"Расколотая бесконечность" - читать интересную книгу автора (Энтони Пирс)

9. ПОВЫШЕНИЕ

Сны воскресили старые воспоминания…

Директор комплекса боевых искусств посмотрел на него сверху вниз.

— Ты уверен, что справишься с холодным оружием? Мечи и шпаги довольно тяжелые. — Он имел в виду — для человека такого роста.

Опять эта злость, бушующая в груди ярость, возникающая от необдуманных слов незнакомых людей. Опять это желание доказать, что он не такой маленький, как это кажется. Доказать прежде всего самому себе.

— Мне это необходимо для Игр.

— А-а, для Игр. — Директор смерял его взглядом. — Может, я уже видел тебя когда-то. Имя?

— Стайл. — Как ему вдруг захотелось стать известным игроком, чтобы компенсировать этим свой недостаточный рост.

— Нет, это, вероятно, был кто-то другой. Ребенок, наверное.

Значит, Стайл напоминал этому уроду ребенка. Директору и в голову не пришло, что такое сравнение может быть оскорбительным для взрослого человека. Но какой смысл открыто или скрытно проявлять свое недовольство?

Почему он не может пропускать обидные слова мимо ушей, не обращать внимания на едкие замечания? Стайл добился немало успехов в Играх, но еще не стал отличным игроком. Пока еще не стал. Еще оставались кое какие слабые места, и фехтование было одним из них.

— Еще когда-нибудь увидите. Со шпагой в руке.

Директор снисходительно улыбнулся.

— Это твоя привилегия. Какое оружие ты выбираешь?

— Рапиру.

Директор пробежал глазами список.

— Группа уже набрана. Я могу записать тебя на следующий месяц.

Какое разочарование! Стайла восхищало изящество рапиры, и он чувствовал, что она как нельзя лучше подходит ему.

— Нет, потом у меня не будет свободного времени.

— У нас остались места только в классе палаша. Но я сомневаюсь, что ты захочешь там заниматься.

Стайла тоже охватили сомнения. Но ему не понравилось отношение директора.

— Я согласен заниматься с палашом.

Директор не мог ответить ему отказом. Любой раб обладал правом записаться на любой курс, если он имел работу и если тренировки не мешали ему выполнять свои обязанности.

— Не знаю, есть ли у нас инструктор подходящего роста.

Стайл представил, как ему придется сражаться с каким-нибудь гигантом.

Ему совсем не понравилась подобная перспектива.

— Разве вы не обязаны иметь роботов всех размеров?

Директор опять углубился в бумаги. Несомненно, директор специально выискивал различные причины, чтобы отбить охоту у Стайла, считая, что его обучение будет лишь напрасной тратой времени. Если он даст Стайлу инструктора неподходящего роста и Стайл получит увечье, то директору будет грозить наказание от своего собственного хозяина.

— Есть у нас один инструктор, но…

— Я согласен с ним заниматься, — решительно сказал Стайл. Этому уроду его не отговорить!

Директор пожал плечами, криво улыбнулся и сказал:

— Зал номер 21.

Стайл вздрогнул. Это был его возраст. Двадцать один год. Вот уже двенадцать месяцев он проработал подручным в конюшне. Наверное, совпадение. Небрежно поблагодарив директора, Стайл направился в зал номер 21.

— Добрый день, мадам, — ожил робот-инструктор. — Позвольте мне надеть на вас этот защитный нагрудник, чтобы не поранить вас при спарринге.

Робот-женщина, запрограммированный, естественно, на общение с женщинами. Вот как решилась проблема с ростом.

Стайл представил, как самодовольно ухмыльнется директор, если он откажется от женщины-инструктора. Он сжал зубы.

— Мне не нужен нагрудник. Я — мужчина. — Как гордо звучало это заявление. Если бы живые люди прислушивались к его словам. Он был мужчиной, а не карликом или ребенком.

Робот застыл в нерешительности. Лицом и фигурой он напоминал молодую женщину, но явно был старой модификации. Он не знал, как себя вести при непредвиденных обстоятельствах.

— Мадам, согласно правилам…

С машиной спорить бесполезно!

— Ладно. — Стайл надел на себя нагрудник, спустив его на бедра, чтобы защитить жизненно важный орган.

Робот улыбнулся.

— Отлично, мадам. Теперь — оружие. — Робот открыл створки шкафа.

Стайлу показалось странным, что женщин тоже обучают искусству владения палашом, но затем он понял, что женщины тоже участвуют в Играх, где нет никаких ограничений по росту, возрасту, полу или опыту. Не станут же женщины отказываться от Игры, если им выпадет фехтование. Они будут действовать, как и он, — примут вызов. Часто победу удается получить игроку, которого противник недооценивает. В Игре нет мелочей.

Хотя робот и не отличался особым мастерством, он был достаточно хорошо запрограммирован. Он начал курс обучения четко и методично. Стойки, движения, стратегия, упражнения для самостоятельных занятий, меры безопасности, механизмы подсчета очков и оценок. Хотя курс закладывал лишь основы фехтования, он был очень хорошим. Уж если на Протоне принимали какую-нибудь программу обучения, то она была самой лучшей в Галактике.

Стайл обнаружил, что у палаша была своя техника и свои преимущества.

Обоюдоострый клинок с заостренным концом делал его грозным оружием в руках настоящего мастера. Весил он немного благодаря использованию современных сплавов и металлов из молекулярной пены. Стайл скоро понял, что, владея палашом, он сможет добиться немалых преимуществ в Играх. Большинство противников будут ожидать, что он выберет рапиру, и предлагать ему дуэль на палашах. Подобные ошибки оппонентов обеспечат ему победы.

На следующее утро он, как обычно, явился в конюшню.

— Стайл, нам прислали робота-тренажера с другой фермы, — сказал надзиратель. — Ее зовут Роберта. Иди к главным воротам и приведи ее сюда.

— И на его лице проскользнула улыбка.

Стайл беспрекословно отправился выполнять приказание, зная, что его работу в это время поручат другим конюхам. Он получил важное задание.

Несомненно, Роберта являлась какой-то особой машиной.

Она уже была у ворот, когда туда подошел Стайл. Она сидела верхом на прекрасной гнедой кобыле, ростом около шестнадцати хендов. Пряча улыбку, привратник указал на нее рукой.

Что забавного они увидели в этом роботе? Стайл вспомнил о директоре комплекса боевых искусств, который знал, что Стайлу достанется робот-инструктор в женском обличье. Человек, который не мог распознать робота, всегда оказывался в неловком положении, тем более что робот не мог специально обмануть его. Правда, он мог быть запрограммирован на обман, но это совсем другое дело.

Робот выглядел обычным — пышные светлые волосы, превосходная фигура, — ведь роботу, особенно гуманоидному, могли придать любую форму. К чему же тогда все эти усмешки? Для тренера она была слишком маленького роста, ниже инструктора по фехтованию. Судя по всему, она умела ездить на лошади.

