, я знаю. Она говорила почти шепотом. – Понимаете ли вы, м-р Канлер, что вы меня покупаете? – сказала она, наконец, ровным, холодным голосом. – Покупаете за несколько жалких долларов? Конечно, вы это знаете, Роберт Канлер! Надежда на такое стечение обстоятельств несомненно была у вас на уме, когда вы дали пале денег взаймы на сумасбродную экспедицию, которая чуть было не кончилась так неожиданно блестяще. Но если бы нам повезло, то вы, м-р Канлер, были бы поражены больше всех! Вам и в голову не приходило, что эта затея может оказаться удачной. Для этого вы слишком хороший делец. И не в вашем духе давать деньги на поиски зарытых в землю кладов, или давать деньги взаймы без обеспечения, если вы не имеете каких-нибудь особых видов! Но вы знали, что без обеспечения честь Портеров вернее у вас в руках, чем с обеспечением. Вы знали, что это лучший способ, не подавая и виду, принудить меня выйти за вас замуж. Вы никогда не упоминали о долге. Во всяком другом человеке я сочла бы это за великодушие и благородство. Но вы себе на уме, м-р Роберт Канлер! Я вас лучше знаю, чем вы думаете. Мне, конечно, придется выйти за вас замуж, если не будет другого выхода, но надо нам раз и навсегда понять друг друга. Пока она говорила, Роберт Канлер попеременно то краснел, то бледнел, а когда она окончила, он встал и с наглой улыбкой на энергичном лице сказал: – Вы меня удивляете, Джэн. Я думал, что у вас больше самообладания, больше гордости. Конечно, вы правы: я вас покупаю и я знал, что вы это знаете, но я думал, что вы предпочтете делать вид, что это не так. Я хотел думать, что самоуважение и гордость Портеров не допустят вас до признания даже себе самой, что вы продажная женщина. Но пусть будет по вашему, деточка, – добавил он весело. – Вы будете моей, и это все, что мне надо! Не говоря ни слова, Джэн повернулась и вышла из комнаты. Джэн Портер не вышла замуж перед своим отъездом с отцом и Эсмеральдой в маленькую висконсинскую ферму, и когда она из вагона отходящего поезда холодно попрощалась с Робертом Канлером, он крикнул ей, что присоединится ним через неделю или две. На станции их встретил Клейтон и м-р Филандер в огромном дорожном автомобиле, принадлежавшем Клейтону, и они быстро помчались через густые северные леса к небольшой ферме, которую девушка ни разу не посетила после раннего детства. Домик мызы, стоявший на маленьком пригорке, на расстоянии каких-нибудь ста ярдов от дома арендатора, испытал полное превращение за три недели, проведенные там Клейтоном и м-р Филандером. Клейтон выписал из отдаленного города целый отряд плотников, штукатуров, паяльщиков и маляров. И то, что представляло собой лишь развалившийся остов, когда они приехали, являлось теперь уютным, маленьким, двухэтажным домиком со всеми современными удобствами, которые можно было достать в такое короткое время. – Что ж это такое, м-р Клейтон, что вы сделали? – крикнула Джэн Портер. И сердце у нее упало, когда она прикинула в уме вероятный размер сделанных затрат. – Т-с… – предупредил Клейтон, – не говорите ничего вашему отцу. Если вы не скажете ему, он никогда не заметит, а я просто не мог допустить мысли, чтобы он жил в той ужасной грязи и запустении, которые м-р Филандер и я застали здесь. Я сделал так мало, когда бы мне хотелось сделать так много, Джэн. Ради чего, прошу вас, никогда не упоминайте об этом. – Но вы знаете, что мы не сможем отплатить вам! – крикнула девушка. – Зачем вы хотите так ужасно меня обязать? – Не надо, Джэн, – сказал Клейтон печально. – Если бы это было только для вас, поверьте, я не стал бы этого делать, потому что с самого начала знал, как это повредит мне в ваших глазах. Но я просто не мог представить себе дорогого старика живущим в дыре, которую мы здесь нашли. Неужели вы мне не верите, что я это сделал именно для него, и не доставите мне по крайней мере это маленькое удовольствие? – Я вам верю, м-р Клейтон, – ответила девушка, – потому что знаю, что вы достаточно щедры и великодушны, чтобы сделать все именно ради него, – и, о, Сесиль, я бы хотела отплатить вам, как вы того заслуживаете и как вы сами желали бы! – Почему вы этого не можете, Джэн? – Я люблю другого. – Канлера? – Нет. – Но вы выходите за него замуж! Он сказал мне это перед моим отъездом из Балтимора. Девушка вздрогнула. – Я не люблю его, – объявила она почти гордо. – В таком случае из-за денег, Джэн? Она кивнула. – Значит, я менее желателен, чем Канлер? У меня