8. ВТОРАЯ ЛЮБОВЬ

Ниоба периодически проверяла, как идут дела у ее смертных родных. Боль от потери, которую они пережили, когда демон, посланный Сатаной, расправился с ни в чем неповинной Бланш, чуть-чуть притупилась. Маг производил впечатление человека вполне довольного жизнью. Бленда работала учительницей в школе, отказавшись использовать свою красоту в шоу-бизнесе. Она частенько навещала отца, стараясь поддержать его в трудную минуту, и тоже горевала о матери, но волшебный камень, который дал ей Маг, помогал справиться с несчастьем. Ниоба знала, что девушка прибегла к помощи камня вовсе не потому, что думала только о себе. Просто ей приходилось заботиться о муже и отце, да еще заниматься со своими учениками; в такие нелегкие времена Бленда не могла быть слабой. Вот одно из преимуществ магии: она поддерживает людей в тяжелых, иногда кризисных ситуациях. Возможно, по той же самой причине Бленда решила пока не заводить ребенка.

У Пасиана дела обстояли хуже. Он решительно отказался прибегнуть к магии, а время никак не могло излечить его тоски. Он продолжал жить с мрачным достоинством, работал, следил за здоровьем, но возникало ощущение, что он стареет слишком быстро.

Ниоба за него беспокоилась — как мать Мага, против которого направил свое оружие Сатана, она чувствовала ответственность за то, что произошло на свадьбе. Кроме того, будучи одним из аспектов Судьбы, она была обязана противостоять его козням более эффективно. Так что в определенном смысле смерть Бланш лежала и на ее совести. Пасиан был лучшим другом ее сына в детстве, скорее даже братом; и вот теперь он страдает.

Ниоба навестила его в своем собственном облике и попыталась извиниться. Сначала он ее практически не слышал, а потом вспомнил.

— Вы… вы родственница Мага! Та самая, что позировала для фотографии рядом с моей дочерью.

Ниоба некоторое время сомневалась, правильно ли поступает, затем решила раскрыть правду.

— Я родственница Мага, — сказала она Пасиану. — Близкая.

— У него нет младшей сестры, — возразил он. — Я его единственный кузен, так что с этой стороны вы не можете иметь к нему никакого отношения. Каким-то необъяснимым образом мне кажется, что я вас когда-то видел. В каком родстве вы с ним состоите?

Ниоба помолчала мгновение, сомневаясь, стоит ли делать последний шаг.

— Мы встречались раньше.

— Уверен, что так оно и было… или я знал кого-то ужасно похожего… Каждый раз, когда я на вас смотрю, я пытаюсь вспомнить. Только у меня ничего не получается!

— Я мать Мага.

Пасиан расхохотался:

— Конечно. И вам шестьдесят лет!

— Шестьдесят два.

— Мальчишкой я знал его мать. Она была самой красивой женщиной в мире! После того как Ниоба оставила у нас малыша, она несколько раз приезжала, а потом исчезла. Какая-то важная работа отнимала все ее время. Мне кажется, дело в том, что она просто была не в силах находиться там, где погиб кузен Седрик. — Неожиданно его оживление куда-то исчезло. — Я ее понимаю.

— Я Ниоба Кафтан, — твердо заявила Ниоба. — Все, что ты говоришь, правда: я не могла остаться. Я очень любила своего маленького сына, но знала, что не сумею сделать для него столько, сколько сделала твоя семья, и потому я от него отказалась. Мне ни разу не пришлось пожалеть об этом решении; вы заменили ему семью, в особенности ты.

— Он всегда был хорошим мальчиком, — согласился Пасиан. — Я так радовался, когда он полюбил мою дочь. Конечно, они в некотором роде родственники, но их союз объединил семью, которая начала распадаться.

Тут Пасиан снова посмотрел на Ниобу:

— Самое смешное, что вы и в самом деле на нее похожи. Но вы ведь не старше моей дочери.

— Я не старею — физически, — объяснила Ниоба. — Мне по-прежнему столько же лет, сколько было тогда, когда тебе исполнилось двенадцать. Когда я поцеловала тебя и уехала.

— Тот поцелуй… — прошептал Пасиан, вспоминая.

Но он никак не мог примириться с тем, что услышал. Юная Бленда легко приняла правду и хранила молчание, однако Пасиан, которому было пятьдесят, оказался слишком взрослым человеком, чтобы с готовностью признать невозможное.

— Наверное, Маг владеет заклинанием вечной молодости… хотя никогда им не пользовался… да и не мог он его получить, в то время когда Ниобе было двадцать.

— Я один из аспектов Судьбы, — проговорила Ниоба. — Воплощение. Мы не стареем, остаемся в том физическом состоянии, в котором находились, когда приступили к своим обязанностям; ведь воплощения бессмертны — не навсегда, конечно. Поэтому, став Клото, я не постарела.

Пасиан снова на нее посмотрел.

— А вы и правда красивы, — сказал он так, словно проиграл очко. — Пожалуй, совсем как она. Я был в нее влюблен…

— Знаю.

Пасиан вздохнул:

— Ладно, буду считать, что вы — это она, не изменившаяся с возрастом. Ваши слова наверняка можно легко проверить; Маг-то знает правду?

— Конечно.

— Но я хочу получить собственные доказательства. Насколько мне известно, у Судьбы три аспекта…

— Да. В облике Атропос я навещала малыша… и тебя.

— Атропос?

— Она самая старая из аспектов Судьбы. И…

— Вы можете измениться… взять и измениться?

— Да.

— Давайте.

Ниоба передала тело Атропос.

Пасиан покачал головой:

— Нет, не она.

— Конечно, нет, — согласилась Атропос. — Та, которую ты знал, отошла от дел и провела остаток дней с тобой и малышом; я ее преемница. — Она вернула тело Ниобе.

— И вы все время там присутствовали, в ее теле?

— Да, — ответила Ниоба.

— Случилось кое-что…

— Пророчество?

— Которое меня не коснулось. Я женился на Бланш. Она оказалась самой лучшей, но…

— Но не самой красивой женщиной своего поколения, — закончила за него Ниоба.

— Верно. А вот вы были.

— Так мне говорили, — рассмеявшись, согласилась Ниоба. — Теперь то же можно сказать про Бленду. Предсказание исполнилось, потому что она вышла за…

Неожиданно Ниоба замолчала, связав концы с концами. Она удивленно посмотрела на Пасиана, который а изумлении уставился на нее.