Неужели она жокей? И готовит перспективных лошадей к скачкам? По закону роботам жокеям запрещалось участвовать в скачках, но ни один живой человек не обладал терпением запрограммированной машины.

— Следуй за мной, Роберта, — сказал Стайл, идя по дорожке к воротам.

Робот не пошел за ним. Стайл недовольно обернулся.

— Роберта, следуй за мной, если тебе это не трудно. — Последние слова он произнес с иронией, так как роботы не обладали свободой выбора.

Но она лишь смотрела на него, улыбаясь. Что это за идиотская модель, если она не подчиняется устным командам? Хотя все гуманоидные роботы обязаны по крайней мере отзываться на свое имя.

— Роберта, — строго произнес он.

Кобыла прянула ушами. Девушка прищелкнула языком.

— Она отвечает только на правильно сформулированные команды, — сказала она.

Стайл смотрел то на девушку, то на кобылу. Краска медленно залила его лицо.

— Лошадь, — сказал он.

— Роберта, поздоровайся с этим рыжим мужчиной, — сказала девушка, коснувшись головы лошади хлыстом.

Кобыла заржала.

— Робот-лошадь, — тупо произнес Стайл. — Живая девушка.

— Ты весьма сообразителен, — сказала девушка. — Как тебя зовут?

— Э… Стайл. — В какое дурацкое положение он попал!

— Что ж, Э-Стайл. Садись на Роберту и веди ее в конюшню.

Опять он почувствовал неловкость.

— Я не езжу на лошадях. Я простой конюх.

Она грациозно спрыгнула на землю. Стайл с удивлением отметил, что она была ниже его ростом. А разговаривала она с уверенностью высокого человека, хотя для женщин рост не имеет большого значения.

— Ты такой же жокей, как и я, Э-Стайл. Не пытайся меня обмануть.

— Меня зовут Стайл, без "э", — сказал он.

— Стайл Безэ? Какое странное имя!

— Просто Стайл. А тебя как зовут?

— Тона. Теперь, когда мы познакомились, садись на лошадь.

— Ты не понимаешь. Конюхи ухаживают за лошадьми, а не ездят на них.

— Это не лошадь, а робот. И разве существуют жокеи, которые не ездят на лошадях?

— Я уже тебе сказал, что я не… — И тут до него дошло. — Так вот почему послали меня! Потому что я небольшого роста. Хозяин собирается сделать из меня жокея!

— Твоя сообразительность выше всяких похвал.

— Ты… Ты действительно полагаешь?..

— Это же очевидно. Зачем еще нужны рабы такого роста? Сначала ведь тебя направили на пастбище? Чтобы ты собирал навоз?

— Да, я собирал навоз, — ответил Стайл, чувствуя себя гораздо увереннее. Эта миниатюрная девушка не смеялась над ним, а просто дразнила.

— Пока не нашел червяка.

— Настоящего червяка? — округлила глаза Тона. — И как он на вкус?

— Я нашел этого червяка в куче навоза.

— Значит, он был невкусным.

— Вот уже год, как я работаю в конюшне. И на лошадях ездить не умею.

— Ха! Но ведь ты наблюдал за наездниками, — сказала Тона. — Уж я-то знаю. Сама так начинала. Правда, мне не привалило счастье найти червяка. Я достигла этого своим трудом. Теперь я участвую в скачках. Побед не очень много, но призовые места занимала не раз. Но теперь я занимаюсь тренерской работой. Готовлю подрастающую смену. Ну, давай! Я покажу тебе, как ездить на лошади.

Стайл колебался.

— Не знаю, можно ли мне…

— Хватит — воскликнула она. — Может, тебе требуется помощь? Садись позади меня. Роберта не станет возражать.

— Дело не в лошади. Дело в том, что мой хозяин очень строго следит за тем, чтобы…

— Он сказал, что тебе нельзя ездить на роботах?

— Нет, но…

— А что он скажет, если ты не приведешь Роберту в конюшню?

Неужели она угрожает ему? Пусть лучше она останется недовольной, чем его хозяин.

— Может, я снова посажу тебя на лошадь и поведу ее под уздцы?

Тона пожала плечами.

— Попробуй.

Когда Стайл приблизился к ней, Тона внезапно поцеловала его в губы.

От неожиданности Стайл опешил. Тона насмешливо смотрела на него.

— Достаточно! Ты не сможешь увести Роберту. Она двигается лишь тогда, когда у нее в седле сидит наездник.

Стайл понял, что у него нет другого выхода.

— Будь по-твоему. Но если меня уволят, вина за это ляжет на тебя.

— Я знала, что рано или поздно ты поумнеешь — воскликнула она с довольным видом, поставила ногу в стремя и запрыгнула в седло. Убрав ногу, она сказала:

— Левую ногу — в стремя. Держись за меня. Это первый шаг, но он — самый важный.

Это действительно было так. Десять хендов — это на десять сантиметров выше его роста. Ему пришлось задрать ногу выше пояса, чтобы поставить ее в стремя. Он часто видел, как ловко это получается у опытных наездников, но сделать это самому оказалось совсем не простым делом. Стайл боялся, что, садясь на лошадь, он ударится головой в грудь Тоны.

Прищелкнув языком, она протянула вниз левую руку и ухватила его под мышку. Он неловко подтянулся — и ударился головой в ее левую грудь.

— Закидывай ее назад, через лошадь, — сказала она. Заметив его изумленный взгляд, добавила:

— Я имею в виду твою левую ногу, увалень.

Стайл почувствовал, что краснеет. С трудом забросив ногу, он встал на колени позади нее, а затем сел как следует. В этот момент никто бы не признал в нем гимнаста!

— Такую посадку нужно занести в книги о верховой езде, — сказала она.

— От твоего лица так пышет жаром, что даже моей спине стало жарко. — Стайл не видел выражения ее лица, но был уверен, что она весело улыбается. — А теперь крепче обними меня за талию. Твой хозяин наверняка огорчится, если ты упадешь и сломаешь себе шею. Не так уж и легко найти замену хорошему сборщику навоза. Он подумает, что Роберта оказалась для тебя слишком резвой лошадкой.

Стайл послушно сцепил пальцы на животе Тоны. Ее волосы лежали у него на лице. Стайлу показалось, что от них исходил запах свежескошенного сена.

Тона слегка пошевелила ногами, и Роберта внезапно двинулась с места.

Стайл почувствовал неописуемый восторг. Такое впечатление, что он плыл на лодке среди морских волн — в игровых павильонах были искусственные моря.

— Я видела тебя на Играх, — сказала Тона. — Ты хороший игрок, но тебе еще многого не хватает.

— Со вчерашнего дня я беру уроки фехтования, — то ли хвастаясь, то ли оправдываясь, сказал Стайл.

