"Закон Линча" - читать интересную книгу автора (Эмар Густав)

ГЛАВА XI. В лесной глуши

Красный Кедр, между тем, все мчался и мчался вперед, уносимый с поля битвы бешено скакавшей лошадью, которой он был не в силах управлять. Он пребывал почти в бессознательном состоянии.

Этот человек, до тех пор такой твердый и энергичный, был теперь совершенно беспомощен. Потеря крови и бешеная скачка лишили его сознания. Если бы он не был так крепко привязан к седлу, то давно свалился бы с лошади.

Руки его безжизненно повисли вдоль тела, туловище наклонилось к шее лошади, глаза были наполовину закрыты. Он не осознавал того, что произошло с ним, и не трудился даже припоминать. Он видел, как справа и слева проносились мимо него кусты, деревья и скалы, но ничего не понимал.

Тем временем приближалась ночь.

Лошадь продолжала бешено мчаться, перепрыгивая через встречавшиеся препятствия, преследуемая стаей воющих койотов и тщетно стараясь освободиться от ноши.

Наконец она споткнулась и упала вместе с бесчувственным седоком, испуская жалобное ржанье.

До этого момента Красный Кедр все-таки сознавал еще, что он жив, но когда его лошадь упала, он на мгновение почувствовал жестокую боль в голове и, прошептав последнее проклятие, потерял сознание.

Он не мог сказать, сколько времени продолжался его обморок.

Когда он под влиянием какого-то странного ощущения открыл глаза, то увидел над собой сквозь листву деревьев ярко сверкающее солнце и услышал радостное щебетание птиц.

Красный Кедр с облегчением вздохнул и отуманенным взором посмотрел вокруг. В нескольких шагах от него лежала его павшая лошадь.

Сам он сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дерева. Склонившись над ним, на коленях стояла Эллен и робко следила за тем, как он возвращается к жизни.

— О-о-х! О-о-х! — пробормотал бандит слабым голосом. — Значит, я еще жив!

— Да, благодарение Богу, отец мой, — тихо прошептала Эллен.

Бандит посмотрел на нее.

— Бог! — прошептал он. — Бог! — повторил он громче с насмешливой улыбкой.

— Это Он спас вас, отец мой, — сказала молодая девушка.

— Дитя, — прошептал Красный Кедр, положив руку ей на голову. — Бог — это только слово. Никогда больше не говори мне о нем.

Она опустила голову.

К раненому, между тем, вместе с ощущением жизни вернулась и боль.

— О, как я страдаю! — произнес он.

— Вы опасно ранены, отец мой. Увы! Я сделала все что могла, чтобы облегчить ваши страдания, но я — несчастная, ничего не знающая девушка, и очень возможно, что все мои старания вовсе не то, что вам надо.

Красный Кедр повернул к ней свое бледное лицо, и нежность мелькнула в его потухшем взоре.

— Значит, ты все-таки любишь меня? — спросил он.

— Разве это не моя обязанность, отец?

Бандит ничего не ответил, и только обычная насмешливая улыбка искривила его посиневшие губы.

— Я давно искала вас, отец, и лишь случайно нашла в эту ночь.

— Да, ты хорошая дочь, Эллен. Теперь у меня нет никого, кроме тебя. Я не знаю, что сталось с моими сыновьями, — продолжал он с внезапной яростью, — это все проклятый брат Амбросио, он один виноват во всем. Если бы не он, то я до сих пор находился бы в окрестностях Пасо-дель-Норте, в лесах, где чувствовал себя полновластным хозяином.

— Не думайте больше об этом, отец мой, ваше состояние требует полного спокойствия. Постарайтесь поспать несколько часов, это принесет вам пользу.

— Поспать! — произнес бандит. — Разве я могу спать? О нет, нет! — продолжал он с отвращением. — Я хочу бодрствовать. Когда глаза мои смыкаются, то я вижу… Нет, нет, только бы не заснуть!..

Он замолчал.

Эллен с жалостью и ужасом смотрела на него.

Бандит, обессиленный потерей крови и лихорадкой, вызванной ранами, чувствовал в себе незнакомое ему до сих пор ощущение — ему было страшно.

Может быть, его мучили угрызения совести за содеянные им преступления.

Долгое время длилось молчание.

Эллен, не спуская глаз, следила за каждым движением отца, который вследствие лихорадки периодически впадал в забытье, но порой начинал дрожать и, произнося какие-то невнятные слова, бросал вокруг себя испуганные взоры.

К вечеру бандит почувствовал себя лучше и раскрыл глаза, взгляд которых был теперь уже не таким блуждающим. Речь также стала менее отрывистой.

— Благодарю, дитя мое. — произнес он, — ты доброе существо. А где мы находимся?

