ВЗРОСЛЫЕ ТАЙНЫ

Пирс ЭНТОНИ

Перевод с английского В. Волковского

Глава 2 ДЖЕННИ В ДЖУНГЛЯХ

– Ты опять потеряешься! Подожди меня! – кричала Дженни, спеша за котом, но тот, конечно, и не подумал остановиться. Он никогда не слушал ее, хотя никогда и не убегал специально. Просто, когда котик начинал что-то искать, он так увлекался поисками, что забывал обо всем прочем, из-за чего частенько попадал в беду. Дженни опасалась за него даже дома, а уж здесь, в незнакомом, чужом и чудном краю, тревожилась еще сильнее. Попав в такое место, они уже заблудились, так не хватало им еще и заблудиться в месте своего заблуждения. И так непонятно, как им отсюда выбраться.

Сэмми нырнул в самую гущу кустов, и Дженни, волей-неволей, пришлось последовать за ним, хотя ветки явно вознамерились изодрать в клочья все, что осталось от ее одежонки, а все репьи и колючки вздумали свить гнездо в спутавшихся, сбившихся в колтуны волосах.

Ведь стоит коту пропасть из виду, отыскать его здесь ей, скорее всего, уже не удастся.

А ведь в этом лесу опасно, как крикнула ей вслед тетушка кентаврица. Дженни сроду не видывала более диковинного существа, но эта странная помесь птицы, лошади и женщины казалась милой и доброй. К тому же из ее слов следовало, что у нее имелся ребенок. Стало быть, она относилась к мамам, а мамы как таковые – это всякому известно – самая славная разновидность живых существ.

Очень любезно с ее стороны было подарить Дженни волшебные очки. Девочка в жизни не слышала о существовании подобных вещей, которые, надо полагать, могли существенно облегчить жизнь не только в этом странном мире.

О нем было бы неплохо разузнать побольше: жаль, что ей не удалось задержаться на полянке и поболтать.

Проломившись сквозь кусты, Дженни вновь увидела кота, бежавшего вверх по склону под свисавшими с ветвей премиленькими разноцветными подушками. От изумления Дженни чуть не остановилась – где это видано, чтобы подушки росли на деревьях? Их шьют из ткани и набивают перьями птиц, которых добывают на охоте волки. Птиц съедают, а пух и перья идут на подушки и перины. Ничто не пропадает зря. Но так или иначе штуковины, которые болтаются тут на ветках, трудно принять за что-либо иное, кроме подушек.

Перемахнув гребень холма, Сэмми помчался вниз по склону, поросшему какими-то стеблями, увешанными коробочками. Когда Дженни задевала за стебли, коробочки – а это было не что иное, как хлопок – с громкими хлопками раскрывались, выбрасывая пушистые клочья разноцветной ваты. Подхватив на бегу кусочек, успевшая проголодаться за время своих скитаний девочка отправила его в рот и не пожалела. Вата оказалась сахарной!

Кот больше не пробирался сквозь заросли, а бежал по весьма привлекательной с виду тропке. Только вот вела она прямиком к исполинскому дереву, увешанному щупальцами.

– Стой, Сэмми! – взвизгнула Дженни, которой уже довелось встретиться с подобным растением. Щупальца чуть не сцапали ее, и хотя вырваться девочке удалось, это стоило ей потери ножика, о котором она весьма жалела. – Не подходи к дереву!

Стоило отметить, что теперь ей, по крайней мере, удалось увидеть опасное дерево издалека, а не налететь на него второпях еще и самой. «Как только удастся поймать котика, – решила Дженни, – надо будет вернуться и поблагодарить Чекс за очки».

Котик тем временем соскочил с тропки и снова припустил в кусты, чему Дженни на сей раз даже обрадовалась: у этих кустов, по крайней мере, не было щупальцев.

Через некоторое время окружающие деревья стали крупнее, но зато лес несколько поредел и бежать стало легче. Однако Сэмми не ускорил бег, а напротив, перешел на быстрый шаг, так что теперь девочка поспевала за ним без особого труда. Правда, поймать все равно не могла, и понимала, что будет вынуждена следовать за ним, пока он не найдет то, что ищет на этот раз. Она очень устала, но иного выхода, кроме как бежать следом, у нее не было: нельзя же бросить котика одного, тем паче в таком странном месте!

Ей оставалось лишь удивляться тому, как ее вообще сюда занесло. Правда, неприятности у нее бывали и раньше, главным образом из-за близорукости, но вообще-то она была самой обыкновенной девочкой, приохотившейся к ткачеству и росписи гончарных изделий – домашним занятиям, которым дефект ее зрения не мешал. Со временем Дженни надеялась научиться ткать прекрасные коврики с чудесными узорами и рисунками, чтобы заполучить такой захотелось каждому. А еще ей очень нравилось печь пироги с ягодами, главным образом потому, что еще больше ей нравилось их есть. Но тут имелась одна сложность: все ягодные поляны поблизости от поселения были выбраны, и в поисках ягод ей приходилось удаляться от нахоженных троп. Не раз и не два Дженни приходилось посылать мысленную просьбу о помощи, чтобы хотя бы выбраться на дорогу.

