2. КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

В тот вечер Джоли и Пэрри понимали, что спешить не следует — едва обнявшись, они поспешно отпрянули друг от друга. Джоли лишь пришла сообщить, что ее отец принимает предложение сына Колдуна и желает знать, во сколько тот оценивает ее услуги. Утром девушка приступит к работе.

— Да-да, конечно, — пробормотал Пэрри. Радостный от того, что она рядом, он вовсе не собирался вдаваться в какие бы то ни было подробности. Проводив Джоли к камину, юноша принес ей хлеба и молока.

— Я и сама могла бы…

— Отлично — но только с завтрашнего дня, — улыбаясь, ответил Пэрри.

— Отец думает, что вы берете меня в любовницы, — призналась Джоли. — И надеется, что вы прибавите за это еще монетку…

— Разумеется, прибавлю! — не задумываясь, согласился Пэрри.

Джоли отвела глаза:

— Так, значит, это правда?

— Только если ты захочешь. Я ведь уже говорил…

— Вы меня… желаете?

— Да.

— Но не станете принуждать?

— Нет, не стану.

— А если я не захочу?

Пэрри развел руками:

— Мне нужно только то, что ты захочешь дать сама.

Джоли покачала головой:

— Не понимаю я вас, Пэрри…

Он попытался объяснить:

— Видишь ли, я мог бы заплатить деревенской девушке, и она ни в чем бы мне не отказала. Но она любила бы не меня, а мои деньги. Я же хочу твоей любви, а ее невозможно купить.

— Хотелось бы верить…

— А мне бы хотелось сделать так, чтобы ты поверила.

Джоли исподлобья взглянула на него:

— Думаю, у вас все-таки есть какая-то причина… зачем я вам понадобилась.

— Какая еще причина? — растерялся он.

— Ну, например, вам надо поймать единорога…

Юноша рассмеялся:

— Для этого мне и впрямь понадобилась бы девственница! Как я об этом раньше не подумал!

— Так это правда?

— Что единорога можно поймать только на девственницу? В общем, да. Хотя можно обойтись и без нее, но тогда единорога придется убить — живым он не дастся.

— Значит, я нужна вам для этого?

Пэрри сокрушенно развел руками:

— Ну что ты такое говоришь! Для этого я мог бы найти какую-нибудь дурнушку или глупую. А ты не то и не другое.

— Но если бы вы сказали, что дело в единороге, мне было бы с вами как-то спокойнее.

— Нет, я не согласен.

— Вы почти убедили меня…

— Конечно — ты же чувствуешь, что я тебя не обманываю, а это важнее любых отговорок.

Девушка на секунду задумалась.

— Неужели я и правда не то и не другое?

— О чем это ты?

— Не дурнушка и не глупая.

— Чистая правда!

— Вы могли бы взять меня прямо сейчас — я не стану сопротивляться.

— Ты любишь меня?

— Я вас боюсь.

— Тогда придется подождать, когда полюбишь.

— Но боюсь уже меньше…

— Вот и славно. — Такая откровенность пришлась ему по душе. Кому-то, возможно, девушка показалась бы невежественной и серой, однако Пэрри просто считал ее еще наивной и неопытной.

— Мне пора домой. Утром я обязательно приду.

— Я провожу.

— Не надо. Еще не так темно, и я не испугаюсь.

— Тогда захвати хотя бы оберег от хищных зверей.

Джоли немного подумала.

— Что ж, это пригодится.

Пэрри протянул ей мешочек, от которого исходила отвратительная вонь.

— Откроешь, если что. Только не приноси его в дом — еще повытравишь всех домашних.

Девушка хихикнула:

— Как хищных зверей!

Он согласно кивнул:

— Такой уж запах.

Оставшись один, Пэрри радостно стиснул руки. Все-таки Джоли будет его!

Девушка пришла на следующее утро, и на другое тоже. После того как Пэрри с трудом удалось уговорить ее вымыться, Джоли получила новое платье. Ее волосы засияли, а кожа оказалась белой как молоко. Но возвращаясь каждый вечер домой, девушка снова облачалась в старье и пачкала лицо — чтобы не вызвать подозрений.

Как и предполагал, Пэрри открыл у нее блестящие способности и для более быстрого обучения прибегнул к гипнозу — так же, как когда-то Колдун. Джоли предстояло многое усвоить, ведь в сущности колдовство и складывалось из определенных знаний и опыта. Лишь самые талантливые и преданные могли творить настоящие чудеса. Достаточным умом или терпением обладали единицы

— среди претендовавших на это часто встречались шарлатаны, которые искусно играли на обмане чувств.

Джоли научилась читать, считать и защищать себя — теперь она могла получать знания и самостоятельно. К тому же девушка успешно осваивала игру на арфе, которую подарил ей Пэрри. От хорошей еды Джоли поправилась и стала как раз такой, какой он нарисовал ее при первой встрече — хоть и не Мадонной, но не менее красивой.

Несмотря на ее старания, все это не осталось в деревне незамеченным. Не помогали даже лохмотья и грязь. Деревенские парни не давали Джоли проходу, и, чтобы хоть как-то оттолкнуть их, Пэрри пришлось снабдить ее специальным заклинанием. Однако он понимал, что этого недостаточно — Джоли стала невестой…

Однажды, когда Пэрри пел, она аккомпанировала ему на арфе, практикуясь в волшебстве, с помощью которого один инструмент звучал как целый оркестр. Юноша обладал красивым голосом, а с таким великолепным сопровождением его пение казалось еще прекраснее.

