"Жгучая ложь" - читать интересную книгу автора (Энтони Пирс)

Глава 5 Доставка

Я ехал по ухоженному эльфийскому лесу, и по мере того как печаль расставания шла на убыль, чувствовал себя все лучше. Процесс исцеления завершился, и мои телесные силы восстановились полностью. Возможно, Колокольчик так долго удерживала меня возле себя именно потому, что не хотела отпускать в опасное путешествие, пока я на буду к нему готов. Если так, она оказала мне куда большую услугу, чем я думал в то время. Безусловно, остальные эльфы вряд ли позволили бы мне прохлаждаться у вяза после того, как я сделал свое дело, – народ они не злой, но практичный. Так или иначе, доведись мне во время своих странствий встретить еще одно эльфийское племя, я был бы не прочь снова оказать им услугу. Мне понравились их интересные обычаи и их манера привечать гостей. Судя по карте, я приближался к драконьей земле. Обогнуть ее с запада я не мог – там располагались территории стихий Земли и Воздуха, считавшиеся совершенно непроходимыми. Северные края, которые я уже пересек, были обозначены на карте довольно точно, и у меня не было оснований сомневаться в достоверности того, что она сообщает о южных землях. Стало быть, мне оставался восточный путь. Как все-таки хорошо, что карта предупредила меня о местах обитания драконов. Само собой, варвары похваляются, будто у них в обычае убивать драконов, но похвальба похвальбой, а дело делом. Чем ближе варвар к дракону, тем чаше у него возникает желание оказаться где-нибудь подальше. Вот и я почему-то не испытывал особого желания побывать в драконьих владениях и без всякого сожаления повернул на восток.

День прошел без всяких событий. В благодатном эльфийском краю царило спокойствие. Здесь не водились даже путаны, не говоря уже о чудовищах. Мне пришло в голову, что в некоторых отношениях эльфийское общество стоит выше человеческого, – в окрестностях Крайней Топи было далеко не так красиво и безопасно.

За рубежом эльфийских владений местность приобрела более дикий и запущенный вид. Мы вышли к реке, которая, судя по карте, брала начало на юге и текла на север, вдоль отдаленного побережья. Я подумал было о том, чтобы переправиться на другой берег, но Пука приметил под поверхностью воды какие-то пестрые проблески и заартачился. Памятуя о болотных акулах, его можно было понять. В результате нам пришлось-таки повернуть на юг, где обитали драконы.

Через некоторое время Пука стал нервно принюхиваться. Он явно что-то учуял, и ему было не по себе, хотя, насколько я мог понять, страха конь не испытывал. Я позволил ему ехать в ту сторону, откуда доносился тревожный запах, и вскоре мы увидели кровавое пятно, неровный след на земле и несколько белых перьев.

– Видимо, какая-то птица спустилась к реке попить, – предположил я, – и тут на нее напал хищник. Птица была ранена, но ей удалось ускользнуть. Обычное дело – хищники часто устраивают засаду на водопое.

Но Пука продолжал принюхиваться с весьма озадаченным видом.

– Хочешь найти эту птицу? – поинтересовался я. – Пожалуйста, но предупреждаю, зрелище будет не из приятных.

Насколько мне было известно, существа конской породы не любят вида крови. Вряд ли конь-призрак отличался в этом отношении от своих сородичей.

Пука пошел по следу, и я его не удерживал. Нюх у него оказался гораздо лучше, чем я мог предположить, и по прошествии недолгого времени мы увидели птицу.

Это был большой белый аист со сломанным крылом. На шее его висел матерчатый узелок. Явно не пустой.

Да ведь этот аист производит доставку! – сообразил я. Там, в узелке, младенец!

А вдруг он несет его для Колокольчик... Разумеется, это предположение было совершенно нелепым. Я уже говорил, что у аистов заведен строгий бюрократический порядок, и срок между вызовом и доставкой для разных видов живых существ установлен различный. Причем для людей самый долгий, по-видимому, аисты относятся к человеческому роду с меньшей симпатией, нежели к мышам-крохоборам, гремлинам или кому бы то ни было еще. Но эльфы во всем подобны людям, и каков бы ни был их срок, эльфийского младенца явно не могли доставить на следующий день после получения послания. Да и узелок был явно великоват для эльфенка.

Аист поднял на меня затуманенные болью глаза и неожиданно спросил:

– Ты друг или враг?

– Ты что, умеешь говорить? – ошалело спросил я. Вопрос нелепый, ведь я уже слышал, как он говорит, но трудно было поверить, что этот длинный, тонкий и твердый клюв способен производить внятные, членораздельные звуки. Впрочем, в то, что можно ходить на таких ногах, с вывернутыми назад коленками, поверить не легче, а аист ходил себе за милую душу. Если бы мы верили лишь тому, чему легко поверить, нам пришлось бы разувериться в самом существовании Ксанфа.

– Умею, – подтвердил аист. – А вот летать сейчас, к сожалению, не могу. Со мной приключилась неприятность. – Он повернул голову на удивительно гибкой, тонкой шее и посмотрел на поврежденное крыло, из которого все еще сочилась кровь. – Ты мне поможешь или станешь мешать?

– Хм... наверное, помогу, – растерянно отозвался я, размышляя о том, почему же, коли уж аисты прекрасно понимают человеческую речь, людям приходится прибегать к столь замысловатому способу, чтобы отправить послание. Не проще ли бы было бы написать письмо? Но нет, тут же смекнул я, ведь в таком случае неграмотные невежды вроде меня никогда не сумели бы обзавестись потомством. Так или иначе, аистам приходилось иметь дело со всеми видами живых существ, и, надо полагать, умение общаться с заказчиками входило в их профессиональную подготовку.