— Неплохо. А как у тебя дела с искусством?

— Ну, боевые искусства…

Перевернув хлыст, она коснулась его губами и сыграла незамысловатую приятную мелодию. Очевидно, внутри хлыста была свирель или флейта.

Стайл завороженно слушал музыку.

— Как прекрасно ты играешь! — воскликнул он. — Но кто же управляет лошадью?

— Чтобы управлять лошадью, поводья необязательны. Неужели ты этого еще не понял? И седло тоже необязательно. Если ты опытный всадник. Главное — движения ног и положение тела. Смотри.

Повернув влево, Роберта пошла по кругу.

— Это ты ей приказала? — удивился Стайл. — Но ведь я ничего не заметил.

— Положи руку на мою левую ногу. Ну, давай же, не бойся. Я хочу, чтобы ты почувствовал напряжение. Смотри, когда я нажимаю ей на бок, она поворачивает вправо. — Тона откинулась назад, и лошадь остановилась. — Сейчас я подам корпус вперед, ты даже не заметишь этого, но лошадь почувствует движение. Держи меня крепче, чтобы почувствовать уклон. Вот так. — Лошадь снова пошла вперед. — Ты почувствовал меня?

— Ты превосходна, — сказал Стайл.

— Про себя я и так знаю. Я имела в виду управление лошадью.

— Э… Да.

— Роберта выполняет только правильные команды. В отличие от живой лошади она не капризничает. Сидя на ней, ты должен делать все правильно.

Поэтому ее и используют для тренировок. Ты ведь заметил, что она не обратила внимание на твои слова, когда ты стоял на земле. Она слушает только наездника. Это ведь тебе не плужная лошадь.

— Она тоже превосходна.

— Несомненно! В отличие от нее у меня есть два небольших недостатка.

— Какие именно? — заинтригованно спросил Стайл.

— Иногда я говорю не правду.

Означало ли это, что он не должен верить тому, что она говорила раньше? Не совсем приятная мысль.

— А какой второй недостаток?

— Как ты мог в это поверить?

Ах, вот оно что. Если она тогда солгала…

Тона снова заиграла на своем музыкальном инструменте. Она объяснила, что это клавишная гармоника. Мелодии, которые она играла, зачаровывали Стайла. Она была права — ему следует заняться музыкой.

Тона и Роберта стали тренировать новых жокеев. Стайл вернулся к своим повседневным обязанностям. Но уход за лошадьми уже не казался ему таким интересным делом, как раньше. Его мысли теперь были заняты совсем другим.

Впервые он познакомился с привлекательной девушкой, которая была ниже его ростом. Казалось бы, такая мелочь, но для Стайла это имело большое значение.

Сегодня он водил лошадей на корде. Корда — это прочная длинная тесьма, предназначенная для прогонки лошадей по кругу. Это прекрасное упражнение, но довольно скучное как для лошади, так и для человека.

Некоторые лошади были слишком темпераментны, поэтому Стайл не привязывал корду к шесту, а держал ее в руке, заставляя лошадей выполнять команды.

Несмотря на свой рост, Стайл умел ладить с лошадьми. Они слушались его лучше, чем других конюхов. Поэтому ему всегда поручали самых строптивых лошадей. Ни одна лошадь не сопротивлялась, когда ее кормили или выводили на пастбище, но многие начинали артачиться, если их заставляли делать что нибудь другое.

Первой лошадью, которую он должен был водить на корде, был Спук. Он был абсолютно черного цвета и отличался вздорным характером. Бегал он хорошо — очень хорошо, — но для этого его нужно было держать в отличной форме.

— Ну, давай, Спук, — ласково сказал Стайл. — Ты ведь не хочешь, чтобы твои мускулы стали дряблыми? Как ты будешь себя чувствовать, если тебя обгонит какая-нибудь кляча? Ты ведь знаешь, что упражнения необходимы.

Спук был с этим не согласен. Ему больше нравилось щипать траву на пастбище или покрывать кобыл. Упражнения не входили в его планы. Он шел на любые уловки, чтобы отделаться от них. Когда Стайл направился к нему, Спук забился в самый дальний угол, а потом попытался проскочить мимо конюха. Но Стайл был начеку и схватил его за уздечку. Ему пришлось встать на цыпочки, ведь голова лошади находилась выше его собственной. При желании Спук мог, конечно, ударить Стайла, но в нем не было злобы, и, возможно, ему нравилась эта игра.

Затем Спук попытался укусить Стайла за руку.

— Нельзя! — сурово сказал Стайл, размахиваясь и делая вид, что собирается ударить его по морде. Лошадь отказалась от своего намерения. Ни одна из сторон не использовала насилия. Это был единственный язык, с помощью которого можно было убедить лошадь.

Они сделали несколько шагов по дорожке, и Спук уперся в землю всеми четырьмя ногами. Даже физически сильный человек не смог бы сдвинуть его с места. Но Стайл легонько ударил коня концом веревки, и тот снова зашагал вперед. Темпераментная лошадь не могла долго стоять на месте.

Спук предпринял попытку столкнуть Стайла с дорожки, но тот схватил коня за голову и запрокинул ее назад. Кто контролирует голову, контролирует все тело. Стайл хорошо знал основное правило боевых искусств, не раз одерживая победы над более крепкими и сильными противниками. Ни одно создание не могло обходиться без головы.

Спук высоко задрал голову, но Стайл просто повис на ней, и его ноги оторвались от земли. В конце концов Спук не выдержал и опустил голову.

Некоторые конюхи использовали мартингал — дополнительный повод, не позволяющий лошади поднимать голову во время движения, но это возбуждающе действовало на животное. Стайл предпочитал более мягкие меры.

Наконец он привел Спука к кордовому шесту.

— Иди! — приказал он, шутливо замахиваясь хлыстом. Лошадь вздохнула, посмотрела на него и на этот раз решила не сопротивляться. У каждой лошади свой характер.

— Стук, ты приносишь больше неприятностей, чем целая конюшня крыс, но я тебя люблю, — спокойным голосом сказал Стайл. — Поработай хорошенько.

Попотей, а затем я вычищу тебя. После этого пойдешь на пастбище. Подходит тебе такой план?

Спук посмотрел на него и носом указал в сторону пастбища. Нос у лошади — как и уши — очень выразительный. Его движением лошадь может выражать просьбу или пренебрежение.

— Сначала корда, — твердо сказал Стайл. Спук пожевал губами и облизнулся. — Ладно, — рассмеялся Стайл. — Морковка и чистка. Это все, что я могу тебе предложить. А теперь — рысь. Рысь!

Лошадь побежала первоклассной рысью. Двигаясь в этом аллюре, любая лошадь выглядела грациозно, но Спук выглядел лучше всех. Его черная шкура блестела, и он высоко поднимал ноги, что придавало ему особое изящество.

Стайл знал, что теперь тренировка пройдет успешно.

