"Гамбусино" - читать интересную книгу автора (Эмар Густав)

II. ЭНКАРНАСИОН ОРТИС

Алькальд дон Рамон Очоа и священник Линарес, счастливые, что так дешево отделались, поспешили затеряться в толпе.

Студент-богослов тихо следовал за ними, ведя на поводу своего мула.

Путь от Главной площади до дома священника они прошли в молчании. Спутники словно боялись обмениваться мыслями.

У священника был чудесный домик. Он стоял в глубине сада, скрытый густой массой цветов и листвы.

Студент поручил своего мула пеону и, не дожидаясь приглашения, последовал за алькальдом и священником в низкий зал. Здесь все напоминало о недавнем посещении испанских солдат: мебель была в полном беспорядке, соломенные циновки сорваны и разбросаны по комнате.

Когда студент, войдя в комнату, притворил за собой дверь, сеньор дон Рамон задвинул засов, положил ключ от двери в карман и, подойдя вплотную к студенту, резко спросил:

— Теперь, кабальеро, надеюсь, вы скажете нам, кто вы такой?

— Кто я? — смеясь, ответил молодой человек. — Боже мой! Ваш почтительнейший племянник, дорогой дядюшка!

— У меня нет племянника, сеньор, и вы это знаете, может быть, лучше, чем кто-либо другой. Прекратите свои шутки! Сейчас, по-моему, не время веселиться!

— Скажите прямо, кто вы такой? — сказал священник.

— Хорошо. Но прежде я должен быть уверен в своей безопасности.

— Что вы хотите этим сказать?

— А-а! Вот видите, сеньоры, спрашивать легче, чем отвечать! — шутливо сказал студент, непринужденно развалившись в кресле.

— Я вас не понимаю, — сказал священник.

— Я тоже, — добавил алькальд.

— Скажу яснее. За кого вы?

— Что такое? — переспросил священник.

— Что вы сказали?! — воскликнул алькальд.

— Одним словом, вы за короля или за народ?

— О, черт! — ответил алькальд. — Вопрос серьезный!

— Трудный вопрос, — сказал священник.

— Очень сожалею, но не могу сказать вам более подробно о себе, сеньоры, пока не получу от вас откровенный и точный ответ.

Наступило короткое молчание. По-видимому, алькальд и священник раздумывали. Студент наблюдал за ними искоса, делая вид, что очень занят раскуриванием своей сигареты.

— А если вы окажетесь предателем? — спросил дон Рамон прямо.

— Не говорите глупостей, сеньор алькальд, — ответил молодой человек.

— Ну, знаете… Вы предложили испанскому офицеру помочь ему захватить дона Хосе Морено и дона Энкарнасиона Ортиса. Признаюсь, это не вызывает во мне доверия, которого вы требуете.

Молодой человек разразился хохотом без всякого уважения к своим почтенным хозяевам.

— Ну что ж! — сказал он. — Я вижу, мне придется показать пример откровенности.

— Посмотрим! — ответил алькальд, делая незаметный знак священнику.

— Смотрите! — С этими словами молодой человек сбросил одновременно шляпу и парик, доходивший ему почти до глаз.

Лицо молодого человека мгновенно изменилось. Это было настоящее театральное превращение.

— Энкарнасион Ортис! — В крике алькальда и священника удивление смешивалось с ужасом.

— Я самый, сеньоры! — ответил молодой человек, продолжая смеяться. — Но, пожалуйста, говорите тише. Положение мое сейчас небезопасно.

— Несчастный! — вскричал священник, горестно всплеснув руками. — Бог мой, какая неосторожность! Что, если вас узнают?

— Меня повесят! — беспечно ответил Ортис. — Но дело не в этом. Что ж, вы и теперь откажетесь мне отвечать?

— Конечно, нет. Мы будем так же откровенны, как вы, — ответил алькальд. — Я за народ.

— А я за бога и мою страну, — сказал священник.

— Я это знал, сеньоры, — сказал молодой человек, снова надевая парик и шляпу. — Вот почему я и не побоялся прийти к вам. Но прежде всего, дорогой дон Рамон, дайте приказ, чтобы все спиртные напитки, какие только можно найти в деревне, были отправлены на Главную площадь! Раздайте тамариндос и мескаль, и рефиньо. Я объясню вам потом, для чего это нужно.

