"В начале было Слово…" - читать интересную книгу автора

ЯЗЫКОВЫЕ КОНВЕНЦИИ

Разумеется, «AND» представляет собой пример уменьшенной энтропии и увеличенного порядка. Поэтому «AND», несомненно, представляет сотворение порядка. Конечно, это сочетание представляет собой уменьшенную энтропию и, значит, создание нового порядка, но само по себе оно не обязательно несет информацию тому, кто такое сообщение получил. Для того, чтобы передать значимые, маловероятные последовательности символов какого-либо типа, демонстрирующие уменьшенную энтропию, выбирают, например, «AND». Затем посредством языковых конвенций эти маловероятные последовательности, демонстрирующие уменьшенную энтропию, наполняют осмысленным, концептуальным содержанием или информацией и сообщениями. Любые последовательности символов, показывающие уменьшенную энтропию или увеличенный порядок, можно наполнить смыслом, сообщениями или информацией, согласно любой языковой конвенции. Основа кода является совершенно произвольной с точки зрения конкретных используемых символов (но не с точки зрения правил языка). Любая система уменьшенной энтропии (последовательности символов), хотя она сама по себе и совершенно лишена информации, может быть использована для языка и кода. Языковая конвенция, которая совершенно произвольна, просто устанавливает, что конкретная система символов или шаблонов несет некоторый определенный смысл. Таким образом, значение (информация) последовательности не присуща этой последовательности изначально — значение последовательности «AND» не обязательно автоматически присутствует в этой системе уменьшенной энтропии. Лингвистические конвенции, являющиеся внешними по отношению к буквам алфавита, определили значение и информацию последовательности «AND», которая сама по себе не содержит, таким образом, никакого присущего ей изначально значения или информации. Языковая конвенция, которая полностью экзогенна по отношению к любой последовательности, определила, что «AND» в английском языке означает соединительный союз с тем же самым значением, что и «ЕТ» во французском, «UND» в немецком или «OG» в норвежском языках. Установленная людьми конвенция — а не сама по себе последовательность, показывающая уменьшенную энтропию, полностью лишена смысла, даже несмотря на то, что она изначально представляет собой уменьшение энтропии, а, значит, и «сотворение». Таким образом, если «AND» образуется случайно, теперешнее значение «AND» отнюдь не возникло случайно одновременно с появлением этой последовательности. Несомая сочетанием «AND» информация продуцируется исключительно языковой конвенцией, которая не имеет ничего общего с генерированием ее за счет случайности. Языковая конвенция для всех тех, кто говорит на английском языке, обуславливает тот факт, что последовательность «AND» несет такой же смысл, как, например, математический знак «+» или «Л», наделяя последовательность «AND» смыслом и информацией. Если показать последовательность «AND» японцу, турку или китайцу, для них она будет совершенно непонятной, так как ровно ничего для них не значит (если они не усвоили языковой конвенции английского языка): им ничего не известно о языковой конвенции сочетания» AND», которая одна сообщает смысл этой конкретной последовательности.

Этот факт (значение языковой конвенции для генерирования и передачи информации) настолько важен, что представление о нем требует дальнейшего закрепления.

Предположим, что мы снова играем с теми же карточками, в соответствии с теми же самыми правилами. На этот раз случайно получаем последовательность «OG». которую относительно легко получить случайно. К сожалению, смысл этой последовательности «OG» известен только тем, кто знаком со скандинавскими языками («OG» для скандинавов означает «AND»). Для англичанина, американца, японца или турка «OG» не несет никакого смысла и ни какой информации. Каждый турок, японец, американец или англичанин должен будет признать, что последовательность «OG» представляет собою какую-то уменьшенную энтропию или увеличенный порядок. Однако, услышав или увидев «OG», норвежец признает в нем не только уменьшенную энтропию, но и смысл и информацию, несомые последовательностью «OG».