денег довольно, более чем достаточно для всяких нужд, – промолвил он с горечью. – Я не люблю вас, Сесиль, – возразила она, – но я уважаю вас. Если я должна унизить себя торговой сделкой с каким-нибудь мужчиной, я предпочитаю, чтобы это был человек, которого я и без того презираю. Я чувствовала бы отвращение к тому, которому продалась бы без любви, кто бы он ни был. Вы будете счастливее без меня, сохранив мое уважение и дружбу, чем со мною, если бы я стала вас презирать. Он не стал больше настаивать, но если когда-либо человек таил жажду убийства в груди, то это был Уильям Сесиль Клейтон, лорд Грейсток, когда неделю спустя Роберт Канлер подъехал к домику мызы в своем шестицилиндровом автомобиле. Прошла неделя без всяких приключений, но напряженная и неприятная для всех обитателей маленького дома висконсинской мызы. Канлер не переставал настаивать на том, чтобы Джэн немедленно с ним обвенчалась. Наконец, она уступила просто из отвращения к его беспрерывной и ненавистной докучливости. Было условлено, что следующим утром Канлер поедет в город и привезет разрешение и священника. Клейтон хотел уехать, как только узнал о принятом решении; но усталый, безнадежный взгляд девушки удержал его. Он не в силах был ее бросить. Что-нибудь могло еще случиться, – старался он мысленно утешить себя. А в душе он знал, что достаточно пустяка, чтобы его ненависть к Канлеру перешла в действие. Рано утром на следующий день Канлер уехал в город. На востоке, низко над лесом, стлался дым, лес горел уже целую неделю недалеко от них, но ветер все время продолжал быть западным, и опасность им не угрожала. Около полудня Джэн Портер пошла на прогулку. Она не позволила Клейтону сопровождать ее. – Мне хочется побыть одной, – сказала она, и он подчинился ее желанию. Дома профессор Портер и м-р Филандер были погружены в обсуждение какой-то серьезной научной проблемы. Эсмеральда дремала на кухне, а Клейтон, сонный после проведенной без сна ночи, бросился на кушетку в столовой и вскоре погрузился в беспокойный сон. На востоке черные клубы дыма поднялись выше, неожиданно повернули и стали быстро нестись к западу. Все ближе подходили они. Семьи арендатора не было, так как был базарный день, и никто не видел быстрого приближения огненного демона. Вскоре пламя перебросилось через дорогу и отрезало путь позвращения Канлеру. Легкий ветер направил огонь к северу, затем повернул назад, и пламя стало почти неподвижно, будто какая-то властная рука держала его на привязи. Неожиданно с северо-востока показался бешено мчавшийся большой черный мотор. Он остановился перед коттеджем. Черноволосый гигант выскочил из него и бросился к двери. Не останавливаясь, вбежал он в дом. На кушетке лежал спящий Клейтон. Человек содрогнулся от изумления, но одним прыжком очутился около спавшего. Он его резко потряс за плечо и крикнул: – Боже мой, Клейтон, вы здесь все с ума сошли? Разве вы не знаете, что вы почти окружены огнем? Где мисс Портер? Клейтон вскочил на ноги. Он не узнал человека, но понял слова и бросился на веранду. – Скотт! – крикнул он арендатора, и затем, вбегая в комнату: – Джэн! Джэн! Где вы? В одну минуту сбежались Эсмеральда, профессор Портер и м-р Филандер. – Где мисс Джэн? – закричал Клейтон, схватив Эсмеральду за плечи и грубо тряся ее. – О, Габерелле! Масса Клейтон, мисс Джэн пошла прогуляться. – Она еще не вернулась? – и, не дожидая ответа, Клейтон помчался во двор, сопровождаемый другими. – В какую сторону пошла она? – спросил черноволосый гигант Эсмеральду. – Вот по этой дороге! – крикнула испуганная негритянка, указывая на юг, где взор встречал сплошную, высокую стену ревущего пламени. – Сажайте всех в ваш автомобиль, что стоит под навесом, – закричал незнакомец Клейтону – и везите их по северной дороге. Мой автомобиль оставьте здесь. Если я найду мисс Портер, он нам понадобится. А не найду – никому он не будет нужен. Делайте, как я сказал, – добавил он, заметив, что Клейтон колеблется. И вслед затем они увидели, как гибкая фигура метнулась через поляну к северо-востоку, где лес еще стоял нетронутый огнем. В каждом из присутствовавших поднялось непостижимое чувство облегчения, будто большая ответственность была снята с их плеч; чувствовалось нечто вроде безотчетной веры в незнакомца: он спасет Джэн Портер, если ее еще можно спасти. – Кто это? – спросил профессор. – Не знаю, – ответил Клейтон. – Он назвал меня по имени, и он знает Джэн, потому что