А потом отвернулся.

Ниоба быстро встала и ушла.

Оказавшись Дома в Чистилище, она попыталась сосредоточиться на своей работе, но два других аспекта вмешались.

— Я, видимо, чего-то не знаю, — проговорила Атропос, — но чем тебе не нравится Пасиан?

— Он кузен моего мужа! — возмутилась Ниоба.

— Твой муж умер сорок лет назад, верно? — спросила Лахесис. — А жена Пасиана — пять лет назад. Вы оба свободны.

— Мы никогда не рассматривали друг друга с таких позиций!

— Но он был влюблен… — напомнила Лахесис.

— А ты действительно самая красивая… — перебила ее Атропос.

— Пусть пророчество провалится в Ад! — воскликнула Ниоба.

— Сатане это понравилось бы, — ехидно заметила Лахесис.

— И Сатана пусть проваливает к себе в Ад!

— А ты можешь точно воспроизвести пророчество?

— Каждый будет обладать самой красивой женщиной своего поколения, — ответила Ниоба, напрягаясь, чтобы вспомнить поточнее. — Каждая родит самую талантливую в своей области деятельности дочь. Одна полюбит воплощение, а другая сама станет воплощением. Нет, подожди… пророчеств было два, они у меня перепутались.

— Ничего страшного, — утешила ее Лахесис. — Постарайся вспомнить все, что сможешь.

— Обе дочери пойдут против спутанной пряжи, — сказала Ниоба.

— Это уже про нас! — воскликнула Атропос.

— Одна, возможно, выйдет за Смерть, а другая возьмет в мужья Зло, — проговорила Ниоба, разыскав в памяти еще один обрывок предсказания. — Одна спасет человечество… ее отец защитит оленей. Мне кажется, это все.

— Значит, дочь Мага спасет человечество, — подытожила Лахесис.

— Но у него нет дочери, — напомнила Атропос.

— И можно с уверенностью сказать, что дочь Пасиана не вышла замуж ни за Танатоса, ни за Сатану! — заявила Ниоба. — Так что все это весьма зыбко, и не…

— Если ты не выйдешь замуж за Пасиана, — вставила Лахесис. — И не родишь ему еще одну дочь.

— Возмутительно!

— Ты должна покинуть нас через год, — проговорила Атропос. — Тебе предоставляется отличная возможность.

— Ты мерзкая сваха! Я не люблю Пасиана!

— Пока, — одновременно ответили Атропос и Лахесис.

Прошел месяц, прежде чем Ниоба решилась снова навестить Пасиана. Он посмотрел на нее с некоторым смирением:

— Трудно избежать пророчеств…

— И порой нелегко понять их значение, пока не бывает слишком поздно, — добавила Ниоба. Эти слова она уже не раз повторяла.

— Я хочу, чтобы вы поняли, я никогда…

— Естественно. Мне больше шестидесяти лет.

— А выглядите вы моложе моей дочери. Вдобавок вы любили Седрика, а я — Бланш. Я уверен, что вы не захотите изменить своей любви, как, впрочем, и я. А значит, нам не следует глупостям позволить…

Изменить своей любви. Ниоба вздохнула. Она изменяла Седрику тысячи раз

— физически! Но одновременно и получила возможность лучше понять действительность, которая ее окружает. Она вошла в новую жизнь и стала играть иную роль после смерти мужа, и было бы неправильно вести себя по-другому, не выполнять обязательств, накладываемых на нее этой жизнью. Но ее настоящая любовь оставалась священной и многое для нее значила.

— Пейс, я не уверена в том, что это действительно глупости. Пророчества оказались не пустыми словами… Когда ты женился на Бланш…

— У меня родилась самая красивая дочь, на которой должен был жениться мой кузен, — договорил он. — Пряжа запутана гораздо больше, чем я себе представлял.

— Были и другие знаки. Похоже, я скоро перестану быть воплощением. Думаю, мне, по крайней мере, следует изучить вероятность того, что я выйду за тебя замуж.

Ну вот она и произнесла эти слова.

— Ниоба, вы мне ничего не должны! Пророчество относится к тому времени, когда я был подростком!

— Видишь ли. Сатана вынашивает какие-то злокозненные планы, касающиеся всего мира. Я подозреваю, что, если предсказание не сбудется, ребенок, родившийся у твоей дочери и моего сына, не спасет человечество. Может быть, эта девочка и вовсе не появится на свет — если пророчество не исполнится в точности.

— Просто смешно! Не может часть зависеть от целого.

— Я Судьба, — медленно проговорила Ниоба. — Предсказание — знак Судьбы. Если мы попытаемся повлиять на нити нашей жизни, это может плохо кончиться

— для нас и для всего человечества. Не думаю, что мы имеем право так легкомысленно играть с будущим. Пейс… я должна знать!

— Дело не в том, что вы мне неприятны, Ниоба. Вовсе нет! Я любил вас всем сердцем, пока не познакомился с Бланш, и думаю, это чувство не прошло. А еще я знал, что вы никогда не будете мне принадлежать. Я не могу осквернить память кузена.

— А я — твоей жены! Но если пророчество не сбудется и на свет не появится тот, кто спасет человечество… — Ниоба развела руки в стороны. — Пейс, я уже один раз вышла замуж, потому что так было предначертано судьбой. Любовь пришла потом. И готова снова так поступить… если буду уверена…

— Ну как же можно быть уверенным в подобных вещах?

— Я бы хотела посоветоваться с… одной своей знакомой. Вдруг она знает.

— И кто это?

— Гея. Воплощение Природы.

— Природа, — кивнув, проговорил Пасиан. — Да, она может знать.

— Ты должен отправиться со мной, пусть она посмотрит на нас обоих.

Пасиан напряженно рассмеялся:

— Ниоба, я не могу войти в ваше царство!

— Можешь, если я возьму тебя с собой. Ты согласен?

Он задумался, а потом пожал плечами:

— Я понимаю, что этот вопрос необходимо решить. Если вы можете меня с собой взять, я готов.

Ниоба протянула ему руку:

— В таком случае в путь!

— Сейчас? — Пасиан явно не ожидал такого поворота событий.

— В данный момент у меня есть свободное время. А у тебя?

— У нас выходные.

Ниоба взяла его за руку:

— Ты запомнишь наше путешествие на всю жизнь.

— Вот этого-то я и боюсь, — ответил Пасиан, но на его губах появилась улыбка.

