"За гранью" - читать интересную книгу автора (Энтони Марк)

11

Приближалась ночь.

Примерно с час назад полноводный поток поступающих в отделение экстренной помощи начал иссякать. Все больше пациентов развозилось по палатам, все меньше становилось ожидающих своей очереди. Пострадавшие от тяжелых ранений уступили место жертвам мелких бытовых травм, а нечеловеческие крики и стоны изувеченных сменились вполне пристойными звука– ми. Где-то в конце коридора слышался жалобный плач новорожденного, перемежающийся со словами колыбельной песенки, которую напевала его усталая, но счастливая мамаша.

«Мы рождены для жизни и страданий». Грейс тяжело вздохнула и обеими руками обхватила выщербленную чашку. Бурая поверхность налитого в нее кофе пошла кругами. Они распространялись в никуда, не содержали никакой субстанции и исчезали без следа, едва достигнув края ограничивающего их движение пространства. Быть может, жизнь человеческая тоже не более чем круги по воде? Быть может, она просто упрямая дура, пытающаяся противиться предрешенному?

– Доктор Беккетт?…

Грейс вздрогнула и подняла голову. В кресле напротив сидел полицейский, озабоченно глядя на нее.

– Прошу прощения, но я задал вам вопрос относительно подозреваемого, доктор Беккетт. Она растерянно заморгала.

– Да-да, конечно. Извините меня, ради Бога. Я… я просто немного задумалась. Продолжайте, пожалуйста.

– Скажите, подозреваемый что-нибудь говорил? Я имею в виду что-нибудь такое, что позволило бы нам установить его личность? Возможно, он упоминал какие-то имена или географические названия…

Грейс сконцентрировалась, восстанавливая в памяти странные и жуткие события в операционной, потом отрицательно покачала головой.

– Боюсь, что вынуждена вас разочаровать. Примерно с минуту он что-то выкрикивал, но я ничего не поняла. Я даже не уверена, что он говорил по-английски. Помню только два слова: грех и грехопадение. Или что-то в этом роде.

Полицейский кивнул и сделал запись в блокноте.

– Разумеется, мы прогоним его пальчики через компьютер, но любая дополнительная информации позволит существенно сузить район поисков. Вы уверены, что он не сказал ничего более конкретного? Постарайтесь припомнить хоть что-нибудь еще.

Грейс снова покачала головой. Офицер раскрыл блокнот и нацарапал еще несколько строк. «Офицер Джон Эрвин», – гласилa заключенная в пластик карточка на груди его синей форменной куртки. Это был мужчина средних лет с добрыми усталыми глазами. Он прибыл в госпиталь с группой других сотрудников полиции вскоре после случившегося в третьей травматологии по вызову наряда, доставившего умершего на операционном столе подозреваемого. Эрвин объяснил, что обязан, согласно предусмотренной законом процедуре, составить рапорт о причинах смерти арестованного, а также – тут он немного замялся – подробно изложить в нем все необычные обстоятельства, связанные со смертельным исходом. Поначалу Грейс здорово нервничала, но полицейский оказался очень внимательным и обходительным человеком. Он нашел укромный уголок, усадил ее в кресло, раздобыл где-то большую чашку горячего кофе – и она быстро оттаяла.

А вот Морти Андервуд – несколько ранее – повел себя в прямо противоположной манере.

Вскоре после того, как были зашиты разрезы в груди Джона Доу, а тело отправлено в морг, она устало брела по коридору и на повороте столкнулась лицом к лицу с заведующим отделением. Тот находился на грани паники, отчего беспрестанно приглаживал лысину. Оказалось, Андервуд только что побывал на экстренном совещании у главврача госпиталя, в ходе которого больничное начальство сообща порешило «не распространяться» о произошедшем с «подозреваемым полицией преступником» прискорбном «инциденте». У всех еще свежо было в памяти воспоминание о другом, не менее прискорбном «инциденте», имевшем место пару лет назад, правда, в другом госпитале. Тогда с полдюжины человек персонала едва не погибли от удушья, надышавшись токсичными веществами, выделявшимися кровью оперируемой пациентки. Это стало достоянием гласности, и кое-кто зашел так далеко, что поспешил объявить об инопланетном происхождении несчастной женщины. Денверскому мемориальному подобная «реклама» была совершенно ни к чему. Сенсации такого рода случаются только на страницах «желтой» прессы, но никак не в солидных медицинских учреждениях. Нет сомнений в том, что вскрытие и тщательный анализ позволят найти разумное объяснение не совсем обычному состоянию некоторых внутренних органов умершего. А до тех пор, пока эти данные не будут получены, всем – и Грейс в первую очередь! – предписывается держать язык за зубами и никому – совсем никому! – не рассказывать об «инциденте» ни слова.