— Я не знаю, отец мой, этот лес кажется мне бесконечным. Повторяю, это Бог привел меня к вам.

— Нет, нет, ты ошибаешься, Эллен, — отвечал он со своей обычной насмешливой улыбкой, — не Бог привел тебя сюда, а демон, который боялся потерять такого преданного друга, как я.

— Не говорите так, отец мой, — с грустью сказала девушка. — Наступает ночь, и скоро нас окутает мрак. Позвольте мне помолиться Богу, чтобы Он отвел опасности, которые могут нам угрожать в темноте.

— Дитя, неужели тебе так страшно провести ночь в лесу, тебе, жизнь которой все время протекала в лесной глуши? Разведи костер из сухих сучьев, чтобы отогнать хищных зверей, и положи возле меня мои пистолеты. Эти предосторожности, поверь мне, гораздо действеннее всех твоих молитв.

— Не богохульствуйте, отец мой, — с живостью возразила молодая девушка. — Вы ранены и почти умираете, я слаба и не в состоянии защитить вас. Наша жизнь в руках Того, Чье могущество вы напрасно отрицаете. Он один, если пожелает, может спасти нас.

Бандит разразился деланным смехом.

— Пусть Он тогда сделает это, — воскликнул он, — и я поверю в Него!

— Отец мой, ради самого Неба, не говорите так, — с отчаянием прошептала девушка.

— Делай то, что я говорю, глупая девчонка, — грубо перебил ее скваттер, — и оставь меня в покое.

Эллен отвернулась, чтобы утереть выступившие у нее на глазах слезы, и с грустью поднялась, не смея ослушаться отца.

Красный Кедр не спускал с нее глаз.

— Ну, полно, глупенькая, — сказал он с насмешкой, — утешься, я не хотел тебя обидеть.

Молодая девушка собрала целую груду сухих веток и разложила костер. Скоро высокие огненные языки начали подниматься к небу.

Затем она вынула из седельных кобур еще заряженные пистолеты скваттера, положила их у него под рукой и сама присела рядом.

Красный Кедр довольно усмехнулся.

— Вот, — сказал он, — теперь нам нечего больше бояться. Пусть явятся хищные звери, мы сумеем их встретить. Пока мы можем быть спокойны, а завтра увидим, что нам делать.

Эллен, не отвечая на эти слова, завернула его как могла лучше в одеяло и звериные шкуры, которые были навьючены на лошадь, чтобы укрыть его от холода.

Эти самоотверженные заботы тронули бандита.

— А тебе самой, Эллен, разве ничего не надо? — спросил он.

— Для чего? Огонь достаточно согревает меня, — кротко отвечала она.

— Но, по крайней мере, хоть съешь чего-нибудь. Ты должна быть голодна, так как, если я не ошибаюсь, ты целый день ничего не ела.

— Это верно, отец, но я не хочу есть.

— Это ничего не значит, — настойчиво возразил он, — вредно долго не есть. Я хочу, чтобы ты поела.

— Напрасно, отец, — отвечала она после минутного колебания.

— Поешь чего-нибудь, — крикнул он, — если не для себя самой, то ради меня. Мы не знаем, что ожидает нас через несколько часов.

— Увы! Я желала бы повиноваться вам, отец, — отвечала она, опустив глаза, — но это невозможно.

— Почему? Раз я хочу этого…

— Потому что мне нечего есть.

Слова эти как громом поразили бандита.

— О, это ужасно! — прошептал он. — Бедное дитя! Прости меня, Эллен, я негодяй, недостойный твоей преданности.

— Успокойтесь, отец, прошу вас. Я не голодна, повторяю вам. Ночь скоро пройдет, а завтра мы увидим, что будет. Но я убеждена, что Бог придет к нам на помощь раньше.

— Бог! — воскликнул скваттер, заскрежетав зубами. — Опять это слово!

— Бог! Всегда Бог, — с жаром произнесла молодая девушка, глаза которой заблестели. — Бог всегда милостив, как бы мы ни были недостойны его милости, и, может быть, Он не покинет нас.

— Ну, так полагайся на Него, дурочка, и через два дня ты умрешь.

— Нет! — воскликнула она радостно. — Ибо Он услышал меня и посылает нам помощь!

Бандит взглянул на нее и опустился на землю, закрыв глаза и шепча глухим голосом:

— Бог! Неужели Он существует?

Этот вопрос, под влиянием угрызений совести, в последнее время все чаще и чаще приходил ему на ум и не давал ему покоя.

Но Эллен не заметила, что происходило в душе Красного Кедра. Она вскочила и стремглав кинулась вперед, крича во весь голос:

— Помогите! Помогите!

Ей уже в течение несколько минут слышался треск ветвей в чаще леса.

Этот треск, вначале едва уловимый, быстро приближался. Вскоре между деревьев замелькали огни и вполне ясно послышался лошадиный топот.