Наконец Джоли отставила арфу в сторону:

— Пэрри, сегодня мне исполняется пятнадцать лет. Ты женишься на мне?

Ее вопрос застал его врасплох — юноша даже поперхнулся.

— Ты говорил, что хочешь моей любви, — продолжала она. — Ты не тронул меня, потому что тебе нужна моя любовь, а не тело. Теперь я люблю тебя и отдам тебе все, что у меня есть. Женись на мне, пожалуйста…

Пэрри не сводил с нее глаз — девушка была не просто симпатичной или красивой, а восхитительной. Все, что он сумел в ней разглядеть, теперь раскрылось в гораздо большей мере. Полюбив ее с самого начала, Пэрри не давал воли своему чувству, терпеливо ожидая именно этой минуты.

Сейчас он мог бы сказать ей очень многое. Однако слова показались лишними…

— Конечно, я женюсь на тебе, Джоли.

Девушка бросилась в его объятия:

— А я так боялась!

Значит, это она боялась?!

Влюбленные поцеловались. Страх Джоли уступил место страсти. Однако Пэрри поспешил отстраниться.

— Ты в чем-то сомневаешься? — спросила Джоли — похоже, она тоже чего-то опасалась.

— Я бы хотел взять в жены девственницу.

— А ты думаешь, я не девственница?

— Думаю, что, если мы еще немного пообнимаемся, ты уже ею не останешься.

— Тогда и моя цена упадет, — поддразнила его Джоли, которая держалась теперь гораздо увереннее, чем раньше. Пэрри понимал, что и своей красотой она в огромной степени обязана тем, что верит в себя.

— Что ж, придется переплачивать, — с трагической миной пошутил он.

Твердо решив не терять головы, они обменялись еще одним поцелуем.

Благодаря своим же собственным усилиям Пэрри предстояло заплатить за невесту щедрый выкуп. Однако Колдун, довольный удачным выбором и успехом сына, все устроил, и надлежащая свадебная церемония была проведена.

Кое-кто из завистников притащил на нее единорога, однако их козни провалились. Блистательная в подвенечном платье, Джоли подозвала зверя, и тот даже позволил ей погладить себя по голове. Разумеется, после этого все грязные сплетни относительно порочности невесты рассеялись как дым, а недоброжелатели остались в дураках. Пэрри с особенным удовольствием наблюдал изумление на лице ее отца, который был уверен, что взял за дочь лишнее и что жених переплатил только для того, чтобы скрыть позор.

Вечером Пэрри вместе с невестой вернулся в свой дом.

Последующие два года прошли для них как в сказке. Пэрри превратился в полноправного колдуна, а Джоли во всем помогала ему. За посильную плату они следили за тем, чтобы погода благоприятствовала урожаю, чтобы королевские налоги не так душили деревню и чтобы процветал местный землевладелец. Да и сами крестьяне зажили получше, а некоторые даже растолстели.

Однако никто из деревенских не догадывался об их главной заботе. Через несколько дней после свадьбы молодоженов навестил Колдун, который давно стал почтенным белобородым старцем. С тех пор как его дела перешли к сыну, он много путешествовал, пропадая иногда по целым неделям.

— Как ты знаешь, Пэрри, я усыновил тебя не по собственному выбору, но, если бы мне пришлось выбирать снова, я не стал бы ничего менять. Ты был для меня источником огромной гордости.

— Спасибо, сэр, — ответил Пэрри. Колдун редко выражал свои чувства, особенно похвалу, так откровенно.

— Вот и с этой женщиной, — продолжал Колдун. — Ты безупречно все рассчитал, а затем умело довел ее до совершенства. В итоге теперь ты гораздо могущественнее, чем мог бы быть.

— И счастливее, — пробормотал Пэрри.

Джоли в меру зарделась — хотя от ее прежней наивности теперь не осталось и следа. В том, что Пэрри не смог бы сделать более удачного выбора, она уже не сомневалась. Если бы ее можно было сравнить с алмазом, то Пэрри оказался умелым ювелиром, который превратил камень в сверкающий бриллиант.

— Я вовсе не жалею для тебя счастья, — сказал Колдун. — Но я хотел, чтобы ты добился руки самой лучшей женщины, совсем не поэтому. Усыновив тебя, я получил больше радости, чем заслуживал, однако твое счастье не имеет к делу ровно никакого отношения.

Пэрри и Джоли жадно ловили каждое слово Колдуна — оба понимали, что он пришел не просто для того, чтобы навестить молодых.

— С помощью моих знаний мне открылось, что Рогатый замышляет для наших земель Великое Зло, — между тем говорил Колдун. Из опасения накликать зло он намеренно не произнес имя Отца лжи.

— Даже несмотря на наши усилия, эти земли и так бедные, — возразил Пэрри. — Какой ему смысл?

— Конечно, его интересует южная область Франции, — объяснил Колдун, — а не наша деревня. Еще давно, опасаясь высоких государственных налогов, я постарался скрыть все наши достижения. Но в других местах крестьяне вместе со своими хозяевами неплохо живут благодаря альбигойской ереси note 1.

— Ереси? — переспросила Джоли.

