"Приглашение к греху" - читать интересную книгу автора (Энок Сюзанна)

Глава 15

Закери мог уподобить себя Трое, на которую напали легионы греков. Не успел он проглотить последний кусок жареной свинины, как атака началась.

– Лорд Закери, вы будете мне позировать?

– Закери, я хочу нарисовать вас в образе Адониса.

– Сыграйте с нами в шарады, лорд Закери. Натянуто улыбаясь, Закери вышел из-за стола.

– Сначала мне надо переговорить с мистером Уитфелдом, а потом я присоединюсь к вам в гостиной для нашей игры.

– Я пойду за альбомом для эскизов, – вскочила Сьюзен.

Немедленно за ней побежали все остальные, за исключением его тети, которая лишь покачала головой и проводила девиц насмешливым взглядом. Миссис Уитфелд была так погружена в подсчет приглашений на свой бал, что пропустила половину разговоров за столом. А Кэролайн выглядела счастливее, чем обычно.

Верно, потому, что ее мечта была близка к осуществлению. И он был доволен, что сделал это возможным. Если бы он тогда, разозлившись, уехал, то никогда бы этого себе не простил.

– Пойдемте ко мне в кабинет, мой мальчик, – сказал Эдмунд.

Когда они остались одни, Закери начал:

– Я тут подумал…

– О чем?

– О Димидиус.

– О моей корове?

– Я разговаривал с Кэролайн, и она сказала, что вам было трудно приобрести достаточное число животных, подходящих для того, чтобы начать программу улучшения породы.

Выражение лица Эдмунда стало жестким.

– Я только рассказал вам, что я сделал, чтобы убедить вас вернуться и помочь Кэролайн. Я не нуждаюсь в благотворительности, милорд.

– А я ее и не предлагаю. Я предлагаю партнерство. Мистер Уитфелд явно сконфузился.

– Объясните, пожалуйста.

– С удовольствием. У вас есть корова, которая дает в два раза больше молока, чем обычная корова. У меня есть деньги и ресурсы, чтобы вы могли развернуть вашу программу и вывести целое стадо таких коров.

– И что будете иметь с этого вы? В этом-то и была загвоздка.

– Поскольку Мельбурн является главой семьи, мне придется написать ему о деталях и просить его одобрения, но я думаю, что в любом случае будет справедливо получить часть прибыли.

– От продажи молока?

– От продажи молока, качественных сливок, масла и скота. Если вы повторите свой успех с Димидиус, в Англии не останется фермера, который не заинтересуется улучшением собственного стада. Мы сможем продавать коров или племенных бычков, и фермерам не придется терять годы на выведение породы, потому что мы уже сделали это за них.

– Это не краткосрочная программа, мой мальчик.

– Знаю.

– Значит, вы отказались от мысли пойти в армию?

– Если честно, кое-кто заставил меня пересмотреть решение отдать свою жизнь ради славы, а может быть, и смерти. Я немного разбираюсь в разведении лошадей. Это захватывает, но это хобби каждого джентльмена. А у вашего проекта гораздо больший потенциал, чем просто вырастить победителя для дерби. И если совсем честно, мне надоело быть дилетантом.

– А что, если герцог не согласится?

– У меня есть собственные деньги. Конечно, без его денег и поддержки процесс будет медленнее, но у меня есть знакомые со связями. Если Мельбурн откажется понять, что дело прибыльное, это не значит, что и другие отнесутся к нему так же.

– Вы пойдете в обход своего брата?

– Ему я предложу первому. После этого, что касается меня – «пусть победит лучшая корова».

Эдмунд кивнул.

– Я уже много лет хотел этим заняться. Вот почему я в первую очередь вывел Димидиус. Но при моих возможностях я в лучшем случае получил бы полдюжины коров и смог бы продавать излишки молока на местном рынке. – Он протянул руку. – Считайте, что сделка состоялась. И вы получили партнера.

Закери пожал руку Эдмунда.

– Я сегодня же напишу брату. Вы не пожалеете, сэр.