– Только вот как тебе помочь? Я не умею врачевать чужие раны.

– Тут есть Целебный источник, к югу от... забыл от чего, – пробормотал аист. Я понял, что сознание птицы затуманено болью.

– Место-то я помню, – продолжал он, – и долетел бы туда в два счета, но с таким крылом не полетаешь. Чертов дракон застал меня врасплох. Я его так долбанул клювом по морде, что он тут же смылся – отправился жаловаться своей мамаше. Но крыло уже было сломано.

Я внимательно присмотрелся к узлу:

– Сверточек-то, похоже тяжеленький. Сможешь ли ты его нести, в нынешнем своем состоянии?

– Я должен произвести доставку! – горделиво заявил аист, прижав к груди здоровое крыло.

– Хм... понятно. Но мы могли бы тебя подвезти.

Аист посмотрел на Пуку:

– Премного благодарен за любезное предложение. Но должен предупредить, путь не близкий. И потом... мне надо в земли огров.

– Именно туда мы и направляемся. Позволь-ка помочь тебе с этим... Я потянулся к узлу.

Послышалось рычание. Из свертка высунулась волосатая лапа и с поразительной силой вцепилась в мое запястье. Потрясенный, я отдернул руку, и в результате вытащил из узла какое-то странное существо – мохнатое, цепкое и злобное.

– Какой же это младенец?! – изумленно воскликнул я.

– Да уж конечно, не человеческий, – устало промолвил аист. – Это детеныш огра. Самый обыкновенный огренок. Я ведь говорил тебе, куда держу путь.

– Да, да... – кивнул я. Варвары не очень-то сообразительны, и поначалу я просто не связал между собой место назначение и объект доставки. Конечно, у огров тоже бывают младенцы – как у людей и эльфов. Разумеется они не такие милые, как человеческие детишки, но... Скорее всего, огры вызывают аиста схожим с нами способом.

– Слушай, а как бы мне отцепить этого чудика с запястья?

Медлить с этим не стоило, потому как огренок, кажется, вознамерился отгрызть мне руку.

– Тресни его по голове. А мало будет, стучи, пока он от тебя не отстанет, – посоветовал аист.

– Младенца по голове?

– Не стесняйся. Именно таким способом у огров принято выказывать любовь и привязанность.

– О! Век живи – век учись. – Я принялся молотить огренка кулаком по твердокаменной башке, и в конце концов он отпустил меня и нырнул в узелок.

– Лучше бы нам доставить его прежде, чем он проголодается, – заметил аист.

С этим трудно было спорить. Я погрузил сверток и аиста на Пуку, после чего забрался сам. Огренок тут же ухватил одно из звеньев цепи, засунул в рот, и принялся жевать. Втроем мы составили изрядную ношу, но Пука не роптал. Кажется он сочувствовал аисту и был не прочь помочь. Я начинал подозревать, что Пука не только умен, но и порядочен.

Конь-призрак взял с места в карьер, и довольно скоро я догадался, отчего такая спешка. Порыв ветра донес запах дракона. Интересно сколько времени потребуется маленькому дракоше, чтобы привести сюда мать?

– Источник действительно не так далеко от... – пробормотал аист, но умолк, не закончив фразы. Приступы боли попросту отбивали у него память.

И тут справа от нас послышалось пыхтение и сопение. Дракон! И надо же такому случиться – именно сейчас у меня напрочь отсутствовало желание сражаться с драконами.

Понукать Пуку не было ни малейшей нужды – он мчался так, что едва не стелился над землей. Я на скаку оглянулся через плечо и увидел, что аист для надежности уперся ногами в цепь и держится прочно, а вот огренок уже почти разгрыз звено.

– Это что за безобразие?! – прикрикнул я на него. – А ну прекрати сейчас же!

Малыш заворчал и продолжал жевать. Все-таки, что ни говори, молодежь совсем распустилась. Никакого уважения к старшим!

Дракон, разумеется, услышал нас и двинулся наперехват. У драконов превосходный слух, когда дело касается того, что их интересует, а интересует их прежде всего добыча, причем в качестве таковой драконы рассматривают любое живое существо. Мне, разумеется, доводилось слышать истории о людях, вступивших в поединок с драконами и одолевших их, но по мере приближения дракона эти рассказы казались мне менее и менее правдоподобными. Суть в том, что даже самый сильный человек не слишком грозный соперник для самого маленького дракона, если только этот человек не наделен особой магией. Магия-то у меня была, но не та, от которой мог быть толк в бою. Ну а в брюхе дракона... Возможно, со временем мне удалось бы восстановиться и из отходов дракона, но проверять как-то не хотелось. Что ни говори, а пробуждаться и возвращаться к жизни посреди кучи драконьего дерьма не слишком приятно.

Пука мчался, как ветер. Дракон явно отставал, но тут впереди появился еще один, и я понял, что мы попали в беду. Миф о том, что варвара хлебом не корми, только дай ему сразиться с драконом, в данный момент представлялся мне весьма нелепым. Похоже, первыми в эти россказни уверовали сами драконы, благо они любили подраться с теми, кто послабее. Схватка с драконом не приключение, а безрассудство, и разница между этими двумя понятиями известна даже самому невежественному варвару.

Мы резко повернули налево, к берегу. Река здесь была мелкой и не слишком широкой, но стоило приблизиться, как на поверхность с шипением вынырнул водяной дракон. И этот путь закрыт.