— Согласен. Я займусь этим немедленно, дорогой дон Энкарнасион. Мое доверие к вам так велико, что я даже не пытаюсь угадать ваши намерения.

— Вы можете быть спокойны: я борюсь за справедливое дело. Возвращайтесь поскорее — времени мало, а нам надо принять важные решения. Когда вы вернетесь, я открою вам мой план. Я надеюсь, сеньоры, что вы его одобрите.

— Мне нужно четверть часа — это не много?

— Нет, ступайте, я жду вас здесь. Во время вашего отсутствия мы побеседуем с падре.

Алькальд торопливо ушел — ему хотелось поскорей вернуться.

— Сейчас мы одни, — сказал молодой человек, пристально глядя на священника. — Вы ведь знаете, что, кроме интересов родины, которые привели меня сюда, есть еще одна причина, заставившая меня пробраться в эту крепость.

— Я понимаю, о чем вы говорите, дон Энкарнасион. Свое обещание я честно выполнил.

— Значит, донья Линда и ее отец…

— Находятся в безопасности. С момента появления испанцев я и дон Рамон укрыли их в верном месте. Оно было приготовлено заранее и о нем знаем только мы.

— Можете ли вы поклясться, что они не рискуют быть обнаруженными в этом месте?

— Клянусь вам моим вечным спасением, сеньор! — ответил священник твердым голосом.

— Я вам верю, так как знаю, что вы преданы им. Вам известно, что этот капитан Бальбоа и его шайка — вовсе не испанские солдаты, а просто бандиты последнего сорта?

— Я так и думал, видя, что они творят в нашей несчастной деревне! Но что делать?

— Терпение. Я знаю, что привело сюда этого Бальбоа.

— Страсть к грабежу?

— Да, но и страсть к донье Линде!

— Он небо! Возможно ли это? — с ужасом вскричал священник.

— Успокойтесь. Если бог привел меня сюда, значит, он не хочет, чтобы замыслы этого бандита осуществились. Могу я увидеть дона Хосе Морено и его очаровательную дочь?

— Это было бы неосторожно, сеньор дон Энкарнасион. Поймите, этот негодяй Бальбоа будет неустанно следить за вами. Если случай откроет ему ваше имя, все будет кончено и для них и для вас.

— Что мне смерть! — с горечью воскликнул молодой человек.

— Да, сеньор дон Энкарнасион Ортис, — ответил священник с такой торжественностью, которая подействовала отрезвляюще на пылкого молодого человека, —да, смерть — ничто, когда она приходит в свой час, когда дело, которому человек посвятил свою жизнь, выполнено и он может без страха предстать перед судом господним!

— Вы правы, я подожду, раз это нужно, — ответил молодой человек, внезапно успокоенный суровой отповедью. — Но тотчас же, как только наше дело будет закончено, клянусь богом!..

— Тогда вы поступите так, как вам будет угодно. Я даю вам слово, что не буду удерживать вас, а, наоборот, буду помогать вам во всех ваших делах по мере возможности.

— Я рассчитываю на ваше слово, сеньор падре.

— Я всегда буду готов выполнить его.

— Спасибо! Теперь будем думать только о нашем святом деле.

— Увы… — печально сказал священник. Дверь открылась, вошел алькальд.

— Уже вернулись! — радостно вскричал молодой человек.

— Вы видите, я не терял времени, дон Энкарнасион.

— Нет, напротив, вы проявили удивительную быстроту. Но скажите мне: достойные тамариндос получили достаточное количество вина?

— Я велел отправить на Главную площадь столько водки, что можно допьяна напоить целый полк тамариндос!

— Отлично, дон Рамон! Чем больше они выпьют, тем лучше.

— Я не совсем вас понимаю, сеньор Ортис.

— Пусть это вас не беспокоит. Вскоре вы меня поймете, я вам это обещаю. А что, солдаты очень пьяны?

— О да! Они были достаточно пьяны уже до моего прихода, как вы сами убедились в этом. Думаю, что водка, посланная мною сейчас, окончательно свалит их с ног.