Пэрри промолчал, поскольку уже кое-что знал об этом. Ничего, кроме неприятностей, ересь предвещать не могла.

— Деревенские остаются преданными прихожанами, а вот в растущих городах нравы становятся более свободными. Люди болтают о продажности священников. Дуалисты, они видят лишь добро и зло, без всяких оттенков — им якобы и без священников все ясно. Считают, что для связи с Богом те уже не нужны.

— Выходит, не нужна и… — вставила Джоли.

— Да, и Церковь, — закончил за нее Колдун. — А это и есть самая настоящая ересь.

— Но раз они действительно почитают Бога…

— Прости, если моя циничность оскорбит твои чувства, дочка. — Колдун называл ее так с тех пор, как девушка вышла замуж за его сына. — В душе я не причисляю себя к какой бы то ни было религии — просто по роду занятий не имею на это права. Я не вижу причин, почему человек не может сам чтить Бога, по-своему. Но что случится, если все захотят обходиться без Церкви — кто будет платить ей десятину, ходить на службы или поклоняться святыням? И останется ли слово Папы по-прежнему законом?

— Да ведь это разрушит Церковь! — воскликнула Джоли.

— Поэтому сама идея является ересью. Церковь не в состоянии мириться с тем, что может ее уничтожить — а идеи, которые распространяются среди альбигойцев, в самом деле ее разрушат. До сих пор Церковь прочно удерживала свои позиции, потому что упорно подавляла новые веяния — так будет и впредь. Ее могуществу угрожают, и это, естественно, вызовет жестокость.

— А так ли уж плохи эти альбигойцы?

— Да нет, они славные ребята, трудолюбивые, постоянно занимаются своим образованием. И хотя тяготеют к аскетизму, терпимее прочих относятся к богатству. Что говорить — даже некоторые феодалы берут на вооружение их принципы, чтобы избежать государственных налогов.

Пэрри не смог больше молчать:

— Так, значит, вызывая гнев Церкви и властей. Повелитель Зла ищет возможности навредить!

— Вряд ли разумно затрагивать и Церковь, и государство одновременно, — подчеркнул Колдун. — Сейчас от любой искорки может вспыхнуть пламя. И такая искорка загорелась — узнаю злодейскую работу. Ему наплевать на Церковь или государство — была бы вражда. Ведь в смутные времена его жатва растет.

— О какой искорке вы говорите?

— Убит один цистерцианец note 2. Это ускорит события. Бурю уже не остановить.

— Что же теперь будет? — спросила Джоли.

— Крестовый поход против альбигойцев. Хотя монаха они не убивали, зато выступали против его учения и уже не смогут оправдаться. Папа потребует их упразднения. Им придется отречься от ереси, снова примкнуть к Церкви и заплатить недоимки.

— Они ни за что на это не пойдут! — воскликнул Пэрри. — Альбигойцы крепки в своей вере и независимы, к тому же у них мощная поддержка.

— Поэтому и начнется крестовый поход. Их обратят в лоно Церкви силой, а ересь запретят. Но это принесет много страданий. Поэтому мы должны подготовиться.

— Значит, крестовый поход, — промолвил Пэрри. — Сюда придут войска?

— Да, я определил, что мы как раз у них на пути. У нас мало времени — не пройдет и месяца, как они будут здесь. Жаль, что, углубившись в исследования, я не разглядел истинного положения вещей раньше — этого давно следовало ожидать.

— А как мы сможем подготовиться? — спросила Джоли.

— Нужно захватить все самое ценное и исчезнуть, — ответил Колдун. — Тихо и бесследно. На Севере все обойдется гораздо спокойнее — мы могли бы перебраться туда.

— А как же все остальные? — удивился Пэрри. — Они ведь не смогут так просто взять и уехать.

— Они обречены — им уже не помочь.

— Но если предупредить…

— Это лишь осложнит наш отъезд. Мы не можем рисковать.

Пэрри отлично знал своего отца. Колдун вовсе не был жестоким — скорее здравомыслящим. И если уж он говорил, что помочь местным жителям невозможно, так оно и было. И все же Пэрри попытался возразить:

— А Феодал — уж он то сможет что-нибудь придумать! Если мы осторожно расскажем ему об угрозе…

— Я уже сделал это. Он отказывается верить, будто все так серьезно. И он не изменит своих взглядов.

— Каких взглядов?

— Я объяснил ему, что нужно сделать, чтобы спасти его владения и крестьян. Ему и другим надо отречься от альбигойской ереси, присягнуть на верность христианскому учению, которое поддерживает Церковь, а также уплатить налоги и штрафы.

— Но эти штрафы разорят кого хочешь!

— Верно. Поэтому он ничего и не станет делать — себе на беду. Что ж, я дал ему хороший совет.

Пэрри понимающе кивнул. Уступка показалась еретикам слишком дорогой, и они предпочли неповиновение. Феодалу и другим альбигойцам явно не хватало прозорливости Колдуна, предсказания которого они недооценивали.

— Тогда нам действительно надо бежать, — согласился Пэрри.

— Но я не брошу своих родных! — горячо возразила Джоли.

Колдун встал:

— Ты должен уговорить ее, сын. — С этими словами он ушел готовиться к отъезду.

Пэрри попытался убедить Джоли, однако у него ничего не вышло. Девушку связывали с деревенскими слишком тесные узы, к тому же она очень любила своих родных. Не мог же он винить ее за это! Однако Пэрри понимал — необходимо скрыться.