Конечно, с появлением друга-волка у нее появится и возможность ходить по ягоды без опаски, но пока ей приходится довольствоваться котом, а он в таком деле не помощник. Поэтому большую часть «времени девочка проводила дома, упражняясь в своих поделках, – ведь чтобы изготавливать хорошие вещи, нужно иметь чуткие, умелые, натренированные пальцы. Работая, она частенько напевала, – разумеется, так, чтобы не услышали соседи.

Но Сэмми ее пение нравилось, и этого было вполне достаточно.

Однако тем прохладным утром она все же отправилась с Сэмми по ягоды. Кота ягоды не интересовали, он капризничал, а когда Дженни шутливо промолвила:

«Будь у меня перышко, я пощекотала бы тебе усики», неожиданно сорвался с места. Девочка поняла: ему в очередной раз приспичило что-то найти, и ей, хочешь не хочешь, придется следовать за ним. Конечно, она и представить себе не могла, куда заведут их эти поиски и эта погоня.

Кот срезал путь через незнакомый участок леса: толковали, будто там водятся духи, но Дженни в это не верила, потому как в тамошних корявых деревьях не было решительно ничего духовного. Опасалась она другого: ядовитых змей или голодных хищников, которым может захотеться отведать кошатины. Или девчатины. Но страх лишиться котика был сильнее страха перед опасностью, и девочка бежала со всех ног, думая лишь о том, как не отстать, и видя перед собой лишь яркое рыжее пятнышко – пушистый хвост. Все окружающее сливалось в сплошное зеленое марево. К счастью, плохо различавшая неподвижные предметы Дженни примечала движение, иначе ей ни за что бы не уследить за Сэмми.

Потом кот взбежал на гребень, перевалил его, а когда Дженни устремилась за ним, оказалось, что по ту сторону холма.., нет склона. Просто нет! Девочка провалилась в какой-то туман, но не успела и вскрикнуть от испуга, как ее ноги коснулись земли. Она оказалась в совершенно незнакомой местности, разглядеть которую толком не могла по слабости зрения и за неимением времени: впереди мелькал рыжий хвост и отставать было нельзя. На бегу Дженни решила когда-нибудь навестить этот занятный лесок и присмотреться к нему получше.

Сэмми проскочил под кроной обвешенного лианами дерева, а когда с деревом поравнялась Дженни, эти самые лианы – оказавшиеся гибкими щупальцами! – неожиданно потянулись к ней. Они схватили ее, но девочка освободилась, полоснув по гадким зеленым штуковинам своим острым ножиком. Она спаслась, но последнее щупальце вырвало из ее руки ножик, так что бежать дальше пришлось без него. И с убеждением, что она и впрямь попала в диковинные места: о подобных деревьях ей не приходилось даже слышать.

Вскоре Сэмми выбежал на прогалину и остановился, найдя наконец то, что искал. Большое белое перо.

– Ты затащил меня в такую даль из-за дурацкого перышка? – проворчала Дженни. На самом деле она не слишком сердилась, а ворчала скорее потому, что боялась испугаться. А испугаться, по здравому размышлению, можно было: мало того что, забежала незнамо куда, так тут еще и деревья приставучие. Вот и без ножика осталась.

Впрочем, по тому же здравому рассуждению выходило, что в случившемся есть и ее вина: вольно же было ей завести разговор о перышке. Она подсказала котику, что искать, вот он и нашел.

Все эти «здравые рассуждения» прервала накрывшая поляну тень. А потом на землю опустилась поразительная птица-тетя-лошадь. Которая, увидев Джеини, удивилась не меньше, чем девочка, увидев ее. Эта странная особа назвалась каким-то кинотавром и довольно долго толковала насчет связок, завязок, привязок.., или чего-то в этом роде. Уразуметь, почему это она, Дженни, должна быть с чем-то там связана, девочке так и не удалось.

Зато она поняла, что крылатая копытная женщина ищет потерявшегося ребенка, которого зовут Че. Дженни была бы не прочь разузнать на сей счет побольше, но не успела: Сэмми опять сорвался с места и ей опять пришлось пуститься вдогонку, надеясь лишь на какой-нибудь счастливый случай. Возможность самостоятельно. найти отсюда дорогу домой представлялась ей весьма сомнительной.

Сэмми замедлил шаг, видимо, приблизившись к цели.