Ниоба протянула нить до Чистилища и заскользила по ней, крепко держа Пасиана за руку. Они промчались сквозь стену, потом миновали густую листву старого дерева, а затем взвились в небеса. Пейс наблюдал за происходящим с удивлением, на которое способен только смертный, и Ниоба вдруг увидела мир новыми глазами. За тридцать восемь лет она успела привыкнуть к чудесам и теперь радовалась напоминанию о том, какими удивительными способностями обладает. Ей совсем не хотелось от них отказываться!

Они пронеслись сквозь облака, отделяющие Чистилище от остального мира, и остановились возле жилища Судьбы.

— Я живу здесь.

— Гигантская паутина?

Ниоба превратилась в паука, потом снова вернулась в свое тело.

— Я ведь больше не обычная женщина.

— Вы никогда не были обычной женщиной, — ответил Пасиан.

— А теперь я отведу тебя к зеленому дому Геи.

Ниоба протянула новую нить, и они отправились в путь, любуясь великолепными пейзажами Чистилища. Ниоба вспомнила, как Хронос знакомил ее с воплощениями, его прощальный подарок, который помог ей понять свое предназначение. Как давно это было!.. С тех пор ушла в прошлое солидная часть Гобелена.

Они прибыли к границе владений Зеленой Матери. Впереди склон холма уходил вниз, в огромную долину, где, раскачиваясь на ветру, росли какие-то злаки. На противоположной стороне виднелся зеленый дворец Геи. Ниобе и Пасиану нужно было только пересечь долину.

Они начали спускаться.

— А вы не можете сплести паутину, по которой мы дойдем до дворца? — спросил Пасиан.

— Тут не могу. Гея защищает свои владения, поэтому, возможно, попасть к ней будет совсем не просто.

— Вы здесь еще не были?

— Была, множество раз. Мы часто с ней советуемся. Но сейчас я пришла с тобой, а потому вступила в действие ее система защиты.

— Природа поступает так, как считает необходимым, — согласился Пасиан.

— И остальные воплощения.

Он с деланным изумлением потряс головой:

— И все это… наверху, в облаках!

— Вовсе не в облаках; просто так кажется. Чистилище находится между Раем и Преисподней, но определить их точное местоположение невозможно. Для удобства мы привыкли считать, что Рай наверху. Преисподняя внизу, а Чистилище между ними.

— Насколько я понимаю, законы физики тут не действуют, и все нематериально.

— Относительно, Мы с тобой живые и имеем массу, но многие другие таковыми только кажутся.

Пасиан помолчал немного, а потом повернулся к ней:

— Ниоба, я рад, что после стольких лет выяснилось, где вы были. Теперь я понимаю, почему вам не хватало времени заниматься делами смертных.

— Мне хватало времени на дела смертных! — возмутилась Ниоба. — Я пряла нити жизни!

— Да, конечно, — согласился он, и Ниобе стало стыдно за свою резкость.

Пасиан был хорошим, добрым человеком, и он не собирался с ней ссориться. И не его вина, что она по-прежнему думает о нем как о двенадцатилетнем мальчике. Она не изменилась, но он-то стал взрослым.

Они спустились в долину и вошли в зеленые заросли. Сначала трава достигала коленей, после второго шага добралась до пояса, после третьего — до груди. Путники остановились.

— Ох-хо-хо, — вздохнула Ниоба. — Я забыла про препятствия. Дело здесь не просто в том, чтобы пересечь долину. Неизвестно, насколько она на самом деле глубока.

— Может быть, долина напоминает формой букву V, а трава скрывает дно?

— Вполне. Гея в состоянии сделать с растениями все что угодно.

— В таком случае мы можем пройти под травой, — проговорил Пасиан. — Это же недалеко.

— Придется, — согласилась Ниоба, хотя особой уверенности не чувствовала.

Они двинулись вперед. Трава становилась все выше, пока не скрыла их полностью. Вскоре она уже в два раза превышала их рост; длинные тонкие стебли послушно расступались, в то время как более широкие верхние листья оставались неподвижными. Ниоба и Пасиан углубились в заросли, и свет потускнел; казалось, они опустились на самое дно океана.

Ниоба в очередной раз сделала шаг, но ее нога коснулась пустоты, и она потеряла равновесие.

— Ой! — воскликнула девушка.

Сильные руки Пасиана подхватили ее и втащили назад. Затем он присел, чтобы изучить землю.

— Тут крутой скат, чуть ли не пропасть… Нам нужен свет.

Ниоба тут же протянула ему горящую нить паутины. Свет был неярким, но его оказалось вполне достаточно, чтобы рассмотреть, что впереди имеется множество опасных скал и расщелин.

Они начали спуск, держась за руки для безопасности, и добрались до глубокого провала. Ниоба сплела прочную веревку и обвязала вокруг пояса Пасиана. Затем он приготовился удерживать ее, пока она будет спускаться. После этого Пасиан закрепил веревку за толстый стебель и последовал за ней. Здесь Ниоба была не в состоянии дематериализоваться.

Теперь их окружала кромешная тьма. Ниобе пришлось зажечь сразу несколько нитей, чтобы осветить дорогу, потому что даже маленькие ямки таили в себе опасность — стоит попасть туда ногой, и ничего хорошего тебя не ждет. Но и при свете идти было совсем непросто.

И вдруг земля содрогнулась.

Они замерли.

— Что это? — прошептала Ниоба испуганно.

— Шаги какого-то чудовища, — тоже шепотом ответил Пасиан. — Я верю в то, что нужно давать жить всем живым существам; я ценю диких животных, как и мой кузен Седрик, да и Магу это хорошо известно. Только вот дикие звери не всегда придерживаются такого же взгляда.

— Верно, не придерживаются, — согласилась с ним Ниоба. — Мы попали в какой-то канал или яму, оказались в полной темноте, да еще и совершенно безоружные. Пейс, давай выбираться!

— Согласен!

Они поспешили назад, вверх по склону, по которому только что спустились. Пасиан помог Ниобе подняться по веревке, хотя Ниоба путешествовала по своим нитям при помощи волшебства. Но он, не отдавая себе в этом отчета, вел себя, как подобает мужчине в подобной ситуации, и Ниоба оценила его жест. Через несколько секунд он ее догнал. Тонкая, почти прозрачная веревка была заколдована таким образом, что не врезалась в кожу, а Пасиан находился в прекрасной для своего возраста физической форме. Так что он справился без проблем.

Земля снова задрожала; чудовище приближалось.