– Папа, не задерживай лорда Закери, – услышали они голос Джоанны за дверью. – Не лишай нас его общества.

Уитфелд улыбнулся:

– Я-то не пожалею, а вот вы…

Закери нужно было сделать еще одну вещь. Предстояло кое-что исправить, прежде чем он окончательно свяжет свою жизнь с этим серьезным бизнесом. Он оставил Эдмунда, который тут же принялся подсчитывать доходы от их будущего предприятия, а Закери отправился с Джоанной и Джулией обратно в гостиную.

Там уже были все, включая Кэролайн. Это его удивило. Она же сказала, что собирается работать весь вечер, но теперь он не сомневался – что бы ни случилось, портрет будет закончен в срок.

Тетя Тремейн и миссис Уитфелд секретничали, сидя в уголке, и Закери был уверен, что они не станут вмешиваться. Его встретили шумными возгласами и требованиями объяснений, но он поднял руку, призывая к тишине: – Прошу вашего внимания. Все умолкли и выжидательно на него посмотрели.

– Благодарю. Прежде всего прошу прощения за свои промахи, которые я допустил во время бала в Троубридже.

– Нет-нет, лорд Закери, – неожиданно отреагировала миссис Уитфелд и приложила руку к сердцу. – Вы были так добры. Вы танцевали со всеми моими малютками.

Закери хотелось бы, чтобы мать семейства снова занялась подсчетом приглашений, но, видимо, его желанию не суждено было сбыться.

– Спасибо, миссис Уитфелд, но я дал вашим дочерям негодные или, во всяком случае, неполные советы, и мне хочется это исправить.

– Да, вы всем нам посоветовали обхаживать Мартина Уильямса, – сказала Энн.

– Я не понял, то есть я был недостаточно внимателен, чтобы понять, что вы все решили выбрать одного и того же мужчину.

– А я все еще выбираю вас, лорд Закери, – зардевшись, заявила Грейс.

– И это мне хотелось бы прояснить. Я здесь не для того, чтобы жениться или вводить кого-либо в заблуждение.

– Но…

– Погоди, Вайолет, – упрекнула Энн, – пусть лорд Закери закончит фразу.

Закери бросил на Энн благодарный взгляд. Своего слова еще не сказала Кэролайн, да он этого и не ожидал. Этот вопрос ее не интересовал.

– Но что бы мне, однако, хотелось сделать, так это помочь вам немного разобраться в мужчинах, а может, и научить, как подъехать к мужчине, который вас интересует.

Миссис Уитфелд издала какой-то неопределенный звук.

– Знаешь, Салли, – сказала тетя Тремейн, вставая, – ты обещала мне показать вышивку, которую заканчиваешь. Давай оставим молодых с их делами…

– Я…

– Пойдем, – настаивала леди Глэдис. – К тому же мне необходимо немного походить.

– О! Хорошо. Если ты считаешь, что без нас они все сделают правильно…

– Мой племянник – истинный джентльмен. – Проходя мимо Закери, она слегка стукнула его по спине своей тростью и прошептала: – Веди себя прилично.

Он поцеловал ее в щеку и так же тихо ответил:

– Не сомневайся.

Когда обе леди вышли, Закери продолжил свой инструктаж.

– Во-первых, совершенно очевидно, что вы не можете все получить одного и того же мужчину.

– Но как решить, кто из нас получит какого мужчину? – спросила Джулия. – Я не считаю, что это должно быть по возрасту, потому что это несправедливо.

– На самом деле, согласно традиции, это справедливо, – возразил он. – Но это не мое решение, а ваше.

– А разве джентльмену в таком случае не позволено иметь свое мнение? – неожиданно спросила Кэролайн.

– Хороший вопрос. Но давайте все по порядку. Сначала я расскажу вам, какие три вопроса джентльмен хотел бы от вас услышать.

– Их три? – удивленно спросила Кэролайн. Несмотря на то что каждая его клеточка, казалось, была настроена на ее присутствие, он подумал, что лучше бы уж она пошла в мастерскую заканчивать портрет.

