"Маленький скандал" - читать интересную книгу автора (Эндрюс Мэри Кей)

Глава 24

В понедельник к десяти утра, когда я подъехала к фабрике «Лавинг кап», пошел уже семьдесят третий час моей работы в режиме нон-стоп.

С помощью Глории я собрала дощечки с образцами для пола во всех комнатах Малберри-Хилл, прихватила наброски для спальни хозяев, для одной из гостевых комнат, и в особенности то, что мне понравилось больше всего — для комнаты наверху со световым люком. Я так ее про себя и назвала — солнечная комната. На самом деле эта комната должна была превратиться в персональную гостиную хозяйки дома, но в моем сознании она оставалась просто солнечной комнатой.

Доставая с заднего сиденья портфолио, я окинула взглядом парковку. Желтый «кадиллак» Уилла был на месте, но, кроме его машины, на стоянке стояли еще штук шесть автомобилей. Слишком мало людей работали на фабрике даже для того, чтобы хоть как-то поддерживать производство.

И все же территория выглядела лучше, чем когда-либо. Старый выщербленный кирпичный столб с указателем съезда на шоссе был подправлен, снова выкрашен в белый цвет, и знакомый логотип «Лавинг кап» — стилизованные ладони над каждым словом — красовался над входом, исполненный крупными буквами из золотого металла. Если раньше логотип почти скрывали разросшиеся сорняки, тот теперь на старом месте росла розовая герань на аккуратных клумбах. Вдоль подъездной дороги качали желтыми головками цветы мирта, а над лужайкой перед входом трудился рабочий с газонокосилкой, и этот запах цветов, смешанный с запахом выхлопных газов, казался мне особенно сладким.

Я разгладила складки на юбке своего костюма из желтого льна, поправила выбившуюся из французской косы прядь и направилась к дверям фабрики. В животе у меня урчало. Слишком много кофе, слишком мало сна, сказала я себе. Я нисколько не нервничала — для этого просто не было причин. Мои разработки по дизайну дома нравились мне самой. Я работала, не покладая рук и за выходные успела сделать почти невозможное. Стефани Скофилд все понравится. Уиллу Махони тоже. А нам с Глорией понравится то, что мы вернем Малберри-Хилл его великолепие и при этом существенно пополним наш банковский счет.

Я распахнула стеклянную дверь в вестибюль и попала… совсем в другую эпоху.

Может, Уилл и привел в порядок территорию перед фабрикой, но до вестибюля у него руки явно еще не дошли. Он остался там — в веке стандартных деревянных панелей для стен, потертого серого коврового покрытия, «уголка отдыха» с двумя диванчиками, обтянутыми оранжевым винилом и стоящими возле журнального столика в форме бумеранга. Стойка секретарши стояла в углу. За ней сидела женщина, которая тоже осталась такой, как я запомнила ее в свои шестнадцать, когда впервые получила здесь свою первую настоящую работу на лето — приводила в порядок архив.

Секретарша вскинула голову, услышав, как скрипнула дверь, карие глаза ее прищурились за толстыми стеклами очков. Женщина окинула меня оценивающим взглядом.

— Мисс Нэнси! — воскликнула я. — Вы все еще здесь!

— А где еще, черт побери, мне быть? — с раскатистым южным говорком протянула Нэнси Рокмор. — Плыть на яхте вокруг земного шара? Или покорять Эверест?

Схватившись одной рукой за край стола, она с трудом поднялась, потянувшись ко мне свободной рукой.

— Иди сюда, моя девочка, — приказала она. — Дай посмотрю, как ты выросла.

Я обняла Нэнси за шею.

— Ну, довольно, — спустя примерно минуту сказала она, легонько меня оттолкнув.

Тихо ворча, она опустилась на стул.

— Колено все еще болит? — спросила я.

Нэнси Рокмор имела врожденный вывих бедра, и всю свою жизнь, а было ей примерно пятьдесят с небольшим, она передвигалась с помощью костылей и трости. И всю свою жизнь, с тех пор как окончила школу, она работала секретаршей на этой фабрике и была единственной опорой своей матери, которая тоже работала на фабрике швеей, пока не ушла на пенсию.

