"За гранью" - читать интересную книгу автора (Энтони Марк)

18

В любом процессе, в любой цепочке больших или малых изменений рано или поздно наступает момент, занимающий порой долю секунды, когда все, что произошло раньше, и все, что еще только должно произойти, находится в идеальном равновесии, как балансир, установленный на опоре строго в центре тяжести. Стоит отступить чуть назад, как неизбежно начинает доминировать хорошо знакомое прошлое. Но стоит продвинуться хоть на миллиметр вперед, как баланс изменяется в другую сторону, и ты начинаешь скользить, как с ледяной горы, навстречу неизвестному – все быстрее и быстрее, уже не в состоянии контролировать бег событий. Равновесие это крайне неустойчиво и, однажды нарушившись, почти никогда не восстанавливается. Поэтому, шагнув назад, часто теряешь шанс когда-нибудь сделать шаг вперед. Но и шагнув очертя голову вперед, почти наверняка лишаешься надежды на возвращение к прежним устоям и правилам игры.

Роковой вопрос прозвучал. Напускное безразличие детектива Джексона никак не вязалось с голодным блеском его пустых и равнодушных дотоле глаз.

И в этот миг, сама о том не подозревая, Грейс Беккетт оказалась средоточием центра тяжести установившегося между прошлым и будущим хрупкого равновесия. За те несколько секунд, что она стояла посреди кабинета, сжимая в руке стаканчик с кофе, перед ее мысленным взором промелькнула бесконечная вереница картин ее жизни – как случается иногда с людьми в минуты смертельной опасности. В основном это были эпизоды, связанные с отделением экстренной помощи, – моменты суматохи и хаоса, позволявшие ей с головой окунуться в работу и ни о чем больше не думать. Под фальшивый смех Морти Андервуда распахиваются автоматические двери, и в приемный покой сплошным потоком начинают поступать увечные и раненые. А вот она сама – склоняется над каждым новым пациентом, шепчет успокаивающие слова, снимает боль, прогоняет страхи, накладывает швы искусными пальцами хирурга. И забывает на время, врачуя раны других, о своих собственных душевных ранах.

У нее еще оставалась возможность вернуться. Вернуться обратно в госпиталь, к прежней упорядоченной жизни, которую она с таким трудом выстроила. И для этого ей нужно всею лишь дать Джексону то, чего он добивается. Грейс почти не сомневалась, что следователь, заполучив ожерелье, отпустит ее.

– Ясно. Она ему ни к чему. Он попросту забудет о ее существовании. Тем более совет директоров Денверского мемориального не намерен предавать огласке «инцидент» с железным сердцем пациента. И ей тоже можно будет не вспоминать о толстом полицейском с осколком холодного металла в груди вместо живого человеческого сердца. Она представила себя в больничном коридоре: уверенную, подтянутую, контролирующую обстановку – одним словом, полновластную королеву в своих владениях. А вот и Леон Арлингтон. Облокотился на регистрационную стойку и смотрит, как она приближается, своими добрыми, чуточку сонными карими глазами…

Леон?

Но откуда в ее видении взялся Леон, если бедняга лежит сейчас в одной из металлических ячеек морга? Милый старина Леон: Он так долго работал с мертвыми, что сначала стал в чем-то на них походить, а теперь вот и сам заделался трупом. Почему же тогда он живой и глядит на нее?

Видение замедлилось, как при съемке «рапидом». Все вокруг нее начало разворачиваться с томительной неторопливостью, отчего картинка исказилась и стала плоской, подобно кадру на экране обычного телевизора. Леон открыл рот, порываясь что-то сказать. но до ушей Грейс донесся лишь невнятный клекот. Ее охватило смятение. Не может здесь быть Леона Арлингтона!