Ниоба и Пасиан взялись за руки и поспешили вверх по склону, следуя за нитью, оставленной Ниобой. Определить, насколько близко к ним подобрался зверь, они не могли; казалось, грохот доносится со всех сторон. Задыхаясь, путники выбрались из травы на солнце.

— Ой! — воскликнула Ниоба. — Я так испугалась!

— А разве воплощения не защищены от каких бы то ни было опасностей?

Ниоба рассмеялась.

— Конечно, защищены! Как же глупо, что я забыла! — проговорила она и тут же нахмурилась. — Но ты-то нет.

Пасиан улыбнулся, и Ниоба почему-то вспомнила Седрика. Они же все-таки были родственниками, и если бы Седрик дожил до такого возраста…

— Значит, хорошо, что мы не стали медлить, — сказала она.

Почему-то оба не сомневались, что при ярком солнечном свете им ничто не угрожает; чудовище не покинет своего убежища в высокой траве.

Ниоба посмотрела на зеленый дом Геи, такой близкий и одновременно далекий.

— Но нам все равно нужно как-то перебраться на другую сторону.

Пасиан задумался.

— Знаешь, эта трава напоминает мне океан. Словно волны набегают на берег под порывами ветра.

— Жаль, что мы не можем его переплыть, — пошутила Ниоба.

— А мы не можем? Если препятствие волшебное…

Ниоба раскрыла от удивления рот.

— Вполне возможно…

Пасиан огляделся по сторонам:

— Построим плот? Я вижу тут плавник. — Он подошел к похожим на вымытые добела кости веткам мертвого дерева и принялся их собирать. — Дерево легкое, но прочное. Если мы свяжем его куски между собой…

— У меня есть нитки, — проговорила Ниоба. — Они подойдут. Ты и в самом деле думаешь, что наш плот поплывет — по траве?

— Когда имеешь дело с волшебством, все возможно, — весело ответил Пасиан.

Было ясно, что ему нравится сражаться с трудностями, таким возбужденным Ниоба не видела его вот уже два года.

Работая над постройкой плота, Пасиан вспомнил загадку, связанную с путешествием на другой берег реки. Ниоба знала ее от Седрика.

— Ну хорошо, — улыбаясь, проговорил Пасиан. — Тогда попробуем вот эту: у ростовщика есть двенадцать монет, одна из которых фальшивая… — И он рассказал условия задачи.

Ниоба безрезультатно сражалась с ней до тех пор, пока Пасиан не объяснил решение. Он, как и Седрик, просто обожал подобные загадки.

Они разговаривали, а Пасиан в это время сделал из больших веток каркас, который Ниоба связала нитями. Затем они прикрепили к основанию множество маленьких веточек, и в результате получился плот размером около шести футов. Две длинные тонкие ветки они отложили в сторону, чтобы затем использовать в качестве шестов, и еще несколько поменьше — для весел.

— Жаль, что у нас нет паруса, — проговорил Пасиан.

Ниоба вспомнила свое путешествие на утлой лодчонке с парусом по водам озера, расположенного на территории колледжа. Надо сказать, что их плот не вызывал у нее особой уверенности в успехе предприятия.

Для паруса подходящего материала не нашлось. Если бы у Ниобы были время и прялка, она смогла бы справиться с этой задачей, но увы!

Плот столкнули на поверхность травы… и он поплыл.

— Вот видишь! — воскликнул Пасиан. — Без волшебства ничего бы не вышло; это же не настоящая вода. Но твоя подружка Природа заколдовала долину, чтобы она стала для нас препятствием, а мы нашли разгадку.

Так ли это? Ниоба надеялась, что Пасиан не ошибся. Он помог ей взобраться на плот, и они оттолкнулись от берега. Плот вел себя немного неуверенно, и ощущение было не совсем такое, как когда плывешь по воде, и все же…

При помощи шестов Ниоба с Пасианом быстро продвигались вперед, но вскоре оказались на глубине, и шесты уже не доставали до дна. Пасиан уселся, уперся поудобнее ногами и две самые длинные палки приспособил в качестве весел.

— Гм-м, — сказал он, — нужно их как-то закрепить.

Ниоба поняла, что он имеет в виду, опустилась на колени и привязала весла к краю плота, обмотав их несколько раз своими нитями, так что теперь они держались на своеобразных уключинах. Пасиан начал грести — и плот сдвинулся с места. Весла время от времени скользили по траве, однако трения было вполне достаточно, так что путешественники постепенно приближались к дому Геи.

Неожиданно у себя за спиной они увидели струю водяного испарения.

— Смотри! — воскликнула Ниоба, а в следующее мгновение подумала, что не представляет себе, какой же кит может плыть по траве.

Видимо, Пасиану пришла в голову та же мысль, и он принялся грести быстрее, но неуклюжий плот плыл медленно. Вскоре возникла другая струя, совсем близко. Кит их нагонял!

— Как ты думаешь, это случайность? — с озабоченным видом спросила Ниоба.

— Здесь? Сомневаюсь, — тяжело дыша, ответил Пасиан.

— Вряд ли нам удастся от него убежать, — встревожилась Ниоба.

Пасиан перестал грести. От усилий, которые ему пришлось приложить, он весь раскраснелся.

— Еще одно препятствие? — с трудом переводя дух, спросил он.

— Боюсь, да. И на этот раз нам не вернуться назад. Он нас мгновенно настигнет.

Пасиан задумчиво взвесил на руке весло.

— Пожалуй, можно попробовать его отогнать. Если кит достаточно большой, чтобы попытаться нас съесть, значит, вполне можно будет засунуть ему в пасть весло или шест. Только мне совсем не по душе, когда страдает дикая природа и ее обитатели. В конце концов, мы ведь вторглись на его территорию.

— Ты дурак с добрым сердцем! — возмутилась Ниоба.

— Это у нас семейное, — беззлобно согласился Пасиан.

Ниобу поразили его слова. А ведь он прав. Седрик заботился о дикой природе и категорически отказывался причинить ей хоть какой-нибудь вред. А многолетняя дружба ее сына с гамадриадой, живущей на черном дубе, научила Мага глубинному пониманию волшебства болотного края. Она сама чувствовала то же самое. И Пасиан такой же.

Левиафан приближался. Его громадная морда разрезала поверхность травы. Он был такой большой, что мог без проблем проглотить незваных гостей вместе с плотом.