«Инцидент»! Андервуд так часто упоминал этот термин, что Грейс начало от него коробить. Не говоря уже о том, что случившееся никак нельзя было охарактеризовать именно им. В хирургии действительно происходят инциденты всякого рода. Их следует описать, проанализировать, сдать в архив и поскорее забыть. Иначе нет смысла работать дальше в этой области. В жизни всякое случается, но то, что она видела своими глазами в раскрытой грудной клетке неизвестного мужчины, не имело с реальностью ничего общего. Вместо живого, трепещущего человеческого сердца в груди у него торчал холодный кусок металла, который она держала собственными руками. Но самое удивительное состояло в том, что эта мертвая железка каким-то образом выполняла функции настоящего сердца, разгоняя кровь по кровеносной системе. В конце концов, они же зарегистрировали у него пульс! Что ж, если эта история все же станет достоянием вездесущих журналистов, подавляющее большинство заголовков будет вполне соответствовать. действительности: «Человек с железным сердцем».

Грейс провела рукой, поправляя сбившиеся волосы, и не без ехидства спросила:

– А что прикажете отвечать, шеф, когда полицейские станут допрашивать меня о конкретных обстоятельствах смерти подозреваемого? Вы хотите, чтобы я солгала представителям закона?

Морти ничего не ответил, только еще сильнее побагровел и принялся теребить воротник рубашки. Впрочем, по выражению его лица нетрудно было догадаться, что хочет он от нее именно этого. Несколько секунд Грейс в упор рассматривала его с нескрываемым презрением.

– Неужели ты и в самом деле такой бесхребетный слизняк, Морти? – спросила она наконец.

Тот обиженно надулся, попытался напустить на себя важный вид и высокопарно изрек:

– Не имеет значения, что лично я думаю по этому поводу, но я обязан выполнять мою работу и мой долг!

Грейс воспользовалась замешательством Андервуда и, как бы невзначай, с наслаждением наступила каблуком ему на пальцы. Пока завотделением, шипя от боли, приплясывал на одной ножке, она благополучно улизнула. А потом все рассказала офицеру Эр-вину. Всю правду. Конечно, ее рассказ выглядел неправдоподобно, даже абсурдно, но она все это видела своими глазами и готова была поручиться за каждое свое слово. Люди с ограниченным мышлением могли бы на ее месте попытаться замолчать или извратить истину – главным образом для того, чтобы оградить свой убогий, но уютный интеллектуальный мирок от вторжения непонятной, чуждой и потому особенно пугающей реальности, но Грейс Беккетт не принадлежала к их числу.

Так же как, судя по его реакции, офицер Эрвин. Он задал ей несколько уточняющих вопросов по ходу рассказа, несколько раз удивленно вскидывал брови, но в целом не выказал никаких сомнений в ее искренности. Наконец он захлопнул блокнот и убрал ручку в боковой кармашек.

– Благодарю за помощь, доктор Беккетт, – сказал он и погрузился в молчание, откинувшись на спинку кресла и уставившись в пространство Грейс уже начала беспокоиться, когда Эрвин встрепенулся, перевел на нее взгляд и негромко произнес: – Нам часто кажется, что мы все расставили по местам А это далеко не так. На самом деле мы еще даже не приблизились к цели

Грейс вздрогнула, по спине у нее пробежал холодок. Ей нечего было сказать в ответ на эти слова.

Эрвин встал.

– Мне придется еще побеседовать с медсестрами, которые ассистировали вам в ходе операции, – сказал он и галантно добавил: – Если, конечно, вы не возражаете, доктор Беккетт.

Она вспомнила жирную встревоженную физиономию Морти Андервуда и мысленно усмехнулась.

– Чувствуйте себя как дома, – кивнула она, поднося к губам чашку – И спасибо за кофе.

– Он уже, наверное, давно остыл.

– Ничего страшного

Офицер Эрвин понимающе ухмыльнулся и направился в сторону регистрационной стойки. А Грейс осталась сидеть, потягивая холодный кофе И хотя момент был явно неподходящий, ей вдруг стало смешно Но улыбка на ее губах исчезла почти так же быстро, как появилась. Привычное покалывание заставило зашевелиться волоски у нее на шее. Грейс вскинула голову

Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы вычислить его Он стоял, прислонившись к стене в небрежной, раскованно-элегантной позе близ входа в один из коридоров, ведущих из приемного отделения, и незаметно наблюдал за ней. Темный костюм, темные волосы. Ничего примечательного. Как долго он здесь торчит? Лишь на краткий миг взгляд его глубоко посаженных глаз скрестился с ее взором, но Грейс успела уловить в них огонек жадного интереса. Этому человеку определенно что-то было от нее нужно.

Движимая – или, лучше сказать, подталкиваемая – любопытством, Грейс привстала из кресла, но в этот момент мимо нее продребезжала каталка, на секунду перекрыв обзор. Каталка скрылась за поворотом, но когда Грейс снова посмотрела в направлении холла, там уже никого не было. Темноволосый незнакомец исчез. Она опустилась обратно в кресло, судорожно сжимая чашку. Быть может, этот тип вовсе не следил за ней, а просто поджидал кого-то.

Быть может. Только Грейс в этом почему-то сильно сомневалась.