Если это еще одно перышко, то она прихватит и его, и кота и поспешит назад: вдруг удастся вернуться. Впрочем, это не могло быть перо – котик никогда не искал два одинаковых предмета один за другим. Но что бы то ни было…

«То» оказалось не «что», а «кто». Дженни замерла на месте, увидев перед собой маленького крылатого кентавра. Наверняка того самого потеряшку. Тетя-лошадь сказала, что потеряла его, вот котик и пустился искать. А уж когда он ищет, то непременно находит.

Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что бедняжка не потерялся, а угодил в плен. На шею его была накинута петля, руки связаны за спиной, вдобавок его еще и стреножили, так что он едва мог стоять. Малыш беспомощно махал крылышками и выглядел очень несчастным. Этого было вполне достаточно, чтобы Дженни сочла себя обязанной помочь ему вернуться к матери.

Только вот осуществлению этого намерения могли помешать окружавшие пленника гадкие существа. С виду они несколько походили на людей, но, будучи ростом с Дженни, имели непропорционально большие ступни и головы, темную кожу и мрачные, ей под стать, взоры. Четверо таких уродцев сторожили пленника: в настоящий момент они его не трогали, но было очевидно, что в случае попытки к бегству тронут так, что ему не поздоровится.

Сэмми нашел, что искал, и, довольный собой, остановился.

– Мы должны спасти малыша Че от этих гнусных типов, – шепнула Дженни, положив руку на пушистую спинку. – Надо бы его развязать, но, сунувшись к ним, я добьюсь только того, что свяжут и меня. Вот будь у меня что-нибудь, способное их отвлечь…

Не успела она закончить фразу, как Сэмми сорвался с места.

– Нет! – отчаянным шепотом произнесла Дженни. – Я вовсе не хотела, чтобы ты…

Увы, как и всегда, ее слова запоздали. Ей оставалось лишь припустить за котом, коря себя за неспособность держать язык за зубами в его присутствии. Конечно, это лишало ее возможности предпринять какие-либо действия для вызволения малыша, но поскольку она все равно понятия не имела, что делать, беда для него была невелика.

Довольно скоро кот остановился под деревом с ярко-зелеными листьями и ярко-красными ягодами.

Вишни выглядели аппетитно, однако Дженни была не в том настроении, чтобы лакомиться.

– Я сказала, что хотела бы получить что-нибудь, способное отпугнуть или отвлечь этих противных коротышек, а ты меня куда привел? – пробормотала она, прекрасно зная, что кот не ответит. Он сидел под деревом, не обращая на него ни малейшего внимания, и так бывало всегда: Сэмми увлекал сам процесс поиска, а обнаружив искомый предмет, он тут же терял к нему всякий интерес.

Привстав на цыпочки, девочка сорвала спелую с виду, но твердую на ощупь вишенку, отправила в рот и.., чуть не сломала зуб. Она сорвала вторую, но и ту не удалось даже надкусить, словно кожица обтягивала косточки безо всякой мякоти.

Дженни казалось, что есть ей не хочется, но на самом Деле она основательно проголодалась, а потому изрядно рассердилась. «Наверняка эти дурацкие вишни развешивают на деревьях, чтобы подразнить голодных детей», подумала она и зашвырнула обе несъедобные ягоды как можно дальше. Описав дугу, они шлепнулись на землю и…

Бам! Бух!

Вишенки не лопнули, не отскочили от почвы, не покатились – а взорвались! Да так, что на месте их падения образовались две небольшие воронки.

Вспомнив, что она только что пыталась разгрызть эти взрывучие ягодки, Дженни поежилась – а ну, как одна из них бабахнула бы прямо во рту. Это ж страх-то какой…

И тут ее осенило: нет, видать, не напрасно котик пришел именно к этому дереву. Вишни, которые взрываются с этаким бам-бухом, пожалуй, могут напугать не только маленькую девочку, но и тех гадких чумазых большеногов. Конечно, швыряться во взрослых взрывоопасными предметами нехорошо, но тут случай особый, тем более, что она не собирается заниматься этим постоянно.

Нарвав пригоршню вишен, Дженни осторожно – очень осторожно! – положила их в карманы и, оставив парочку в руках, направилась назад к тому месту, где остались пленившие ребенка-жеребенка уродцы. Поскольку вишневое дерево находилось не так уж близко и лесная растительность глушила звуки, можно было надеяться, что недавних взрывов они не слышали.

Видимо так, оно и было: Дженни обнаружила и пленника, и его похитителей на прежнем месте. Чернявые злыдни, видимо, чего-то ждали, ну, а малышу деться было некуда.