Мысли Стайла потекли в другом направлении. Эта девушка, Тона, — была ли она права насчет его дальнейшей судьбы? Скачки проводились в соответствии со строгими правилами. В них не могли участвовать андроиды, киборги и роботы. Жокеи, как и лошади, должны быть живыми. Чем меньший вес несла на себе лошадь, тем быстрее она могла бежать. Поэтому масса жокея имела большое значение. Поэтому человек такого маленького роста, как Стайл… Да, с точки зрения Гражданина это было вполне оправданно.

Граждане не считались с желаниями или чувствами рабов, они думали только о себе. Какая разница, что Стайл добился больших успехов в Играх и прекрасно учился в школе. Он небольшого роста, здоровый, с отличной координацией движений, значит, он обречен стать жокеем. Будь он трехметровым детиной, его бы давно забрали в какой-нибудь баскетбольный клуб. Согласия раба никто не спрашивал: либо он делал то, что ему поручали, либо навсегда оставлял Протон. Так работала эта система.

Но так ли плохо стать жокеем? Похоже, Тоне это нравилось. Мчаться на таком коне, как Спук, пересекать финишную ленточку, оставив далеко позади всех своих соперников, слышать восторженный рев толпы… Бывают профессии и похуже! Стайлу нравились лошади, очень нравились. Возможно, Гражданин окажет таким образом ему услугу. Из недостатка малый рост станет теперь преимуществом Стайла. Такой верзила, как Бурбон, может стать наездником, но жокеем — никогда. Это привилегия невысоких людей. Многие жокеи были женщинами. Они отличались малым весом и покладистым характером. Как Тона.

Стайл был исключением. Теперь он почти радовался своему росту.

А сама Тона — какая она замечательная женщина! Ему тоже следует заняться музыкой. Ему раньше и в голову не приходило, что простой раб может создавать такую красоту. Как она назвала свой музыкальный инструмент? Клавишная гармоника. Фантастическая музыка, возникавшая как бы ниоткуда, приводила Стайла в восторг. Да, ему надо попробовать себя в музыке. Это может доставить удовольствие Тоне, а ему так этого хотелось.

Она, конечно, могла выбирать себе мужчин. Тона обладала красотой, остроумием и достаточной самоуверенностью. При желании она могла встречаться с гигантом. У Стайла не было права выбора, ему приходилось довольствоваться лишь теми, кто ниже его ростом. Не потому, что он сам этого хотел, этого требовало общество. Покажись он на людях с девушкой, которая выше его, и другие рабы засмеют его, что отрицательно повлияет на любовные взаимоотношения. Итак, с точки зрения Тоны, он занимал последнее место в ряду возможных избранников, а она была единственной, кого он мог выбрать себе в подруги.

Сгорая от желания, он тем не менее не мог открыто признаться ей в своих чувствах. Застенчивость мешала Стайлу. Как бы…

— В сторону, коротышка! — Это был Бурбон, конюх, который больше всего досаждал Стайлу. Похоже, Бурбон недолюбливал Стайла из-за его невысокого роста и использовал любую возможность, чтобы поиздеваться над ним. Раньше Стайл не понимал, в чем кроется причина, но теперь осознал, что Бурбон знал о шансах Стайла стать жокеем и просто завидовал. Бурбон любил задираться и выяснять отношения на кулаках, но его огромный рост служил препятствием для перевода в жокеи. Бурбон вел за собой Пеппера, серого в яблоках жеребца. — Пропусти мужчину и коня!

Спук испугался громкого голоса. Он прыгнул в сторону. Но так как корда все еще удерживала его, Спук не удержался на ногах и упал. Веревка лопнула, как это и было предусмотрено. Иначе, запутавшись в ней, лошадь могла серьезно пораниться.

Увидев, что произошло с другой лошадью, Пеппер тоже испугался. Он дернулся к стене и, ударившись о нее, заржал от внезапной боли.

Импортированные доски из настоящего дерева треснули, и на землю брызнула кровь.

Стайл подбежал к Спуку.

— Успокойся, Спук! Все хорошо! Успокойся! — Он обнял лошадь за шею, когда та стала подниматься на ноги.

Бурбон грубо дернул Пеппера за уздечку.

— Видишь, что ты наделал, недомерок! — закричал он на Стайла. — Пигмей с куриными мозгами…

И тут же замолчал. Шумная ссора могла привлечь любопытных, и тогда им обоим не избежать наказания. Бурбон повел свою лошадь, вполголоса проклиная тупоголовых карликов. Стайлу удалось успокоить Спука.

В душе Стайла кипел гнев. Он знал, что во всем виноват Бурбон. На черной шее животного виднелась царапина, к тому же Спук припадал на одну ногу. Стайл мог обработать царапину и зачесать гриву так, чтобы рану никто не заметил, но ушибленная нога — это совсем другое дело. Нет ног, нет лошади — гласит пословица. Возможно, это всего лишь легкий ушиб, а может, и более серьезное повреждение.

Тут рисковать нельзя. Эту ногу надо показать ветеринару. Это означало неминуемое наказание для Стайла, ведь он отвечал за любое увечье вверенной ему лошади. В качестве взыскания его могли оставить в прежней должности еще на год. И это тогда, когда у него появился шанс стать жокеем.

Проклятый Бурбон! Он специально повысил голос в присутствии нервной лошади, зная, что Спук испугается. Проработав уже три года конюхом, он считал, что ему незаслуженно отказывают в повышении. Он срывал свою злость и на остальных работниках и, конечно же, завидовал, что Стайл так ловко управляется с лошадьми.

Стайл знал, почему Бурбона не повышают в должности. Дело не в его росте, ведь обычные наездники и тренеры могут быть и высокими. Просто Бурбон плохо обращался с лошадьми, полагая, что этого никто не замечает.

Он дразнил их, был чрезмерно жесток. Когда он водил на корде Спука, то всегда использовал маргинал и хлыст. Даже не глядя в график, другие конюхи могли безошибочно определить, с какими лошадьми работал Бурбон, потому что после него животные в течение нескольких дней были нервными и шарахались от людей.

Разумеется, Стайл не мог пожаловаться на Бурбона. У него не было никаких доказательств, и это шло бы вразрез с кодексом чести раба.

Теоретически Бурбон был не виноват: лошадь Стайла испугалась первой.

Стайлу нужно было предвидеть реакцию Спука и отвернуть лошадь в другую сторону. Стайл чувствовал свою вину и знал, что наказание неизбежно.

Придется ему проглотить горькую пилюлю. Стайл повел Спука к ветеринару.

— Я водил его на корде. Он испугался и упал, — с несчастным видом объяснил Стайл.

Ветеринар внимательно осмотрел все травмы лошади.

— Ты ведь знаешь, что мне необходимо доложить об этом.

— Знаю, — едва слышно ответил Стайл. Ветеринар хорошо относился к нему, но у него были свои обязанности.