Тогда он предложил Джоли компромисс — временно спрятаться вместе с ним и его отцом в лесу. После того как солдаты уйдут, станет ясно, миновала семью Джоли беда или нет. Оставшись рядом с ними в трудную минуту, она со спокойной совестью сможет потом уехать.

На это Джоли согласилась. Оба принялись подготавливаться к бедствию.

Воины-крестоносцы, вероятно, были отлично осведомлены о происходящем. Зная, откуда ожидать наибольшего сопротивления, они решили сначала атаковать Колдуна, рассчитывая управиться с крестьянами без особых хлопот. Прежде чем двинуться на Феодала, крестоносцы послали солдат, приказав им сжечь дом Колдуна и убить его.

Разумеется, тот предвидел их приход. Для этого не требовалось ворожбы — довольно было лишь здравого смысла. Основные припасы и бумаги старик уже давно вывез, но, для того чтобы разыграть, будто его застали врасплох, пришлось кое-что оставить в доме. Ведь он будет делать вид, что защищает свое добро… Пэрри предстояло помочь отцу, а Джоли побежала в деревню, чтобы предупредить родственников. Перевоплощаться девушка еще не научилась, поэтому ей приходилось довольствоваться привычным человеческим обликом.

После того как Пэрри с отцом безуспешно попытаются защитить дом, они примут форму птиц и улетят. Увы, придется примириться с потерей дома, зато враги не станут их больше преследовать, решив, что оба погибли в огне и уже не представляют опасности. Отступление на Север было продумано до мелочей — Пэрри и Колдун знали, в какие таверны можно заходить и в каких деревнях останавливаться на ночлег. Они просто смешаются с потоком таких же беженцев.

Оба следили за приближающимися солдатами — в шлемах, кольчугах и с алебардами, их было около дюжины. Пэрри пристально разглядывал отряд. Изучая в свое время искусство боя, он посвятил немало времени военному снаряжению. «Кто знает, когда-нибудь и это может пригодиться», — сказал тогда Колдун. Теперь юноша был благодарен ему за это, ведь по одному лишь внешнему виду он мог безошибочно определить, какие силы против них брошены.

С виду крестоносцы ничем не отличались от других французских солдат. На них были обычные металлические шлемы конусообразной формы — правда, головы рыцарей имели более надежную защиту. Поверх простеганной толстой одежды, призванной хоть немного смягчать удары по броне, блестели почти одинаковые у всех кольчуги. Главным различием воинов являлось их оружие — алебарды, представлявшие собой хорошо заточенные топоры, которые крепились на длинной рукоятке и были снабжены еще острыми наконечниками и выступами. Шлемы и кольчуги солдаты могли получить от тех, кто их нанял, однако оружие — к которому еще надо было привыкнуть — они, как правило, брали из дома. Каждый кузнец ковал его по-особому, и все в округе отдавали предпочтение именно своему. По изгибу лезвия, заточке наконечника, длине и крепости острого выступа можно было безошибочно определить, откуда это оружие.

Еще несколько минут назад Пэрри надеялся отбить атаку солдат и спасти дом отца, в котором оставалось много ценного. Однако теперь он понял, что это невозможно — без серьезного волшебства здесь было не обойтись, а его следовало приберечь на будущее. Что ж, колдун, конечно, оказался прав — придется оставить дом на разорение и представить все так, будто они оба погибли в огне…

— Нам пора показаться, — заметил Колдун. — Когда солдаты подожгут дом, они должны быть уверены в том, что мы остались внутри. Будь осторожен!

Пэрри тяжело вздохнул, понимая, что их притворная смерть вполне может оказаться настоящей, допусти они малейший промах или в том случае, если им просто не повезет. Сбежать было гораздо легче, чем исчезнуть, предварительно разыграв свою гибель.

Поверх кольчуги главного крестоносца виднелся плащ — это означало, что сражаться он даже не собирался.

— Эй, Колдун! — выкрикнул командир обычные для подобной-церемонии слова, призванные якобы обратить еретиков на путь истинный. — Выйди и откажись от ереси!

После того как приказ не исполнялся, именем Бога крестоносцы развязывали себе руки. Обычно они учиняли грабеж — главный источник их дохода, однако сейчас солдаты, вероятно, получили команду без всяких проволочек уничтожить дом вместе с его обитателями. Вряд ли они рискнут предоставить Колдуну возможность продемонстрировать, на что он способен…

Открыв дверь, старик шагнул за порог. Пэрри последовал за ним. Оба были без оружия.

— Сохраните ли вы жизнь мне и моему сыну, если я повинуюсь? — крикнул Колдун.

Казалось, главный раздумывает.

— Он еще спрашивает… — Затем крестоносец махнул солдатам рукой: — Взять их!

Зловеще направив на безоружных людей алебарды, солдаты двинулись вперед.

— Вы ручаетесь, что, если мы сдадимся, нам не причинят вреда? — снова задал вопрос Колдун.

Командир промолчал. Между тем солдаты приближались — ответ был понятен без слов.

— Так я и думал, — сказал Колдун, а затем вскинул правую руку и выбросил какой-то порошок. Сверкнув на солнце, тот принял форму свирепого дракона.

Перепуганные солдаты поспешно отступили.