– Их больше. Но эти три самые простые и скорее всего привлекут внимание мужчины. А дальше выбирайте сами.

– Какие же три? – был нетерпеливый вопрос Вайолет.

– Прежде всего надо спросить, не хочет ли он присоединиться к вам, чтобы немного подкрепиться. Не важно – съесть что-либо или выпить. Но мой опыт подсказывает, что все джентльмены любят поесть.

– А если мы не на приеме? – поинтересовалась Грейс. – Вдруг мы встретились в магазине?

Значит, по крайней мере одна из них все еще думает о Мартине Уильямсе.

– Тогда воспользуйтесь вторым вопросом. Скажите, что у него задумчивый вид, и попросите рассказать, о чем он думает, потому что вам это очень интересно. – Он глянул на Кэролайн и, увидев, что она намерена задать вопрос, поспешил продолжить: – Подтекст такой: вы считаете джентльмена интеллектуалом и его мнение для вас важно. Это ему польстит, можете мне поверить.

Похоже, что даже на Энн его инструктаж произвел впечатление. Хорошо. Вообще-то все они были очень приятными девушками, даже если некоторые из них были немного легкомысленными, но не их вина, что каждой приходится соревноваться с шестью – пятью – другими сестрами. А учитывая, что у их мамаши были свои представления о тонкостях поведения в свете и тот факт, что они никогда не были в Лондоне и не кончали пансион для благородных девиц, кто-то же должен был их вразумить.

– А третий вопрос?

Он смотрел на их милые заинтересованные личики. Да простят ему все мужчины Англии – или по крайней мере Уилтшира – за то, что он на них обрушит.

– Это тоже связано с едой.

– Почему это меня не удивляет? – пробормотала Кэролайн.

– Помолчи, Каро. Может, тебе и все равно, а нам – нет.

– Прости, Джоанна. Пожалуйста, продолжайте, лорд Закери.

– Скажите, что, глядя на него, вы вспоминаете ваш любимый пирог с персиками, или пудинг, или печенье. А потом спросите, не хочет ли он это попробовать, когда в следующий раз пойдет на рыбалку.

– На рыбалку? Нам надо идти с ним на рыбалку?

– Нет, вы предлагаете приготовить для него это кушанье, когда он пойдет на рыбалку. А потом, независимо от того, согласится он или нет, на рыбалке или когда он будет о ней думать, он будет вспоминать о вас и о ваших сладостях. Если у выбранного вами джентльмена другое хобби – например, охота или еще что-либо – замените этим рыбалку.

– Надо же! – восхитилась Сьюзен.

– Однако я бы предложил, чтобы вы написали имена джентльменов, которых вы считаете приемлемыми, на отдельных листочках, а потом разыграли их, как в лотерее. Вы, конечно, можете меняться выигрышами, если вы считаете, что более совместимы с другим джентльменом, но поскольку вы сестры, то напоминаю вам, что, если вы будете преследовать одного и того же мужчину, либо он откажется от всех вас, либо одна из вас причинит боль остальным.

– Грейс, сходи и принеси бумаги. Мы прямо сейчас распишем всех возможных претендентов по билетам, – сказала Энн.

Кэролайн встала.

– По-моему, это сигнал, чтобы я ушла. Мне все равно надо работать.

– А мне надо написать несколько писем, – сказал Закери, тоже вставая. – Леди? Увидимся завтра утром.

– Спокойной ночи, Закери, – хором ответили девушки.

Кэролайн покинула гостиную первой.

– Все было очень интересно, – бросила она через плечо, подойдя к лестнице.

– Я пытаюсь помочь.

– Я думаю, вы помогли. Это было гораздо лучше, чем совет устроить на балу облаву на бедного Мартина Уильямса.

– Я им этого не советовал. Я только сказал, чтобы на меня они не рассчитывали, а нашли кого-нибудь, кто бы их оценил по достоинству. – Он стал подниматься за ней по лестнице, стараясь немного отстать, чтобы полюбоваться покачиванием ее бедер. Два дня. Сможет ли он продержаться?