– Держись! – крикнул я Пуке. – Придется драться.

Принято считать, что битва для варваров является своего рода забавой. Может, оно и так... но не совсем. Бой нам по вкусу, когда можно рассчитывать на победу, а в схватке с драконом надежда на это, увы, невелика.

Я направлял Пуку с помощью ног. Он улавливал каждое мое движение и повиновался мгновенно, понимая, что от правильности наших действий его полупризрачная жизнь зависит сейчас в той же степени, что и моя, вполне материальная. Левой рукой я вцепился в цепь, а правой поднял свой добрый меч. Гнавшийся за нами дракон был огнедышащим, тот, что появился впереди, испускал пар. Тоже не сахар, но я предпочел иметь дело с ним. Говорят, дыма без огня не бывает, но по отношению к драконам это не совсем верно. А еще поговаривают, будто от дыма гибнет куда больше людей, чем от ожогов – они, мол, не столько сгорают, сколько угорают. Не знаю, мне в это как-то не верится. Поэтому я помчался прямо на паровика.

Дракон разинул пасть и набрал воздуху. Пар вырабатывается у дракона в брюхе, и ему требуется некоторое время для того, чтобы возникло требуемое давление. Тогда его начинает пучить – почти как человека, когда в животе образуются газы, – но, в отличие от человека, дракон выпускает свою струю через рот. Моя задача заключалась в том, чтобы нанести удар прежде, чем паровик успеет наполниться паром. Я налетел на него в тот момент, когда изо рта показались первые клубы. Времени на замах уже не было, и мой меч с разгону вонзился в его правую ноздрю. В этот удар были вложены вся моя сила и вес, вместе с весом мчавшегося во весь опор Пуки – удар вышел на славу.

Меч погрузился в ноздрю дракона на всю длину, а вместе с ним туда же провалилась по локоть моя защищенная перчаткой рука. Пробив носовую перегородку, клинок поразил крохотный мозг чудовища. Конечно, это была не смертельная рана, но кое-что я все же добился. Нос – место чувствительное, а ранение в мозг неизбежно нарушает координацию движений, которая в бою не менее важна, чем сила.

Прижавшись к горячей драконьей морде, я вытащил клинок, и на меня хлынул поток крови. Дракон выдохнул, и нас окутало облако дыма. Я, разумеется, попридержал дыхание, искренне надеясь, что остальные поступят так же, – в подобной ситуации это естественный и разумный рефлекс. Одновременно я направил Пуку в сторону, и в следующее мгновение мы выскочили из дымного облака. Дракон метался и задыхался – смешиваясь с дымом, его кровь образовывала едкий смог. Кровь и дым сами по себе относительно безвредны, но смог способен вызвать смертельное отравление. Кроме того, из-за раны в мозгу дракон не мог управлять своими дымоотводами. Короче говоря, в данный момент ему было не до нас, а стало быть, и мы могли не беспокоиться на его счет.

Зато теперь нас настигал огнемет.

– К хвосту! – скомандовал я Пуке, имея в виду хвост паровика, который мог бы частично оградит нас от огненной струи.

Но конь-призрак понял меня неправильно, и галопом припустил не к тому хвосту. Однако нет худа без добра. Дракон повернулся, изогнулся полукольцом и выдохнул огонь в тот самый момент, когда Пука перепрыгнул через его хвост. Догадываешься, что получилось? Вот именно: огнемет поджарил собственный хвост. Дело в том, что в глотке огнедышащего дракона имеются специальные огнеупорные трубки, остальное же его тело уязвимо для ожогов точно также, как плоть всех прочих живых существ, кроме, разумеется, саламандры. Послушать тебе, какой рев он издал!

– На юг! – скомандовал я.

Пука помчался стрелой. Между тем два раненных дракона врезались друг в друга, и запутались в собственных кольцах. К тому времени, когда они распутались, мы уже были далеко, и догнать нас они не могли.

Было бы приятно сказать, что мы выкрутились, благодаря моему умению маневрировать и боевому искусству, но врать не хочу. Мне просто везло, и я не стал бы вновь испытывать удачу подобным образом.

Но беда не ходит одна. Шум схватки привлек виверна, летучего дракона, и теперь он кружил прямо над нами. Поначалу он не спускался, полагая, что мы достанемся на обед более крупным наземным драконам, но теперь счел нас своей законной добычей. Первая струя пламени ударила довольно далеко позади, но я понимал, что это только пристрелка. Как укрыться от огня, низвергающегося с небес?

– Река! – истошно завопил я, и Пука, полностью полагаясь на меня, помчался к воде.

В облаке брызг мы влетели в реку – как раз когда дракон выпустил новую струю пламени. Он промазал – попал по реке. Вода зашипела, поднялся пар. А вместе с паром на поверхность вылез крайне рассерженный водяной дракон. Его можно было понять – я никогда не слышал, чтобы водометы любили кипяток.

Между тем летающий хищник сделал круг и вновь появился над рекой, намереваясь нанести еще один удар. Этого водомет вынести не мог. Выгнув спину, он вобрал в себя столько воды, что раздулся как бочка, а потом сложил губы трубочкой и метнул в воздух мощную струю – такую, что перешибла летучему нахалу перепончатое крыло. Дракон беспорядочно закружился, потерял высоту и плюхнулся в воду.

– Поделом разбойнику, – пробормотал аист. – Уж я-то знаю, каково это, когда ломают крылья.