— Идиоты, это же просто обман зрения! — заорал на них сержант. — Смело шагайте прямо через это облако и, прикончите Колдуна!

Немного поколебавшись, солдаты подчинились приказу и, приблизившись к дракону, убедились, что сержант сказал правду. Чудовище действительно оказалось не более чем призраком. В принципе, с помощью магии можно было вызвать и настоящего дракона, однако с такой сложной задачей Колдун бы не справился.

Однако замешательство солдат позволило обоим скрыться в доме. Первая цель была достигнута — теперь никто не сомневался в том, что Колдун и его сын в западне…

— Окружить дом! — скомандовал сержант. — Не дайте им уйти!

Из окна Пэрри увидел, как солдаты, все еще с опаской, со всех сторон обходят дом.

— Теперь поджигайте, — приказал сержант. — А когда они выскочат из дома, убейте обоих.

— А как же добро? — спросил один из солдат. — Уж у них тут, поди, есть чем поживиться!

— Нам велено убить Колдуна и уничтожить его дом, — отрезал сержант. — Никакой наживы. Любая вещь, которую вы здесь возьмете, может оказаться заколдованной и погубить вас, пока спите. Для таких, как он, это раз плюнуть.

Солдат замолчал — страх перед сверхъестественным все-таки одержал над жадностью верх. Это оказалось на руку Колдуну — ведь ему пришлось бы расправиться с каждым, кто встал бы на его пути.

Половина людей принялись подтаскивать к стенам дома сухие ветки и солому, в то время как остальные охраняли их со своими алебардами. Затем кто-то принес горящий факел и быстро разжег костер.

Повернувшись к Пэрри, Колдун кивнул. Все шло точно по его плану.

Подождав, пока пламя не охватило весь дом, они взобрались на чердак, и там Колдун отодвинул заранее подготовленную доску. Скрытые густыми облаками дыма, теперь они могли выбраться наружу.

Колдун обернулся ястребом и, раскинув крылья, взметнулся вверх. Приняв образ ворона, Пэрри последовал за ним. При соответствующем навыке изменение формы давалось сравнительно легко — гораздо труднее было поменять вес и заставить свое новое тело взлететь. Насколько знал Пэрри, во всей Франции это удавалось только им с отцом. Со временем Джоли тоже могла бы усвоить эту науку…

— Вон они! — крикнул какой-то солдат.

— Я беру ястреба, ты — ворона, — приказал сержант.

Пэрри с тревогой увидел направленные на них арбалеты. Почти тут же искусно выпущенная сержантом стрела пронзила ястреба. Пэрри метнулся в сторону, и, едва задев ему крыло, метившая в него стрела пролетела мимо.

Колдун упал. Беззащитный под прицелами арбалетов, Пэрри ничем не мог ему помочь и, изо всех сил махая крыльями, направился к деревьям, чтобы укрыться среди ветвей, пока солдаты не успели перезарядить оружие.

Без сомнения, они оказались готовы к тому, что их жертвы изменят облик, и продумали свои действия намного лучше, чем ожидал Колдун. Самые темные крестьяне верили, будто колдунам подвластны все мыслимые и немыслимые чудеса, более же образованные люди гордились тем, что подвергают это сомнению, и даже заявляли о своем неверии в магию. Используя лишь малую долю волшебства, толковый колдун, вроде отца Пэрри, вполне мог ловко лавировать между двумя этими крайностями. Однако крестоносцы все-таки сумели разгадать его замысел и с успехом завершить свою миссию — Колдун был убит, а его дом сожжен.

Пэрри чудом остался жив — вылетев через крышу вторым, он предназначался менее меткому стрелку, да к тому же невольно рванулся в сторону…

Вскоре он оторвался от солдат — проследить за черной птицей, укрывшейся в густой тени деревьев, оказалось невозможно. Когда Пэрри понял, что спасен, он присел отдохнуть на одну из ветвей.

Только теперь он в полной мере осознал, что потерял отца. Одна стрела разом перечеркнула все его планы!

Однако горе Пэрри тотчас захлестнула волна ярости. Он сейчас же вернется и расправится с мерзавцами! Он спалит их в огне так же, как они сожгли дом отца! Ведь чтобы вызвать огонь, потребуется совсем немного волшебства, затем уж тот сам сумеет о себе позаботиться… Отец будет отмщен!

Но Пэрри вдруг вспомнил о Джоли, которая осталась в деревне. Если солдаты знали о Колдуне, им наверняка известно и о ее существовании. Что, если они отправили туда своих…

Расправив крылья, он поднялся в воздух. Ворон преодолевал расстояния гораздо быстрее человека. Пэрри потратил не один месяц, чтобы привыкнуть, изменяя облик, внутренне оставаться самим собой. Теперь он был благодарен себе за не даром потраченные усилия.

Даже обладая крыльями ворона, чтобы добраться до деревни, Пэрри потребовалось время. Еще издали услышав шум, он понял, что его худшие опасения подтвердились. Везде бродили солдаты — в том числе и перед домом Джоли. Пэрри боялся даже представить, что там творится…

Приземлившись, он снова принял человеческий вид. Однако он еще не успел освоить сложное искусство перевоплощения, при котором одежда тоже менялась, и потому стоял сейчас совершенно голый. Впрочем, юноша был к этому готов — в дупле растущего перед самой деревней дерева он заранее припрятал для себя одежду.