Информация, передаваемая символами письменного языка, разумеется, связана с уменьшенной энтропией, что отвечает принципам современной теории информации, но она представляет собой больше, чем просто уменьшенную энтропию. Символы, представляющие уменьшенную энтропию, произвольно выбираются для целей кода, и языковая информация, конечно же, связана с этими символами. Но последовательности таких символов лишь несут смысловую информацию, но сами они не заключают в себе смысла.

Таким образом, лингвистический символ или последовательность букв лишь несут в себе тот смысл и ту информацию, которыми наделил буквы источник информации по правилам языковой конвенции. Конвенция воздействует на все процессы перевода — толкования символов, о которых в каждом конкретном случае идет речь. Экзогенная информация вводится в символ только посредством языковой конвенции.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что ни смысла, ни информации в самой по себе последовательности не содержится, так как это именно то факт, которого Эйген совершенно не замечает. Информация и смысл накладываются только на символы. Сами по себе символы, разумеется, могут быть получены случайно, но смысл и информация, которые они могут нести, при этом случайно не продуцируются, и поэтому не генерируются за счет случайности.

Уменьшенная энтропия и порядок того типа, о котором мы говорили, явно может создаваться случайно, что невозможно для информации, концепции и инструкции. Причина этого в высшей степени интересна и мало известна. Она состоит в следующем: когда на передающей среде, например, на бумаге, возникает последовательность уменьшенной энтропии «AND», она продуцируется необратимо, то есть при скрытом принятии решения, как было показано в экспериментах с обезьяной и пишущей машинкой, упоминавшихся Хаксли в ходе Уилберфорсской дискуссии1. Это возможно потому, что такие последовательности записываются на бумагу раз и навсегда и не возвращаются необратимо в мозг обезьяны через клавиши пишущей машинки. Именно это скрытое принятие решения, а вовсе не случайность, осуществляет сотворение. В противоположность этому информация, инструкции представляют собой концепции, которые только «придерживаются» последовательностей на бумаге в соответствии с конвенциями, которые могут изменяться и реверсироваться по желанию тех, кто принимает решения в отношении конвенций.

Таким образом, наши последовательности «AND» и «OG» никогда не приобретают своего смысла и своей информации случайно. Случайность никогда не создавала смысла, языка, информации и планов. Случайность в сочетании со скрытым принятием решения дает просто уменьшенную энтропию, но вовсе не смысловую информацию, несомую этой уменьшенной энтропией.

В результате случайности оказалось, что «AND» и «OG» соответствуют последовательностям, несущим некоторое значение при конвенциональном использовании английского или скандинавского языка, и поэтому они сначала показались англичанину или скандинаву несущими информацию и смысл «в самих себе» Однако кардинальной логической ошибкой остается утверждение, выдвигаемое Манфредом Эгеном и другими — что значение, информация, планы, а также язык развиваются случайно, потому что «AND», «OG», а также другие последовательности с уменьшенной энтропией образуются случайно. Здесь мы имеем типичный пример поверхностного научно-материалистического мышления. Языковые конвенции наделили «AND» и «OG» смыслом, но без языковой конвенции и «AND», и «OG» представляют собой просто последовательности с уменьшенной энтропией, лишенные смысловой информации, инструкций, кодов или языка. Случайность вместе с принятием решения продуцируют последовательности с уменьшенной энтропией, которые, однако, остаются бессмысленными до того, как посредством языковой конвенции на них не будет наложен смысл извне. В противном случае они остаются простым уменьшением энтропии, без всяких следов лингвистической информации, телеономии, концепций и планов.

Информация, планы, программы и проекты являются основой иерархических систем. Но они являются независимыми реальностями совершенно так же, как являются независимыми реальностями энергия (- материя) и время. Однако, концепции не образуются посредством молекулярных движений (отклонений), а накладываются на материю посредством поправок, вводимых в молекулярные движения. Случайность, предоставленная самой себе, дает лишь случайность и ничего больше. Если в это уравнение внести поправку (которая может включать смысловую информацию и тем самым — логос), тогда ситуация полностью меняется, так как поправка разрушает случайность и может вводить информацию, проекты и программы. Затем эти реальности могут храниться или же передаваться путем наложения их на символы, последовательности и порядок, как это происходит в языке.