назвал ее. И Эсмеральду он назвал по имени. – В нем что-то поразительно знакомое, – воскликнул м-р Филандер, – а между тем я знаю, что никогда раньше не видел его. – Да! – крикнул профессор Портер. – В высшей степени замечательно! Кто бы это мог быть, и почему я чувствую, что Джэн спасена теперь, когда он отправился за нею в поиски? – Не могу сказать вам, профессор, – ответил Клейтон задумчиво, – но я испытываю такое же странное чувство. – Однако, пойдемте! – воскликнул он, – мы сами должны выбираться отсюда, или будем отрезаны. – И все присутствовавшие поспешили к автомобилю Клейтона. Когда Джэн Портер повернулась, чтобы идти домой, она испугалась, заметив, как близко подымался теперь дым лесного пожара. Она торопливо пошла вперед, и скоро испуг ее перешел почти в панику. На глазах у нее громадные языки пламени быстро прокладывали себе дорогу между ней и коттеджем. Путь был отрезан! Джэн свернула в густой кустарник, пытаясь пробить себе дорогу на запад, обойдя огонь, и таким образом добраться до дому. Но скоро бесплодность ее попыток стала очевидной, она поняла, что ее единственная надежда – повернуть назад на дорогу и бежать к югу по направлению к городу. Она снова бросилась назад. Ей понадобилось не менее двадцати минут, чтобы выбраться на дорогу, – но и за эти двадцать минут огонь успел снова отрезать ей отступление. Пробежав немного вниз по дороге, ей пришлось остановиться в полнейшем ужасе; перед нею подымалась сплошная стена огня. Полоса пламени перекинулась на полмилю к югу от главного очага пожара, захватив и этот небольшой участок дороги в свои неумолимые объятия. Джэн Портер поняла, что пробраться через кустарник немыслимо. Уж раз пыталась она это сделать, и ей это не удалось. Теперь она видела ясно, что через несколько минут протянутые с севера и юга горящие щупальцы сольются в сплошную массу волнующегося пламени. Девушка спокойно стала на колени в пыли дороги и стала просить небо о том, чтобы оно дало ей сил мужественно встретить свою судьбу и чтобы оно спасло отца и друзей от смерти. Она и не подумала о спасении себя самой, – так очевидно было, что никакой надежды нет и что даже сам бог не мог бы теперь спасти се. Внезапно она услышала, что кто-то громко зовет ее по имени. – Джэн! Джэн Портер! – прозвучало сильно и громко, но голос был незнакомый. – Здесь! Здесь! – крикнула она в ответ. – Здесь! На дороге! И тогда увидела она, что по веткам деревьев к ней мчится с быстротой белки какая-то исполинская фигура. Порыв ветра обволок их облаком дыма, и она потеряла из вида человека, который спешил к ней. Но вдруг ее охватила большая рука и подняла куда-то вверх. Она почувствовала напор ветра и изредка легкое прикосновение ветки в быстром полете вперед. Она открыла глаза. Далеко под ней расстилались мелколесье и земля. Вокруг струилась листва. Гигантская фигура, которая несла Джэн Портер, перепрыгивала с дерева на дерево, и ей казалось, что она в каком-то сне, снова переживает приключение, выпавшее на ее долю в далеких африканских джунглях. О, если бы это был тот самый человек, который тогда нес ее сквозь запутанную зелень листвы! Но это невозможно. И однако, кто же другой во всем мире достаточно силен и ловок, чтобы делать то, что делает сейчас этот человек? Она украдкой бросила взгляд на лицо, близко склонившееся к ее лицу, и у нее вырвался слабый, испуганный вздох – это был он. – Мой возлюбленный! – шепнула она. – Нет, это предсмертный бред! Должно быть, она сказала это громко, потому что глаза, по временам скользившие по ней, засветились улыбкой. – Да, ваш возлюбленный, Джэн, ваш дикий, первобытный возлюбленный, явившийся из джунглей потребовать свою подругу – потребовать женщину, которая от него убежала, – добавил он почти свирепо. – Я не убежала, – прошептала она. – Я согласилась уехать только после того, как целую неделю прождали вашего возвращения. Они уже выбрались из полосы огня, и он повернул обратно к поляне. Они шли теперь рядом к коттеджу. Ветер опять повернул, и огонь гнало обратно; еще час – и все должно было погаснуть. – Отчего вы тогда не вернулись? – спросила она. – Я ухаживал за д'Арно. Он был тяжело ранен. – Ах, я знала это! – воскликнула она. – А они уверяли, будто вы присоединились к неграм и что вы были из их племени. Он засмеялся. – Но вы им не верили, Джэн? – Нет! Как мне звать вас? – спросила она. – Я не знаю, как вас зовут. – Я был Тарзан из племени обезьян, когда вы меня впервые