А ведь он пытается сообщить ей то же самое! И точно – клекочущие звуки внезапно обрели смысл и сложились в понятные человеческие слова:

– Это все понарошку, Грейс…

И вдруг все исчезло – как будто кто-то повернул выключатель. Перед ней снова стоял детектив Дженсон. Грейс запаниковала. Она не знала, сколько прошло времени, и боялась, что следователю покажется подозрительным ее неестественно долгое молчание. Но тот вел себя спокойно и по-прежнему не сводил глаз с ее ожерелья. Вероятно, ее транс длился одну-две секунды, не более. Грейс глубоко вздохнула, собрала волю в кулак…

… и переступила грань.

Обворожительно улыбнувшись, Грейс старательно разыграла удивленное недоумение.

– Не понимаю, что вас могло заинтересовать в этой старой безделушке, детектив? – сказала она со смешком, коснувшись кулона.

Мясистое лицо Джексона расплылось в довольной ухмылке.

– Видите ли, доктор Беккетт… Эти знаки на ней. Они… э-э… несколько необычны. – С этими словами он подался вперед и наклонил голову, чтобы получше их рассмотреть.

Грейс действовала не раздумывая. Одним движением она выплеснула обжигающий кофе из стакана прямо в лицо следователю. Вскрикнув от неожиданности, тот зажмурился, попятился назад, вломился спиной в шкаф с документами и плюхнулся на пол. Шипя от боли, он схватился дрожащими руками за обваренную физиономию, на глазах принимающую цвет панциря извлеченного из кипятка омара. Грейс не преминула воспользоваться моментом. Она рванулась вперед, выхватила из кобуры под мышкой у детектива его служебный револьвер и так же стремительно вернулась на прежнее место. Дженсон успел вытянуть руку и попытался схватить ее, но реакция была запоздалой, и пальцы его сомкнулись вокруг пустого места. Он вскочил и бросился за ней, но застыл как вкопанный, услышав щелчок взводимого курка. Грейс коротко усмехнулась, крепко сжимая в руке удобную, точно по ладони, рукоятку оружия. Надо же, как она быстро научилась обращаться с этими смертоносными игрушками!

– Какого черта вы себе позволяете?! – возмущенно закричал Дженсон, пялясь на нее из-под быстро опухающих красных век. – Здесь все-таки полицейский участок, а не балаган!

– Я знаю, кто вы такой, – процедила она сквозь зубы.

Дженсон на мгновение застыл в неподвижности, потом вдруг сразу, без перехода, начал преображаться. Метаморфоза была столь стремительной и бесповоротной, что потрясенная этим зрелищем Грейс едва не выронила револьвер. Сонное, брюзгливое выражение в мгновение ока слетело с его лица, как сброшенная маска. Теперь оно выражало лишь мстительную злобу, а глаза светились неприкрытой ненавистью.

– Как? – прошипел следователь. – Как ты могла узнать, сучка?!

Вместо ответа Грейс бросила ему детский компас. Он упал на пол у ног детектива. Стрелка пришла в движение и завертелась со страшной скоростью. Захрипев от ярости, Дженсон с отвращением впечатал хрупкий механизм каблуком в линолеум.

– Тебе все равно от нас не уйти! – заговорил он, выплевывая угрозы, словно порции яда. – Мне плевать, кто ты такая и откуда у тебя ожерелье, но я тебе гарантирую, что мой хозяин не успокоится, пока не заполучит его. Когда он о нем услышит, то ни перед чем не остановится – даже если снять его с тебя придется вместе с головой!

– В таком случае надеюсь, он никогда о нем не услышит, – парировала Грейс.

Дженсон в гневе зарычал и напрягся, как перед прыжком. Грейс направила ствол прямо ему в лоб.

– Я знаю, как убивать тебе подобных, – бесстрастно сообщила она. – Я уже сделала это однажды и готова повторить. Выстрел в грудь тебя не остановит, а вот пара пуль в башку – это как раз то самое, что доктор прописал.

– Ты не посмеешь меня убить! – возразил, кипя от бессильной злобы, Джексон. – Я полицейский офицер, а здесь полицейский участок. Прикончишь меня – будешь до конца жизни гнить за решеткой. Если только тебя раньше не поджарят на электрическом стуле.

– Ничего, я готова рискнуть, – усмехнулась Грейс. Гримаса ненависти перекосила физиономию следователя, но он так и не решился сдвинуться с места.