— Прекрасно! Теперь выслушайте меня оба и запомните мои слова, так как время идет и я не успею их повторить. Я решил этой же ночью уничтожить эскадрон капитана Бальбоа. Слишком уж долго этот проклятый гачупин разоряет и грабит провинцию! Пора положить этому конец! Я получил приказ конгресса покончить с ним немедля. Отступление невозможно, нужно действовать любым способом.

— Это очень трудно.

— Не так трудно, как вы полагаете. Мною приняты все меры, но для выполнения моего плана я нуждаюсь в вашей помощи.

— Она вам обеспечена безоговорочно, но что нужно делать? — ответил с некоторым сомнением алькальд.

— Почти ничего. Сегодня вечером все тамариндос, очевидно, будут пьяны. Что может быть легче, чем захватить их лошадей и оружие?

— Я не согласен с вами. Да, многие будут пьяны, это верно, но найдутся среди них и другие солдаты — вооруженные и хорошо дисциплинированные, и они, под командой офицеров, легко возьмут верх над нашими бедными индейцами.

— Вот об этом я и хотел поговорить, дон Рамон. Скажите, все ли заставы в деревне закрыты?

— Все. Более того, они охраняются сильными отрядами испанцев.

— Однако мне помнится, что существует ров, через который можно проникнуть в деревню, не будучи замеченным.

— Это верно.

— И он не охраняется?

— Конечно! Испанцы не знают о нем.

— В таком случае поставьте в этом месте верного человека, и ровно в десять часов вечера отряд из ста пятидесяти всадников, во главе которого будем я и дон Педро Морено, проникнет через этот ров и окажет вам помощь.

— Значит, ваша квадрилья действительно находится в окрестностях деревни?

— Конечно. Лучшая дипломатия — это правда. Поэтому я сказал капитану Бальбоа именно правду. Только не он захватит врасплох нас, а мы его!

— Ах! Хвала богу! — вскричал алькальд. — Это будет великолепно!

— Не правда ли? И хорошо придумано!

— Безусловно, но я вижу серьезное препятствие к выполнению этого замысла.

— Какое?

— Ведь именно вы должны служить проводником тамариндос в их экспедиции.

— О! Не беспокойтесь! Это я беру на себя. А теперь, когда мы обо всем договорились, до свиданья, сеньоры!

— Как? Разве вы с нами не пообедаете?

— Может быть, и пообедаю, — смеясь, ответил дон Энкарнасион, — но я предпочитаю, чтобы меня пригласил испанский начальник.

И он стремительно вышел, приведя в ужас своих соучастников смелостью, веселостью и непоколебимой уверенностью в успехе такого рискованного дела.

Едва студент сделал несколько шагов от дома, как совершенно неожиданно очутился лицом к лицу с командиром отряда, шедшим в сопровождении своих офицеров.

— А-а! Сеньор студент! — сказал капитан, останавливая его. — Куда вы направляетесь?

— Если говорить правду, сеньор командир, — ответил Энкарнасион Ортис, лукаво смеясь, — я в поисках обеда.

— Обеда? А ваш дядя, этот достойный алькальд, разве он…

— Мой дядя, — прервал его, улыбаясь, молодой человек, — выставил меня за дверь, предложив мне попросить обед у моих добрых друзей испанцев, — я вам повторяю его собственные слова, не изменяя в них ничего.

— А-а! — Командир нахмурил брови. — Он так сказал, этот почтенный алькальд? Хорошо, пусть так и будет — ваши добрые друзья испанцы приглашают вас пообедать.

— Только обед состоится у вашего дяди, и — клянусь богом! — он обойдется ему не дешево!

— Браво, это очаровательно! — воскликнули, смеясь, офицеры.

— Вы оказываете мне много чести, сеньор командир, — ответил молодой человек с притворным смущением, — но, право, я не знаю, могу ли я принять ваше любезное приглашение…

— Почему, сеньор студент?

— Мне не хочется окончательно поссориться с дядей. Он богат, я — его единственный наследник… А после того, что между нами сейчас произошло, скажу вам правду, я боюсь…

— Та, та, та! — весело перебил офицер. — Вы чудесный малый, вы мне нравитесь, и я помирю вас с дядей, будьте спокойны.