— Лошади не пугаются без причины. Даже такие нервные, как Спук. Что его испугало?

— Наверное, я был невнимательным, — сказал Стайл. Он ненавидел полуправду, но другого выхода у него не оставалось. Накажут только его.

Прищурившись, ветеринар посмотрел на него.

— Это на тебя не похоже, Стайл.

— Я думал о девушке, — признался Стайл.

— Ого! Могу догадаться, о ком! Но это тебе дорого обойдется. Извини.

— Стайл знал, что ветеринар мог всегда оказать ему услугу, но только не в ущерб интересам хозяина.

Появился надзиратель. От него ничего не могло ускользнуть. Стайл всегда поражался, как ему всегда удавалось быть в курсе всех событий. Ведь о происшествии ему еще никто не докладывал.

— Сильная травма?

— Легкое растяжение, — сообщил ветеринар. — Лучше подержать Спука несколько дней в конюшне. На шее пустяковая царапина.

Надзиратель бросил взгляд на Стайла.

— Тебе повезло. Строгий выговор и на один день отстранение от работы.

В следующий раз будь внимательней!

Стайл облегченно кивнул. Он ожидал более строгого наказания. Если бы рана на ноге оказалась более серьезной…

— Может, есть какие-нибудь смягчающие обстоятельства? — задал вопрос надзиратель.

— Нет, — чувствуя в душе обиду, сказал Стайл.

— Тогда уходи. У тебя один свободный день.

Стайл ушел. Он был свободен, но выходным этот день считать нельзя.

Наказание в виде отлучения от работы занесут в его послужной список, и это отрицательно скажется на перспективе получить повышение. При одинаковой квалификации преимущество получит тот, у кого «чище» список.

Стайл решил воспользоваться свободным днем, чтобы записаться на курсы музыки. Хотя ему там понравилось, чувство подавленности не проходило. Со временем он забудет о наказании. Лучше подумать, какой инструмент выбрать.

Может, клавишную гармонику?

Вечером его разыскала Тона.

— Все только о тебе и говорят в нашем куполе, — весело сказала она. — Я считаю, что ты поступил правильно, Стайл.

— Ты лгунья, — сказал он, обрадовавшись ее словам.

— Да. Ты мог все скрыть и избежать наказания, как это сделал Бурбон.

Но ты показал, что тебя больше беспокоит здоровье лошади, чем собственный послужной список. — Она положила ему руки на плечи и заглянула в глаза.

Какая она красивая! Тона поцеловала его, и плохое настроение сразу же улетучилось. — Ты настоящий мужчина, — добавила она.

Эти слова наполнили его сердце гордостью. Она отвела его в свою квартиру — привилегия, которой пользовались лишь избранные рабы. К утру она показала ему, что обладает выдающимися способностями не только в музыке или конном спорте, и Стайл безнадежно влюбился в нее. О наказании он уже и не вспоминал.

Когда на следующий день Стайл явился на работу, он обнаружил, что его вещи убрали из домика. Он растерянно смотрел на то место, где раньше стояла его кровать.

— Я, конечно, допустил оплошность, но…

— Ты еще ничего не знаешь? — недоверчиво спросил сосед. — Где ты был всю ночь?

Стайл решил промолчать, чтобы не давать повода для сальных шуток.

Скоро его товарищи и так все узнают. На Тону многие заглядывались.

— Меня отстранили от работы, — спокойным голосом произнес он. — Неужели травма у Спука оказалась гораздо серьезнее, чем я предполагал?

— Со Спуком все в порядке. — Сосед взял его за руку. — Пойдем к табло объявлений.

Не зная, как себя вести дальше, Стайл последовал за ним. На электронном табло, где сообщалось о поощрениях, наказаниях и заданиях на день, появилась новая надпись: «Стайл переведен в наездники».

Стайл резко повернулся к своему товарищу.

— Что это за шутка!

Откуда-то появился надзиратель.

— Эго не шутка, Стайл. Теперь ты станешь жить в одной квартире с Терфом. Когда освоишься, пойдешь в конюшню с механическими лошадьми. Там тебе скажут, чем ты будешь заниматься.

Стайл непонимающе посмотрел на него.

— Но ведь я совершил проступок!

Не удостоив Стайла ответом, надзиратель развернулся и пошел прочь. Он никогда не обсуждал с рабами такие вопросы, как наказания и поощрения.

Терф уже ждал его. Это была прекрасная двухкомнатная квартира, расположенная рядом с ипподромом, с горячей водой и отдельным выходом в купол. Больше места, больше самостоятельности — все это повышало статус Стайла. Это был гораздо более важный шаг, нежели от сборщика навоза к конюху. Но на этот раз он не находил червяка. Должно быть, это какая-то ошибка, хотя Стайл никогда не слышал, чтобы надзиратель ошибался.

— Тебя так внезапно повысили, Стайл! — сказал Терф. Это был хороший парень, и Стайл не раз остужал коней после того, как на них ездил Терф. — Как это получилось?

— Понятия не имею. Вчера меня отлучили от работы, потому что по моей вине пострадал Спук. Может, наш хозяин перепутал списки уволенных и поощренных.

Терф рассмеялся.

— Может быть. Ты знаешь, кто твой тренер?

— Тона! — воскликнул Стайл. — Так это ее рук дело!

— О, да ты уже с ней знаком? Тебе повезло вдвойне!

Стайл обеспокоенно направился в стойло Роберты. Тона чистила щеткой гнедую кобылу. Увидев Стайла, она улыбнулась.

— Давно не виделись, — весело сказала Тона.

О, как она красива. Он мог провести с ней тысячу ночей и желать еще больше. Сейчас он все испортит своей неблагодарностью.

— Это ты ходатайствовала за меня? — требовательно спросил он.

— Ну не может ведь девушка-жокей встречаться с простым конюхом.

— Но я был наказан. Меня отстранили от работы. К тому же в списке очередности впереди меня стоят несколько конюхов… Нельзя…

Она остановила его жестом руки.

— Я тут не при чем. Просто мне захотелось тебя подразнить. Это просто совпадение. Я не знала, что тебя назначат наездником именно сейчас. Я сейчас тренирую других, и, наверное, они решили, что нет смысла ждать, когда тренировки закончатся. Поэтому назначение ускорили. Никто даже не знает, что мы с тобой встречаемся.

Но ведь она сама призналась, что иногда говорит не правду. Наверняка надзиратель знал, где Стайл провел прошлую ночь. Насколько ей можно верить?

— Спросишь об этом у меня сегодня ночью. Я никогда не лгу мужчине, которого люблю.

— Что? Никогда?

— Почти никогда.

Стайл непонимающе смотрел на нее.

— Не беспокойся, — сказала она. — Сейчас я говорю правду.

Как ему хотелось ей поверить!

— Ну что, попробуешь сам? — спросила она, указывая на Роберту. — Или хочешь снова удариться мне головой в грудь?

