Я не играла с ними.

Я наблюдала, как они играют друг с другом, а затем писала о них. Так продолжалось до тех пор, пока я не поступила в колледж, Рочестерский Университет, класс 1969 года, где мне открылся настоящий мир, более интересный, чем я когда-либо могла представить. Сначала меня увлекла серьёзная наука - астрофизика, - но потом я переметнулась к гуманитариям, поскольку их жизнь начиналась не ранее полудня, и не было нужды мчаться в лабораторию органической химии к восьми утра. Я отучилась два года по курсу европейской истории и бодренько катилась к научной степени, когда куратор, для наглядности используя данные подъема и падения демографических кривых, обратил моё внимание на то, что в течение ближайших 25 лет будет, занимая какую-либо должность на университетском факультете, в деньгах будет ощущаться большой недостаток, и моё образование превратится в дорогостоящее хобби. (Как он оказался прав!)

Он предложил мне получить настоящую работу, и так я стала программистом компьютеров, что в те дни (после динозавров и до появления IBM 360) открывало широченное поле для приложения рук. Компании страстно нанимали пылких энтузиастов для компьютеризации данных, записывавшихся вручную в течении десятилетий или даже столетий.

Я нырнула в пыльные архивы громадной страховой компании и должна бы была остаться там навеки, но вмешалась судьба, принявшая вид Нью-Йоркского Финансового Краха 1976 года. В знак признания моего долготерпения по отношению к пыли, золотым рыбкам и изредка к мышам, власти сделали меня наименее значительным членом специальной комиссии штата, распутывающей темные тайны городских фондов по субсидиям и пособиям. Моя работа: взять полный автопогрузчик перфорированных карточек, представляющих записи полицейского управления, пожарной охраны и санэпидстанции за четверть века, которые до того хранились в незащищенных от утечки информации шкафах по всему зданию муниципалитета, и загрузить их на «сверхсовременную» магнитную ленту! (Избавившись, конечно, от мышей, тараканов и всего прочего, не подпадающего под толкование электронных терминов). Когда я наконец справилась с этим, старшие члены комиссии гарантированно доказали то, что каждый уже знал интуитивно: никоим образом Нью-Йорк не выполняет свои обязательства.

Всю ту долгую зиму и весну, расшифровывая один древний алгоритм за другим, я обдумывала жизнь в Большом Яблоке (Нью-Йорке) без полиции, без пожарников и - особенно - без сбора мусора. Штат в конечном итоге решил не бросать город в беде, я решила бросить город.

И отправилась на запад, в городок Анн Арбор, штат Мичиган, где гренки всегда свежие, свежий кислород в воздухе ежедневно, а небо часто бывает голубым и изредка зеленым.

Вот там и случилось ещё одно основное событие, которое вновь вернуло меня к моим детским фантазиям. В январе 1977 года я направлялась в аэропорт, чтобы привезти Гордона Диксона в Анн Арбор на ежегодную конференцию по научной фантастике. (По просьбе моих знакомых из Анн Арбор, больших почитателей фантастики и постоянных посетителей конференции.) Температура не превышала нуля по Фаренгейту (-18 по Цельсию) в течение недели, и цилиндры тормозов моей старой ещё нью-йоркской машины наконец сказали «хватит».

Они испустили дух на подъездной дороге аэропорта. А я попала в травмотологию. Чем меньше я скажу о душевном состоянии в тот день, тем будет лучше.

Разве что только то, что Горди чувствовал себя виноватым: кто-то абсолютно ему незнакомый принес себя в жертву, чтобы вовремя доставить его на конференцию. Я предполагаю, что Диксон почувствовал жизненную необходимость принести что-то в жертву в ответ: он предложил прочитать любое произведение, которое я бы написала. Это было предложение, от которого невозможно отказаться. Обложившись подушками и костылями и всё ещё считающая, что страдаю галлюцинациями, я приступила к написанию книги «Дочь полной луны» (DAUGHTER OF THE BRIGHT MOON).