Выбравшись на твердую почву, мы снова галопом понеслись на юг. Ну и дела, размышлял я на скаку, будет чем похвастаться перед детьми и внуками. Это же надо – разом отделаться от четырех драконов! Правда, должен признать, что у меня никогда не возникало желания повторить это славное приключение.

Впрочем, о внуках я задумался преждевременно. В небе появился еще один дракон, и его намерения относительно нас не вызывали ни малейшего сомнения.

– Деревья! – вскричал я. – Туда!

Впереди виднелась рощица, и я рассчитывал, что густая листва позволит нам укрыться от пламени. Но неожиданно Пука резко остановился.

– Ты что... – закричал было я, но тут понял причину.

Рощица находилась недалеко – и была недостижима. Между нами и ею пролегала пропасть с отвесными стенами, такая глубокая, что казалась бездонной.

– Это еще что такое? – растерянно пробормотал я.

– Провал, – отозвался аист. – Не понимаю, как я мог о нем забыть. Мне доводилось пролетать над ним сотни раз.

– Какой еще Провал? Вот и на карте ничего подобного нет, – ворчал я.

Виверн прицелился, и выпустил струю пламени. Пука отскочил но нас все же слегка задело.

Мне обожгло правую руку, а рукоять меча раскалилась, как кочерга в печи. Аисту опалило крылья. Сверток задымился, и огренок недовольно взревел. Пука совершил еще один скачок – и тут цепи соскользнули с его туловища. Я полетел вниз и так приложился головой о камень, что весь Ксанф закружился вокруг меня. Меч отлетел к краю пропасти – это последнее, что я видел. А потом я потерял сознание. Неловко признаваться, но такое случается, когда мне крепко достается по голове. Очнувшись, я по наклону тени определил, что времени прошло совсем немного. Мой талант действовал быстро, тем паче что повреждения были не такими уж страшными – всего-навсего ожог, да ушиб. Правда, при падении я сломал шею, так что пошевелиться пока не мог.

Неподалеку от меня валялся сверток, а рядом с ним обрывок цепи. Маленькое чудище ухитрилось-таки ее перегрызть. Чуть подальше лежал мертвый аист с обожженными крыльями. Пуки не было видно. Что ж, если он решил воспользоваться свободой, пусть ему повезет больше, чем мне.

Потом появилась тень – дракон возвращался. Это было хорошо для Пуки – за ним огнемет уже не погонится. Зато мне появление хищника ничего хорошего не сулило. Исцеление еще не закончилось, и я оставался совсем беспомощным. К тому же мой добрый меч запропастился – в том смысле, что полетел в пропасть. А отбиваться от огнедышащего дракона голыми руками безнадежно.

Сделав крутой вираж, виверн приземлился и неуклюже заковылял по земле – ноги у летающих драконов слабые. Добравшись до аиста, хищник проглотил его вместе с перьями, после чего направился к свертку.

Он уже распахнул пасть, когда узел раскрылся, и оттуда появилась волосатая лапа, сжимавшая обрывок цепи. Взмахнув цепью, огренок огрел дракона по носу, да так, что у того искры из глаз посыпались – я сам их видел.

Дракон заморгал. Потом зашипел и начал раздувать меха, намереваясь изжарить сверток вместе с содержимым.

В тот самый миг, когда пламя достигло нужной кондиции, из мешка высунулась безобразная голова огренка.

– Ррр! – проревел он прямо в морду дракону.

Если в Ксанфе и есть что-либо страшнее физиономии огра, так это его рычание.

От неожиданности дракон охнул – и подавился собственным пламенем. Драконий огонь обратился против него самого. Послышался треск поджариваемой плоти, и пламенная струя вырвалась у дракона из... из-под хвоста. От страшной боли во внутренностях дракон забился в конвульсиях и свалился в Провал.

Тут я почувствовал, что шея моя наконец исцелилась. Мне удалось сесть. Правая рука пока еще не действовала, но и она приходила в норму довольно быстро.

– Оказывается, и от огров бывает польза, – пробормотал я. Ведь как ни крути, именно этот волосатый уродец только что избавил меня от печальной участи. Не будь его, я превратился бы в драконье жаркое.

Послышался цокот копыт – возвращался Пука.

– Привет, давно не виделись, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Значит, ли это, что я могу считать тебя прирученным?

Пука возмущенно фыркнул и взмахнул хвостом. Затем мотнул головой назад, Я посмотрел туда. Ну конечно, опять драконы. Они здесь просто кишмя кишели.

– Понял, – пробормотал я, разглядывая свою заживающую руку. – Мог бы сразу догадаться. Ты думаешь, я сумею и сам выпутаться, и тебя выручить.

Пука кивнул. Похоже, он верил в меня, кажется, даже больше, чем я заслуживал.

– Мда... – размышлял я. – Прежним путем нам не вернуться. И меч, к несчастью свалился в этот... как там его аист назвал... в Провал.

Огренок зарычал.

– Да-да, – отозвался я. – Аист мертв, а тебя необходимо доставить по назначению. Думаю, я просто обязан оказать тебе эту услугу.

Это напомнило мне об услугах, которыми мы обменялись с эльфессой Колокольчик. Подаренная ею карта сгорела, но теперь я, пожалуй, мог обойтись и без нее. Странно только, что на ней не было обозначено такое огромное ущелье, ведь эльфы весьма сведущи и щепетильны. Вот и аист вспомнил о Провале, только когда его увидел. Надо полагать, здесь не обошлось без магии.