Таким образом, символы и последовательности («AND» И «OG») представляют собою, так сказать, «вагоны», в которые можно погрузить смысл, подобно тому, как в тачку загружают уголь. Знания конструкции «тачки» (которая в нашем примере может возникать за счет случайности и поправки, вносимой в случайный выбор) недостаточно для того, чтобы наполнить «тачку» углем.

 «Уголь»  (информация, проекты, программы и значения), который мы грузим в нашу тачку, не изготовлен на том же «заводе», на котором изготовлена сама «тачка». «Тачка» эта фактически напоминает граммофон. Музыка в граммофоне подобна углю в тачке. Таким образом, генетический код Эйгена, который был якобы образован посредством случайности и правил игры, в действительности по аналогии представляет собой лишь пустую «тачку» или же граммофон, лишенный какой — либо генетической информации («угля» или «музыки»).

Однако в данный момент наша проблема — это проблема ни свойств информации последовательностей вообще, ни даже природы конкретных последовательностей «знаков» в биополимерах («тачки»), а проблема присхождения: языка, информации, смысла, телеономии, планов, проектов и программ. Почему некоторые последовательности из четырех химических букв генетического кода несут смысл и проекты? Откуда берется этот смысл? Почему некоторые клетки развиваются в растения, другие — в амеб, лягушек, крокодилов или даже в людей? Как может передаваться и функционировать код подобно тому, как язык может реализовываться в переводе потому что он несет в себе смысл? Сама генетическая система представляет собою «тачку» сложнейшего типа (т. е. сильно уменьшенной энтропии). Самопроизвольный случайный синтез такой системы является поэтому в высшей степени маловероятным. Жизненно важно то, что эта случайность совершенно неспособна продуцировать проекты, лингвистическую информацию, а также конвенции, несомые генетическим набором.

Эйген скрыто допускает именно этот факт, подчеркивая, что его образуемые случайностью последовательности не содержат информации в полном смысле этого слова. Но он допускает этот факт в таком представлении, которое вряд ли устроит среднего читателя. Его ненавязчивое утверждение по этому поводу в действительности скрывает в себе его основной материалистический тезис. Ему хорошо известно, что его случайные последовательности и правила игры не дают смысловой информации (т. е. проектов, программ и телеономии). Но для того, чтобы скрыть этот весьма серьезный теоретический и практический пробел в материалистических взглядах, он заявляет, что реальный смысл и информация в этих последовательностях появляются только при их переводе. Поэтому мы должны поставить другой неотложный вопрос:

Как был образован аппарат перевода, извлекающий информацию

из лишенных информации последовательностей — таких, как случайно образовавшаяся последовательность «AND»? Ходить за ответом недалеко: также за счет одной лишь случайности!

Таким образом, мы теперь располагаем превосходнейшим аппаратом перевода внутри биологической клетки, который может переводить лишенные смысла последовательности в смысл и который синтезирован лишенной смысла случайностью! Первоначально он был образован случайно, а затем оказался способным «переводить» бессмысленные, случайные последовательности, не несущие содержания, так, чтобы наделять их смыслом, проектами, телеономией, программами и конвенциями в процессе «перевода»!

И все это случайно!

Разумеется, случайно развившийся «трансляционный аппарат» Эйгена, дающий новую, креативную, несущую в себе проект информацию, противоречив в терминах, так как, во-первых, должна быть реальная сверхмашина, также образовавшаяся случайно, и, во-вторых, эта машина якобы способна создавать новую информацию вместо того, чтобы просто переносить существенную информацию из одного кода в другой. Разумеется, эта машина в действительности не «транслирует». Это креационная машина для генерирования информации все случайно! Единственным уместным научным комментарием к постулату такого типа будет: Абсурд!

Можно просто сказать, что единственной связью с теорией информации, которую демонстрирует этот постулат Эйгена. является его противоречие большинству известных фактов теории информации2.