Подобравшись к ним, Дженни быстро составила план действий. Ей предстояло распугать уродцев и быстро развязать детеныша, чтобы он мог убежать. Объяснить пленнику, что его спасают, она успеет, пока будет снимать путы: с его мамой они говорили на одном языке, значит, поймет ее и он. А поняв – если, конечно, повезет, – скроется прежде, чем похитители опомнятся и вернутся.

Конечно, Дженни очень боялась, но желание помочь пленнику было сильнее страха.

Собравшись с духом, она стиснула зубы и бросила первую вишенку. Она была ловкой девочкой, а поскольку теперь, благодаря очкам, прекрасно видела, бросок получился меткий. Она не собиралась никого калечить и целилась так, чтобы вишня не задела ни одного из злодеев, а только упала рядом.

Что и случилось: бабахнуло прямо под ногами у одного из уродцев. Его подбросило вверх, и он испугался так, что, еще не успев приземлиться, засеменил в воздухе лапами, торопясь пуститься наутек.

Следующая вишня побудила задать стрекача еще одного прохвоста. Правда, взрыв испугал и детеныша, но тот, будучи стреноженным, бежать не мог. Третий похититель уже улепетывал, когда бабахнувшая у него за спиной третья вишенка добавила ему прыти. Как только все трое пропали из виду, Дженни поспешила к малышу, крича на бегу:

– Че, я спешу к тебе на помощь!

Она действительно спешила, поскольку понятия не имела, сколько времени в ее распоряжении. Подбежав к кентавру, девочка, не теряя ни мгновения, принялась развязывать путы, но, хотя она и знала толк в узлах, гоблины затянули их туго и справиться с ними было не так-то просто. Время шло, а ей удалось развязать только руки.

– Эх, ножика нет! – чуть ли не всхлипнула Дженни, сражаясь с очередным узлом.

Кот подскочил как на пружинках, но не убежал, а остановился совсем рядом, возле какого-то валявшегося на земле предмета. Как оказалось – возле ножа, видимо, оброненного одним из бежавших караульщиков. Подхватив ножик, девочка перерезала путы на жеребячьих ногах, но едва дело было сделано, послышался сердитый голос:

– Это еще что такое?

Сначала девочке подумалось, что вернулся один из уродливых злодеев, но голос показался ей слишком высоким, как оказалось, потому, что принадлежал не злодею, а злодейке. Причем вовсе не уродливой.

Она явно принадлежала к тому же племени, что и бежавшие похитители, однако сложена была вполне пропорционально, с симпатичной головкой и маленькими ножками.

– Че, спасайся! – крикнула Дженни.

Освобожденный кентавр сделал неуверенный шаг – он бы и не прочь бежать, но поскольку долго оставался связанным, затекшие ноги плохо ему повиновались.

– Я тебе помогу! – С этими словами девочка обняла кентавра и попыталась подтолкнуть вперед.

– Только эльфийских девчонок нам тут и не хватало! – воскликнула незнакомка. – Ну ничего, сейчас мы с этим покончим!

С этими словами она взмахнула какой-то палочкой, и в том же миг Дженни и Че повисли в воздухе.

Дженни с перепугу икнула.

– У нее волшебная палочка, – удрученно промолвил маленький кентавр. – Нам не удрать.

– Ты что, умеешь говорить? – от удивления Дженни забыла про испуг.

– Конечно, мне ведь уже пять лет.

– А на вид тебе меньше года, – откликнулась она, присматриваясь к нему пристально.

– Мы, кентавры, особенно крылатые, взрослеем быстрее людей. Так что в этом смысле мой возраст, думаю, примерно соответствует твоему.

– Скажешь тоже. Мне уже три руки!

– Три чего?

Дженни трижды показала ему ладонь с растопыренными пальцами и пояснила: каждый палец – это год.

– Вот значит сколько… Слушай, а для эльфессы ты высокого роста; я сперва принял тебя за человека. Значит, двенадцать.., погоди, а почему у тебя на руках по четыре пальца?

– Я бы с удовольствием поговорила с тобой и о пальцах, и о многом другом, – сказала Дженни, – но мне не слишком нравится болтать, болтаясь в воздухе. Поначалу стоило бы избавиться от этой.., не знаю уж, кто она…

– Это гоблинша Годива, – со вздохом сказал Че, – и пока у нее волшебная палочка, нам от нее не избавиться.

– Волшебная палочка? – переспросила Дженни, вникая в суть проблемы.

Сидевший на земле Сэмми тут же распушил хвост и направился прямиком к гоблинше.

– Нет! – крикнула Дженни, испугавшись, что ее котику может не поздоровиться.

– Не советую говорить мне: «Нет», – сурово заявила не правильно истолковавшая ее возглас Годива, – не допущу, чтобы эльфы встревали в наши дела, и ты будешь висеть, пока не скажешь, что тут делаешь. И, кстати, где твой вяз.