— Говорят, музыка может зачаровать и усмирить даже самое дикое животное, — проговорил Пасиан. — Таких, как этот, частенько считают «дикими». Как ты думаешь, стоит попробовать? Все лучше, чем применять грубую силу.

Ниобе понравилось, как он рассуждает, но левиафан наводил на нее ужас. Вот уже его огромные челюсти начали медленно раскрываться.

— Ты имеешь в виду… спеть ему песенку?

— Знаю, звучит глупо… зато по крайней мере безвредно. Я пел животным на своей ферме, и мне часто удавалось добиться того, чего я хотел. К боевым действиям прибегнем, когда уже не будет иного выхода. Как ты полагаешь, что ему понравится?

Выполнять пожелания чудища? Ниоба поняла, что она не в силах придумать ничего разумного.

— Я… может быть, круговую…

Пасиан согласно кивнул, повернулся к левиафану, словно намеревался произнести речь. А потом запел, не очень уверенно, но достаточно громко:

А вам встречался призрак Тома?

И плоти нет — лишь кости белы.

О — о — о — о — о — о — о — о.

Ведь правда холодно без тела?

Ниоба разразилась истерическим хохотом. Спеть чудовищу песню, которую поют в канун Дня всех святых!

Левиафан замер на месте. Челюсти перестали открываться. Он слушал и, как некоторые животные, был не в состоянии одновременно сосредоточить внимание на двух предметах сразу.

— А вам встречался призрак Тома? — пропел Пасиан, еще громче и увереннее.

На сей раз Ниоба присоединилась к нему, повторив первую строку, когда он перешел ко второй, потому что песня и в самом деле была круговой. Получилось совсем неплохо, несмотря на жутковатые и глупые слова.

Они три раза повторили все от начала до конца, и левиафан не пошевелился. Понравилось ли ему пение, у Ниобы и Пасиана уверенности не было; возможно, простое любопытство удерживало его на месте. Вне всякого сомнения, лучше так, чем если бы он решил на них напасть.

Когда они замолчали, челюсти медленно возобновили движение. Пасиан быстро затянул другую песню, которую любили в его родных краях:

О Дэнни мой, зовут рожки, зовут рожки, о Дэнни, Из дола в дол зовут рожки, поют на горном склоне.

Ниоба присоединилась к нему, и они запели вместе. Она не пела так с тех самых пор, как была смертной, и успела забыть, насколько это здорово.

Уходит лето, сплошь листву роняя…

Пасиан повернулся, не переставая петь, и взял ее за руку.

Уедешь ты, останусь вновь одна я.

Ниоба была ошеломлена — неожиданно простенькую песенку наполнили чудесные, сказочные звуки. Он обладает волшебным даром! Пасиана словно сопровождал тот же призрачный оркестр, который помогал и Седрику, создавая изумительное музыкальное произведение.

Ну конечно! Это у них тоже семейное! Впрочем, чудесным даром наделен не каждый член семьи, ведь у ее сына он отсутствует. И все же. Подумать только! Не удивительно, что Пасиан с легкостью усмиряет самых буйных животных!

Левиафан это тоже почувствовал. Очень медленно его челюсти начали закрываться, он больше не угрожал плоту. Им удалось найти способ остановить чудовище.

Однако внимание Ниобы было только частично отдано огромному левиафану. Ей казалось, что после Седрика она уже не сможет больше никого полюбить. И вдруг она с изумлением поняла, что это возможно. Пророчество основывалось не на том, что она знала, а на том, что должна была обнаружить.

Они закончили петь, и волшебство, рожденное звуками, постепенно исчезло. Левиафан больше не собирался на них нападать, но Ниобе хотелось еще музыки, и она, прижавшись к Пасиану, затянула:

Как смеркаться станет, милый, и когда темно…

Он тут же подхватил песню, и в звуках вновь возникла волшебная гармония, которая окутала их ласковым облаком.

Ты меня опять полюбишь, как давным-давно?

Ниоба пела и чувствовала, как любовь вырывается из так долго остававшегося одиноким сердца и охватывает все ее существо. Она полюбила Седрика, когда услышала его пение. И не смогла понять этого сразу, а потому зря потратила так много времени из того, что было им даровано судьбой. Теперь она стала старше и, возможно, мудрее… Ниобе вдруг показалось, что она отдает себя любви, словно водам древнего моря, с радостью уходя в его глубины.

Когда песня закончилась и музыка опять стихла, левиафан медленно попятился, потом развернулся и поплыл назад.

— Похоже, нам удалось справиться с кризисной ситуацией, — проговорил Пасиан. — Теперь мы можем отправиться на встречу с Матушкой Природой. — Он потянулся к веслам.

Ниоба взяла его за руку:

— Пейс… разве в этом есть необходимость?

Он задумался, потом рассмеялся. А в следующее мгновение притянул ее к себе, и они поцеловались. Их тут же окутала величественная музыка.

Тогда они повернули назад, возвратились в жилище Судьбы, а оттуда — в царство смертных. Оказавшись у себя дома, Пасиан сказал:

— Думаю, я больше никогда не буду чувствовать себя одиноким. Только, по-моему, нам не стоит торопиться.

— Да, все произошло слишком неожиданно, — согласилась с ним Ниоба. — У нас есть время, чтобы убедиться, что мы не ошиблись. — Впрочем, она знала, что не ошиблась.

Пасиан кивнул:

— А если…

— Я отойду от дел, стану смертной… и твоей женой.

— И таким образом сбудется пророчество, — напомнил ей Пасиан.

Ниоба покинула его, не сказав больше ни слова. Как только она оказалась одна, тут же загомонили ее подруги.

— Ты почувствовала музыку? Таких, как он, просто нет! Если твоя первая любовь была похожа на эту, не удивительно, что ты ждала всю жизнь, чтобы встретить подобное чудо! Нам нужно найти тебе замену, как там ее зовут… Лиза. А когда свадьба?

— Хватит, болтушки! — взорвалась Ниоба. — Все еще неточно!

Лахесис фыркнула:

— Так же неточно, как беременность, детка!

И правда, шло время, и Ниоба все больше убеждалась в истинности своих чувств. Она навещала Пасиана, и всякий раз ей казалось, что ее любовь становится все надежнее и сильнее.

— Я действительно люблю тебя. Пейс, — сказала она однажды. — Я должна выйти за тебя замуж.