– Вы хотели от них отделаться.

– Нет, я попытался избежать противостояния между вашими сестрами. Честно говоря, мне следовало бы быть более осторожным в выборе слов. Я думал, что делаю благое дело и никому не причиню неудобств.

– А я причиняю?

– Если и так, то я это заслужил. – Поднявшись на пару ступенек, он взял ее за руку. – Но вы не причинили мне никаких неудобств.

– Я все думаю, – тихо сказала она, – вы стали таким внимательным, потому что вы по натуре такой или хотите чего-то добиться?

Он понял, что она имела в виду. Очень просто было бы залезть к ней под юбку, а потом высмеять ее.

– Я восхищаюсь вами, Кэролайн. Я завидую вам и не сержусь.

– Почему же вы мне завидуете?

– Потому что вы всегда знали, чего хотите от жизни, и добивались этого. Вы преподали мне весьма важный урок, а в благодарность за это я вас должен кое-чему научить.

Она с таким неспешным вниманием оглядела его с головы до ног, что у него вдруг пересохло во рту.

– Что ж, буду ждать с нетерпением.

Себастьян, герцог Мельбурн, пил утренний кофе, когда вошел дворецкий с подносом, на котором горой лежали письма.

– Спасибо, Стэнтон, – сказал он и указал на место возле своего локтя.

– Да, ваша светлость.

Мельбурн довольно рассеянно перебрал почту, занятый мыслями о предстоящей встрече с премьер-министром. Новые тарифы тормозили его бизнес с Америкой. В бывшей колонии Великобритании тоже не хотели с ними мириться.

– Мне нет писем, папа? – спросила Пенелопа, сидевшая от него по правую руку.

– Есть приглашение леди Джефферс покататься с ней и ее дочерью завтра в Гайд-парке.

– Мне нравится Алиса, а вот леди Джефферс, я думаю, хочет выйти за тебя замуж.

Себастьян глянул на дочь. Он уже давно перестал удивляться интуиции детей, но дочь все больше его поражала.

– И это плохо?

Пип покачала головой.

– Она слишком много смеется, даже тогда, когда ей этого совсем не хочется.

Он был согласен с такой оценкой леди Джефферс.

– Так ты хочешь поехать?

– Да, хочу. Говорят, там выступают акробаты.

– Тогда я приму приглашение от твоего имени. Нацарапанный небрежным почерком адрес на одном из конвертов привлек внимание Мельбурна. Закери. Он взломал восковую печать и достал письмо.

«Мельбурн, – прочитал он, – я говорил с Эдмундом Уитфелдом здесь, в Уилтшире. У него есть новая порода коров, которая дает в два раза больше молока, чем обычная гернзейская. Тебя заинтересовало бы инвестирование в разведение этой новой породы? Нам надо увеличить племенное стадо, чтобы убедиться, что Димидиус не случайность. Закери».

Себастьян предположил, что Димидиус именно та корова, о которой писал Закери. Для первого письма, которое Закери удосужился прислать с тех пор, как покинул Лондон, это было несколько неожиданным. Всего две недели назад брат был на него Зол и собирался пойти в армию и быть убитым. Теперь он хотел разводить скот, что само по себе не было странным. Странно то, что не было ни обычной болтовни, ни пространных комментариев, и ни слова о том, что одна из дочерей Уитфелда пишет его портрет ради какого-то делового предложения.

Хотелось бы, чтобы в письме тети Тремейн содержалось больше полезных деталей. Именно из ее письма он узнал, что они остановились у ее друзей, не доехав до Бата.

– Это почерк дяди Закери, да? – Пенелопа подпрыгнула на стуле. – Когда он возвращается домой?

– Он об этом не пишет.

– А тетя Тремейн чувствует себя лучше?

– Он и об этом не пишет.

– Тогда о чем же он пишет?

– Что нашел корову.

– Корову?

– Да. Ее зовут… – Он сверился с письмом. – Димидиус.

– А что он собирается с ней делать? По-моему, тетя Тремейн говорила, что он взял щенка.