— Колено, бедра, лодыжки — все у меня болит, — сказала Нэнси. — В прошлом году мне прооперировали оба колена, и теперь доктор говорит, что снова хочет заменить мне сустав на правом бедре.

Я не знала, что и сказать.

— Вы все еще живете там, в Ратледже?

— Не на ферме, — грустно сказала Нэнси. — Мама в январе переехала в пансионат, так что мы продали ферму младшему сыну ее двоюродной сестры, а мне достался маленький домик поближе к фабрике. Что привело тебя обратно в «Лавинг кап»? Надеюсь, ты не ищешь здесь работу? С прошлого года мы работаем по сокращенному графику, и я не могу тебе сказать, когда наступит то время, когда мы начнем набирать новых людей.

— У меня есть работа, — сказала я. — Я дизайнер по интерьерам. Уилл Махони нанял меня, чтобы я поработала над его домом.

— А, Малберри-Хилл, — сказала Нэнси, неодобрительно поджав губы. — Я слышала, что у него большие планы на этот дом.

— Очень большие, — усмехнувшись, сказала я. — Я и приехала сюда, чтобы показать ему эти планы.

Нэнси взглянула на часы на противоположной стене и указала мне на дверь рядом с ее рабочим местом.

— Он тебя примет. Он, правда, не сказал мне, что у него встреча по личным делам, но о том, что с утра ждет посетителей, он мне сообщил.

Нэнси снова принялась печатать, а я все не решалась уйти — крутила ручку своего портфеля.

— Значит, дела не пошли на поправку? — спросила я, обведя взглядом потрепанный вестибюль. — Ничего не изменилось к лучшему, с тех пор как Махони купил дело?

— Он потратил кое-что на то, чтобы немного привести в порядок здание и то, что рядом, но производство как было минимальным, так и осталось. Я знаю, что босс работает над какой-то грандиозной сделкой, но если в ближайшее время ничего не изменится, мы окончательно пойдем на дно. Ты знаешь, откуда последнее время к нам идут самые большие поступления?

— Откуда?

— С больших распродаж, — сказала Нэнси с болью в голосе. — Мы опустились до того, что делаем бюстгальтеры для больших распродаж. Там их продают по четыре бакса за штуку. Ты знаешь, что собой представляет бюстгальтер за четыре бакса?

Я помотала головой.

— Вот и хорошо, — сказала она. — И знать тебе это не надо. Иди туда. Кабинет мистера Махони находится там же, где когда-то был кабинет мистера Гартвица. И уж, пожалуйста, постучи погромче, и подольше, прежде чем войти. Он думает, что я этого не знаю, но скажу тебе по секрету: он в офисе не только работает, но и живет. Так что стучи, если не хочешь застать его в нижнем белье.

— Спасибо, мисс Нэнси, — сказала я. — Рада была снова повидаться.

— Я слышала о твоей размолвке с этим парнем, из рода Джерниганов, — сказала Нэнси, не поднимая глаз от клавиатуры.

Я почувствовала, что краснею.

— Это ты правильно сделала, — сказала она, кивнув для пущей убедительности. — Я терпеть не могу всех этих Джерниганов. А Пейдж Пламмер? За то лето, что она тут проработала, она успела три семьи разбить. И среди этих трех была семья Гартвиц. Маленькая шлюха.

Нэнси снова на меня посмотрела.

— Слышала, ты разнесла клуб. Так хлопнула за собой дверью, что чертям стало тошно. — Она широко улыбнулась и подняла палец кверху, мол, молодец. — Мы все тут тобой гордимся, девочка.

Что на это скажешь?

— Я пойду, посмотрю, готов ли мистер Махони меня принять прямо сейчас, — нашлась я с ответом.

— Не порви ты с ним, могло бы быть хуже, — крикнула мне вслед Нэнси.