— После того как я потерял Бланш, я думал, что никогда больше не смогу чувствовать себя счастливым, — признался он. — Знаешь, наверное, я не оскорблю ее память, если скажу, что люблю тебя так же, как любил ее. Ребенком я боготворил тебя — совершенно безнадежно; теперь я взрослый мужчина и знаю, зачем мне жить дальше. Моя жизнь была сохранена для того, чтобы ты вошла в нее в тот момент, когда ты мне особенно нужна. — Он немного помолчал. — Как ты считаешь, это совпадение?

Ниоба покачала головой:

— Я один из аспектов Судьбы… однако мое влияние ограничено. Лахесис следит за расположением нитей, которые я выткала, но и ее могущество не бесконечно. Из-за вмешательства Сатаны я потеряла мужа, а ты — Бланш. Судьба не имеет никакого отношения к этим ужасным событиям, и теперь Гобелен поправляется.

— И все же предсказание…

— Да, должно существовать какое-то глубинное течение Судьбы, о котором нам знать не дано, именно оно и открывается прорицательницам, — вздохнув, ответила Ниоба. — Может быть, наши манипуляции с нитями жизни должны восстановить то, что собирался разрушить Сатана. Ведь речь шла о спутанной пряже!

— Против которой пойдет наша дочь… и внучка, — добавил Пасиан. — Но сейчас есть только любовь.

Они поцеловались, и снова возникла волшебная музыка. Пасиан был прав: их потомков, возможно, ждали самые разнообразные приключения — только в настоящий момент важнее их любви не могло быть ничего.

Шли дни, близилась пора Ниобе покинуть Чистилище, и она решила попрощаться со всеми своими друзьями, с другими воплощениями. Сначала она отправилась к Зеленой Матушке и на этот раз добралась до ее владений без всяких проблем.

— Ты знала, верно? — набросилась она на Гею. — Это ты устроила так, что нам пришлось сражаться с препятствиями!

— Любовь — один из моих аспектов, — кивнула Гея. — Я знала, что у вас в сердце — у тебя и у него. Я только ускорила неизбежное.

— Нам даже не пришлось с тобой советоваться!

— Ну, не впрямую.

— Ты очень коварна.

— Из уст Судьбы это комплимент.

Они обнялись, и Ниоба немного поплакала. Лицо Геи было совершенно спокойно, но, когда Ниоба покинула ее царство, пошел тихий, легкий дождь — Гея тоже горевала, расставаясь с Клото.

Спустя несколько дней Ниобе довелось по делу навестить Танатоса. Судьба очень тесно взаимодействовала с Хроносом, хотя время от времени ей приходилось встречаться и с Танатосом, поскольку нити должны не только начинаться, но и заканчиваться.

— Я скоро снова стану смертной, — сказала она. — Я прошу тебя, не приходи слишком скоро за мной или за человеком, которого я люблю.

Череп ухмыльнулся:

— Я отложу свой приход настолько, насколько позволит мне твоя преемница. Кстати, кто она?

— Не знаю. Мы ищем, но нам еще не попалась подходящая кандидатура по имени Лиза.

— Она будет так же красива, как и ты?

— Я уверена, что тебе она понравится.

— Я завидую тебе, Клото, ты можешь добровольно отойти от дел, можешь снова жить. Меня же убьет мой преемник, как это сделал я сам.

— Но ведь ты послал его в Рай; и твоя дорога лежит туда же.

— Только это и утешает, — согласился он.

Ниоба обняла его, не чувствуя никакого отвращения к рукам скелета, обхватившим ее, и поцеловала улыбающийся череп. Танатос выполнял мрачную работу, но он был хорошим человеком. Он пришел на смену тому, с которым она познакомилась в самом начале, и постепенно стал на него похож.

У Ниобы почти закончился запас пряжи, и она предприняла очередной ежемесячный поход в Пустоту, чтобы его пополнить. И снова подумала о том, что, возможно, цикличность связана с женским физиологическим циклом, который у нее прекратился, когда она стала бессмертной. Вне всякого сомнения, здесь действовали схемы, понять которые ей не дано.

— Итак, ты нас покидаешь, милашка, — заявил Сатана, неожиданно возникая у нее на пути.

— Отправляйся в Преисподнюю, — резко сказала Ниоба.

— Ты слишком долго была возмутительным бельмом у меня на глазу, — беспечно продолжал он. — Я с удовольствием с тобой расстанусь.

— Иди, прокляни сам себя.

— Знаешь, я с удовольствием развлекусь с твоей преемницей, привередливая моя.

Ниоба остановилась:

— И почему же ты в этом так уверен. Повелитель Мух? Может быть, ты не хочешь, чтобы я покинула свой пост?

Сатана выдохнул клуб дыма.

— Конечно, хочу! — воскликнул он.

— Потому что мне суждено родить ребенка, — кивнув, проговорила Ниоба, — который доставит тебе кучу неприятностей.

В ответ она не услышала ни унизительных, ни циничных комментариев, которых ожидала. Ее удивило, что Сатана вдруг задумался.

— Существуют течения судьбы, понятные, возможно, только одному Богу, — сказал он наконец. — Картины будущего, которые нам дано увидеть, мимолетны и несовершенны. Я изучил, что ждет твою дочь, и понял лишь, что примерно через сорок лет возникнет страшная буря и она окажется в самом ее эпицентре — как, впрочем, и я. Мне не известно, чем все это закончится.

Ниоба вдруг похолодела.

— Одна, возможно, выйдет за Смерть, а другая возьмет в мужья Зло, — проговорила она, вспомнив пророчество.

— Я являюсь воплощением Зла! — напомнил ей Сатана. — Может быть, скажешь, зачем мне связываться со смертной женщиной?

— Она станет воплощением.

Сатана повернулся и, опустив голову, принялся расхаживать прямо по воздуху. В этот момент глубоких раздумий он был почти красив.

— И какая же женщина, будь она смертной или воплощением, согласится связаться со мной?

Он задал серьезный вопрос.

— Только та, в душе которой живет зло, — ответила Ниоба.

— Ты собираешься родить и воспитать такую женщину?

— Нет, конечно!

— Нет, конечно, — согласился он. — Потому что ты не только красивая женщина, но еще и не знающая зла. Твоя дочь должна стать моим врагом. Однако предсказание…

Сатана был явно обеспокоен!

— Что ты хочешь мне сказать?

Он посмотрел на нее, и в его глазах не было ни жестокости, ни насмешки.