– Я понятия не имею, что происходит. – И черт побери, это было правдой. Себастьян прочел письмо еще раз и сунул его в карман. Разведение скота могло оказаться весьма дорогостоящим и длительным предприятием, а он не собирался вкладывать деньги, не обдумав все хорошенько. Потому что если дело касалось Закери, это всегда оборачивалось сиюминутной прихотью.

Он подождет пару дней, прежде чем ответить. К тому времени Закери, возможно, окажется вовлеченным в совершенно другой проект, так что отказ дать деньги его не рассердит. Попивая кофе, Себастьян даже почувствовал что-то вроде благодарности к корове по кличке Димидиус. Закери по крайней мере забыл об армии. Оставалось лишь молиться, чтобы увлечение коровами длилось как можно дольше.

– Я еще никогда не видела, чтобы они были так озабочены разговором с мужчиной, – сказала Кэролайн, когда они с Закери вышли из дома после ленча. – Похоже, они поняли, что их усилия могут оправдаться на балу в нашем доме.

– Я очень надеюсь, что их ожидания сбудутся. – Закери посмотрел на нее, пытаясь угадать, как она отнесется к вопросу, который он собирался ей задать. – А вам когда-нибудь хотелось выйти замуж? Может, когда вам было лет шесть или семь?

Кэролайн пожала плечами.

– Думаю, что эта мысль иногда приходила мне в голову. Но тогда это было связано с верховой ездой на великолепных лошадях, с жизнью в огромных дворцах, с одетыми в ливреи слугами и великолепными бальными залами со сверкающими полами, усеянными лепестками роз.

За исключением лепестков роз она могла бы описывать Мельбурн-Парк. Однако он не собирался говорить ей об этом. Сейчас он думал лишь о ее молочно-белой коже и стонах удовольствия. Завтра.

– Вы все еще укладываетесь в срок с портретом?

– Да. Если не случится непредвиденное, я закончу завтра, а послезавтра буду готова отправить его в Вену.

– Хорошо. – Он протянул руку и потрогал завиток волос у нее за ухом. От этого прикосновения ее слегка передернуло, а он почувствовал, что брюки вдруг стали тесны. Что бы ни случилось, она закончит этот проклятый портрет завтра.

Взглянув на законченный портрет, Кэролайн поняла, что ухватила главное, что составляло сущность Закери Гриффина. Все сомнения, которые она испытывала вначале, улетучились, как только она решила писать его портрет на фоне греческих руин. Довольно хаотичный, но экзотический фон как нельзя лучше подчеркивал несколько авантюрный, оптимистический склад характера Закери Гриффина.

Сделав последний мазок, она все же не решалась что-либо сказать. К завтрашнему утру краски высохнут, и она упакует портрет в заранее приготовленный деревянный ящик. В правом нижнем углу картины она написала свою фамилию, а он все еще стоял, опершись ногой на упавшую колонну.

Оставался последний шаг – его письменное одобрение. И чтобы получить его, ей надо сказать, что работа окончена. Она глубоко вдохнула и спросила:

– Хотите взглянуть?

Он снял ногу с колонны и потянулся, расправляя плечи.

– Вы закончили?

– Закончила. – У нее по спине пробежал холодок. Но к портрету он не имел отношения. Она вспомнила, что он обещал ей, когда работа будет закончена.

Закери бросил взгляд на похрапывающую за кустами роз Молли и подошел к Кэролайн. Он долго молча смотрел на портрет, и она уже начала беспокоиться, не допустила ли какую-либо ошибку, которая станет видна любому, кто увидит портрет. И ей в конце концов придется стать гувернанткой детей этих глупых Идсов.

– Кэролайн, я потрясен. Если бы я не знал, кто автор портрета, я бы сказал, что он написан Джошуа Рейнолдсом.

– Зак…

– Я говорю серьезно. Если месье Танберг хотя бы немного разбирается в живописи, я уверен, что он сразу же примет вас в свою студию.

Ей захотелось петь, танцевать, а больше всего – целовать его.