Однако не успел он сунуть руку в дупло, как услышал грубый оклик:

— Попался, Колдун!

Подскочив от неожиданности, Пэрри обернулся на голос и увидел нацеленный прямо в его грудь арбалет. Юноша застыл на месте.

— Прежде чем захочешь поколдовать, имей в виду, — предупредил солдат. — Твоя девчонка у нас, и в ту же секунду как ты что-нибудь выкинешь, она умрет. Потом мы все равно доберемся и до тебя, не сомневайся!

Еще бы! Уже дважды им удалось безошибочно расставить ловушки. Крестоносцы точно знали, где искать их обоих и за кем еще нужно охотиться. Слишком чистая работа — наверняка здесь не обошлось без магии… И пока он не выяснит ее источник, придется терпеть поражения.

Как и был, раздетого, Пэрри повели в опустевшую деревню. Наверное, устраивая на него засаду, солдаты загнали всех жителей по домам. Теперь он у них в руках… Впрочем, Пэрри не был совсем уж беззащитен, так как мог перевоплотиться и ускользнуть или, прибегнув к колдовству, вооружиться и напасть на своих врагов. Однако он понимал, что Джоли действительно в опасности, и не мог рисковать ее жизнью.

Тут Пэрри увидел ее. Другой сержант вел девушку за руку. Ее платье было порвано, и солдаты не сводили с пленницы сальных взглядов. Вероятно, она отчаянно сопротивлялась — Пэрри заметил, что белый крест на плаще сержанта запачкан грязью. Поскольку Джоли еще не умела перевоплощаться, сбежать ей не удалось. Пэрри пожалел, что не подождал с другими науками вместо того, чтобы сначала обучить ее этой…

И все же девушка успела кое-чем овладеть — например, глядя человеку прямо в глаза, она могла его загипнотизировать. Если бы Джоли сделала это со своим охранником, Пэрри мог бы принять облик коня и быстро унести ее отсюда.

— Свяжите его, — приказал сержант. — Да завяжите глаза — тогда он не сможет колдовать!

Здесь они ошибались — Пэрри обладал внутренним зрением и имел способность почти так же хорошо видеть без помощи глаз. На его счастье, они его недооценивали. Теперь нельзя было упускать ни малейшего преимущества перед противником!

Крепко связав его веревкой, юноше набросили на голову капюшон и плотно обвязали его вокруг шеи. Затем его пихнули к стене одного из домов.

— Даже и не знаю… — нерешительно начал какой-то солдат. — Я слыхал, будто колдунов не связать, если они сами этого не захотят. А вдруг он только прикидывается беспомощным, а потом возьмет да и разделается с нами?

Сержант задумался.

— Пожалуй, ты прав. Нас предупреждали об опасности. Если вдруг вышла осечка со стариком, надо хоть этого не упустить. Наведи-ка на него арбалет и, если шевельнется, сразу стреляй.

— Но он может прождать так хоть до вечера, а потом отвлечь часового каким-нибудь призраком и сбежать, — не унимался солдат.

И откуда только взялся этот умник…

— Сейчас проверим, — быстро нашелся сержант. — Я затащу его девку в дом и позабавлюсь там с нею. Пусть развязывает веревки, если сможет. А останется на месте, значит, нам нечего бояться.

Сержант явно гордился своей находчивостью, хотя знал о колдунах гораздо меньше, чем думал. В любую минуту Пэрри мог бы освободиться от своих пут, но сейчас он больше беспокоился не о себе, а о Джоли. Сам того не понимая, сержант давал ей прекрасную возможность убежать. Ведь, оставшись с ним наедине, девушка без труда сумеет загипнотизировать и связать наглеца. Затем, вырвавшись на свободу, Пэрри изменит облик и унесет ее прочь.

Впрочем, не стоит забывать об арбалете… Внутренним зрением юноша отчетливо видел солдата, хотя тот и стоял за его спиной.

Тогда Пэрри вызвал видение, с помощью которого контуры его собственного тела стали казаться расплывчатыми. Солдат заморгал, однако дело было вовсе не в его зрении, а в том, на что он смотрел. Смутные очертания пленника заколыхались перед глазами часового в особом ритме, гипнотизируя его. Сознание солдата затуманилось, и он плавно погрузился в сон, по-прежнему с открытыми глазами и держа в руках арбалет. Теперь он не выстрелит, даже когда Пэрри двинется с места.

Тогда юноша сосредоточился на Джоли. Дом ее родителей оказался пуст, или, быть может, всех загнали в хлев. Руки девушки были связаны за головой, скрещенные лодыжки — тоже перетянуты веревкой, чтобы, лежа на соломенном тюфяке, она смогла лишь раздвинуть ноги, но не брыкаться…

Сержант через голову стаскивал с себя громоздкую кольчугу, которая доходила ему до самых колен и в столь щекотливой ситуации явно была лишней. Затем он отбросил латные перчатки и подошел к Джоли.

Схватив ее за плечи, крестоносец развернул ее лицом к себе.

— А ну кричи, сучка! — рявкнул он. — Пусть твой дружок услышит!

Девушка молча посмотрела ему в глаза долгим взглядом, пытаясь загипнотизировать.

Сержант рассмеялся:

— Со мной такие фокусы не пройдут! Против них у меня есть специальный амулет. — Он тронул серебряный медальон, который висел у него на груди. — Не зря нас предупреждали!