— И то, и другое, — сказал он, и Тона рассмеялась.

Она помогла ему сесть на лошадь. На этот раз это ему удалось гораздо лучше, и она показала ему, как управлять роботом. Затем Тона вывела его на беговую дорожку.

— Не беспокойся, глупенький, — предупредила она. — Роберта не способна на сюрпризы. Живая лошадь — это другое дело. Подожди, вот посадят тебя на Спука…

— На Спука? — встревоженно воскликнул он. Хотя Стайл и мечтал об этом, такая перспектива напугала его.

Она снова рассмеялась. Тона любила повеселиться, и те, кто с ней работал, сразу проникались к Тоне симпатией.

— Откуда мне знать, на какой лошади тебе придется ездить? Сначала привыкни к Роберте. Плохой всадник может испортить хорошую лошадь.

— Да, Гражданину не понравится, если один из его рабов свалится с лошади вниз головой и забрызгает чистое животное своими грязными мозгами.

Урок прошел прекрасно, и Стайл пришел в свою новую квартиру в приподнятом настроении. Но там его поджидали неприятности. В лице надзирателя.

— Твое назначение оспаривают. Нас вызывают к Гражданину.

— Нас? Я так и думал, что это какая-то ошибка, и теперь она будет исправлена. — Хотя Стайл надеялся, что для него началась новая жизнь. — Но вы-то при чем? Это ведь не ваша вина.

Надзиратель молча взял его за руку и повел за собой. Срочный вызов, раз ему даже не дали время, чтобы привести себя в порядок. Стайл пригладил волосы рукой и стряхнул прилипшие к телу частички грязи. В таком виде он чувствовал себя неуютно.

Они вошли в транспортный туннель, сели в отдельную капсулу и понеслись сквозь темноту. Очевидно, в этот час Гражданин не находился в своей квартире на ферме.

— Не вздумай никуда глазеть. Веди себя сдержанно, — предупредил Стайла надзиратель, вытирая испарину со лба. От этого Стайл занервничал еще больше — ведь он знал надзирателя как человека с железной выдержкой.

Наверняка тут заварилась такая каша! Но почему не понизить Стайла в должности без шума и суеты?

Выйдя из транспортного туннеля, они оказались в арабских банях. Стайл почувствовал толчок в бок и понял, что он действительно глазеет по сторонам. Тут было на что посмотреть!

Бани были выдержаны в классическом арабском стиле. Многие Граждане предпочитали этот стиль, потому что золотой век арабской культуры на Земле отличался богатством и роскошью. Христианство в то время переживало упадок и нищету. Все это, впрочем, касалось только правящего класса, а не простых людей. Бедность была вечной.

Замысловатая архитектура, тюрбаны, экзотические танцы и сами бани.

Здесь отдыхали сразу несколько Граждан. Но не потому, что они не могли позволить себе владеть такой роскошью в одиночку. Просто Граждане специализировались каждый в своей области. Хозяин Стайла содержал великолепных лошадей, другой владел роскошными ботаническими садами, а этот Гражданин был специалистом по Востоку. Когда другие Граждане изъявляли желание покататься на лошадях, их всегда принимали с величайшим уважением. Бани по своей природе служили местом встреч, поэтому здесь всегда собирались Граждане, которые могли общаться только в своем узком кругу.

Здесь было много теплых помещений с паром, повсюду сновали рабы с полотенцами, благовонными маслами, яствами и напитками. В одном из помещений располагался бассейн, в котором пузырилась благоуханная подкрашенная вода. Там отмокали несколько Граждан, ведя между собой беседу. Хотя они были обнажены, в них сразу можно было признать Граждан по их манерам и по подобострастному отношению рабов. Одежда выделяла Граждан среди других и являлась всего лишь признаком Гражданства. Если Гражданин хотел, он мог ходить голым, не потеряв при этом свои достоинство и власть.

Тем не менее на многих блестели драгоценные украшения.

Они подошли к бассейну меньшего размера. В нем возлежал хозяин Стайла. Шесть прекрасно сложенных молодых женщин ухаживали за ним, втирая масло в кожу, полируя ногти и даже причесывая волосы в паху. Пожилой раб занимался прической Гражданина, внимательно следя, чтобы питательный крем не попал ему на лицо.

— Сэр, — почтительно произнес надзиратель.

Гражданин не обратил на него никакого внимания. Девушки продолжали заниматься своим делом. Стайл и надзиратель стояли, ожидая, когда Гражданин соизволит посмотреть на них. Грязный после верховой езды Стайл выглядел чужим среди окружающей его чистоты. Прошло несколько минут.

Стайл заметил, что за последний год Гражданин слегка набрал в весе, но выглядел молодым и подтянутым. Тело было мускулистым благодаря физическим упражнениям, и он наверняка питался малокалорийными продуктами.

Волосы казались белыми, очевидно от питательного крема, так как в паху они были черного цвета.

В помещение вошли еще два человека. Билли, представитель Гражданина на ферме, и Бурбон.

— Сэр, — сказал Билли.

На этот раз Гражданин слегка кивнул надзирателю.

— Вольно, — скомандовал тот остальным.

Гражданин перевел взгляд на Бурбона.

— Изложи свою жалобу.

Сглотнув, Бурбон сказал:

— Сэр, вместо того чтобы назначить наездником меня, эту должность получил находящийся здесь Стайл, хотя я старше его и мой послужной список лучше.

Гражданин холодно посмотрел на надзирателя.

— Ты назначил Стайла на эту должность. Обоснуй свое решение.

Так значит, это надзиратель назначил его? Стайл и не подозревал, что тот обладает такими полномочиями. Он думал, что надзиратель лишь следил за дисциплиной, вел учет всех поощрений и наказаний и, возможно, рекомендовал кандидатов на повышение. Гражданин не обязан был вникать в такие детали, но как мог допустить подобную ошибку надзиратель! Ведь он сам накануне наказал Стайла.

— Сэр, — сказал надзиратель, ощущая на себе взгляды всех присутствующих. — Я считаю, что Стайл — самая подходящая кандидатура на эту должность. Я хочу, чтобы он тренировался на лошади-роботе, которая пробудет у нас только три месяца.

Гражданин снова перевел взгляд на Бурбона.

— Ты знаешь, что надзиратель служит моим интересам. Он не обязан руководствоваться старшинством или послужным списком, назначая рабов на должности. Я не только разрешаю ему это, я требую этого от него. Твоя жалоба отклоняется.

— Сэр, — упрямо сказал Бурбон.

Гражданин посмотрел на надзирателя. В его глазах не было ни малейшего сочувствия.

— Ты хочешь, чтобы этот раб говорил дальше?

— Нет, сэр, — ответил надзиратель.

— Возражение не принимается. Бурбон, продолжай.