– Спасибо.

Он покачал головой:

– Не надо меня благодарить. Я просто стоял. А вы проделали всю работу. – Он потянулся за камзолом и сунул руку во внутренний карман. – И поскольку я украдкой взглянул пару раз на портрет вчера и позавчера, у меня появилось такое чувство, что мы можем выиграть немного времени. – Он протянул ей сложенный вдвое лист бумаги.

Это было письмо, адресованное месье Танбергу, в котором говорилось не только о том, что он, лорд Закери Гриффин, доволен портретом, но выражалось восхищение таким талантливым и профессиональным художником.

– Вы действительно так думаете? – прошептала она, тронутая такой оценкой.

– Теперь, когда я вижу портрет, я доволен, что не написал больше. Портрет говорит сам за себя.

– Я хочу сказать… вы написали это не потому, что хотите… Ну, вы знаете…

– Нет, – покачал он головой, – в этом письме написано то, что вы заслуживаете.

Она сложила письмо и положила его на мольберт. Ей так хотелось броситься ему на шею, но он счел бы это за благодарность – впрочем, он не был бы далек от истины, – а ей хотелось, чтобы это был праздник, символ завершенности, восклицательный знак, означающий, что ее прежней жизни больше не существует.

– Когда вы сможете упаковать картину? – спросил он, поднимая с земли плед, которым она прикрывала утром ноги.

– Думаю, что завтра после полудня. А пока пусть сохнет здесь, на свежем воздухе.

Закери снова глянул в сторону Молли. Потом сунул палец в открытую петлю накидки Кэролайн и притянул ее к себе. Она споткнулась и упала ему на грудь, а он поднял ее лицо за подбородок и поцеловал в губы. Кэролайн, застонав, запустила пальцы ему в волосы.

– Тише, – прошептал он, прерывая поцелуй и показывая глазами на каменную скамью, где дремала Молли. – Идите сюда.

Взяв за руку, он повел ее мимо поваленной колонны на небольшую поляну. Она хотела поблагодарить его за все, что он для нее сделал, но он закрыл ей рот поцелуем. Вообще-то этого уже было достаточно, потому что ее окатила горячая волна и она куда-то поплыла. Неужели лишь одно соприкосновение губ может вызвать такое неистовое желание?

Потом его руки скользнули по ее груди и ладони накрыли соски. Когда он надавил на них, она даже подпрыгнула. Что-то теплое напряглось у нее между ног. Просто целоваться было недостаточно.

– Кэролайн, – пробормотал он. – Я хочу вас спросить, хотите ли вы этого. Говорите правду.

Она посмотрела ему в глаза.

– Нечестно, что мужчина может делать это, когда захочет, при условии, что будет тактичен, а женщина, хотя и решила прожить свою жизнь в одиночестве, но прилично – не может. Я выбираю свой собственный путь.

Он усмехнулся:

– Означает ли это «да»?

Она положила руки на его ладони, все еще прикрывавшие ей грудь. Отодвинув их, она расстегнула пуговицу на накидке.

– Это совершенно определенное «да».

– Отлично.

Не прошло и секунды, как он расстегнул накидку и спустил вниз. На этот раз, когда он поцеловал ее, у нее подкосились колени. Губы, рты, языки… Боже, разве можно ожидать от женщины, что она от этого откажется просто потому, что решила остаться незамужней?

Она обвила его шею руками и прижалась к нему, почувствовав, какой твердой стала его плоть. Дыхание участилось, сердце забилось с бешеной скоростью.

– Закери, я не знаю, сколько у нас времени.

– До ленча двадцать минут. – Он стал расстегивать пуговицы платья на спине с такой удивительной ловкостью, что у нее перехватило дыхание. – Этого, конечно, мало, но нам придется уложиться.

Когда он стянул с плеч платье и сорочку, она поежилась от легкого летнего ветерка – не от холода, а от предвкушения. Негнущимися пальцами она начала расстегивать его жилет, потом вытащила из брюк полы рубашки. Все это время он говорил правильные слова, разумные и утешительные, – такие, какие она хотела слышать. Однако если это было частью соблазнения, это была напрасная трата времени. Она хотела его, и это было лучшим моментом, чтобы удовлетворить свою страсть.