Вот это Пэрри совсем упустил из виду! Погрузить человека в состояние гипноза было почти невозможно, если он в него не верил, защитный же амулет разрушал эту веру, лишая попытки гипнотизера всякого смысла…

Амулет маячил у Джоли перед самым лицом — приподняв голову, она схватила его зубами и одним рывком сдернула с цепочки.

Выругавшись, сержант хотел было его отобрать, но девушка впилась в него взглядом — теперь ее чарам ничто не могло помешать!

Тогда сержант отпрянул назад и зажмурился.

Со связанными руками и ногами, Джоли изо всех сил пыталась подползти к нему — ей во что бы то ни стало нужно было снова заставить его на себя взглянуть. Тогда, под влиянием гипноза, бедняга сам ее развяжет, и Пэрри сможет действовать.

Однако, понимая, что над ним нависла смертельная угроза, сержант принялся на ощупь отыскивать меч. Его рука уже коснулась оружия, когда, несмотря на путы, Джоли все-таки удалось подняться на колени, а затем вскочить на ноги и броситься на крестоносца.

Почувствовав, что ждать больше невозможно, Пэрри напрягся и разорвал веревки на руках, а потом и на ногах. К колдовству это почти не имело отношения — сказались серьезные физические тренировки, которым юноша уделял немало времени и сил.

— Он убегает! — послышался чей-то вопль. — Стреляй же!

Очнувшись, арбалетчик выпустил стрелу, однако Пэрри удалось уже отскочить в сторону и сорвать с головы капюшон.

Уклоняясь от солдат, внутренним зрением он увидел, как сержант заносит меч.

Пэрри бросился к двери, на ходу принимая облик волка, однако было уже слишком поздно… Когда он ворвался в дом, крестоносец успел пронзить грудь Джоли мечом и, вытащив его, готовился ударить еще раз.

В два прыжка Пэрри оказался рядом — его острые зубы сомкнулись на горле крестоносца, разрывая ему яремную вену и прокусывая сонную артерию. Сержант тут же испустил дух.

Но и для Джоли удар меча оказался смертельным — заливая друг друга кровью, оба рухнули на пол.

Пэрри склонился над девушкой — меч прошел ей через правое легкое, однако она была еще жива.

Тогда Пэрри снова перевоплотился в человека.

— Джоли, посмотри на меня, — позвал он, приподнимая ей голову.

Ее затуманенный болью взгляд встретился с его. В ту же секунду Пэрри загипнотизировал девушку.

— Тебе больше не больно, — четко произнес он. — Кровотечение прекращается. Ты будешь спать, пока я не разбужу. Я люблю тебя…

Глаза Джоли сомкнулись, а из раны перестала литься кровь. Теперь она сможет продержаться, сколько потребуется — этому ее тоже научил Пэрри.

Схватив перепачканный кровью меч, он распорол матрац на крепкие лоскуты и принялся связывать их.

В дверях показался один из солдат. Пэрри поспешил загипнотизировать его взглядом.

— Я ваш сержант, — уверенно сказал он. — С колдуном я уже расправился, сейчас займусь девчонкой. Не входите в дом, пока я сам не выйду.

Кивнув, солдат исчез. Пэрри просто повезло, что остальные остались на улице — одновременно загипнотизировать взглядом сразу нескольких было бы просто невозможно. Теперь у него есть немного времени…

Смастерив из полосок ткани нечто вроде упряжи, Пэрри накрепко привязал к ней переплетенные между собой лоскутья, которыми, как сетью, обернул Джоли. Затем он накинул одну из петель упряжи себе на шею, а другую — достаточно широкую, чтобы обхватить коня — на талию. После этого Пэрри наклонился и, осторожно подняв девушку к себе на спину, обернулся скакуном.

Лоскутные веревки натянулись — Джоли оказалась надежно привязана к нему. Встряхнувшись, конь поправил свою ношу, чтобы она не смогла сползти, и бросился к двери.

Воспользовавшись замешательством солдат, которые от изумления пораскрывали рты, Пэрри отыскал арбалет и растоптал его копытами. Затем он поскакал из деревни.

Изменяя человеческий облик, Пэрри всегда сохранял прежнюю способность мыслить. Не приняв это во внимание, обернувшийся животным человек мог оказаться в большой беде! Однако достичь в подобном волшебстве столь высокого уровня было задачей не из легких, поэтому Джоли им еще и не владела. Если бы только Пэрри знал, как это ей могло бы пригодиться!

За ними никто не гнался. Очевидно, смерть сержанта и неожиданный побег Пэрри повергли солдат в панику, благодаря которой он беспрепятственно добрался до приготовленного в лесу укрытия.

Там Пэрри снова принял человеческий облик и, аккуратно сняв со спины Джоли, отнес ее на подстилку.

Теперь ему предстояло воспользоваться всеми своими познаниями в медицине. У Пэрри имелись необходимые травы и эликсиры, чтобы снять боль, промыть раны и ускорить их заживление. Немногие знали, как важно здесь было не допустить заражения, ведь большую угрозу человеческой жизни представляли не огромные чудовища, а мельчайшие и невидимые, которые попадали в организм вместе с грязью.