С этими словами она несколько опустила палочку, так что Дженни, и Че снизились, но по-прежнему плавали над землей.

– Да что тут ко мне все привязываются с какими-то вязами? – в сердцах воскликнула Дженни, и в тот самый миг кот прыгнул. Палочка оказалась в его зубах.

– Отдай! – закричала гоблинша, развернувшись так резко, что длинные волосы замотались вокруг ее головы.

– Сэмми, ищи безопасное место! – воскликнула Дженни, почувствовав, что ее ноги коснулись земли. – Че, бегом за котом!

Кентавра уговаривать не пришлось: ноги его уже пришли в порядок и он припустил за Сэмми резвой рысцой.

Дженни бежала рядом, не сводя глаз с мелькавшего впереди рыжего хвоста. Безопасное место кот, конечно, найдет, но если они потеряют его из виду, толку от этого им не будет никакого.

– Придурок! Идиот! Недоумок! – кричала позади них гоблинша, – Держите их! Хватайте! Отберите палочку!

Однако прежде, чем бежавшие от бам-буховых вишен гоблины успели вернуться и устроить погоню, беглецы основательно от них оторвались. Сэмми мчался со всех ног, однако, увлеченный возможностью найти что-то новенькое, совсем забыл о палочке, которая выпала из его зубов на землю.

– Может быть, это поможет их остановить? – крикнула Дженни, подхватив палочку и поворачиваясь к преследователям.

– Не стоит и пробовать, – бросил на бегу маленький кентавр. – С этим инструментом надо уметь обращаться, к тому же он настроен только на Год иву. У тебя ничего не выйдет.

– Ладно, – откликнулась Дженни, – но пусть палочка останется у меня. Чтобы эта Годива опять нас не подвесила.

Кот бежал со всех ног, Дженни и Че поспевали за котом, однако и гоблины не отставали. Между тем Дженни начинала выдыхаться: она была резвой девочкой, но сегодня ей пришлось бегать слишком много, и становилось ясно, что долго она такой гонки не выдержит.

И тут кот выскочил к берегу реки. Дженни случалось видеть речки и пошире, однако и эта не казалась настолько узкой и мелкой, чтобы ее можно было перейти вброд. Правда, девочка умела плавать, но, во-первых, не знала, умеет ли плавать Че, а, во-вторых, слишком устала, чтобы еще и барахтаться в воде.

Однако Сэмми вывел их прямиком к бревенчатому плоту, привязанному к берегу, Кот прыгнул на него первым, Дженни второй, а как только к ним присоединился Че, девочка отвязала веревку, взялась за шест и оттолкнулась.

Гоблины остановились у кромки воды. Стремясь отплыть подальше, Дженни упиралась шестом изо всех сил, однако плот двигался удручающе медленно.

– Если они прыгнут в воду, то нагонят нас вплавь! – испуганно пролепетала Дженни.

– Ничего не нагонят, – фыркнул кентавр.

– Но им же до нас рукой подать.

– Подать, да не достать, – сказал Че, указывая на пробегавшую по воде рябь Неожиданно на

поверхность вынырнул шлепанец. – Видишь, что тут плавает?

– А что особенного в домашних шлепанцах? – удивилась Дженни.

– Шлепанцы-то они шлепанцы, – усмехнулся Че. – Но вовсе не домашние, а дикие. Их еще называют миноги – мины для ног. Очень опасные существа: надеваются на ногу того, кто забредет в воду, и отгрызают ему пальцы.

Приглядевшись, Дженни увидела внутри шлепанца, там, куда обычно помещаются пальцы, несколько рядов острых белых зубов, которые облизывал извивающийся язычок. Девочка поежилась ей бы не хотелось примерить такие тапочки.

Как, по всей видимости, и нерешительно топтавшимся у воды гоблинам. Сэмми опять не подвел: он нашел действительно безопасное место, ставшее таким благодаря таившейся в нем опасности.

Тем временем Дженни вывела плот на середину русла, где его подхватило течение, и уставшая работать Шестом девочка несколько успокоилась.

– Ты случайно не знаешь, что это за речка? – полюбопытствовала она.

– Точно не скажу, но, кажется, ее называют Сбулочной рекой, – ответил кентавр.

– Сбулочной? – переспросила Дженни. – Вот уж чудное название. Булочки в реках не встречаются – Ну ты даешь! – удивился Че. – А это, по-твоему, что? – Он указал на отмель, над которой на длинных стеблях колыхались пышные булочки. Хотя Дженни, памятуя опыт с вишнями, полагала, что булочки несъедобные, голод все же побудил ее сорвать одну и надкусить. После чего она мигом умяла сладкую сдобу без остатка.

Сорвал себе булочку и Че.

– Это даже не булочка, а песочное пирожное, – со знанием дела заявил он. – Оно такое сладкое, потому что растет прямиком из сахарного песка.