Бедный Горди. Позднее он сознался, что безо всякого сомнения я была наименее всего могущим стать писателем человеком, который когда-либо попадался ему в жизни. Он клялся, что делал всё от него зависящее, чтобы отбить у меня охоту писать. Возможно он был не совсем искусен, но я так и не поняла его уловок. Мне предоставили шанс, который дается только раз в жизни, стать тем, кем я всегда мечтала быть, и такая простенькая вещь как стиль, милосердно описанный словосочетанием «гуманитарное словонедержание», не мог сбить меня с пути к цели.

К счастью для меня, у тому времени как я избавилась от костылей и Горди посчитал, что принес себя в жертву вполне уже достаточно для выплаты долга, я выучила его резкие и прямые уроки наизусть и попыталась применить их в «Дочери». Горди, прочитав переработанную в девятый или двенадцатый раз первую главу, прямо таки сел и сказал с ошеломленным видом, что получилось хорошо и можно начинать писать вторую главу.

Остальное уже, можно сказать, история. Год спустя после аварии, когда «Дочь» была дописана, но по совету оставлена для дохождения до кондиции, Горди сопровождал меня при проходе сквозь редакторский строй на Босконе 1978 года. Я была возведена в ранг «скоро-будет-изданный-писатель» и больше никогда не оглядывалась назад.

С того 1978 года было много взлетов и падений. Творческую жизнь можно отнести к категории «жизнь без всякой видимой поддержки». Я вышла замуж за Боба Асприна и провела большую часть 80-х в роли мачехи - роль, в которой, в особенности писателю в жанре фентези, приходится испытать весь спектр эмоциональных нагрузок. Я написала 13 романов. Я писала для антологии «Мир воров», которая растянулась на двенадцать томов, пока та благополучно не скончалась. Благодаря «Миру воров» меня приглашали принять участие в выпуске других антологий - часто за счет гонорара, так как я писала продолжения историй, не обращая внимания на чьё-то самолюбие или на сроки окончания.

В 1993, во время мучительно долгого, но полюбовного развода с Бобом, Каролина Д. Черри предложила мне перебраться в Оклахому, когда осядет пыль (где, по её уверениям, местные и сами прекрасно разбираются в пыли, и место то вовсе не за пределами известной вселенной). Я с трепетом первый раз пересекала Миссисипи, предполагая, что мои клеточные органеллы, привыкшие к воде из реки Хадсон, поднимут бунт, но они быстренько адаптировались. Так что в январе 1994 года я перебралась на новое место, и сразу же в первый раз с 1977 в течение двух недель столбик термометра не поднимался выше нуля. Но отрицательные температуры мне нравились.

В Оклахоме я не только продолжала писать для издательства ACE, но и начала писать основанный на игре роман для «TSR' Dungeons and Dragons» (сейчас "Wizard of the Coast"), который затем вышел в издательстве NETHER SCROLL (моя шестая книга под их выходными данными).

В 1997 году я решила вновь перебраться на восточный берег Миссисипи и податься в Центральную Флориду, чтобы быть поближе к родителям, вышедшим на пенсию. К тому времени я заключила договор с новым издательством, DAW Books, выпустившей в марте 1999 года "JERLAYNE". "JERLAYNE" - это история, соединяющая эльфов из сказочной страны с улицами Нью-Йорка. Я все ещё пишу для издательства ACE, которое в июле 2000 года выпустило роман "OUT OF TIME" (ВНЕ ВРЕМЕНИ), первый в серии романов о библиотекарше, которая запоздало открыла, что имеет способность (и обязательство) путешествовать назад во времени, чтобы освобождать людей от проклятий. С тех пор я написала ещё два романа о своей библиотекарше, Эмме Мерриган: "BEHIND TIME" (ПОЗАДИ ВРЕМЕНИ), опубликованный в 2001 году, и "TAKING TIME" (ОВЛАДЕНИЕ ВРЕМЕНЕМ), 2003 год.

Последние два года почти всё моё время отняли воскрешение антологии «Мир Воров. Санктуарий» и абсолютно новая антология «Поворотные точки»из того же Мира после более чем десятилетнего перерыва.

Сейчас я усиленно работаю над четвертой книгой об Эмме (я предварительно назвала сериал "Orion's Children", «Дети Ориона», но ACE не сказал пока ни да, ни нет, так что это только идея), готовлю к переизданию «Мир Воров. Первая кровь» и свожу воедино вторую антологию.

Что я могу сказать? У меня нет времени просто погулять...