узнали, – сказал он. – Тарзан из племени обезьян? – крикнула она. – Так это была ваша записка, на которую я уезжая ответила? – Да! Чья же еще она могла быть? – Я не знала; только она не могла быть вашей: ведь Тарзан, из племени обезьян, писал по-английски, а вы не понимали ни слова ни на каком языке! Он опять засмеялся. – Это длинная история: я написал то, чего не мог сказать, а теперь. д'Арно еще ухудшил дело, выучив меня говорить на французском языке вместо английского. – Идем! – добавил он. – Садитесь в мой автомобиль, мы должны догнать вашего отца; они лишь немного впереди нас. Когда они отъехали, он снова обратился к ней: – Значит, когда вы написали в записке к Тарзану, что любите другого, вы подразумевали меня? – Да, – ответила она просто. – Но в Балтиморе, – о, как я искал вас там, – мне сказали, что вы, быть может, теперь уже замужем! Что человек, по имени Канлер, приехал сюда, чтобы повенчаться с вами! Правда ли это? – Правда. – Вы его любите? – Нет. – Любите ли вы меня, Джэн? Она закрыла лицо руками. – Я дала слово другому. Я не могу ответить вам, Тарзан! – крикнула она. – Вы мне ответили. Теперь скажите мне, как вы решаетесь выйти замуж за человека, которого вы не любите? – Мой отец ему должен много денег. В памяти Тарзана неожиданно всплыло письмо, которое он прочел, и имя Роберта Канлера, и то горе, на которое ока намекала в письме и которое он тогда не мог понять. Он улыбнулся. – Если бы ваш отец не потерял своего клада, вы были бы все же вынуждены сдержать ваше обещание этому Канлеру? – Я могла бы просить его вернуть мне мое слово. – А если бы он отказал? – Я дала свое слово. С минуту они молчали. Автомобиль бешено мчался по изрытой неровной дороге, потому что огонь снова стал угрожать им справа и новая перемена ветра могла мгновенно перебросить его через этот единственный путь к спасению. Наконец, они миновали опасное место и Тарзан замедлил ход. – Предположим, что я его попрошу? – предложил Тарзан. – Едва ли он согласится исполнить просьбу незнакомца, – ответила девушка, – особенно такого, который сам желает меня получить. – Теркоз согласился, – мрачно промолвил Тарзан. Джэн Портер вздрогнула и с испугом взглянула на него. – Здесь не джунгли, – сказала она, – и вы уже больше не дикий зверь. Вы джентльмен, а джентльмены не убивают хладнокровно и зря. – Я все еще дикий зверь в душе, – проговорил он тихо, как бы про себя. Они снова помолчали некоторое время. – Джэн Портер! – сказал наконец Тарзан, – если бы вы были свободны, вышли бы вы за меня? Она не ответила сразу, но он ждал терпеливо. Девушка старалась собраться с мыслями. Что знала она о странном существе, сидящем рядом с нею? Что знал он сам о себе? Кто был он? Кто были его родители? Даже имя его было отзвуком его таинственного происхождения и его дикой жизни. У него не было человеческого имени. Могла ли она быть счастлива с мужем, который всю жизнь провел на вершинах деревьев в африканских пустынях, который с детства играл и сражался с антропоидами, вырывая куски из трепещущего бока свежеубитой добычи и вонзал крепкие зубы в сырое мясо, в то время как товарищи его рычали и дрались кругом него за свою часть? Мог ли он когда-нибудь подняться до ее общественного круга? Могла ли она вынести мысль о том, чтобы спуститься до его уровня? Будет ли кто-нибудь из них счастлив в таком ужасном неравном браке? – Вы не ответили, – сказал он. – Вы боитесь причинить мне боль? – Я не знаю, что ответить, – печально проговорила Джэн Портер. – Я не могу разобраться в своих мыслях. – Значит, вы меня не любите? – спросил он ровным голосом. – Не спрашивайте меня. Вы будете счастливее без меня. Вы не созданы для мелочных ограничений и условностей общества. Цивилизация скоро стала бы вам невыносима, и вы стали бы рваться к свободе вашей прежней жизни – жизни, к которой я так же не приспособлена, как и вы к моей. – Я думаю, что понял вас, – спокойно ответил он. – Я не буду больше настаивать. Для меня важнее видеть вас счастливой, чем быть счастливым самому. Я сам понимаю теперь, что вы не смогли бы быть счастливой – с обезьяной! В его голосе прозвучала слабая нотка горечи. – Не надо, – умоляюще проговорила она. – Не говорите так! Вы не поняли! Но прежде, чем она успела сказать что-либо дальше, неожиданный поворот дороги привез их в середину маленького лагеря. Перед ними стоял автомобиль Клейтона, окруженный всем обществом, которое он привез из коттеджа. |
||
|