— Только одно: скоро в твоей пряже возникнет путаница; ни ты, ни я не понимаем ее значения. Я никогда не стану иметь дело с женщиной, в чьей душе нет зла, как и такая женщина — со мной. Грядут неожиданные события. Давай не будем это сейчас обсуждать, а вернемся на знакомую почву. Оставайся аспектом Судьбы, о, прекрасная женщина! Не давай жизнь этому ребенку!

Ниоба была потрясена.

— Ты молишь меня оказать тебе услугу — и отказаться от своей любви?

— Боюсь, что так, Клото. Я способен предложить тебе компенсацию, если пожелаешь. Я приму обличье твоего…

— Ты сошел с ума!

— Нет, я несу в себе зло, а не безумие, — вздохнув, проговорил Сатана.

— Я просто получил очередное подтверждение того, что ни одна приличная женщина не примет меня, если будет знать, кто я такой, как бы я ни стал рядиться. Тебе знакома моя сущность, и ты Отказываешь мне в том, что добровольно давала Хроносу.

Ниоба в изумлении уставилась на него:

— Ты… жаждешь моей благосклонности?

— Именно.

Ей стало почти жаль его. А потом вернулась память о Седрике, и Ниоба разозлилась:

— Так вот знай: не видать тебе меня как своих ушей!

— Это мне прекрасно известно. И тем не менее я предпочел бы, чтобы ты осталась на своем месте.

— Не думала я, что ты такой глупец!

— Ты не выполнишь мою просьбу?

— И не подумаю!

Сатану окутало ослепительное сияние, так он рассвирепел.

— Я попытался вести себя разумно! И быть честным, хотя это причиняет мне боль! У меня не очень хорошо получается, но я старался. Теперь ты узнаешь, что такое мой гнев!

— Отправляйся в Ад, Сатана! — мягко проговорила Ниоба.

— Твой ребенок тоже будет страдать! Ты и те, кто тебе близок, еще вспомнят о нашем разговоре!

Он исчез, и Ниоба поняла, что дрожит. Совершила ли она ошибку, отказавшись заключить с Сатаной сделку? Он выглядел необычно задумчивым и, похоже, сказал правду о том, что желает ее. Сатана, вне всякого сомнения, получал всех женщин, каких только хотел, во всех видах, на какие ему хватало фантазии — у себя в Преисподней. Однако среди них не было ни одной, в чьей душе не пустило бы свои ростки зло — по определению. Может быть, ему как раз нравятся женщины совсем другого типа? Может быть, даже в Князе Тьмы есть крупицы хорошего?

Нет, конечно! В замыслах Сатаны всегда присутствует зло — тоже по определению. Она пошла против него и, по всей видимости, поступила правильно. Разозлив врага, Ниоба должна радоваться. Она давным-давно пообещала себе отомстить Сатане, и ее время пришло.

Однако всем известно, что Сатана отличается изощренным коварством. Лукавый умеет обманывать, не только прибегая к откровенной лжи. Зачем он обратился к ней со своей просьбой и почему не стал скрывать гнева, когда она отклонила его предложение? Получалось, будто он играл очередную роль, а она делает как раз то, что ему нужно.

Ниоба покачала головой. Безопаснее всего продолжать двигаться по намеченному пути и никоим образом не позволить Сатане повлиять на ее решение.

Занимаясь своим делом в Пустоте, она все время думала о разговоре с Отцом Лжи. Будет ли она — и ее дочь — став смертной, уязвима для гнева Сатаны?

Следующим Ниоба навестила Хроноса. Помня о том, что его время идет в обратном направлении, она старательно продумала свои слова.

— Привет, Хронос. Я решила, что мне следует представиться, поскольку мы будем работать вместе в течение следующих трех лет. Я Клото, аспект Судьбы.

— Да ну тебя! — возмутился мальчишка. — Ты не Лиза!

— Естественно. Лиза стала смертной. Я Ниоба. — Она улыбнулась.

Сейчас Хроносу было восемь лет — в физическом и эмоциональном смысле. И он растаял, словно сосулька, в теплых лучах ее улыбки.

— Слушай, а ты симпатичная, Ниоба! Думаю, ты в порядке!

— Точно, — согласилась Ниоба. — Я тебя знаю, и у меня все хорошо. — Она взъерошила его волосы.

— Эй, подожди минутку! — запротестовал он. — Ты живешь вперед, а не назад, как я! Тебе уже все известно!

Ниоба снова улыбнулась, успокаивая парнишку:

— Умница! Да, я знаю тебя намного лучше, чем ты меня, хотя это изменится, когда ты доберешься до моего прошлого. Но когда время твоих полномочий подойдет к концу и тебе будет очень страшно, я приду и возьму тебя за руку. Так что, пожалуй, не стоит сердить меня понапрасну, верно?

— Фу! Странно — вот ты пришла ко мне и так много про меня знаешь! Лиза была робкая и милая, особенно в конце, когда она забыла мой язык. Я буду по ней скучать.

Забыла язык? Как такое может быть? Впрочем, Ниоба решила не обсуждать эту проблему с восьмилетним Хроносом.

— Не забывай, приятель, это ведь я ее выбрала.

— Да, я помню. Вчера. Забавно, как тебе удалось ее найти.

— Что же забавного в том, что я отыскала женщину, которая справится с обязанностями аспекта Судьбы?

Он посмотрел на нее удивленно, а потом насмешливо расхохотался:

— Конечно! Ты ведь еще с ней не знакома. Скоро ты все узнаешь, Оби!

— Узнаю, — согласилась Ниоба, поцеловала его в лоб, превратилась в паука и пропала из виду. Ему всегда нравилось, когда она так делала.

Ситуация становилась все более странной. Сначала бессмысленное предложение и угрозы Сатаны, потом слова Хроноса. Ему было известно нечто, о чем не знала Ниоба — естественно. Они старательно искали Лизу, им так и не удалось ее найти, в запасе остался всего один день.

Что произойдет, если они ее так и не обнаружат? Возникнет ли в нитях очередная путаница, от которой пострадает Гобелен? А Ниоба останется на своем посту, не сможет стать смертной и выйти замуж за Пасиана? Неужели все задумано и спланировано Сатаной?

Нет, невозможно. Потому что она поменялась ролями с Лизой — завтра, Хронос помнил об этом, а он никогда не станет помогать Сатане. Ей не о чем беспокоиться: то, что должно произойти, произойдет — и завтра она станет смертной.

Однако наступило завтра, а проблема так и осталась нерешенной. Приближался час расставания, о Лизе не было ни слуху ни духу. Компаньонки Ниобы удивлялись не меньше, чем она сама.