– Откуда?

– Из сахарного песка. Здесь, на отмели, песчаное дно.

Вообще-то, такого песка полно по всему Ксанфу, есть даже песчаные пустыни, которые так и называют – Сахары. На этом песке растут лучшие сласти. Я, признаюсь, люблю есть его просто так, но мама не велит.

– Но песок нельзя есть, – возразила она, – и он вовсе не сладкий.

Че вытаращил глаза – Ну ты даешь! – удивленно сказал он. – Чтобы эльфийская девчонка и не слышала про сахарный песок У.

– Такого песка не бывает, Чей!

– Что – чей? – нахмурился кентавр.

– Ты Чей, – сказала она.

– Я ничей.., ну, разве что папин и мамин.

– Давай-ка лучше начнем с самого начала, – сказала Дженни, позаимствовав это предложение у матушки Чекс. – А для начала как следует познакомимся. Ты…

– Кентавр Че, из числа крылатых чудовищ Ксан-фа, – охотно представился он.

– Ой, прости. А мне показалось, будто тебя зовут Чей.

– Пустяки. А ты?

– Я Дженни из Мира Двух Лун. Там, откуда я родом, песок – это что-то вроде толченого камня, и есть его нельзя.

– Но, вообще-то, наш песок тоже что-то вроде крошева из горного хрусталя, откуда-то из Великих Карамельных Гор. Потому-то он так хрустит. А ты, я вижу, хоть и эльфесса, но не из местных. Вяз-то твой где?

– Почему все толкуют о каких-то вязах? – спросила она. – Я их в жизни не видела!

– Вот те на! Но ведь все эльфы связаны с вязами. У каждого эльфийского племени есть свой вяз, вокруг которого расстилаются их владения. Чем ближе к вязу, тем эльф сильнее, а раз ты далеко, так должна быть совсем слабой.

– Но я не привязана ни к какому вязу! – возразила Дженни. – И никто из моих родичей тоже. Насчет «ослабла» – тут ты не ошибся, но это от усталости, а не из какого-то там дерева.

– Видно, твоя Двухлуния из тех дальних стран, про которые мама мне еще не рассказывала, – задумчиво промолвил Че. – Это ведь не в Ксанфе, правда? А что, у вас там действительно две луны?

– Конечно. Мой мир совсем непохож на ваш Ксанф, про который я до сего дня и слыхом не слыхивала. Чудно тут у вас – ничего не поймешь. Вишни взрываются, песок едят, а тут еще не то люди, не то птицы, не то лошади… Ой, прости! Я ничего тако…

– Да все в порядке. Все кентавры ведут свой род от .людей и лошадей, а у нас, крылатых, есть среди предков и птицы. Мой дедушка был гиппогрифом.

– Гиппо.., кем?

– Хм., ты назвала бы его конем с птичьей головой.

Дженни покачала головкой.

– Расскажи мне кто про такое, ни за что бы не поверила. Но собственными глазами видела, как летает твоя мама.

– Да, она это может. Хлестнет себя хвостом, сделается легкой – и в небо. С хвостом-то и у меня полный порядок, но вот крылья пока слабоваты, так что я еще не летаю. Но прыгаю далеко.

– Так ты тоже можешь сделать себя легким?

– Почему только себя? Я могу сделать легким что и кого угодно, но, конечно, не хлещу хвостом без спросу кого ни попадя. Это было бы невежливо.

– Ой, вот бы мне сделаться полегче. Может, тогда я не чувствовала бы себя такой усталой.

– Как угодно.

Че легонько хлестнул девочку по плечу хвостом, и та немедленно ощутила во всем теле такую поразительную легкость, что чуть не слетела с плота.

– Вот здорово! – воскликнула она.

– Здорово-то здорово, но будь осторожна, – предупредил Че. – Утяжелить тебя обратно я не могу, моя магия односторонняя. Но эффект облегчения постепенно ослабевает, и со временем сходит па нет.

Дженни почувствовала, как ее головка идет кругом, и вовсе не из-за легкости в теле или в мыслях. По всему выходило, что в здешнем мире магию использовали не Верховные, а самые обычные – хотя и совсем необычные – существа. Это многое объясняло.

– Одного не пойму, – сказал между тем Че. – Как тебя угораздило оказаться в Ксанфе?

– Сама не понимаю. Ведь оно как вышло: Сэмми всегда находит что ищет, он побежал на поиски, а я за ним. Он нашел твое перышко – и мы оказались здесь.

– Стало быть, твой Сэмми – существо волшебное.

– Что ты, он обычный котик. Только с необычной способностью все находить.

– А разве это не магия?

Дженни задумалась.

– Знаешь, а, пожалуй, ты прав. Кстати, здесь он стал находить все, что нужно, еще быстрее, чем раньше.