– Что ты собираешься со мной сделать? – спросил он.

Краем глаза она уловила тусклый блеск металла. Не оборачиваясь, протянула руку и нащупала на письменном столе пару наручников.

– А ты угадай, – посоветовала она.

Держа на мушке голову Джексона, Грейс заставила его сесть в кресло и взять наручники, мысленно поражаясь металлическим командным ноткам в собственном голосе. Она отдавала приказы с такой уверенностью, как будто занималась этим с самого рождения. Детектив подчинился всем ее распоряжениям. Не прошло и минуты, как он снова сидел за столом, трясясь от гнева, прикованный к подлокотникам массивного кожаного кресла.

– Тебе ни за что отсюда не выбраться! – прохрипел он.

– Может, поспорим? – усмехнулась Грейс.

Поросячьи глазки Дженсона почти полностью закрылись, но в них полыхнула вдруг такая нечеловеческая злоба, что у нее на миг перехватило дыхание. Голос его понизился до зловещего шепота.

– Беги, Беккетт, беги! Беги так быстро, как только сможешь. Но знай, что тебя это не спасет. В конечном итоге он все равно тебя найдет! – По телу детектива пробежала крупная дрожь. – Он всегда находит тех, кого хочет найти!

Ужас сковал горло и грудь Грейс. Невозможно было представить, сколько отвратительных преступлений на совести этого человека и какому дьявольскому искушению поддался он, согласившись заменить свое живое человеческое сердце на кусок железа. На мгновение она даже испытала чувство жалости. Но лишь на мгновение. Когда-то, быть может, он заслуживал жалости, но лишился права на нее вместе с сердцем. Потому что детектив Дуглас Л. Джексон умер, перестав быть человеком, а мертвецов, как хорошо знала доктор Беккетт, жалеть бессмысленно.

Держа револьвер в правой руке, левой она сгребла со стола пачку бумаг, смяла их в комок и приказала следователю открыть рот. А чтобы тот не заартачился, приставила дуло к виску. Дженсон проявил благоразумие и широко раскрыл пасть. Грейс ловко впихнула туда бумажный ком. Детектив недовольно замычал, демонстрируя достаточную эффективность импровизированного кляпа. Больше ей здесь нечего было делать. Настало время сматывать удочки.

Перед уходом она склонилась над ним и прошептала на ухо:

– Можешь передать своему драгоценному хозяину, кем бы он ни был, мой прощальный совет. Пусть хорошенько подумает, прежде чем начнет за мной охотиться. В эту игру можно играть и вдвоем!

Держа руку с револьвером в кармане слаксов, Грейс на цыпочках подошла к двери. Приоткрыла ее, высунула голову и огляделась по сторонам. Коридор был пуст. Она вышла и аккуратно затворила за собой дверь. С бьющимся, как пойманная птица, сердцем она зашагала вперед. Быстро, но не настолько, чтобы вызвать подозрение у встречных полицейских. Если повезет, пройдет несколько минут, прежде чем кто-нибудь обнаружит прикованного к креслу Дженсона. Кроме того, он сам говорил, что его начальник распорядился выпустить ее. Значит, дежурный на выходе вряд ли удивится, увидев ее покидающей участок. Остается только сохранять спокойствие и вести себя естественно.

Свернув за угол, Грейс столкнулась с молодой женщиной в полицейской форме. Она поспешно извинилась, холодея от страха и почти не сомневаясь, что та заметила оттягивающий карман револьвер. Но полицейская лишь приветливо улыбнулась и заверила, что все в порядке, после чего отправилась дальше. Навстречу Грейс попались еще несколько сотрудников участка, и каждый раз ей начинало мерещиться, что они разглядывают ее с повышенным вниманием. А потом в голове возникла и вовсе дикая мысль: что, если в этом участке железное сердце бьется в груди не только у Дженсона, но и у других? И чем дольше она об этом думала, тем правдоподобней выглядела эта нелепая идея. Усилием воли она подавила эмоции и заставила себя идти спокойно.