Я посмотрел вниз с обрыва – отвесного и совершенно непреодолимого. Бросив взгляд на восток, я увидел реку. Она огибала выступ утеса и текла на север, где, как я уже знал, расширялась, превращаясь в обиталище водометов. Прежде мне никогда даже в голову не приходило, что река может течь по каменному ложу снизу вверх, но в Ксанфе частенько случаются совершенно невероятные вещи. Я слышал, будто путешествия расширяют кругозор, – в моем случае это было именно так.

– Может, пройдем там, – задумчиво пробормотал я, навьючивая узел на коня-призрака. Волосатая лапа тут же ухватилась за очередное звено цепи.

Мы направлялись на восток, к реке. По дороге я разрабатывал свою руку – к ней уже вернулась подвижность. Что ни говори, а когда путешествуешь по диким краям, иметь такой талант, как у меня, вовсе нелишне.

К счастью, мы достигли реки раньше драконов. Возле уступов она была довольно мелкой, слишком мелкой, чтобы в ней могли таиться водометы. Нам ничего не стоило переправиться на другую сторону – но сухопутные драконы могли сделать это с той же легкостью. Казалось, выхода не было. Если только... А что, не спуститься ли нам вниз, в Провал?

– Мы двинемся по мелководью, вверх по течению, – сказал я Пуке, вложив в свой голос куда больше уверенности, нежели испытывал на самом деле.

Когда мы подъехали к кромке воды, Пука прижал уши и заартачился. Мне пришлось спешиться и шагнуть с уступа первым. Раз... тело мое отвесно наклонилось, и я оказался по колено в воде прямо на скальной стене.

Пука медлил, но лишь пока не приблизились драконы. Завидя их, он перенес через уступ передние ноги – живот его почти касался камня, а затем и задние. Теперь он стоял рядом со мной, головой вниз, к Провалу.

– Видишь, – сказал я, – вода течет, а не падает, стало быть, и мы можем пройти по ней, не сорвавшись со стены.

Полной уверенности в этом у меня отнюдь не было, но я все равно не мог предложить ничего другого.

Пука чувствовал себя еще менее увереннее, чем я, поэтому мне приходилось его вести. Мы шли против течения, вниз по стене ущелья. Дракон перегнулся через край пропасти, но у него не хватило духу повторить наш подвиг, и он ограничился тем, что выпустил нам вдогонку струю пламени. Однако мы уже покинули зону предельного огня, и его заряд пропал впустую. К счастью, поблизости не было видно летающих драконов, – возможно, они не любят соваться в Провал, он для них узковат. Летучим хищникам нужен простор для маневра.

Вода была холодной. Сапоги мои промокли насквозь, и ноги начали зябнуть.

– Поскорей бы спуститься, – пробормотал я, глядя вперед – и вниз. Но до дна Провала было еще очень далеко.

Решив проверить, нельзя ли спуститься по стене, я зачерпнул рукой воды и плеснул в сторону от русла. Как только вода вылетела за пределы реки, она тут же не долетев до стены, устремилась вниз. Я не услышал даже всплеска, но понял, что, пока не спущусь на дно, не вылезу из реки ни за какие коврижки.

Тем не менее пальцы моих ног уже чуть ли не оледенели, да и Пуке как я видел, было не по себе. Кому понравится, ежели у него мерзнут копыта?

Наклонившись, я вгляделся в воду и приметил маленьких серебристых рыбешек. Мне удалось сцапать одну из них, но руку пронзил такой холод, что рыбину пришлось выпустить. Ледяная рыба, сообразил я.

Что же делать? Этак мы скоро в лед превратимся. Будь у меня что-нибудь жаркое, скажем жар-птица, или на худой конец, жаркое, мне, наверное, удалось бы отогнать ледяных рыб. Но что толку мечтать о несбыточном?

Бросив взгляд на Пуку, я увидел, что беднягу колотит дрожь. Меня едва не охватило отчаяние, но тут взгляд мой упал на сверток с огренком и меня осенило.

Подойдя к Пуке, я принялся тянуть за обернутую вокруг его туловища цепь. Звено, которое жевал огренок, постепенно опускалось вниз вместе с намертво вцепившимся в свою добычу маленьким мохнатым чудовищем. Наконец огренок повис вверх ногами под брюхом Пуки. Поскольку по голове его никто не бил, цепь он так и не выпустил и в результате окунулся головой в холодную воду.

Чтобы ноги были в тепле любят почти все, но если кому и нравится держать голову в холоде, то явно не ограм. Детеныш взревел от негодования, да так, что ледяные рыбы чуть не растаяли от испуга. Они исчезли, и вода тут же стала гораздо теплее. Потянув за цепь, я вернул огренка на спину Пуки, и мы продолжили путь.

Через некоторое время стайка ледяных рыб вернулась, но я повторил ту же процедуру. К тому времени, когда рыбы собрались появиться в третий раз, мы уже достигли дна Провала и с огромным облегчением ступили на твердую, да еще вдобавок и горизонтальную почву.

Река пересекала Провал и поднималась по противоположной стене. То есть спускалась по ней. Короче говоря, я сам в этом запутался, однако не сомневался, что мы можем взойти вверх по воде, точно так же, как спустились вниз. Но мне не хотелось ни мерзнуть, ни без конца макать огренка в воду, и я решил испробовать другие возможности.

Усевшись на Пуку, я направил его по дну Провала на запад. Через некоторое время мы подъехали к туше павшего жертвой самосожжения виверна, рядом с которым лежал мой верный меч. Я приветствовал клинок, как старого друга, омыл его в реке и несколько минут зачарованно наблюдал, как окрашенная кровью вода течет вверх по отвесной стене. Это зрелище завораживало. Затем я отер меч о горячую шкуру летучего дракона и вернулся к Пуке.