Что здесь происходит? Почему Гражданин сомневается в правильности решения своего надзирателя? Если надзиратель окажется не прав, ему грозит наказание.

— Сэр, Стайл пользуется расположением женщины-тренера, Тоны. И полагаю, что она уговорила надзирателя назначить Стайла наездником, хотя только вчера его наказали — ведь по его вине пострадала одна из ваших лошадей. А мой послужной список чист.

Впервые на лице Гражданина отразились эмоции.

— Пострадала моя лошадь? Какая!

— Спук, сэр.

— Моя лучшая скаковая лошадь — Гражданин взмахнул рукой, чуть не ударив одну из женщин. Она еле удержалась на кромке бассейна. — Слуги, назад! — рявкнул Гражданин вне себя от ярости.

Слуги немедленно отошли на четыре метра и остановились. Стайл был уверен, что им тоже интересно, чем закончится это дело. Правда, конечно, это не касалось их лично.

Хотя внешне Гражданин успокоился, в его голосе звучало напряжение.

— Надзиратель, я требую объяснений!

Положение надзирателя было незавидным, но он без колебаний сказал:

— Сэр, мне понадобится видеоэкран.

Гражданин пошевелил пальцем, и потолок осветился. Это был гигантский видеоэкран со специальным устройством, которое предотвращало конденсацию пара на его поверхности.

Надзиратель сообщил несколько серий временных и пространственных координат. На экране появилось изображение. Стайл и все остальные вытянули шеи, чтобы получше видеть. Это было стойло, в котором находился Спук.

Надпись внизу экрана указывала время — вчерашнее утро.

— Включить воспроизведение, — сказал надзиратель, и изображение ожило. В конюшню заходил Стайл.

Стайл изумленно смотрел на экран. Он понятия не имел, что его снимали на пленку. Он выглядел таким маленьким по сравнению с огромной лошадью, но он был уверен в себе, а лошадь нервничала.

«Ну, давай, Спук», — сказал на экране Стайл, подбадривая лошадь. Но Спук не хотел его слушаться.

Фильм продолжался, и все видели, как Стайл при помощи уговоров пытался вывести лошадь из стойла.

— Как вы видите, сэр, — сказал надзиратель, — этот человек имеет дело с чрезвычайно строптивой лошадью, но он не злится на нее. Он почти не использует силу. Я знаю Спука, и в тот день не смог бы вывести его на корде.

— Почему ты не прислал ему помощников? — требовательно спросил Гражданин. — Я бы и сам не справился в подобной ситуации. — Это было не пустое тщеславие: Гражданин по праву считался опытным наездником.

— Сэр, я был уверен, что Стайл усмирит эту лошадь. Присутствие других рабов заставило бы лошадь нервничать еще больше. Именно поэтому Стайлу и приказали работать в тот день именно со Спуком. Лошади требовался опытный и настойчивый конюх. За день до этого Спук сбросил своего наездника на землю.

— Продолжай.

Надзиратель отдал соответствующие распоряжения, и действие перенеслось в конюшню, где находился Пеппер. Жеребец не проявил строптивости, когда к нему подошел Бурбон, но, узнав конюха, прижал уши.

Бурбон грубо вывел его из стойла, шлепая коня, хотя в этом не было никакой необходимости.

— Этот человек, сэр, грубо обращается с послушной лошадью, — сказал надзиратель. — Это его типичная манера. Само по себе это не является нарушением, ведь к некоторым лошадям надо применять силу, но если бы в тот день ему поручили работать по Спуком…

— Я понял, — кивнул Гражданин. Он прекрасно знал повадки лошадей. — Дальше.

Стайл взглянул на Бурбона. Конюх оцепенел от страха, он понятия не имел, что против него имелись вещественные доказательства.

На экране Бурбон подошел сзади к Стайлу, который прогонял Спука по кругу. Бегущий прекрасной рысью Спук был великолепен. У одной из рабынь вырвался вздох восхищения. Женщины так неравнодушны к лошадям!

Бурбон выбрал подходящий момент. "В сторону, коротышка, " — крикнул он прямо над ухом у Стайла. В злонамеренности его действий не было никаких сомнений.

Спук испугался. Затем последовало все остальное.

— Достаточно, — сказал Гражданин, и экран на потолке погас. — Какие меры ты принял?

— Сэр, Стайл доложил о травме, которую получила лошадь. Я объявил ему строгий выговор и на один день отлучил от работы. Он не пытался свалить вину на другого конюха. Я посчитал, что его порядочность и умение работать с лошадьми дают ему право получить должность наездника. Поэтому я и назначил его на эту должность. Я знал, что он дружит с женщиной-тренером, но не это повлияло на мое решение.

— А другой? — хмуро осведомился Гражданин.

— Бурбон не доложил, что его лошадь ранена. Я решил не назначать его наездником, но и не отстранил от работы, так как травма у Пеппера оказалась незначительной.

— У лошадей не бывает незначительных травм! — закричал Гражданин, побагровев от ярости. На его шее вздулись вены. — Ты наказан за небрежное исполнение своих обязанностей!

— Слушаюсь, сэр, — сдержанно произнес надзиратель. Гражданин повернулся к Стайлу.

— Твое назначение на должность остается в силе. Ты это заслужил. — Гражданин холодно посмотрел на Бурбона. — Ты уволен.

Когда раба увольняли за проступок, его жизнь на планете Протон заканчивалась. Ни один Гражданин не брал его к себе на работу, и через десять дней срок его пребывания обрывался. Бурбону уже никто не мог помочь. А Стайл получил урок на всю жизнь.

Он уже три месяца встречался с Тоной. Это было самое счастливое время в его жизни — он занимался фехтованием, конной ездой, музыкой и любовью.

Но однажды Тона сказала:

— Я должна поведать тебе о своем втором недостатке. Мое время подходит к концу — срок пребывания заканчивается.

— Как… — пораженно спросил Стайл.

— Мой срок начался, когда мне исполнилось десять лет. Неужели ты думаешь, что я стала жокеем за одну ночь? Через шесть месяцев срок заканчивается. Извини, что я скрыла это от тебя, но ведь я предупреждала, что иногда обманываю.

— Я улечу с тобой! — охваченный юношеской страстью, воскликнул Стайл.

Она сжала его руку.

— Не говори глупости. Ты мне нравишься, Стайл, но я тебя не люблю. К тому же тебе двадцать один год, а мне — двадцать девять. Лекарства от старения пока еще не изобрели. Так что остынь, мои любовник.

Он думал, что любил ее, но знал, что Тона права — нельзя отказываться от оставшихся семнадцати лет своего срока из-за женщины, которая старше его и которой он только нравится.

— Игры! — воскликнул он. — Ты должна принять участие в Турнире и выиграть дополнительный срок…

— Поэтому я и завела с тобой этот разговор, Стайл. Турнир этого года начинается завтра, и я участвую в нем. У меня Пятая Ступенька в лестнице двадцатидевятилетних, так что шансов у меня немного. Мой срок закончится, как только я проиграю любую Игру. Поэтому у нас с тобой последняя ночь.

