"Закон Линча" - читать интересную книгу автора (Эмар Густав)

ГЛАВА XXX. Натан в роли шамана

Паук был настоящим команчским воином, в полном смысле слова, то есть смелым, коварным, грубым и жестоким, но ему не были чужды известная вежливость и любезность, а потому он охотно согласился на просьбу Солнечного Луча отвезти ее с матерью Валентина к Единорогу.

Кроме того, он, как и большинство его соплеменников, был многим обязан охотнику и рад был воспользоваться случаем сделать ему приятное.

Если бы Паук отправился в дорогу только со своими двадцатью воинами, то он проехал бы весь путь за два дня. Но так как с ними были две женщины, из которых одна была уже пожилая, да еще и европейка, а следовательно, вовсе не привыкшая к жизни в прерии, то он понял, что ему надо путешествовать несколько медленнее обычного. Так он и поступил.

Обе женщины сели на лошадей, причем для матери Валентина было устроено мягкое сиденье из нескольких звериных шкур. Воины на всякий случай окружили их, и отряд тронулся в путь.

Они ехали так целый день. Вечером Паук отдал приказ остановиться на ночлег.

Он первым слез с лошади и в несколько минут устроил для двух женщин шалаш из ветвей.

Затем были разведены костры, воины приготовили ужин, а после ужина все, кроме караульных, улеглись спать.

Но мать Валентина от нетерпения не могла заснуть всю ночь и просидела до утра, погруженная в размышления.

С восходом солнца все снова отправились в путь.

Этот день также прошел без всяких приключений, только Паук, ехавший несколько впереди других, заметил человеческие следы. Следы эти были свежими, глубокими, и по всем признакам принадлежали человеку молодому, сильному и привыкшему к длительной ходьбе.

Паук присоединился к отряду, никому, впрочем, не сказав о сделанном им открытии.

Вдруг Солнечный Луч, рядом с которой ехал Паук, дотронулась до его плеча, чтобы привлечь его внимание.

— Посмотрите, воин, — сказала она, указывая рукой вперед и немного влево, — не видите ли вы там идущего человека?

Паук рукой прикрыл глаза от солнца и внимательно посмотрел в ту сторону, куда указывала ему жена вождя.

— Ну, что думает об этом мой брат? — спросила индианка.

— Это мужчина, — отвечал он. — Отсюда кажется, что это индеец, но или я плохо вижу, или сильно ошибаюсь.

— Почему?

— Слушайте. Вы жена главного вождя нашего племени, и поэтому я могу сказать вам это. Тут что-то странное. Несколько минут тому назад я открыл следы. Судя по их направлению, они принадлежат этому человеку, тем более что они совсем свежие.

— Что же дальше?

— Между тем это следы вовсе не краснокожего, а бледнолицего.

— Это странно, — прошептала молодая женщина, ставшая серьезной. — Но уверены ли вы в этом?

Паук презрительно усмехнулся.

— Паук — воин, — произнес он. — То, что я увидел, обнаружил бы и восьмилетний ребенок. Следы вывернуты наружу и большой палец отделен от других, а между тем у нас, индейцев, все наоборот. Теперь я спрашиваю мою сестру, мог ли я ошибиться?

— Это верно, — прошептала она.

— Обратите на него внимание, — продолжал Паук, — теперь он виден лучше. Он старается спрятаться, предполагая, что мы его еще не заметили. Вот он остановился, задумался, боится, чтобы его движения не показались нам подозрительными. Смотрите, теперь он тел на землю и ожидает нас.

— Будем осторожны, — сказала Солнечный Луч.

— Я и так осторожен, — возразил Паук и довольно мрачно улыбнулся.

Чем ближе команчи подъезжали к одинокому путнику, тем сильнее убеждались в том, что это индеец.

Наконец они были уже в нескольких шагах от него, и тогда все сомнения рассеялись. Это был, по-видимому, один из тех многочисленных шаманов, которые бродят по прериям, переходя от одного племени у другому, и занимаются врачеванием и заклинаниями.

На самом деле этот шаман был не кто иной, как Натан, которого читатели, конечно, давно узнали.

Предательски умертвив повстречавшегося ему индейского шамана и нарядившись в его одеянье, Натан торопился пройти через неприятельскую линию, почти уверенный, что его не узнают.

Поняв, что всадники его заметили, он решил подождать их, и когда они приблизились, он заговорил первым.

— Приветствую моих братьев, — сказал он тем гортанным голосом, которым говорят индейцы. — Сам Владыка Жизни привел их сюда, и я постараюсь сделать для них все, что могу.

— Благодарю, — отвечал Паук, бросив на него пытливый взгляд. — Мы принимаем предложение моего брата и остановимся здесь на ночлег.

Затем он отдал своим воинам приказание остановиться, а сам, как и накануне, построил для женщин шалаш, в который они тотчас же удалились. Когда они проходили мимо шамана, то он бросил на них такой взгляд, что они обе невольно вздрогнули.

После ужина Паук закурил трубку и сел около шамана. Ему хотелось рассеять свои сомнения, так как он продолжал испытывать к этому человеку невольное подозрение, в происхождении которого не мог дать себе отчета.

Натан также закурил трубку и, пуская густые клубы дыма, внимательно следил за всеми движениями индейца.

— Мой отец путешествует? — спросил Паук.

— Да, — коротко отвечал мнимый шаман. — Мой сын принадлежит к могущественному племени команчей? — спросил, в свою очередь, Натан.

— Да, я действительно команчский воин.

— Мой сын вышел на охоту?

— Нет, — возразил индеец, — я иду к великому вождю нашего племени, который теперь вышел на тропу войны.

— К чьему же роду принадлежит мой сын?

— К роду Единорога.

Натан в глубине души содрогнулся, хотя лицо оставалось вполне равнодушным.

— О-о-а! — произнес он. — Единорог — великий вождь, его слава гремит по всей земле. Ни один воин не посмеет бороться против него!

— Мой отец знает его?

— До сих пор я еще не имел этой чести, хотя много раз желал с ним познакомиться. Я еще ни разу не встречался с этим знаменитым воином.

— В таком случае, — сказал Паук, — я уверен, что мой отец не откажется посетить с нами лагерь Единорога.

Натан сделал гримасу, но, поняв, что если он откажется, то возбудит к себе подозрение, поспешил согласиться.

— Я отправлюсь с вами в лагерь Единорога, — сказал он.

Они проговорили еще несколько минут. Затем Паук распростился с мнимым шаманом и, как и в предшествующую ночь, улегся перед входом в шалаш, в котором ночевали женщины.

Оставшись один у костра, Натан внимательно осмотрелся.

Караульные, опершись на свои ружья, стояли неподвижно, подобно бронзовым статуям.

Бежать было невозможно.

Американец с сожалением вздохнул, завернулся в шкуру бизона и улегся на земле, прошептав вполголоса:

— Завтра будет видно. Раз мне удалось обмануть этого краснокожего, то почему же мне не удастся обмануть и других?

С этой надеждой он заснул.