Однако, осмотрев девушку, Пэрри понял, что ей стало гораздо хуже. Если бы он смог заняться ее раной сразу же, еще в деревне! Тряска на лошади не прошла для Джоли даром — несмотря на усилия волшебника приостановить кровотечение, из раны ручьем лилась кровь. Девушка с трудом дышала — ведь теперь у нее работало только одно легкое.

Пэрри отчаянно боролся за ее жизнь. Его отец был более искусным и опытным врачом, но он погиб… Пэрри понимал, что у раненой открылось внутреннее кровотечение. Как его устранить? Даже крови для переливания нет! Юноша мог бы отдать ей свою, однако понимал, что его кровь не подойдет и больной станет только хуже.

Тогда, чтобы восполнить огромную потерю крови, он решил напоить Джоли особой живительной жидкостью. Но для этого ее придется разбудить… Пэрри ужасно не хотелось делать этого — очнувшись, она снова почувствует боль. И все же выбора не было…

Волшебник приготовил густой эликсир, поставил чашу возле девушки и приказал ей:

— Проснись, Джоли!

Ее ресницы затрепетали.

— Пэрри, — выдохнула она, и ее лицо тотчас же исказилось от боли.

— Ты ранена мечом, — быстро заговорил Пэрри. — И потеряла много крови. Но я унес тебя далеко, и если ты выпьешь это…

Девушка медленно покачала головой.

— Мне больно, Пэрри, — задыхаясь, пожаловалась она. — Позволь мне умереть.

Ему стало страшно:

— Джоли, я не отпущу тебя!

— Все напрасно, — едва дыша, прошептала она. — Я люблю тебя, но не смогу… не смогу этого вынести. Мне так больно… Поцелуй и дай мне умереть.

Все оказалось гораздо хуже, чем он предполагал. Храбрая и выносливая, Джоли никогда не сдалась бы, если бы дело было лишь в боли. Вероятно, она понимала, что ее рана смертельна…

Пэрри оставалось лишь уступить ее последнему желанию.

Склонившись, он с бесконечной нежностью поцеловал Джоли, почувствовав, как ее губы дрогнули в ответ. Затем она глубоко вздохнула и погрузилась в беспамятство.

Из леса — прямо сквозь стену — к ним вдруг шагнула какая-то тень.

Пэрри в ярости вскочил на ноги. Он даже не услышал, как к укрытию подобрались солдаты!

Однако это был совсем не крестоносец. Окутанный широким черным плащом с огромным капюшоном, не позволяющим увидеть его лицо, человек склонился над Джоли, простирая к ней руку.

— Стой! — вне себя от горя взревел Пэрри. — Она моя возлюбленная и жена! Я никому не позволю помешать ей спокойно уйти!

Как будто в безмолвном удивлении, окутанный в плащ пришелец повернулся к нему — под капюшоном Пэрри разглядел голый череп.

— Но я вовсе не посторонний, — донеслось из оскаленного рта. — Я Танатос и явился сюда за ее душой.

Гость не солгал. Он беспрепятственно проник через стену укрытия — значит, в любую секунду Джоли может раствориться в вечности…

Пэрри вспомнил, как отец рассказывал ему об инкарнациях — и о воплощении смерти в том числе. Однако Танатос являлся только за теми, чьи души были под сомнением…

— Но Джоли вовсе не грешница! — возмутился Пэрри. — Она была для меня всем! Как можно сомневаться в ее душе?

Черный капюшон слегка кивнул:

— Что ж, сейчас проверим. — Ужасная рука опять потянулась к Джоли и, проникнув прямо в ее тело, что-то схватила. Через секунду рука снова показалась, держа нечто похожее на ярко светящуюся паутину — это была душа.

Танатос внимательно осмотрел ее.

— Она действительно не грешница, — согласился он. — Ее душа чиста. Но я здесь не случайно и должен быть уверен.

Внезапно Пэрри почувствовал, что все как будто замерло. Не в силах шевельнуться и даже дышать, он застыл на месте, при этом вовсе не испытывая каких-либо неудобств. Казалось, время остановилось. По сравнению с этим Пэрри назвал бы свое колдовство детской забавой…

Затем, через секунду, а может, через день, мир снова ожил.

— Ты прав, — сказал Танатос. — Она не грешница, просто обстоятельства ее гибели тесно связаны с ужасным злом. В чем здесь дело, нам пока неизвестно, но зло все-таки присутствует.

— Значит, ее душа не попадет в Рай?

— Думаю, она не сможет покинуть царство смертных, — ответил Танатос. — Пока зло не ослабеет, она останется призраком.

— Тогда не забирайте ее от меня! — взмолился Пэрри. — Я сам позабочусь о ее призраке!

Танатос безразлично пожал плечами.

— Возьми на запястье каплю ее крови, — приказал он. — Душа может обитать только в частичке своего тела.

Пэрри дотронулся до раны на груди Джоли. К пятнышку крови, которое осталось на его запястье, Танатос поднес душу умершей, которая тотчас же скрылась в жидкости.

Пэрри безмолвно смотрел на капельку крови. Когда он спохватился, чтобы задать еще вопрос, Танатоса уже не было. Пэрри остался один на один с телом Джоли и со своим горем.

И тут он услышал, что к укрытию идут солдаты. Если они увидят колдуна, то не раздумывая убьют его. Ему не давали даже предать земле тело своей любимой…

Обратившись в волка, Пэрри выскочил из укрытия. Мимо него прожужжала стрела. Через несколько секунд он уже скрылся за деревьями.