Я поставила портфель на пол и набрала в грудь побольше воздуха, прежде чем постучать в дверь с табличкой, на которой значилось «У. Махони» — и все, никаких должностей и званий.

Ответа не было.

Я еще раз постучала.

— Уилл, это я, Кили Мердок, — крикнула я из-под двери. Ответа по-прежнему не было.

Я огляделась. Коридор с потертым зеленым линолеумом и поцарапанными панелями казался пустынным. Были в том коридоре и другие двери, ведущие в другие кабинеты, но свет, похоже, нигде не горел. Обстановка совсем не напоминала ту, когда я работала здесь. Тем летом здесь кипела бурная деятельность. Телефоны непрерывно звенели, стучали пишущие машинки, и даже сюда, из-за двойных железных дверей, доносился шум станков из цехов.

Я взялась за ручку двери. Она повернулась, я чуть толкнула дверь и заглянула внутрь.

И опять я словно заглянула в другое время. В середину семидесятых. Оранжевое ковровое покрытие низкого качества, громадная стенка с книгами и папками, уродливые зелено-оранжевые обои, а стол еще уродливее — нелепое сооружение из алюминия, напоминающее козлы, на которые водрузили столешницу с рыжим акриловым покрытием. Впрочем, кресла были вполне приличные — удобные и обтянутые настоящей черной кожей.

Я зашла, чтобы получше оглядеться. Теперь, когда я была внутри, я смогла расслышать, что в соседнем помещении льется вода. Дверь в это соседнее помещение была позади стола. На уродливой рыжей кушетке возле внутренней двери лежал раскрытый чемодан, пиджак от костюма висел на спинке кресла, придвинутого к столу, а поперек сиденья валялась мятая белая мужская сорочка. Стол был завален дамским нижним бельем. Черные атласные бюстгальтеры, темно-розовые бюстгальтеры с поролоновыми вкладками, тоненькие бюстгальтеры на косточках из гипюра телесного цвета, корсеты сложной конструкции, крохотные шелковые узенькие бюстгальтеры без бретелек и — о да! — несколько незабываемых моделей «Лавинг кап» «для дома» из ноского белого эластика.

Я взяла в руки бюстгальтер с вшитыми косточками, чтобы получше его рассмотреть. Он был не похож ни на один из бюстгальтеров, которые попадались мне на глаза, и, поскольку у меня самой третий номер, я постоянно нахожусь в поисках того бюстгальтера, который не сделает меня похожей на одну из главных героинь опер Вагнера. Надо сказать, что мне пришлось купить, примерить и выбросить не один бюстгальтер.

Ткань оказалась чудной на ощупь — мягкой, шелковистой, тонкой, как кружево, легко растягивалась — и это все сразу. Бретельки оказались чуть шире, чем это обычно бывает, но они были здесь вполне уместны, и, кроме того, все изделие казалось выполненным из одного куска, без швов. Я вывернула бюстгальтер наизнанку, чтобы посмотреть, как вшиты косточки, но проволочный каркас, по всей видимости, был тоже необычной конструкции. Там, где он был проложен, ткань на ощупь казалась плотнее, но оставалась такой же шелковистой, как и все остальное изделие. На этом бюстгальтере не было лейбла, но, судя по всему, это был мой размер.

В ванной по-прежнему текла вода, и поэтому, повинуясь внезапному импульсу, я сняла жакет от костюма и продела руки в бретельки. Я как раз успела застегнуть бюстгальтер, надев его поверх блузки, когда дверь в ванную открылась.

Испуганная, я подняла голову. Уилл Махони вышел из ванной, окутанный облаком пара. Его рыжие волосы стояли дыбом, а по подбородку стекала струйка крови — наверное, поранился, пока брился. Все, что на нем было, — это лосьон после бритья и старенькое, едва не просвечивающее полотенце, завязанное свободным узлом вокруг бедер.

— Ну, здравствуйте, — сказал он, стирая капли воды с глаз. — Это вы приехали раньше времени или я припозднился?