Коридор вывел ее в центральный офис участка. Здесь стоял такой шум и гвалт, что Грейс поначалу растерялась. Не меньше дюжины полицейских сидели за заваленными бумагами столами и с загнанным видом пытались одновременно разговаривать по телефону, допрашивать подозреваемых, подбадривать свидетелей и успокаивать потерпевших. Еще несколько человек в форме занимались тем, что регулировали поток посетителей. Но растерянность быстро прошла, и Грейс сообразила, что эта неразбериха ей только на руку. Ловко лавируя в толпе, она пробралась к выходу, и никто не обратил на нее ни малейшего внимания! Открыв тяжелую створку дверей, она незаметно выскользнула в ночь. Свежий холодный воздух наполнил легкие и освежил голову. Спустившись по ступеням, она направилась вниз по улице. Похоже, ей все-таки удалось улизнуть!

За спиной взревел двигатель. Грейс в тревоге обернулась и увидела стремительно приближающийся к ней автомобиль. Машина, визжа покрышками, затормозила всего в паре футов от нее. Но это был не патрульный полицейский экипаж, а элегантный черный седан. Не успела она опомниться и решить, что делать дальше, как дверца со стороны водителя распахнулась и какой-то мужчина выскочил из кабины. В тусклом свете уличных фонарей Грейс узнала холеное породистое лицо Адриана Фарра.

– Прошу садиться, доктор Беккетт, – сказал Фарр, придерживая дверцу.

Изумленно уставившись на него, она открыла было рот, но ученый снова заговорил первым, отвечая на невысказанный вопрос:

– Детектива Джексона обнаружили. Он уже успел сообщить сослуживцам о ваших действиях и бегстве. Не пройдет и минуты, как они бросятся за вами в погоню.

Грейс недоверчиво покачала головой.

– Вам-то откуда все это известно? – с подозрением спросила она.

Фарр предупреждающе поднял руку.

– Умоляю вас, доктор Беккетт, только не сейчас! У нас не осталось времени на выяснение отношений! – Голос его, как и прежде, звучал культурно и вежливо, хотя на этот раз в нем угадывались повелительные нотки, несколько уязвившие самолюбие Грейс, но заставившие ее прислушаться к доводам Фарра. – Вы возьмете мою машину. Если вам удастся выбраться из города, можете отправляться куда вам вздумается. Они до вас уже не смогут добраться.

– А как насчет Джексона?

В глазах ученого блеснула сталь.

– О нем можете не беспокоиться. Я лично позабочусь о том, чтобы детектив не доставил вам больше никаких хлопот.

В мягкой и одновременно властной манере Фарр завладел ее рукой, проводил к машине и помог устроиться на водительском сиденье. Оставленный включенным двигатель тихонько урчал.

Перед тем, как захлопнуть дверцу, ученый наклонился к

Грейс.

– Возьмите это, – сказал он, протягивая ей что-то маленькое и прямоугольное, – и при первой возможности постарайтесь со мной связаться.

Дверь закрылась, отрезая от окружающего мира уютный салон автомобиля и сидящую внутри него женщину. Она взглянула на вложенный Фарром в ее ладонь предмет. Это была визитная карточка из плотной мелованной бумаги с короткой надписью на лицевой стороне:

Грейс несколько раз перечитала надпись, пытаясь понять, что она может означать, пока ее не вывел из оцепенения голос Фарра.

– Поезжайте, доктор Беккетт, – крикнул он. – Скорее!

Она инстинктивно повиновалась и нажала на акселератор. Седан рванулся вперед с такой скоростью, что Грейс буквально вдавило в кожаное сиденье. Крепче сжав баранку, она восстановила контроль над машиной. Проносясь сквозь ночь, она несколько раз посматривала в зеркальце заднего обзора, чтобы хоть так проститься с покидаемым ею миром, но тонированные стекла седана не позволили ей даже этой малости. Поверхность зеркала отражала лишь мрак за спиной да ее собственное бледное лицо с затравленным, растерянным взглядом.