Местность казалась мне довольно милой. На дне Провала росла трава, зеленели кусты, а на земле виднелись следы драконьих лап.. Драконьих лап?!

Я присмотрелся повнимательнее. Никакой ошибки – следы принадлежали сухопутному дракону, причем очень крупному. Открытие меня отнюдь не обрадовало – за день я уже вдоволь насмотрелся на всяческого рода драконов и полагал, что не слишком огорчусь, если до конца жизни не повстречаю ни одного представителя этого неприятного в общении племени. Тем паче, что, ежели я его все-таки повстречаю, этот самый конец может наступить очень скоро.

Пука тревожно навострил уши. Я последовал его примеру и вскоре расслышал плюханье и пыхтенье. С востока к нам приближался дракон, судя по поступи, крупный и очень тяжелый.

Мы, само собой, галопом поскакали на запад. Трясясь на спине Пуки, я оглянулся и увидел преследователя – здоровенное, с огромной пастью и страшными зубами чудовище из породы паровиков. Потому-то он и пыхтел – паровики всегда пыхтят при движении. Для этакой туши дракон передвигался довольно быстро, но скоро стало ясно, что за Пукой ему не угнаться.

Еще одно наглядное преимущество путешествия верхом. Но тут ущелье начало сужаться, и я встревожился – а вдруг впереди тупик? Ежели паровик припрет нас к стенке, мне вряд ли удастся от него отбиться. Сразиться с этакой махиной на равных мог бы разве что взрослый огр.

Вспомнив об ограх, я бросил взгляд на узел и махнул рукой. Нет, этот еще мал. Пройдут годы, прежде чем он станет достаточно могучим и безобразным, чтобы бросить вызов чудовищу. Конечно, будь я уверен, что Провал заведет нас в ловушку, мы без труда удрали бы от пузатого дымовоза, но в сложившихся обстоятельствах мне не хотелось рисковать.

Отвесные утесы по обе стороны Провала особых надежд не внушали. Требовалась тропа, достаточно ровная и широкая, чтобы по ней мог пройти конь. Правда, по такой тропе пройдет и дракон, но, двигаясь быстрее, мы...

Что толку от пустых мечтаний? На отвесных стенах ущелья не было и намека на тропу!

Дно пропасти стало каменистым и складчатым, словно по мере сужения сморщивалось, сдавленное каменными стенами. Складки и бугры разделяли и без того узкое дно на тесные проходы. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше, тем паче, что каменистые складки и бугры становились все выше и выше.

Неожиданно Пука замедлил бег и принюхался.

– Эй, приятель, – сказал я ему, – Ты что-то учуял? Может, выход. Коли так, я всецело полагаюсь на тебя.

Теперь мы находились в разгороженном каменными складками лабиринте, и при первом же повороте Пука резко свернул налево. Еще немного, и он выскочил из путаницы бугров и складок, оказавшись на мягкой земле. Пука затормозил, – так резко, что я едва не перелетел через его голову. Заржав, он мотнул гривой, указывая назад. Я обернулся и увидел темнеющий вход в тоннель. Он был почти не заметен, найти его удалось лишь благодаря замечательному нюху Пуки.

Не теряя времени, мы устремились к темному лазу и втиснулись в тоннель. Для этого мне пришлось спешиться. Едва мы скрылись, как мимо на полном ходу пропыхтел дракон. Пещеры он не заметил, а хоть бы и заметил – для него она была слишком узка.

Мы двинулись в глубь. Через некоторое время глаза мои привыкли к мраку, и я стал различать слабый свет, кое-где проникающий сквозь трещины в камне. Тоннель пролегал довольно близко к стене, но нигде не выходил наружу. Интересно, куда же он ведет?

Каменный коридор круто свернул направо и начал подниматься вверх. Можно было надеяться, что в конце концов он выведет на поверхность.

Однако двигаться по темному лазу пришлось долго. Он изгибался, закручивался спиралью и порой становился почти горизонтальным, но мы все же, пусть и медленно, поднимались в гору, Судя по затхлому запаху и паутине в щелях, тоннелем не пользовались долгие годы, но, так или иначе, он должен был куда-то вести. Во всяком случае, я на это надеялся.

Пусть и не скоро, но мои надежды оправдались. Изрядно намучившись, мы оказались под открытым небом, на дне ущелья, шедшего под прямым углом к Провалу. Двигаясь по нему на юг, мы в конце концов оказались на плоскогорье. Том самом, которое, согласно утраченной карте, должно было находится в самом сердце владений огров.

Теперь оставалось лишь доставить узел с огренком счастливым родителям и продолжить путь к замку Ругна. Я поймал себя на том, что мысль о возможной схватке со взрослым огром уже не вызывает у меня былого энтузиазма. Увидев, на что способен огренок, я поневоле задумался о том, стоит ли связываться со взрослым великаном. Кроме того, я уже не мог думать об ограх как о диких, злобных и бесчувственных чудовищах. Благодаря огренку, я понял, что в чем-то они похожи на самых настоящих людей. Конечно, выглядят они страшновато, а рычат еще страшнее, но ведь именно благодаря этому меня не сожрал дракон.

Но как найти семью этого огренка? – задумался я. Край огров велик. На его широких просторах обитает множество племен, а каждое племя состоит из многих семей. Аист-то знал, кто отправлял ему послание, но я ведь не аист.