– А твой магический талант, он какой?

– Мой? – Дженни чуть не покатилась со смеху. – У меня и обычных-то талантов никаких нету, что уж говорить о волшебстве. Дома я даже видеть толком не могла; зрение мне поправила твоя мама, с помощью этих волшебных стеклышек.

– А может, ты просто не знаешь, потому что не пробовала?

Девочка взглянула на него с интересом.

– Ты что, вправду думаешь, будто я могу обладать какой-то волшебной способностью? Например, делать вещи легкими, или тяжелыми, или что-то в этом роде?

– А почему бы и нет? У нас все люди обладают магическими талантами, да и многие из других народов тоже. Правда, эльфы в основном довольствуются общей племенной магией – она-то и привязывает их к вязам, – но ты нездешняя и больше похожа на людей.

– Это было бы здорово. Но как узнать, какой у меня талант?

Новый мир стал открываться девочке с неожиданной стороны, и ей даже подумалось, что он не так уж плох.

– Ой, правда, я совсем забыл про обыкновенов. У них талантов не бывает, но ты ведь не из Обыкновении?

– А кто такие обыкновены?

– Люди, живущие в тоскливой стране, где нет вовсе никакой магии. Мама не любит даже вспоминать о ее существовании.

– Нет, думаю, не оттуда. Ведь в этой Обыкновении не две луны?

– Кажется, одна, как и у нас. Только у них она вовсе не из сыра. Можешь себе представить – луна не из сыра!

– А у вас что – из сыра?

– Из чего же еще? А с другой стороны она медом намазана, вот так. Мама с папой прожили там некоторое время, после чего появился я. Недаром это так и называется – «медовый месяц». Наверное, именно поэтому так люблю сладкое.

– Значит, – подытожила Дженни, – коль скоро я не из Ксанфа и не из Обыкновении, магический талант у меня может как иметься, так и отсутствовать. Но раз Сэмми обладает магическими способностями, не исключено, что ими обладаю и я.

– Не исключено, – согласился Че.

– Слушай, а зачем эти.., как их.., гоблины.., зачем они тебя схватили?

– Надо думать, чтобы съесть.

– Съесть?! – в ужасе воскликнула Дженни. – Но это было бы гнусно, глупо, грубо и гадко.

– Именно так. Гоблины, они по самой своей природе гнусные, глупые, грубые и гадкие. Правда, непонятно, почему они не убили меня сразу. Видимо, решили приберечь для какой-нибудь оказии.

– Наверное, раз держали связанным, – согласилась она.

– Кажется, они собирались меня куда-то переправить. Вообще-то, от них можно ждать чего угодно, но Годива не давала им слишком разойтись. Гоблинши вообще лучше гоблинов, это все знают. А поскольку шайкой командовала она, то, вполне возможно, у них на уме был не просто обед, а нечто иное. Это весьма странно.

– А как ты попался? Разве тебе не говорили, что от гоблинов нужно держаться подальше?

– Еще как говорили, – вздохнул он. – Но эти хитрюги соблазнили меня запахом свежего печенья, и я не смог устоять. Это, скажу я тебе, такая вкуснятина – не только пальчики, но и копыта оближешь. Хотя ты, конечно.., хм.., ты пальчиками обойдешься. Но, так или иначе, мне облизывать ничего не пришлось, потому как я угодил в какое-то облако, а потом оказался здесь, в плену у гоблинов. Думаю, меня утащили по односторонней тропе.

– Односторонней? Но ведь любая тропа ведет в двух направлениях.

– Вот уж дудки. Магические тропы чаще всего однонаправленные, а нередко бывают еще и одноразовые.

Надо думать, гоблины воспользовались одной из них, чтобы мама не могла найти меня по следам. Только вот гоблины эти, похоже, не здешние и местности толком не знают.

Когда появилась ты, Годива как раз ходила на разведку.

Для себя Дженни решила, что поверит в одностороннюю тропу не раньше, чем увидит ее собственными глазами, но спорить не стала.

– Странно, – заметила она, – что они заплутались по дороге, а не отправились с тобой прямо туда, откуда пришли.

– Да, странно, но мало ли что могло случиться. Сойдя с волшебной тропы, гоблины выглядели растерянными: как я понял, они рассчитывали оказаться к востоку от Элемептарий, а оказались к западу.

– Но не может же тропа изменить направление!

– Обычно нет, но изредка такое случается. Кроме того – судя по тому, что деревья по обе стороны казались размытыми, – они двигались скоростной тропой, а перепутать направление на большой скорости можно очень даже запросто. Они чесали по ней примерно полчаса, прежде чем заподозрили неладное и вышли за обочину. Тропа тут же исчезла. Когда Годива увидела, куда попала, она выразилась.., крепко она выразилась.