— Но ты можешь выиграть!

— Мечтатель. Ты сможешь выиграть, когда придет твое время. Ведь ты похож на ловкое, грациозное животное. Поэтому я захотела тебя, когда увидела в первый раз. Я люблю грациозных животных! Мне так хотелось отказаться от участия в Турнире, чтобы пробыть с тобой оставшиеся шесть месяцев…

— Ты должна попытаться!

— Да. Это напрасная попытка, и, проиграв, я потеряю шесть месяцев общения с тобой.

— Не говори так! — Стайла поразила безысходность ее выбора. Хотя подобный выбор приходилось делать каждому рабу на последнем году срока.

Когда-нибудь и Стайлу придется с этим столкнуться.

— Я знаю, что ты станешь лучшим жокеем, чем я. Ты будешь выигрывать скачки и прославишь свое имя. Мне хотелось получить тебя, и я это сделала при помощи обмана — не рассказав, что мой срок подходит к концу. Мне стыдно…

— Ты подарила мне несказанное наслаждение!

Она посмотрела на свои груди.

— Да, кое-что ты получил. Но мне приятно это слышать, глупенький.

Твоя жизнь только начинается. Если я помогла тебе найти свое призвание в этой жизни, я рада. Тогда я не буду чувствовать себя такой виноватой.

— Ты ни в чем не виновата! — воскликнул Стайл.

— Вина придает жизни особую прелесть. — Но на этот раз она не улыбнулась.

В ту ночь они занимались любовью не долго. Стайл хотел, чтобы она сохранила силы для предстоящего Турнира. На следующий день она приняла участие в Играх. Тона старалась сделать так, чтобы ей попалась игра, связанная с музыкой, но ей пришлось исполнять танец. Она покинула Протон.

Стайл продолжал старательно заниматься музыкой, которая напоминала ему о Тоне. И скоро музыка, на которую он перенес всю свою любовь, стала неотъемлемой частью его жизни. Хотя он знал, что никогда не станет выдающимся музыкантом, Стайл отлично играл на многих музыкальных инструментах. Особенно ему нравилась клавишная гармоника.

Через три года подошел к концу и срок пребывания надзирателя.

— Стайл, ты вполне подходишь для того, чтобы занять мою должность, — откровенно сказал ему надзиратель. — Ты еще молод, но способный и честный.

К тому же ты прекрасно справляешься с лошадьми. Правда, есть одно «но»…

— Мой рост, — не задумываясь, сказал Стайл.

— Для меня это не имеет значения. Но для других…

— Я понимаю. Мне никогда не стать лидером.

— Боюсь, что это так. Но у тебя есть прекрасная возможность стать жокеем и благодаря своим способностям достичь небывалых высот. Слава поможет тебе добиться высокого положения в обществе и получить привилегии, которые и не снились другим рабам.

— Да. — Стайлу было тяжело расставаться с надзирателем, но он никак не мог найти подходящих слов. — Я… Вы…

— Я дам тебе последнее задание, очень сложное. От того, как ты его выполнишь, зависит твоя судьба. Я буду рекомендовать тебя на должность жокея, но последнее слово принадлежит Гражданину. Не подведи меня.

— Не подведу, — ответил Стайл. — Я просто хотел сказать… — Но надзиратель уже протянул ему руку для прощания. — Спасибо, — сказал Стайл.

Они пожали друг другу руки, и надзиратель ушел.

Задание заключалось в том, чтобы привести Спука в конюшню из другого купола. С годами лошадь стала совсем пугливой и смертельно боялась машин.

Вибрация к звуки, даже самые тихие, приводили Спука в состояние нервного возбуждения. Гражданин отказывался усыплять лошадь для перевозки — Спук был слишком ценным скакуном. Он не раз побеждал в скачках, и теперь Гражданин хотел поместить его на конный завод. Поэтому Спука надо было привести домой пешком. Это была нелегкая задача, ведь для лошадей не существовало специальных дорог, а поверхность планеты вне куполов была труднопроходимой.

Стайл составил тщательный план. Он заказал карты нужных районов и изучил их внимательнейшим образом. Затем он заказал специальный костюм с оборудованием ИДАВА — индивидуальным дыхательным аппаратом для внешней атмосферы, гипермотоцикл, мощный трансивер и информационные часы. Ему не хотелось потеряться среди негостеприимных равнин Протона!

Вся внешняя поверхность планеты оказалась изрыта оврагами и расщелинами. На севере и юге тянулись горные цепи. На вершинах северных гор, белел снег — вода на Протоне существовала лишь в замерзшем состоянии.

Неподалеку извивалось высохшее русло реки. Внимательно управляя рычагами гиромотоцикла, Стайл прокладывал маршрут с таким учетом, чтобы затем провести по нему Спука. Лошадь и так будет нервничать, ведь ей тоже придется надеть дыхательный аппарат специальной конструкции. Вот почему Стайлу поручили эту задачу. Никто другой не смог бы ее выполнить.

Ему понадобилось немало времени, чтобы нанести весь маршрут на карту.

Настоящая головоломка: сделать его как можно более коротким, избегая при этом опасных мест. Стайлу приходилось смотреть на все глазами лошади, ведь полоска разноцветного песка могла испугать Спука или он мог беспечно шагнуть в бездонный каньон.

Наконец, убедившись, что мелочи учтены, Стайл отправился в купол, где находился Спук. Он был уверен, что сможет довести коня домой. Стайл старался не только потому, что выполнение этого задания повлияет на его назначение жокеем. Он любил Спука. К тому же лошадь определенным образом помогла ему стать наездником.

Прибыв в купол, он обнаружил телеграмму, которая поступила на его имя с другой планеты. С тех пор как его родители улетели, он не получал никакой корреспонденции. "Стайл, я вышла замуж. Назвала сына в твою честь.

Удачи. Тона."

Он был рад за нее, хотя сердце слегка защемило. Три месяца вместе, три года врозь, а жизнь шла своим чередом. Стайл так и не познакомился с женщиной, которую мог бы любить так же сильно, как Тону. Наверное, такое чувство не повторится никогда. Он поймал себя на том, что напевает себе под нос. Привычка эта появилась у него после расставания с Тоной, и он не особо старался от нее избавиться. Музыка всегда напоминала ему о Тоне, и он старался сохранить в памяти те три неповторимых месяца.

Она назвала своего сына в его честь! Конечно, ребенок был не от него; на планете Протон случайная беременность исключалась. Ей хотелось показать Стайлу, что их короткая связь имела для нее большое значение. Несомненно, у нее было немало любовников, но из всех она выделила Стайла.

Недолговечность не означала законченность. Ни в коем случае!

— Спасибо, Тона, — прошептал он.