Впрочем, об этом можно было подумать потом. Наступил вечер, и не удивительно, что после столь богатого событиями дня я чувствовал голод. Раздобыть еды не составляло труда – благо фрукты растут повсюду, – но тут я вспомнил, что не знаю, чем питаются огры. Вообще-то огры славятся как людоеды, но кормить огренка собой я вовсе не собирался Да и сомнительно, чтобы мамаши-огрицы выкармливали своих детенышей человечиной, – этак людей не напасешься. В конце концов я решил покормить малыша теми же фруктами, какие ел сам, – уж коли он грыз железо, то с бананом всяко справится.

Я не ошибся. Огренок уплетал фрукты за милую душу, хотя и не совсем привычным манером. Мякоть он выдавливал и выбрасывал, а. кожуру и семечки уминал за обе щеки. Причем, чем тверже была скорлупа, тем большее удовольствие получал мохнатый обжора.

Оказалось, что ухаживать за младенцами не так уж сложно. Правда, мне повезло – огренок еще не успел намочить пеленку. Пеленальника вокруг росло сколько угодно, и чистую пеленку можно было раздобыть без труда, но я сомневался, что у меня хватит сил отнять у огренка грязную.

О Пуке я тоже не беспокоился. До замка Ругна отсюда можно было добраться и пешком, так что он волен отправляться, куда ему угодно. Тем паче, что в здешних краях не встречалось ни эльфов, ни драконов, а потому конь-призрак более не нуждался в моей помощи и защите. Мы могли обойтись друг без друга.

– Ну, – пробормотал я, привалясь к дереву и глядя на огренка, – Что мне с тобой делать?

Не дожидаясь ответа, говорить-то он все равно не умел, я протянул детенышу каменный орех. Схватив его волосатой лапой, малыш расколошматил орех о свое темечко, выбросил мякоть и набил рот скорлупой. И тут я приметил, что на его, если так можно выразиться, ручонке болтается какая-то штуковина.

Я потянулся посмотреть, но он принял мою руку за очередное угощение – я едва успел ее отдернуть. Но что же могло быть привязано к руке еще не доставленного младенца? Не иначе как бирка с адресом!

Чтобы проверить свою догадку, я сорвал еще один орех, и сунул его огренку прямо в широкий рот. Покуда малыш жевал скорлупу и выплевывал мякоть, я ухитрился-таки сорвать бирку с его руки.

Никакой надписи на ней не оказалось. Правда, по здравом размышлении я понял, что надпись едва ли могла бы мне пригодится, – читать то я не умел и уметь не желал. Варвары заслуженно гордятся тем, что не знают грамоты... Но это отдельная проблема. Важно понять, могу ли я узнать адрес с помощью этой штуковины.

Я машинально перевернул бирку, и она вспыхнула. Одна сторона ее была яркой, другая тусклой. Когда я перевернул бирку снова, яркая сторона потускнела, а тусклая засветилась. Когда я держал ее горизонтально, обе стороны были тусклыми. Вокруг был лес, никакого источника света поблизости не имелось, и у меня сложилось впечатление, что эта штуковина представляет собой нечто вроде зеркальца, но зеркальца особого, отражающего свет, лишь если оно правильно сориентировано. Несомненно, это магическое зеркало, которому вовсе не нужен был обычный источник света.

Я улыбнулся, поняв, как найти родителей огренка. Свечение бирки укажет мне путь.

Обрезав крепкую лиану, я перетянул узел так, чтобы огренок мог выглядывать, но не вываливался наружу. После чего подвесил сверток на толстой ветке ближайшего дерева. Ночевать в лесу на земле небезопасно, будь ты хоть герой, хоть огр, хоть кто угодно. Кроме того, подвесив детеныша на дерево, я мог надеяться, что он не удерет, покуда я сплю. Поразмыслив, я отсек сук железного дерева – пришлось основательно повозиться – и протянул его малышу. Тот радостно засунул деревянную железку – или железную деревяшку – в пасть и со счастливой улыбкой принялся жевать. Пожалуй, эта штуковина вполне заменит ему соску.

Я взобрался на дерево, устроился поудобнее и заснул.

Пук спокойно пасся внизу. Ночные страхи не тревожили коня-призрака, ведь в известном смысле все они приходятся ему родней. Вполне возможно, что звон его цепей отпугивал других духов, – привидения не любят тесноты.

Ночь выдалась спокойная, и я проснулся бодрым и свежим. Пука, естественно, исчез, но стоило мне слезть на землю, как он, к немалому моему удивлению, вернулся.

– Ага, – сказал я, – значит, ты все-таки приручился.

Пука насмешливо фыркнул, но не убежал.

Я нарвал для огренка каменных орехов и стручков молочая, и малыш позавтракал. Забавно было смотреть, как он плюет семенами в пролетавших мимо жуков, – почти ни разу не промазал. Я поинтересовался, не запачкал ли он за ночь пеленку, но она по-прежнему оставалась чистой. Следовало предположить, что малыши начинают мочить пеленки только после доставки. Вообще, судя по всему процесс доставки у аистов был организован в высшей степени основательно, я бы сказал, по науке. Конечно, само это слово не имеет в Ксанфе никакого смысла, во всяком случае, в обыденной жизни. Только попробуй делать что-нибудь по науке – смеху не оберешься. Такая нелепость могла бы прийти человеку в голову разве что в Обыкновении, хотя, как я слышал, от науки и там не много проку. Тем не менее... Аисты есть аисты, и у них все не как у людей.