— Нить должна быть здесь, на Гобелене, — заявила Лахесис. — И все же она незаметна. Ничто не указывает на то, что Лиза покинет свое земное существование и станет Судьбой.

— Пожалуй, я попрощаюсь с Марсом, — решила Ниоба. — А потом наступит решающая минута, и мы посмотрим, что произойдет.

Она заскользила по нити туда, где Марс исполнял свою работу. И оказалась в огромном городе Будапеште в самый разгар вооруженного конфликта. По улицам ползли советские танки, горели дома.

Ниоба опустилась на улицу рядом с Марсом. Он тоже уже был не тем Марсом, с которым она познакомилась, когда согласилась стать аспектом Судьбы. Ниоба не знала, по какому принципу делается замена, но, казалось, она происходит весьма нерегулярно и без предупреждения. Впрочем, нынешний Марс занимал свой пост вот уже несколько лет и нравился Ниобе, хотя и имел противоположное отношение к жизни.

— Марс, я пришла попрощаться.

Он взглянул на нее:

— Так скоро, подружка? Такой красивой и милой Клото нам больше не видать! Обними меня покрепче!

Ниоба прижалась к нему, крепко обняла. Время от времени она с ним встречалась в более интимной обстановке — как и полагалось Клото. Впрочем, Лахесис тоже иногда одаряла его своим вниманием.

— Как дела. Воин?

Марс отпустил девушку.

— Каждый раз, как впервые! Видишь вот этих беженцев?

Ниоба посмотрела туда, куда он показывал. Вдоль тротуара, направляясь на север, двигалась бесконечная толпа измученных людей. Очевидно, их дома разбомбили, и теперь они спасались бегством, надеясь найти хоть какое-нибудь безопасное убежище.

Марс положил ей руку на плечо и развернул в противоположную сторону.

— А этих?

Ниоба послушно проследила за его рукой. Другая толпа беженцев устремилась на юг.

— Они же идут туда, откуда ушли другие! — воскликнула Ниоба.

— Точно. И что ты по этому поводу думаешь?

— Трагедия! Ни тем ни другим не на что надеяться!

— Вот ты и поняла, подружка, — мрачно согласился с ней Марс. — Война — самый настоящий ад.

Ниоба не смогла сдержаться, ее возмутили его рассуждения.

— Как ты можешь поощрять такую кошмарную ситуацию, Марс? Живые люди страдают, а ведь они не имеют никакого отношения к причинам войны!

Марс, который всегда был готов броситься в бой, ответил ей, не колеблясь:

— Ты права, милая, они именно такие — с твоей точки зрения. Но не с моей! Они хотели получить свободу и теперь отвечают за последствия!

— Свободу?

Марс кивнул:

— Свободу высказывать свое мнение, собираться, где захочется, читать, выбирать работу по душе. Они забыли, что являются нацией-сателлитом. И тогда сюда прибыли танки, чтобы освежить их память.

— Ты одобряешь такое положение вещей? — недоверчиво спросила Ниоба.

— И не сомневайся! Самое дорогое, что может завоевать человек, — это свобода, но ее цена очень высока. Люди страдают, доказывая, что достойны получить то, к чему они так стремятся. Я горжусь ими!

— А как насчет танков?

— Ими я горжусь тоже.

— Марс, так не бывает! Я бы хотела спасти хотя бы кого-нибудь из этих несчастных!

Марс махнул рукой, словно обнял обе толпы беженцев:

— Выбирай, Клото.

— Что?

— Если тебе суждено через несколько минут передать свои обязанности, можешь взять кого-нибудь отсюда. Тогда она, по крайней мере, не будет страдать.

— Какой мужлан! — подумала Лахесис.

— Может быть, он говорит правду, — ответила ей Атропос.

— Хорошо! — воскликнула Ниоба.

Она прошла вдоль шеренги людей, направлявшихся на север, и остановилась возле первой девушки, которая явно шла одна. Темноволосая, хорошенькая, лет двадцать, с огромным чемоданом. Девушка пристально взглянула на Ниобу.

— Хочешь стать Судьбой? — спросила Ниоба.

Огромные глаза непонимающе смотрели на нее.

— Поменяться со мной местами и навсегда забыть об этом кошмаре?

Девушка что-то сказала.

— Конечно же! — подумала Атропос. — Она венгерка!

— А разве Марс не говорит на всех языках? — мысленно поинтересовалась Лахесис.

— Говорит! — ответила Ниоба, быстро взяла девушку за руку и потащила ее на противоположную сторону улицы туда, где стоял Марс.

Несчастная, казалось, была так потрясена насилием, творящимся вокруг, что просто перестала соображать. Возможно, она решила, что Ниоба предлагает ей безопасное место, где можно провести ночь.

— Марс, объясни ей, — приказала Ниоба. — Попроси поменяться со мной.

Марс заговорил с девушкой на ее языке, показал на Ниобу. Девушка покачала головой, она ему не верила. И тут неподалеку разорвался снаряд, рухнула часть высокого здания. Девушка передумала, быстро кивнув головой.

— В шторм любой порт подойдет, — прокомментировал ее поведение Марс.

На этот раз заменой должна была руководить Атропос. Ниоба передала ей тело.

— Прощай, Ниоба, — сказала она. — Работать с тобой было одно удовольствие.

— Прощай, сестричка! — подумала Лахесис, посылая ей мысленный поцелуй.

Атропос взяла девушку за руку — и тут Ниоба поняла, что стоит одна, в своем собственном теле, и смотрит на Атропос.

— Прощайте, дорогие! — заплакала она — как и всегда в такой момент, слезы полились рекой.

Марс засунул руку в карман и вытащил осколок красного камня.

— Возьми, Ниоба. Он с моей планеты. И будет охранять тебя, пока ты не доберешься туда, куда тебе нужно.

Ниоба взяла камень и открыла рот, чтобы его поблагодарить.

Но тут разорвался еще один снаряд, совсем рядом, на мгновение ослепив ее и заставив скорчиться у тротуара. Когда она выпрямилась. Марс и Судьба исчезли. Она осталась одна.

Лишившись своих подруг, Ниоба чувствовала себя так, будто на ней не было и клочка одежды. Они — и бессмертие — перестали быть частью ее существа. Ниоба снова заплакала.

Но она понимала, что не может стоять и плакать на улице города, в котором бушует война. Она знала, куда должна отправиться. И потому подняла чемодан и пошла прочь.