Действительно, не успела молодая девушка сделать и нескольких шагов, как увидела около десятка верховых индейцев с зажженными факелами в руках, сопровождавших двух всадников, закутанных в длинные плащи.

— Помогите! Помогите! — повторила Эллен, падая на колени и протягивая вперед руки.

Всадники остановились.

Один из них соскочил с лошади и, подбежав к молодой девушке, взял ее за руку и заставил подняться.

— Кому надо помочь, бедное дитя мое? — спросил он участливым голосом.

При ласковом звуке голоса незнакомца девушка почувствовала, что к ней возвращается надежда.

— О, — прошептала она с облегчением, — теперь мой отец спасен.

— Наша жизнь в руках Божьих, — произнес незнакомец. — Но отведите нас к вашему отцу, и я сделаю все, что может сделать человек, чтобы облегчить его страдания.

— Это сам Бог посылает вас, отец мой! — прошептала молодая девушка и поцеловала руку незнакомца, на котором под распахнувшемся плащом она заметила рясу священника.

— Идемте, — сказал он.

Молодая девушка радостно кинулась вперед, и все последовали за ней.

— Отец! Отец! — радостно воскликнула Эллен, подбежав к раненому. — Я знала, что Бог нас не покинет. Я привела помощь.

В эту минуту незнакомцы вышли на поляну, на которой лежал раненый бандит.

Индейцы и второй всадник остановились поодаль. Что же касается священника, то он поспешно подошел к Красному Кедру и наклонился над ним.

Услышав слова дочери, бандит открыл глаза и с усилием повернул голову в ту сторону, откуда появилась неожиданная помощь.

Вдруг лицо его стало мертвенно бледным, глаза расширились, он задрожал всем телом и тяжело упал навзничь, прошептав в ужасе:

— О-о!.. Отец Серафим!..

Это действительно был миссионер. Не обращая внимания на волнение скваттера, он взял его за руку, чтобы пощупать пульс.

Красный Кедр был в обмороке. Но Эллен расслышала слова отца. Еще не понимая их значения, она догадалась, что здесь таится какая-то страшная драма.

— Отец мой! — воскликнула она, падая на колени перед священником. — Сжальтесь над ним и не покидайте его.

Миссионер улыбнулся с выражением беспредельной доброты.

— Дочь моя, — возразил он кротко, — я слуга Бога, и сутана, которую я ношу, обязывает меня забывать обиды. У священников нет недругов, все люди для них братья. Вашему отцу надо спасти не только свое тело, но и душу. Я позабочусь об этом, и Бог, Которому угодно было послать меня сюда, даст мне силы добиться успеха.

— О, благодарю, благодарю вас, отец мой, — со слезами прошептала молодая девушка.

— Не благодарите меня, дитя мое! Вознесите благодарение Богу, ибо Он один все устраивает. А теперь позвольте мне заняться этим несчастным, который страдает и состояние которого требует моего внимания.

Ласково отстранив девушку, отец Серафим открыл свою походную аптечку, прикрепленную к седлу его лошади, и занялся ранами Красного Кедра.

Между тем индейцы мало-помалу приблизились.

Увидев, что происходит, они сошли с коней, чтобы устроить стоянку, так как по состоянию Красного Кедра догадались, что миссионер проведет здесь ночь.

Другой всадник, сопровождавший отца Серафима, оказался женщиной, уже пожилой, с необычайно добрым и благородным лицом.

Как только она увидела, что миссионер собирается перевязывать раны Красного Креста, она тотчас же приблизилась и проговорила:

— Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезной, отец мой. Вы знаете, что я хотела принять на себя обязанности сестры милосердия.

Священник ласково взглянул на нее и, взяв за руку, заставил наклониться над все еще неподвижным телом раненого.

— Богу было угодно, чтобы все случилось именно так, а не иначе, — сказал он. — Едва вы прибыли в эту страну и углубились в прерию, чтобы найти своего сына, как Всемогущий уже возложил на вас задачу, которая должна радовать ваше сердце, ибо вы встретили этого человека.

— Что хотите вы сказать этим, отец мой? — спросила она с удивлением.

— Мать Валентина Гилуа, — сказал священник торжественным тоном, — вглядитесь хорошенько в лицо этого человека, чтобы впоследствии вы могли узнать его. Это Красный Кедр, несчастный, о котором я так часто говорил вам, непримиримый враг вашего сына.

При последних словах бедная женщина с ужасом вздрогнула, но, преодолев неимоверным усилием воли отвращение, ответила:

— Пусть так, отец мой, но этот несчастный страдает, и я буду ухаживать за ним.

— Хорошо, — взволнованно произнес священник. — Бог вознаградит вас за вашу самоотверженность.