Не развязывая лозу, я навьючил узел на спину Пуки. Огренок тут же ухватил звено цепи и принялся жевать, но бить его по голове я не стал. Малыши вечно все тянут в рот, такой уж у них обычай. Кажется, это их успокаивает. Во всяком случае, пока огренок жевал, он не орал, чему я был очень рад. В стране огров не стоит понапрасну привлекать к себе внимание.

Руководствуясь бликами на бирке, мы двинулись в направлении, которое приблизительно можно было определить как юго-восток. Позади остались лес и равнина, холм и долина, утес и пещера и чудовищ без меры. По пути нам встретилось логовище муральвов, селение фавнов и нимф, гнездовье гарпий и презабавное дерево со ртом, которое прогундосило какое-то предупреждение. Короче говоря путешествие обошлось без приключений.

Пука бежал резво, и к полудню мы оказались неподалеку от становища огров, о чем можно было догадаться по состоянию местности: кое-где деревья вырваны с корнем, скручены узлом, разбиты в щепки или изжеваны в опилки. Огры не особые затейники, и забавы у них проще некуда.

До меня доходил слух, будто огры переселяются на север, но эти земли лежали довольно далеко на юге. Видимо великаны не спешили. Насколько я знаю теперь, этот путь занял у них чуть ли не три столетия. Во всяком случае торопить их никому не приходило в голову.

Сверившись с биркой, я увидел, что она горит, как маленький огонек, мы находились близко к цели. Но теперь я вынужден был задуматься о том, как вручить сверток счастливой мамаше, избежав при этом неприятностей. Махать мечом мне вовсе не хотелось – что проку вручать малыша мертвой матери, – но желания пойти на корм ограм я тоже не испытывал.

Вскоре я увидел жилище огров – не то гнездо, не то хижину, сложенную из вырванных с корнями деревьев. Великаны-людоеды не отличаются аккуратностью, и их дома так же грубы, как они сами. Рядом с хижиной сидела огрица – лохматая уродина вдвое выше меня ростом. Она была так безобразна, что в сравнении с ней сидевший в узле огренок казался чуть ли не красавцем. На такую страхолюдину и смотреть тошно, не то, что к ней приближаться.

Впрочем, поразмыслив, я нашел выход. Ухватив узел за лозу, я принялся раскачивать его, и огренок радостно засмеялся. Все дети на свете любят, когда их качают. Пука осторожно двинулся вперед.

Между тем огрица обгрызла щупальца вырванной из земли путаны. Я слышал, будто у дожидающихся потомства мамаш бывают странные капризы, а теперь убедился, что это относится не только к людям.

– Вот он! – вскричал я и, размахивая огренком устремился прямо к огрице.

Рискуя угодить в ее волосатые лапы, я в последний раз взмахнул узлом и бросил его в мамашу. Узел ударился ей в живот, отчего огрица повалилась на спину, болтая ногами в воздухе. Огренок высунулся наружу и издал такой жуткий рев, что у всех окрестных деревьев свернулись в трубочку листья. В ответ великанша взревела еще пуще и прижала чадо к груди.

Ну и концерт закатили мамаша со своим ненаглядным сыночком! Так или иначе, доставка была произведена, и я покакал прочь. Донельзя довольный, что могу унести ноги целым и невредимым.

Но тут меня углядел папаша. Кажется, он не разделял радости своей подруги, или просто решил, что из нас с Пукой выйдет неплохая закуска. Великан казался неуклюжим, но, когда он устремился за нами, выяснилось, что двигаются огры довольно быстро, – ноги у них длинные и шаги размашистые. Хотя это и кажется невероятным, огр был еще безобразнее огрицы и огренка вместе взятых. Завидя его, птички и жуки падали от страха. Да что там жуки, низко висевшее облако так испугалось, что задрожало и испарилось. Пука припустил во весь опор.

Увидев, что догнать нас не удастся, огр вывернул огромный валун и запустил нам вслед. К счастью, нам удалось укрыться за стволом каменного клена. Дерево разлетелось вдребезги, нас осыпало градом осколков. Ну и зверюга же этот огр, подумал я. Ежели он таким образом выражает радость по поводу появления сына, не хотелось бы мне оказаться поблизости, когда его что-нибудь рассердит. Не приходилось сомневаться, что огренок попал в настоящую, крепкую людоедскую семью и впереди у него счастливое детство.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, но мы затерялись в причудливом лабиринте геометрической рощи. Искать кого бы то ни было среди цветущих биссектрис – безнадежное дело, и огр отказался от преследования. Он был не очень сообразителен – ибо сила огров так же велика, как и их глупость. Сила есть – ума не надо. Я слышал, что это относится не только к ограм.

Счастливый папаша вернулся к своей жене и новообретенному чаду, и нас еще долго провожал неистовый рев. Мне хотелось верить, что аисту, который доставит ребеночка эльфессе Колокольчик, не придется столкнуться с такими трудностями. Но теперь я знал, что работенка у аистов не из легких. Чужие проблемы часто кажутся пустяковыми, пока не познакомишься с ними поближе.

Мы с Пукой двинулись назад той же дорогой, какой и пришли. Путь наш лежал на северо-запад, ибо по моим представлениям, замок Ругна находился там. Покинув край огров, мы особо не спешили, и дорога заняла у нас около двух дней. По пути мне пришлось отбиваться от нескольких надоедливых грифонов, хищных деревьев, гигантских змеев и враждебно настроенных кентавров, но настоящими приключениями и не пахло. Вся эта рутина решительно не могла меня развлечь, и я уже начинал скучать, когда на горизонте замаячили сумрачные башни замка Ругна.

Я достиг цели!