— Если так, то я следую за вами, капитан!

— Идем! Вы увидите, что он примет нас хорошо. Пять минут спустя капитан дон Горацио де Бальбоа вошел в дом алькальда в сопровождении своих офицеров и Энкарнасиона Ортиса; последний, смеясь в душе, продолжал притворяться очень смущенным.

Дон Рамон Очоа был неприятно поражен этим новым вторжением. Он не мог себе объяснить присутствие Энкарнасиона Ортиса; но, обменявшись с ним коротким взглядом, он несколько успокоился и принял злополучных гостей с самой изысканной вежливостью, хотя внутренне проклинал их от всего сердца.

— Сеньор алькальд, — сказал капитан в ту минуту, когда дон Рамон готов был спросить у него о причине их прихода, — не более часа назад вы уверяли меня в вашей преданности королю, и я хочу публично доказать, что доволен вами. Поэтому я пришел к вам обедать и привел с собой моих офицеров и вашего племянника, которого вы, по-видимому, плохо приняли. Прошу вас помириться с ним, если хотите доставить мне удовольствие!

— Уверяю вас, дорогой дядя, — почтительно сказал молодой человек, — я сожалею о моих ошибках и смиренно прошу вас простить меня.

— Ну, вот и все! — сказал испанец. — А теперь прикажите подавать обед.

— Я могу вам предложить лишь очень скромный обед, сеньор.

— Мы им удовольствуемся, если он предложен от чистого сердца.

— Хочу думать, что в этом вы не сомневаетесь. Офицеры уселись, и два пеона по приказу хозяина принялись поспешно накрывать на стол.

В ожидании обеда алькальд приказал подать прохладительные напитки.

Под предлогом помощи своему дяде в хозяйственных хлопотах молодой человек успел, не возбуждая подозрения, шепнуть ему несколько слов, которые полностью успокоили дона Рамона и вернули ему присутствие духа и хорошее настроение.

Наконец обед был подан. Испанские офицеры весело заняли места за столом, ломившимся от яств.

В начале обеда офицеры вели себя пристойно. Студент-богослов пил мало, но зато усердно подливал другим. Вскоре гости основательно опьянели. Они начали зло высмеивать мятежников, издевались над алькальдом и бросали по его адресу едва скрытые угрозы.

Но этим дело не ограничилось. Офицеры, возбужденные выпитым вином, нашли себе забаву: они стали бить тарелки, бутылки и стаканы, швыряя их об стену; за посудой полетела мебель и картины. Начался разгром дома.

Дон Горацио де Бальбоа не только не подавлял беспорядка, но, наоборот, подавал всем дурной пример. Один из офицеров, более пьяный, чем остальные, не зная, какое еще зло причинить несчастному хозяину, предложил поджечь дом.

Боясь выдать свое негодование, алькальд решил уйти и предоставить хищникам свободное поле деятельности.

Никто даже не заметил его отсутствия. Разгром продолжался, смех и веселые крики становились все громче.

Внезапно, в разгар оргии, офицеры услышали церковный звон.

— Что это там? — спросил удивленно капитан.

— Пустяки! — сказал Энкарнасион. — Это священник, конечно, благодарит бога за ваше прибытие в деревню.

— Ну и черт с ним! — ответил дон Горацио. — Но где же наш хозяин? — добавил он, заметив отсутствие алькальда.

— Он сейчас вернется.

— Молодой человек, — продолжал с пьяной важностью капитан, — нельзя бросать своих гостей! Ступайте за своим дядей и приведите его сюда!

— Иду! — ответил студент, быстро вставая из-за стола.

— И если он откажется идти, принесите его! А пока — выпьем!

— Выпьем! — повторили хором офицеры.

Дон Энкарнасион поспешил воспользоваться полученным разрешением и быстро вышел.

Попойка, на момент прерванная, возобновилась с новой силой. Офицеры пели и кричали, перебивая друг друга. В зале стоял дикий шум.

Все это так не вязалось с обычно тихим домом алькальда!