Он опустился на колени на плед и увлек ее за собой.

– Я хочу, чтобы вы показали мне все, – пробормотала Кэролайн, запустив руки ему под рубашку.

– Дело не в показе, а в ощущениях.

Он еще ниже опустил платье и сорочку и прикоснулся губами к ее груди.

– Понимаю, что вы имеете в виду, – удалось ей сказать.

– Вряд ли. Пока еще не понимаете. Пока.

Он немного отклонился и, спустив платье до талии, остановил свой взгляд на ее обнаженной груди. Потом обхватил каждую грудь ладонью и стал ласкать.

О Боже! Кэролайн всегда считала, что во всем, кроме живописи, она руководствуется умом и логикой, но это ощущение было необычным и вызывало такое желание, что она не знала, сможет ли это вытерпеть. А он взял один сосок губами и стал водить по нему языком.

– О Боже!

Подложив ей руку под спину, он опустил ее на плед. Когда Закери переключил внимание на правую грудь, она выгнула спину и запустила пальцы ему в волосы, чтобы удержать его.

Он приподнялся, но ровно настолько, чтобы стянуть с себя рубашку, а потом снова вернулся к мучительным прикосновениям к ее телу. Ей понравилось водить руками по его голой спине и чувствовать, как напрягаются мускулы. Но когда она попыталась заняться застежкой его брюк, он ее остановил:

– Еще не время.

Он начал тянуть вниз ее платье. Она приподняла бедра, и через минуту он снял платье вместе с сорочкой, а потом и туфли, которые полетели в траву.

Кэролайн лежала голая под тополями и вьющимися розами, а он приподнял за щиколотку ее левую ногу и стал осыпать легкими поцелуями. И пока он так двигался вверх, она извивалась, гладила себя по бедрам и груди и стонала.

Но тут Закери лег на живот, раздвинул ей бедра, а его язык проник внутрь ее. Она вздрогнула.

– Пожалуйста, Закери, я больше не могу терпеть, – тихо говорила она, уже не помня, почему ей надо почти шептать. – Я не могу…

– Можешь, – неровным голосом произнес он. Потом он проделал то же самое с ее правой ногой, с той же неторопливостью. Она не понимала, как он может столько терпеть, когда ее тело изнемогало от желания слиться с ним?

Наконец он опять встал на колени и расстегнул брюки. Потом приподнялся и стянул их с себя.

– Вот почему художники лепят скульптуры, – прошептала она, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Я хотел сказать то же самое о тебе, любовь моя, но я тебя благодарю.

Он накрыл ее своим телом и начал осыпать жадными поцелуями горло и грудь.

– Закери, у нас кончается время, – жалобно сказала она.

– В следующий раз мы не будем спешить.

В следующий раз? Она не была уверена, что переживет то, что было сегодня.

– Пожалуйста.

– Подожди, – прошептал он и медленно, очень осторожно – хотя она хотела, чтобы он поторопился, – вошел в нее.

Она почувствовала резкую боль. Удивившись, она закрыла глаза и сосредоточилась на том, что происходит внутри ее, пока он не вошел в нее до конца.

– Господи, – прошептал он. – Да открой же глаза. Она увидела его лицо в нескольких дюймах от своего. А он начал двигать бедрами. Она схватила его за плечи, впившись в них ногтями, и прижала к себе так крепко, как только могла. Ей хотелось большего. Ей хотелось всего.

Ритм его движений ускорился, а напряжение внутри ее все росло и росло, пока не взорвалось, оставив ее опустошенной и беспомощной.

Из его груди тоже вырвался стон, и он упал лицом ей на плечо. Тяжело дыша, она целовала его в ухо, стараясь вспомнить, где они находятся и почему им надо остановиться и одеться. Но она не была готова к тому, чтобы этот дивный момент кончился.