Для гоблинов такие словечки дело обычное, но гоблинши их обычно избегают.

– Мне тоже показалось, что выражений она не выбирает. Своих спутников обзывала тупицами, кретинами и еще как-то.

– Нет, она вовсе не обзывалась, а звала их по именам – Придурок, Идиот и Недоумок. А Тупица с Кретином в этом похищении не участвовали.

– Ну, у этих гоблинов и имена! – покатилась со смеху Дженни.

– Полагаю, их наши имена тоже смешат, – с улыбкой отозвался Че, но стоило ему поднять глаза, как от улыбки не осталось и следа.

– Боюсь, наше дело худо, – угрюмо промолвил он.

– С чего бы это? – спросила девочка, проследив за его взглядом. – Уж не из-за той ли маленькой тучки?

Подумаешь, опасность!

– Нечего и думать, опасность самая настоящая. Это не просто тучка, а Тучная Королева, самая злая туча в Ксанфе.

Ничего, кроме гадостей, от нее ждать не приходится.

– Злая туча? Да брось ты, это все выдумки!

– Ох, Дженни, – с тревожным вздохом промолвил маленький кентавр. – Хотел бы я, чтобы это оказалось выдумками. Или чтобы Тучная Королева просто пролетала мимо.

Но увы, Королева пролетала не просто так и вовсе не мимо. Вскоре туча приобрела смутные очертания огромного лица со злыми глазами и большим ртом. Губы сложились в трубочку, туча дунула, и на плот налетел холодный ветер.

Плот заплясал на вздыбивших реку волнах. Туча потемнела, став еще безобразнее, где-то в ее недрах пророкотал гром, и по бревнам забарабанили первые капли дождя.

– Может, стоит попробовать подогнать плот к берегу? – спросила Дженни. – Как-то не хочется, чтобы меня смыло прямо к этим диким шлепанцам.

– Мысль дельная, – согласился Че.

Но высказать эту мысль оказалось куда легче, чем воплотить в жизнь: Дженни по-прежнему оставалась легкой, из-за чего орудовать шестом было очень даже тяжело. Правда, эту проблему Че разрешил мигом, облегчив одним хлестким ударом хвоста и шест. Но едва девочка направила плот к берегу, как увидела там ухмыляющиеся уродливые физиономии гоблинов.

Пришлось отгонять плот обратно на середину реки.

Гоблины, видимо, получили подкрепление – Дженни насчитала на берегу шестерых, – и у них прибавилось куража. Они злобно потрясали кулаками, а некоторые угрожающе замахивались камнями, хотя швыряться так и не начали.

– Похоже, высаживаться нам нельзя, – сказала Джнени.

– Так же, как и оставаться посреди реки, – добавил Че.

– Попробую причалить к другому берегу, – решила девочка, но оказалось, что по другую сторону русло реки глубже и шест не достает до дна. А тут еще и волны усилились настолько, что стали перехлестывать через бревна. Сэмми, не больно-то жаловавший воду, зашипел и неожиданно вспрыгнул Дженни на плечо.

Плот завертелся. Потеряв равновесие, девочка закричала и наверняка упала бы в воду, не удержи ее за руку кентавр, имевший лучшую устойчивость благодаря четырем ногам и крепким копытам.

Но шторм ярился еще пуще, и Дженни волей-неволей вынуждена была признать, что Че не ошибся: туча была не простая, а действительно настроенная им навредить. С чего это ей захотелось смыть их в воду, девочка не понимала, но сомнений в злом умысле у нее не осталось.

Порыв ветра подхватил плот и потащил к тому берегу, где поджидали гоблины. Попытка остановить его кончилась тем, что шест увяз в иле, и Дженни его не удержала. В конце концов она была не большим, сильным мужчиной, а всего лишь маленькой, уставшей, перепуганной девочкой.

Как только плот окончательно лишился управления, волны собрались для последнего усилия и подбросили один край плота вверх так резко, что и девочка, и кентавр, и кот соскользнули с бревен на мелководье. Дженни заверещала, ожидая почувствовать на ногах хватку миног, но, видимо, буря была так сильна, что распугала даже их. В любом случае и она, и Че пробыли в воде не больше мгновения: налетевшие гоблины заграбастали их, вытащили на берег и связали.

– Сэмми, найди помощь! – в отчаянии крикнула девочка, хотя боялась, что при таких обстоятельствах помощи не найти даже ему.

Кот проскочил мимо гоблинов и исчез.

«Возможно, – подумала Дженни, – помощь он все-таки отыщет, но как, интересно, эта помощь отыщет нас.

Ясно ведь, что на берегу Сбулочной реки гоблины не останутся».

Ее попытка вызволить кентавра закончилась тем, что в беду попала и она сама.