— О! — только и смогла я сказать. Уиллу Махони шло быть мокрым. Грудь его и плечи отличались развитой мускулатурой и были усыпаны веснушками и кудрявой растительностью того же цвета, что на голове, — рыжей с сединой. Полотенце слегка соскользнуло вниз, и я успела разглядеть ведущую вниз дорожку из волос вышеописанного цвета, только чуть по гуще. Уилл немного покраснел и поправил свою набедренную повязку.

Я закрыла глаза руками и развернулась к противоположной стене.

— О Боже. Простите. Я… я сейчас выйду. Подожду вас снаружи. Пока вы оденетесь. Или, если хотите, я могу вернуться позже.

Я попятилась к двери и уже успела взяться за дверную ручку, когда Уилл ухватил меня за локоть.

— Погодите, — со смешком сказал он. — Может, вы все-таки задержитесь на минуту.

— О нет, — торопливо возразила я, не смея оглянуться. — Я оставлю вас одного, чтобы вы могли привести себя в порядок.

— Ну что же, ладно, раз вы так настаиваете, — сказал Махони, отпуская меня. — Но могу я забрать свой бюстгальтер назад, до того как вы уйдете?

О, черт! Я завела руки за спину, пытаясь нащупать крючки, но они оказались не такими, как на нормальных бюстгальтерах. Я слепо шарила по спине руками, пытаясь на ощупь освоить конструкцию.

— Простите, — повторила я. — Я знаю, что не имела права. Просто так случилось: я его увидела, и он оказался каким-то другим. Я хочу сказать, я вижу, что там есть внутри каркас, но проволоки нет. И ткань такая приятная. Я просто не смогла устоять…

— Вам действительно понравилось? — Уилл положил мне руки на плечи и развернул меня к себе. Казалось, он вообще не замечает того идиотского положения, в которое мы оба себя поставили. Он в набедренной повязке, а я, хоть и одетая по полной программе, зато в бюстгальтере поверх блузки.

Уилл окинул меня спокойно-одобрительным взглядом, пробежал пальцем по шлейке бюстгальтера и легонько ее приподнял тем же пальцем.

— Не давит на плечи? — заботливо спросил он.

— Вовсе нет, — сама, удивившись этому наблюдению, сказала я.

— Как чашечки сидят? — спросил Уилл, переведя взгляд на мою грудь. Я отвернулась, стараясь, в свою очередь, не смотреть на его грудь и не вдыхать аромат его лосьона.

— На самом деле отлично, — выдавила я из себя. — Ну, насколько я могу судить с учетом того, что на мне блузка и все прочее.

Махони кивнул, на этот раз сочувственно.

— Так почему бы вам не снять эту блузку и все прочее? Это уже переходило все границы,

— За кого вы меня принимаете? Махони нахмурился.

— Я не то хотел сказать. Вы можете воспользоваться моей ванной. Ну, Кили, пожалуйста! Я просто хочу увидеть, как он сидит. Это образец для новой серии, которую я думаю запустить в производство.

— У вас что, нет для этой цели моделей?

Уилл рассеянно поскреб живот, и полотенце спустилось еще ниже. Я отвернулась и стала смотреть на дверь в коридор, чтобы он не видел, как краска заливает мне щеки.

— Модели все плоские. Этот бюстгальтер — из новых разработок, зрительно уменьшающих грудь. Я еще не видел его на женщине с нормальным размером груди. — Он усмехнулся. — До настоящего момента.

И это переполнило чашу. Я стащила бюстгальтер через голову.

— Не выйдет, — сказала я, бросив бюстгальтер на стол. — А сейчас одевайтесь и давайте поговорим о Малберри-Хилл.

— Как вам будет угодно, — сказал Махони. Он повернулся и медленно пошел по направлению к ванной. И пока он шел, полотенце практически сползло с бедер. Как раз, перед тем как закрыть за собой дверь, он его снял, позволив мне на прощание ухватить взглядом его белеющие ягодицы.